Безнадёжно

Лю Цингэ не верил во всю эту чушь с соулмейтами. Не хотел верить. Да, он лично встречал людей с такими "татуировками", которые уверяли его в том, что всё это правда. Но он не думал, что когда-то нечто подобное может случиться и с ним. Всё-таки бывали, пусть и редкие, но всё же реальные случаи, когда имена не появлялись, и он надеялся, что это как раз касается и его. Лю Цингэ был убеждён, что на нём не появится имени. Хотя он, как и все люди в его возрасте, ожидали это событие со странным предвкушением. Как бы сильно он ни отрицал, как бы ни уверял всех, что не верит... ему было интересно. А ещё в его сердце была маленькая надежда... Лучше бы имя действительно не появлялось. Но вселенная решила ему поднасрать. Ровно в полночь, когда наступил его злосчастный день рождения, область в районе рёбер обдало таким сильным жаром, что казалось, будто раскалённое железо к нему приложили. Изнутри. Всё внутри сдавило, стало тяжело дышать. Лю Цингэ с малых лет был выносливым ребёнком: он почти не плакал, когда встречался с асфальтом; в школе часто встревал в драки и даже если получал, то боли почти не ощущал. Да и достать его было сложно. Но это... Это ощущение приносило сильную боль. Цингэ, который сидел на кровати, когда всё это происходило, согнулся пополам и сполз на пол. Какое, однако, жестокое испытание. Парень то рвано хватал ртом воздух, то стискивал зубы, чтобы невольно не закричать. Когда боль поутихла, он, приподнявшись, сразу задрал футболку и тогда же чуть не задохнулся, поражённый увиденным. Иероглифы сложились в такое знакомое имя, что лучше бы Лю Цингэ провалился сквозь землю в тот же самый момент, что оно появилось. Лю Цингэ, который всю свою жизнь отрицал весь этот "ритуал", не признавал судьбы, внезапно сам столкнулся с ней лицом к лицу, и ему совсем это не нравилось. Первое, что он сделал — попытался отмыть это имя. Да, со стороны это выглядело смешно, но отчаянные времена требуют отчаянных мер, а Лю Цингэ так паниковал, что не понимал, что делает. Он долго до боли натирал то самое место мылом и мочалкой, но не получил никакого результата. Ещё бы... Осознав всю глупость ситуации, Цингэ так и рассмеялся прямо там, в ванной, но в смехе никакого намёка на радость не было. Он несколько долгих, мучительных минут провёл в ванной комнате. Стоял там, как дурак, прислонившись к стене, в мокрой футболке и с покрасневшими глазами. На его лице застыл ряд непонятных эмоций. Злость? Отчаяние? Боль? Он просто не мог поверить в происходящее. Как... как это могло случиться? Лю Цингэ снова поднял футболку и во все глаза уставился на страшное клеймо. Почему это всё-таки случилось с ним? Почему из всех людей... из всех возможных людей именно его имя! Мрачный и угрюмый, в ту ночь Лю Цингэ так и не смог заснуть. Он всё думал и думал о том, как могло случиться такое совпадение, что единственный человек, пробуждающий в нём хоть какие-то чувства (неважно, что он всячески их отрицал и не смел показывать, а человеку этому ни за что бы никогда не признался), оказался его соулмейтом. Неужели это намёк, что пора просто признать поражение?.. Поддаться порыву и признаться? Шэнь Цинцю ведь так и не рассказал, что за имя отразилось у него... А вдруг... вдруг... Имена ведь обычно совпадают... Неужели у Шэнь Цинцю отразилось его, Лю Цингэ, имя? Парень не выдержал этого и плотно закрыл лицо руками. Не может быть. Этого не может быть. Цингэ сразу начал вспоминать все моменты, связанные с этим человеком. Какая же противная функция у мозга — воспроизводить в мыслях именно то, о чём думать совершенно не хочется. В памяти сразу возник знакомый силуэт студента, по уши заваленного книгами. Но