Власть несбывшегося

Высокая, гротескная фигура, старательно упакованная во всё чёрное, неподвижно стояла возле иллюминатора. Высшее командование Первого Ордена чинно восседало за столом в огромном зале у него за спиной, храня молчание. — Я чувствую, вас смущает мой внешний вид, генерал Хакс? — медленно обернувшись, спросил новый Верховный Лидер. Угрозу в этом вопросе можно было черпать ложкой. Хакс подавил дрожь, держа спину еще прямее, а подбородок выше. Он ощущал на себе тяжелый взгляд Рена через новый шлем, в котором тот появился совсем недавно. Хакс невзлюбил прежний шлем с первого взгляда, а уж спаянный из кусков с алыми прожилками между ними и того хуже — возненавидел. И голос Рена, искаженный вокодером, гнусавый и лишенный интонаций, он тоже ненавидел. Нерадушные взгляды членов командования в тот же миг накрепко прикипели к Хаксу, безмолвно душа его своим вниманием. Лицо адепт-генерала Прайда, сидящего напротив, лучилось сдержанным самодовольством, очень плохо сдерживаемым. Именно этот старый вояка ближе всех подобрался к Рену, став над всем командованием. Хакс испытал дикое желание почесать ладони под перчатками, настолько нестерпимо сильно захотелось пустить заряд бластера в эту рожу. — Ваша маска? Вовсе нет. Блестяще! — поспешил исправить ситуацию Хакс, хотя точно знал, что любые его слова не имели смысла, ведь в висках привычно вибрировало от вторжения в его сознание, напоминая, что ни о каком даже самом низком уровне доверия к нему речи не шло. Не после того, как Рен очнулся на полу Тронного зала, застав возвышающегося над ним генерала с бластером в руке. И Хакс сто раз проклял себя за нерешительность в тот переломный момент. Теперь, стоило Рену появиться в непосредственной близости, разум Хакса тут же атаковали невидимые щупальца, тщательно и грубо вороша все его мысли. Все чаще ему казалось, что в такие моменты жгучий хаос Рена проникал в его подсознание и будто случайно оставлял в его голове свои частички, смешивая с его собственными мыслями, что были упорядочены и структурированы — отравляя и путая их. Впрочем, щупальца сразу же с противным, тягучим ощущением покидали его, заставив напоследок скривиться. Вот и сейчас он не смог сдержать мимику, а ведь раньше она его никогда не подводила, его самоконтроль был непоколебим. Как же мало времени понадобилось Рену, чтобы нарушить то, что строилось и полировалось годами… Армитаж ощущал, что буквально связан по рукам и ногам, находясь подле Лидера целыми сутками. Такое постоянное взаимодействие было распространено во времена расцвета Империи, и тех, кто неотрывно был возле Императора, называли Гранд-Адмиралами. Это были лучшие из лучших. Мечту об этом звании Хакс лелеял еще с детства, до того, как ему не повезло подумать о Власти над всем Орденом целиком. Здесь было иное… Самое ужасное — он больше не чувствовал себя даже генералом. Лишь недоразумением, которое в перспективе могло создать проблемы, и Рену было проще держать его у себя на виду, во избежание. В остальном же Лидер полагался на работу других офицеров командования, таких, как Прайд, например. Рен больше не применял к нему физическую сторону Силы, избрав другой путь: — Ты не командуешь больше, ты лишь мой помощник, делаешь то, что я тебе скажу! Заруби это в своем изворотливом уме, Хакс! Если бы Рен озвучил это прилюдно, Хакс бы сошел с ума на месте. Унижения хуже, чем это, он себе и представить не мог. Наверное, где-то там, в глубине своей Темной души Кайло об этом знал и, — нет, не пожалел, а решил продлить свою игру в «подчинение строптивого». И у него отлично получалось! Правда в том, что после смерти Сноука Хакс не собирался служить самовыдвинувшемуся Рену, и даже вынужденно преклонив колени перед ним, как перед новым Верховным Лидером, не сдался. Только