Почему именно розы?

      Франция очень любит цветы. Его история — нежнейший букет, где распустили свои прекрасные лепестки белоснежные лилии и альпийские ирисы, с легким вкраплением красных небольших бутонов — гвоздик ужаса. Его природа — бесконечные лавандовые поля и живые изгороди из клематисов. Его культура — фестиваль фиалок поздней зимой и праздник ландышей в самом начале мая. Во Франции такое большое разнообразие цветов, но почему любимым Франциск считает именно розу?       Именно алую розу он покупает каждый день, выходя из дома, заскакивая в ближайший цветочный магазин. Он никогда ее не дарит, оставляя удовольствие наслаждаться ее ароматом и раниться об ее острые шипы одному себе. Она, как неизменная спутница его продолжительных прогулок по Парижу, не покидает его никогда, будто создавая ему какой-то неизвестный никому иному комфорт. Она остается с ним даже на конференциях, где подобные вольности могли считаться неподобающими. Она живет с ним еще несколько дней, стоя в хрустальной вазе вместе с другими розами. В своем провинциальном домике в Провансе он также выбрал украшением своего сада кусты этого прекрасного растения, несмотря на то, каким поистине привередливым бывает этот цветок.       Никто не знал, что так сильно связывало Франциска с розами, скорее всего, мало кто вовсе задумывался о такой незначительной детали, как стебелек с бутоном. А если и задумывались, то списывали это на романтичную натуру Бонфуа, который наверняка использовал эту уловку, чтобы влюбить в себя еще одну девушку на очередном свидании. Артура, по большей части, это также не волновало, однако такое опошление, превращение в пустышку для совращения национального цветка Англии, о котором он думал, все-таки, если не злило, то задевало его.       В тот день, когда Керкленду удалось посетить уютный загородный домик Франции по некоторым неотложным обстоятельствам, он смог оценить то, насколько Франциск трепетно относился к своим розовым кустам, а точнее, результат всех его усилий. Тот странный вопрос вновь вспыхнул в голове, но спрашивать так прямо англичанин не мог, поэтому лишь хмыкнув, скрестил на груди руки.       — И скольких ты уже впечатлил своими цветами, а? — желчно выплюнул Артур, будто инспектор, рассматривая чуть ли не каждый бутон в отдельности, пытаясь найти хоть какую-то мелочь, за которую можно было бы зацепиться и вновь сделать укол в сторону француза. — Сколько же повелось на твои глупые слова и бестолковые трюки? — нахмурил толстые брови Артур, поворачиваясь лицом к Бонфуа, что с легким умиротворением на лице сидел на скамейке, осторожно касаясь тонкими пальцами одной руки лепестков, а другой рукой держа бокал красного вина.       — М, что ты имеешь в виду? — спокойно сказал мужчина, сделал пару глотков, подняв свой взгляд на Артура. Поскольку это предположение на счет цветка было абсолютно ошибочным, Франциск не сразу даже понял, что хочет у него спросить англичанин.       — Не делай из меня идиота, лягушатник, — Керкленд, как и обычно, уже был готов начать словесную перепалку, но сегодня у Франции слишком хорошее настроение, что он совершенно не реагировал на дешевые провокации. — Сколько девушек и парней попалось в твои любовные сети благодаря этим розам?       — Мне приятно, что ты считаешь меня настолько обаятельным, что я могу влюбить в себя лишь с помощью цветка, — Франциск усмехнулся, элегантно поправив светлые волосы. — Боюсь огорчить твою самоуверенность — ни одной.       — Тогда для чего же ты всегда так носишься с ними? Будь то саммит или другое мероприятие? — разговор увлек Англию, ему действительно захотелось узнать об истинном значении этого элемента.       — Ох, Артур, тебе стоит меньше воображать себя гениальным детективом и искать в этом что-либо. Мне просто очень нравится этот цветок, — Бонфуа было дело слегка нахмурился, но после быстро просветлел, улыбнувшись мужчине напротив. Однако такого ответа англичанину было явно мало. Сказать «мне нравится» это практически ничего не сказать. Ему тоже нравится этот благородный цветок на эмблемах своей страны, но он же не носит его с собой постоянно.       — Почему? Почему именно мой цветок? — Артур опять язвил, говоря о чем-то прекрасном и романтичном так нарочито грубо.       — Думаю, ты уже сам ответил на свой вопрос, — подобно коту промурлыкал француз, вновь поднимая бокал, чтобы отпить еще немного.       — Я тебя не понимаю, — вздрогнув, выдавил из себя Керкленд. Он судорожно начал перебирать сказанные им слова, боясь и думать, что резко вспыхнувшая мысль в голове могла оказаться правдой. В его изумрудных глазах читалось непонимание и замешательство, а щеки, будто заранее, начали покрываться легким румянцем.       Франциск осторожно отставил бокал на небольшой столик, поднявшись со скамейки. Он неторопливо взял ножницы, выбрав для Артура один из самых красивых и ароматных экземпляров его небольшого садика. В несколько шагов сократив небольшое расстояние между ними, он мягко улыбнулся. Ему хотелось говорить об этом именно так, практически вплотную к самому Англии, ловя каждый его взгляд, каждую эмоцию. А их у Артура было немало, начиная от легкого страха перед предстоящим рассказом и какого-то внутреннего осознания, до смущения и тепла. Франции все было видно, как на ладони, но он был спокоен и осторожен, будто боясь, что Керкленд отстранится или вовсе покинет его.       — Мне он нравится, потому что это твой цветок, Артур. Он символизирует тебя. Каждый раз, когда держу этот тонкий стебель, я чувствую незримое твое присутствие, будто твои пальцы легко касаются моей ладони. Я чувствую себя менее одиноко в эти моменты, будто сотня воспоминаний окутывает меня с ног до головы, — во время своей речи, Франциск осторожно убирал шипы, чтобы этот небольшой подарок не мог поранить его будущего обладателя. — Роза для меня что-то вроде фотографий тех моментов, которые мы бы просто не смогли запечатлеть в силу несовершенства или отсутствия технологий вовсе. Она будто заставляет меня помнить обо всем, что было. Даже если бы мне предложили обменять ее на фотографию, даже ту, что была бы сделана в нашей беззаботной юности, когда мы могли быть просто друзьями, несмотря на эти бесконечные войны и противостояния, я предпочту розу, ведь она это ты, Артур… — Он мягко улыбался, смотря, как щеки Англии становятся в тон алым лепесткам. Он был все еще в растерянности, но, кажется, эти слова его действительно тронули. — Она это ты не только в этом всем известном государственном геральдическом смысле, где твои эмблемы увенчаны этим прекрасным растением, но и в другом — в человеческом. Я знаю, что раз за разом раня собственные руки о твои шипы, настанет и тот день, когда я коснусь и хрупкого бутона, мою голову затуманит твой божественный аромат, а мои губы запечатлят поцелуй нежных лепестков, — Бонфуа с осторожностью вложил в руки замершего Артура цветок. Он сделал небольшую паузу в словах, чтобы взять англичанина за подбородок. Англичанин, который всеми силами старался смотреть куда угодно только не на Франциска, установил зрительный контакт. Изумруды блестели волнением и признательностью, когда во взгляде француза читалась бесконечная любовь. — Когда-то давно роза была и символом молчания. Я надеюсь, ты подаришь мне пару бессловных минут, чтобы мы могли насладиться этим…       Поддавшись вперед, Франция поцеловал Англию. Франциск медлил, боясь делать еще один шаг, поэтому лишь осторожно шевелил губами, наполняя свое действие легкостью и нежностью. Артур в странном положении, только что выслушав признание в любви от старого врага, он только и мог подрагивать от странной помеси его обыденных чувств к Бонфуа и чего-то нового, что сжимало сердце внутри, держа в руках тонкий стебелек. Он не знал, как действовать, но пока сознание рвалось в смятении, тело, полное тех скрытых, неизвестных чувств за доли секунды нашло ответ. Англичанин приоткрыл рот, а французу большего и не нужно, он принял приглашение, проникая внутрь. Влажный и горячий язык прошел по тонким губам, коснулся кромки белых зубов и сплелся с языком Англии. Неизвестный импульс, как разряд тока, прошелся по всему телу, распространяясь невероятным теплом, которое, будто снимало оковы страха и сомнений со всего тела. Руки Артура, не отпуская небольшого презента, обняли Франциска, а тот обвил хрупкую талию, прижав парня к себе.       Он любит их, потому что любит его.