даже несмотря на такой завал ему удавалось выглядеть... красиво? Он всегда казался неотразимым, но особенно — когда погружался с головой в учёбу. Или просто читал какую-то книгу. Будто сошедший со страниц одной из этих самых книг герой, явно не для этого мира созданный. Глубокий, всегда задумчивый взгляд. Порой уставший, но оттого не менее прекрасный вид. Когда-то он просто раздражал, но со временем Лю Цингэ понял, что к этому раздражению добавилось ещё неизвестное чувство, которое ранее ему испытывать не приходилось. Он понял, что влюбился, когда стал подмечать самые неприметные и самые... неоднозначные детали в поведении этого человека. Однажды Лю Цингэ застал Шэнь Цинцю за чтением. Он тогда вошёл в комнату, громко что-то сказав, но ему никто не ответил. Цинцю сидел в кресле с книгой и даже ухом не повёл — настолько был погружён в произведение. Тонкие пальцы тихонько и очень аккуратно переворачивали странички, а взгляд был максимально сосредоточен на строчках. Брови слегка нахмурены, что выдаёт эту самую сосредоточенность, а свободная рука нервно сминает плед, накинутый поверх плеч. Пускай он часто ворчит, как старый дед, но это ничуть не делает его хуже. Замечания его всегда колкие, но такие точные. С ним можно даже не начинать спорить, победителем всё равно не выйдешь. Когда они учились в школе, Шэнь Цинцю часто попадал в передряги из-за своего тяжёлого характера. Тогда он ещё был вспыльчивым и язык за зубами держать совсем не умел. В более раннем возрасте у него и с Лю Цингэ были проблемы. Они постоянно ругались, причём могли начать делать это без особой на то причины. Стоило им просто появиться в поле зрения друг друга, как начинался большой концерт, невольными зрителями которого становились все окружающие. Но потом что-то внезапно изменилось, и Шэнь Цинцю будто подменили. Произошло это как будто по щелчку. Казалось, вот он, вредный, надменный, язвит прямо в лицо, и вдруг... Проходят всего одни каникулы, и он внезапно становится терпимее. Меняет отношение? Повзрослел?.. Как бы то ни было, а Лю Цингэ часто стал приходить ему на выручку, когда тот об этом просил. Или не просил. Неважно. Он всё равно приходил и защищал его, даже несмотря на то, что тот, в общем-то, был старше. Нет, Цинцю не был слабаком, совсем нет. Но он ненавидел марать руки, и репутация у него была слишком чистая. Это Цингэ прославился на всю школу как большой любитель помахать кулаками. Однажды он застал Цинцю одного в школьной библиотеке, в которую его попросили отнести некоторые учебники. Тогда завязался их первый нормальный разговор. Без криков. Взаимных упрёков. Они просто... говорили, пока идиллию не нарушила группка людей, бесцеременно распахнувших дверь и поднявших шум. — Блять, — только и сказал тогда Шэнь Цинцю, подскочил на месте и давай уносить ноги и прятаться за стеллажами. Лю Цингэ непонимающим взглядом уставился на него и зачем-то прошёл следом. Группка школьников их не успела заметить, а Цинцю просто принялся выжидать удобного момента, чтобы проскользнуть к выходу из библиотеки и убежать. Бегать он умел быстро. — Ты их знаешь? — шёпотом спросил Цингэ. — Да, иначе бы не бросал всё и не прятался, — шикнул Шэнь Цинцю. Помолчав, он добавил, чтобы прояснить ситуацию. — Мы поругались, и они, кажется, хотят меня побить. — А ты? — А что я? Я похож на дурака, который полезет против троих гигантов? — фыркнул Цинцю. Они бы ещё всю ораву позвали. Школьники тем временем подходили всё ближе, а Лю Цингэ и Шэнь Цинцю двигались в обратную от них сторону тихими шагами, направляясь к выходу. Да, Цингэ не нужно было прятаться, но он всё равно зачем-то стоял рядом, пока не решил выйти и в