в кошмарах Армитаж видел Рена во главе Первого Ордена. Сколько проблем и раньше возникало из-за его излишней самоуверенности и эмоционально-нестабильного поведения, а уж теперь Рен совсем слетел с катушек, ставя свои личные счеты в ущерб всему. Он погубит Орден так или иначе. Хакс трепыхался, подобно рыбешке, выброшенной на сушу, пытаясь удержать власть или хотя бы контроль над ситуацией в Ордене. Пока с его шеи сходили темные пятна в форме пальцев, он выискивал пути для осуществления переворота, «прощупывал почву» среди других офицеров. План, увы, не находился, сторонники тоже, и Хакс начал унывать. В один из дней Рен разнес предложенный Хаксом план простым и насмешливым «нет». В душе Хакса клокотала обида. Позже план за подписью Рена пришел на датапад. Его осмеянный план, слово в слово. Рен отнял у него все: власть, свободу и даже мысли. И тогда пришла ненависть, жгучая и саморазрушающая. Осторожность и холодная, тщательно выстраиваемая месть были сметены волной гнева. Под властью эмоций Хакс потерял бдительность, и Рен с легкостью прочитал это в его голове. Это было неизбежно. Он понимал, что сам виноват — надо быть глупцом, чтобы следить за Верховным Лидером, обладающим Силой. Хакс стоял перед троном, дрожа от еле сдерживаемого гнева, а смех Рена раскатами эха отдавался в стены. Сейчас же ему было все равно. Гордый генерал главного звездного разрушителя превратился в простого унижаемого помощника лидера-недоучки. Даже его коды доступа были отключены, все документы с датапада проходили сначала через Рена, а уж потом, если у того было настроение их читать, отправлялись в работу. Хакс чувствовал, что стоит на руинах своей несбывшейся мечты. Он не заметил, в какой момент привычные горделивость и торжество стёрлись с его лица. Когда он смотрел на себя в зеркало, он видел глубоко безразличного человека. И это была вовсе не притворная покорность, которую в былые времена он напускал на себя, затаившись, чтобы спланировать ответный удар. От появившегося свободного времени он стал больше спать и ухмылялся пышущему здоровьем отражению, понимая, насколько паршиво выглядел раньше. Ни одного дня увольнительной — это вам не шутки! Было одно весомое «но» — к хаттам ему не нужен был сон и отдых, он всю жизнь вкалывал, как проклятый, и даже сейчас где-то в глубине души он спрятал жадное желание владеть чем-то, жить, подчиняясь расписанию, чувствовать власть от своей должности, что грела его годами… Он так старался спрятать это, что ему удавалось ощущать отголоски подстертых чувств, даже находясь в состоянии, будто его накачали успокоительными. Хотя он понимал, что ему ничего не вводили — на такое Рен бы не пошел; это было что-то психологическое… Армитаж решил, что остальные офицеры ни о чем не знали — что еще им могло помешать смешивать его с грязью при любом удобном случае? Его и в лучшие-то времена не любили за многое (амбиции, острый ум и твердый характер, позволившие стать приближенным к Лидеру Сноуку), но к завистливым или злым взглядам он привык, еще учась в Академии, и они его нисколько не трогали, наоборот, были знаком его достижений. Сейчас же то, как на него смотрели, он охарактеризовал как Неприятие. Да, пожалуй, это слово из его мысленного каталога вписывалось идеально. Будто они понятия не имели, как относиться к тому, что видели, решив избегать контактов с этим… Хакс с усилием заставил себя выплыть из раздумий. Благо ему никто и слова не сказал бы на это, командование уже привыкло к некоторым «странностям» его новой службы. Он прислушался к искаженному голосу Рена, который, шевеля лишь кистью руки, возил по потолку одного из высших офицеров, распекая его на чем свет вселенной стоит. Кажется, бедолага самонадеянно и крайне негативно высказался о плане, ранее предложенном