Вечер после проигрыша

- Ну нет, я так не играю! - В смысле? Проиграл так выполняй! - Десятый, смерти от меня хочешь?! - Будет тебе, Мукуро-кун, я уверен, всё будет хорошо. - А вот я совсем не уверен… - бурчал Мукуро, с трудом натягивая неудобные вещи. Даже наклоняться неудобно. Какое унижение! - Потом ещё спасибо скажешь. - Нет, это вы все, чёртовы шулеры, мне спасибо скажете, когда я ваши тела займу, будете рады, что не в морге очнулись! - Кто виноват, что ты в карты играть не умеешь?! - В покер – я умею! - А в дурака – нет! Значит, не умеешь! Но долг есть долг, поэтому Мукуро пришлось таки выгнать всех из собственного дома и спокойно (да ни черта подобного!!!) дожидаться сожителя. Его то и дело пробивало на нервный смешок. Когда Кёя вернулся домой и расслабленно стянул через шею галстук, сразу же бросая на пол, то заметил из спальни приглушённый свет. Странно, Мукуро тот ещё засоня, наверняка должен был уже спать. Когда он зашёл всё-таки в комнату, в повисшей тишине было отчётливо слышно громкое сглатывание. Мукуро сидел в кресле в излюбленной позе: забросив длинные светло-белые ноги на подлокотник кресла. Но как он выглядел… Эти самые ноги были обтянуты тонкими чулками в сетку, от чего выглядели совершенно сверхъестественно. Длинная рубашка была расстёгнута и красиво обрамляла стройное тело. И всё. Больше ничего. Волосы были растрёпаны и свисали до пола. Полувозбуждённый член поблескивал перламутровой смазкой в странном сочетании света луны и горящих свечей. Кёя снова проглотил накопившуюся слюну. И принялся медленно раздеваться, не отрывая от Мукуро взгляда. Тот расслабленно улыбнулся и принялся медленно поглаживать себя. Тоже не переставая смотреть в глаза. Кёя зарычал и принялся почти рвать на себе одежду. Мукуро прекратил и переложил ногу на ногу, скрывая всё самое интересное. И расплылся в дьявольской улыбке. Кёя принял правила игры, опустил руки и несколько минут глубоко дышал, немного успокаивая разбушевавшийся огонь внутри. Когда он поднял глаза снова, Мукуро довольно кивнул, спустил одну ногу на пол и вновь принялся ласкать себя. В комнате повеяло пламенем тумана, и заиграла музыка. Кёя, покачивая бёдрами, медленно стягивал с себя брюки и бельё. Никогда ещё снятие одежды не занимало у него столько времени. Полностью обнажённый он упал на колени и как заведённый подполз к Мукуро и почти благоговейно припал губами к белоснежному колену с тонкими нитями шрамов. Впрочем Мукуро весь был словно сотканный белыми нитями и до сих пор жестоко стеснялся своего тела. Поэтому такой подарок был совсем неожиданным и очень-очень приятным. Коснуться губами нежной кожи, отстраниться буквально на волосок и снова огладить горячим дыханием. Руки сильно, но нежно провели от самых пальчиков до бедра, мягко перебирая и лаская. Вторая нога тоже была обласкана и не обделена вниманием. Мукуро спрятал жаркий румянец в изгибе локтя и стонал без перерыва. На вдохе и выдохе. На вдохе и выдохе… Такого Мукуро Кёя никогда не перестанет желать. Приподнимается, чтобы дотянуться ближе и целует в бедро, обводит языком тазовые косточки, пересчитывает на ощупь выступающие рёбра. Вновь возвращается ниже и широким мазком лижет полностью вставший член. Мукуро прошибает крупной дрожью и криком. Когда кончается терпение, Кёя стаскивает его на пол, едва не стукая головой, но вовремя подставляя ладонь. И лижет. Жадно, с силой, лаская и не оставляя сухим и необласканным ни кусочка кожи, лижет и теребит зубами крохотные горошинки сосков, один из них даже прикусывает до металлического привкуса, но Мукуро только стонет и жалобно просит большего. - Ещё. Ещё. Кёя даёт ему столько, сколько он хочет. Делает горловой минет, низко стонет с членом во рту и даже не сбрасывает больно впившуюся в волосы ладонь. Пусть потеряется в ласке и удовольствии… Мукуро мелко дрожит после оргазма, когда Кёя переворачивает его спиной вверх и снова принимается вылизывать – спину, лопатки, линию позвоночника, до синяков кусая ягодицы… Когда внутрь проталкивается жадный язык, раскрывая и растягивая, Мукуро воет и скребёт ногтями пол. Кёя входит в него одним толчком и жёстко трахает, переворачивая опять на спину и забрасывая на плечи потрясающие, любимые ноги в сетчатых чулках. Вгрызается в прочные нитки зубами, рвёт, пока не добирается до белоснежной плоти и оставляет долгие, болезненные укусы. Мукуро бьётся в судорогах от наслаждения и, кажется, сорвал голос. Кёя кончает до темноты перед глазами в судорожно сжимающуюся задницу. Кёя сыто зевнул и притянул Мукуро ближе за задницу. - Ммм, и кому же я обязан таким приятным вечером? - В первую очередь мне! – возмущённо пихнули его в плечо. И тихо добавили, - ну и немного Тсунаёши с ребятами. Тёмно-серые глаза опасно блеснули, пальцы впились в нежную плоть. - На тренировках сгноблю.