одиночку пойти против школьных хулиганов, что сначала вызвало волну негодования у Шэнь Цинцю. Цинцю тогда вызвался провожать Цингэ до дома и лично занялся обработкой его боевых ранений, невольно поражаясь тому, как мало их было. Нет, это, конечно, хорошо! Но каким сильным надо быть, чтобы так справиться со всеми тремя... —Ай, — шикнул Лю Цингэ, когда Шэнь Цинцю надавил слишком сильно. — Прости, прости. Я буду осторожнее. Вот так... так не больно? — Не больно. Шэнь Цинцю не знал, что сказать. Он чувствовал себя неловко из-за того, что кто-то подвергся опасности, чтобы помочь ему. Да ещё пострадал... Губа Лю Цингэ теперь будет заживать долго, да и синяк под глазом доверия не внушал. — И часто ты так бегаешь от всех? — внезапно спросил Лю Цингэ. — Всякое случается, — последовал уклончивый ответ. — Но тебя докучают? — Да какая разница... — Если возникнут проблемы, — вздохнув, пробормотал Цингэ, — можешь звать меня. И Шэнь Цинцю звал. И не раз. А Лю Цингэ всегда исправно приходил, и со временем это стало обычным делом. Даже каким-то... важным делом? Шэнь Цинцю даже попросил как-то раз потренировать его. Оказалось, что потенциал у него есть, но он всё равно был немного слабоват, поэтому Цингэ любезно согласился помочь ему с тренировками. Он не смог добиться того же, что и его неожиданный тренер, но определённо окреп благодаря ему. Тогда они стали проводить гораздо больше времени вместе. Лю Цингэ не сразу понял, что начал привязываться к этому человеку. И, разумеется, он не мог понять, почему простая просьба о помощи, лёгкая улыбка — почему всё это вызывало у него столько эмоций и желания бросить всё, чтобы встать на защиту Цинцю. Он был слышком упрям, чтобы признать, что иногда ему хочется поцеловать его. Кто бы мог подумать, правда? Вот Лю Цингэ не мог. Но почему он не рассказал? Может, он ждал, пока Лю Цингэ увидит своё имя?.. Грёбаный Шэнь Цинцю. Чтоб его. Множество вопросов и воспоминаний вихрем проносилось в голове бедолаги, но он не мог ответить ни на один из них. Он зарылся с лицом в одеяло и приложил все силы, чтобы заставить себя уснуть. Разберётся с этим потом... * Это "потом", к несчастью, наступило слишком быстро. В тот же день к нему приехали с поздравлениями и намерениями закатить вечеринку, и среди всех этих людей был и Шэнь Цинцю. Он пытался завести с Лю Цингэ разговор, чтобы поздравить, узнать, как жизнь, но тот просто кивнул на его слова, а потом всячески избегал его компании, раздражаясь от этого сильнее. Это всё ерунда. Всё не так. Нет. Подливали масло в огонь и те, кто постоянно спрашивал об имени, которое должно было появиться. От ответов он уворачивался, посылая всех, а те только и фыркали, думая, что он просто стесняется и пока не готов рассказать. Уже вечером Цинцю всё-таки смог выловить именинника. Плохое настроение не могло укрыться от проницательности этого человека, потому он, неловко кашлянув, спросил: — Всё в порядке? Лю Цингэ бросил на него возмущённый взгляд и ничего не ответил. Шэнь Цинцю только вздохнул. Другой реакции он и не ожидал. — Ну же. Ты можешь мне рассказать. Это как-то связано с именем? Тебе же уже восемнадцать, значит, оно должно было появиться... Цинцю видел, как напрягся в этот момент Лю Цингэ. Тогда-то он и понял, что попал в точку. И всё же он не хотел давить на парня, несмотря на жгучий интерес. — Ох, прости. Я помню, что тебе это всё не нравится. Не буду докучать с расспросами, — пробормотал Шэнь Цинцю. Он собирался уйти, чтобы оставить человека наедине со своими мыслями, но тот остановил его внезапным вопросом: — А что насчёт тебя? У тебя появилось? — Ну... — Шэнь Цинцю бросил удивлённый взгляд и остановился. Он