Хаксом. Хакс лишь ухмыльнулся, изредка посматривая на вдавленного в потолок и надсадно хрипящего офицера, не испытывая ни злорадства над ним, ни удовлетворения, что Лидер принял его мысль. В нем, скорее, еле теплилось удивление. Осторожное любопытство стремилось наружу в попытке узнать, в чем дело, что хотел показать этим поступком Рен? А в том, что эта демонстрация ради него, сомнений не было; да, Хакс точно чувствовал это. Рен никогда не срывался из-за излишне эмоциональных высказываний подчиненных на брифингах — он их позволял, это было в его стиле — не сдерживать эмоций. Что же сейчас оказало влияние на Рена? Возможно, выплыви генерал из моря апатии, в котором находился последнее время, он сумел бы сделать выводы и открыл бы глаза на происходящее. Но он позволял себе «тонуть», это было комфортнее, чем постоянно ощущать рвущую его на куски бессильную ненависть. Как же сильно он его ненавидел. И без устали повторял почти каждый день, оставаясь с Верховным Лидером наедине. А тот принимал это будто диковинку. Хакс давал ему то, что никто другой уже не смел. Они были старыми добрыми врагами… Хакс вспомнил первые годы их совместной службы с тогда еще таинственным Магистром Рен, учеником самого Верховного Лидера Сноука, обладающим таинственной Силой. Они могли часами спорить с пеной у рта о текущих операциях, и до такой степени увлекались, пытаясь или убедить, или подмять противника под себя, что по залу от вмешательства Силы летали кресла. Стол, отделявший их друг от друга, трещал от того, с каким напором они оба впивались в него пальцами. Сам Хакс был весь растрепанный и покрасневший, хоть и старался говорить с видимостью спокойствия, что еще больше бесило Кайло Рена. И когда тот совсем закипал, темная энергия сгущалась в комнате настолько плотно, что на генерала Хакса и без применения Силы нападал «паралич». Он замолкал, давая себе перевести дыхание. Любовался между делом таким несимметричным, но удивительно молодым лицом противника, не отрицая того, что оно было приятным, а весь облик высокого и загадочного брюнета — будоражащим. У Магистра в глазах сгорали галактики, такими яркими и живыми они были. Иногда Хаксу было поистине трудно вынырнуть из их плена и вспомнить свои козыри для спора. Взгляд Рена тоже бегал по лицу Хакса, очевидно, рассматривая и оценивая, и это льстило. В итоге жаркого спора они находили решение, которое одобряли оба, и чаще оно было идеальным для целей Ордена. Хакс отдал бы руку на распыление, что им обоим эти споры доставляли удовольствие. В каком-то смысле, они были похожи. Жаль, долго это не продлилось — их азарт превратился в ожесточенную схватку за лидерство. Проиграв в этой гонке окончательно, Хакс понял, что, скорее всего, бывшему лидеру Сноуку стало скучно наблюдать за их попытками сработаться и, следуя ему одному известной логике, он начал сталкивать их лбами. О паранойе, свойственной лидерам, Хакс знал не понаслышке, и порой анализировать поступки Сноука ему не удавалось, даже используя свое хваленое логическое мышление. Должно быть, Сноука сильно веселило, наблюдать, как в созданной им банке барахтаются змея и скорпион. Два соуправляющих — возненавидевших друг друга… И вот теперь Сноук бесславно освободил свой трон для ученика, а Хакс… застрял в безнадежной ситуации. В тяжелые моменты, омраченные вынужденным бездельем, он развлекал себя мысленной шуткой, что перейдет на сторону Сопротивления. Он даже в деталях представлял, как с гордостью явится в их штаб и представится, а затем, пока они будут пребывать в шоке от услышанного, распишет все свои умения и таланты. Фантазировал, как они проникнутся его исключительностью и с радостью примут в свои ряды. Если уж над ним смеются, будто он шут при дворе — он будет шутить. Рену эта