замялся, но в конце концов согласно кивнул. — Да, появилось. Цинцю поколебался какое-то время, но в конце концов решился, согласившись со своими какими-то неозвученными мыслями, и принялся растёгивать воротник рубашки. Какой-то определённой точки для появления знака не было, у всех оно было разным. У Шэнь Цинцю этим местом оказалась ключица, и Лю Цингэ невольно затаил дыхание, когда тот оттянул воротник в сторону, обнажая участок помеченной кожи. В этот момент Лю Цингэ показалось, что он умер. Во второй раз после того, как увидел имя собственного соулмейта. Цингэ замер на месте, не смея даже смотреть. Он не был уверен, что готов узнать правду, но всё же смог переступить через себя и взглянул. Одним глазком... Сердце Лю Цингэ упало в тот же момент, когда его взору предстало незнакомое имя. Да, и правда. Не может быть, чтобы Цингэ так повезло. Ха-ха. Но Ло Бинхэ? Кто это вообще такой?.. — Забавно, правда? — не очень весело хмыкнул Шэнь Цинцю. — Без понятия, кто это, я ещё не встретил этого человека. — Да. Забавно, — выдавил из себя Лю Цингэ. — Очень. Усилием воли он заставил себя остаться на месте. Если он сейчас уйдёт... это будет странно выглядеть, да? Но и дальше стоять там было невозможно. Слишком больно. — Но знаешь, в чём-то ты прав. Почему это дерьмо должно указывать тебе, с кем встречаться. Точнее, понятное дело, можно и не следовать этому, но когда всё заранее предрешено... Как-то неправильно это, — проворчал Шэнь Цинцю, застёгивая рубашку и приводя свой внешний вид в порядок. Лю Цингэ не ответил. Ему не хотелось об этом говорить. Совсем.  — Да, кстати... уже поздно. Ты не против, если я пойду домой? У меня с завтрашнего дня начинается практика в школе, нужно подготовиться, — после затянувшегося молчания подал голос Цинцю, который всё ещё стоял рядом. — И почему я должен быть против? — фыркнул Лю Цингэ, разворачиваясь и уходя как можно дальше. Шэнь Цинцю не останавливал его. Бесполезно пытаться что-то делать, когда Цингэ не в духе, он это уже давно усвоил. Да и большего от него он не ожидал... Хотя мог быть и помногословнее. Но студенту ничего не оставалось, кроме как попрощаться со всеми и вернуться в общежитие. * Лю Цингэ ушёл в свою комнату и не дождался окончания своего же дня рождения. Ему было не до этого, и он даже не вышел проводить всех. Он был разбит. Окончательно. Мало того, что эти постыдные чувства терзали его такое долгое время, всё ещё и вышло таким образом... То есть тому, кто предназначен ему судьбой, как бы ужасно это ни звучало, предназначен другой человек... Здорово. Вселенная, большое тебе спасибо. Низкий поклон. Лю Цингэ без сил завалился на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Какая глупость. Когда всё пошло не так? Когда всё успело поломаться? Лю Цингэ не понимал. Поистине счастливый день, ничего не скажешь! А впрочем, на что он рассчитывал вообще? Как могло быть иначе? Как можно было надеяться на что-то иное? Тупой. Какой же он тупой неудачник. На душе будто сотни кошек скребли в попытке разорвать в клочья последние остатки его разбитого сердца. В этот момент он сам на себя не был похож. Все всегда видели его как упёртого, вечно стоящего на своём человека, которому чужды все эти слащавые бредни, что нашёптывают друг другу влюблённые. А теперь он сам вкусил эту чёртову несправедливость. Пускай Шэнь Цинцю тоже относился скептически к этой теме, Лю Цингэ всё равно в жизни ему не признается. Сколько было случаев, когда "не те люди" сходились, и никому счастья это не приносило. Не хотелось портить отношения, не хотелось встречаться с холодным, предназначенным ему, Лю Цингэ, взглядом. Лучше промолчать и... оставить всё как есть.