шутка, очевидно, не нравилась настолько, что уловив яркие образы от Хакса, он отчего-то начинал себя вести особенно нестабильно: долго смотрел исподлобья, как бешеный затравленный зверь, или крушил все, что под руку попадало, как если бы ему было больно. В такие моменты Хакс ликовал. Выбесить Рена было для него бесценно. На свой счет такую реакцию Хакс не брал, переводя фокус на мать Рена; трудно игнорировать, кем она была в стане врага. — Идите за мной, генерал Хакс… — глухой голос вырвал из мыслей, а сам Рен направился на выход, и Хаксу ничего не оставалось, как подняться из удобного кресла и последовать за ним. Если брифинг командования и был окончен, то никто не рискнул первым покинуть зал, и офицеры сидели на местах, как приклеенные. Гнетущая тишина провожала их до дверей. В ангаре с личным шаттлом Рена не оказалось никого из штурмовиков или пилотов. По спине Хакса даже под теплой шинелью пробежал колючий холодок. Выходило, что летят они вдвоем, или для чего еще Рен привел его сюда? Рен не сказал ни слова. Когда они взошли по трапу его черной «пташки», он с привычной легкостью упал в кресло пилота и начал вводить команды к вылету. Хакс просто застыл посреди кабины пилота. Панель отзывалась разноцветными кнопками под порхающими пальцами в черных перчатках. В мозгу у Хакса так же ярко мерцали признаки чего-то неминуемого, а ведь раньше он был циником в таких вещах; близость Рена изменила его. — Лучше бы тебе сесть, Хакс, — не оборачиваясь, заметил Рен. Его голос звучал мягче, будто заботливо. — Неужели не знаешь, что будет при старте тобою же сконструированного шаттла? Тяга двигателей изменилась, «пташка» вот-вот была готова расправить свои черные сверхзвуковые крылья. — Да, Верховный Лидер… — Хакс с идеально прямой спиной проследовал к креслу второго пилота, послушно сел и пристегнулся. Конечно, он знал: остаться на ногах во время старта было невозможно, а уж при улучшениях, которые он сам же и установил, и подавно. Выходит, Рен помнил о его участии. Интересно, каким боком это на нем отразится? Боковым зрением Хакс видел, что Рен некоторое время наблюдал за ним, чуть повернув в его сторону визор шлема, перед тем, как ввести последние команды. С Реном что-то было не так. Еще больше, чем обычно. Стремительные перемены настроения уже начинали вызывать ужас. Хакс сообразил, что Рена снова мотало от света к тьме. Кажется, он окончательно тронулся, или слетел с катушек сам Хакс… Ипсилон рассекал пространство по координатам, известным лишь ему одному. Хакс вжался в кресло второго пилота, стараясь ни о чем не думать. Он невольно следил за тем, как Рен уверенными движениями управлял шаттлом, как большие кисти властно сжимали штурвал, уходя от астероидного пояса. Все же Рен был прекрасным пилотом. Отвратным лидером и психом в добавок. Когда шаттл мягко сел на поверхность незнакомой планеты, Хакс встрепенулся и вынырнул из своих наблюдений, сфокусировав свой взор на пейзаже за иллюминатором. Он сопоставил обрывки знаний: малообитаемая, непригодная ни для чего, кроме охоты, планетка. Должно быть, это был личный питомник ордена Рен. Место, где опасно и можно вволю помахать световыми мечами. — Прибыли, генерал Хакс, трап подан, — издевательски вежливо произнес Рен. Хакс тихо сглотнул горькую слюну. Это место могло стать его последней остановкой. О таком завершении своей службы он стал думать относительно недавно, но, к его сожалению, все с большей охотой. Слишком много того, что его гордость не могла ему простить. Взять хотя бы происходящее после отбоя… Рен гулко хмыкнул из маски, и Хакс невольно вздрогнул. Он совсем расклеился, нужно во что бы то ни стало собраться с духом. Хакс дернул головой, пытаясь прогнать душное наваждение, вздернул подбородок и встал из кресла. — Какое я должен взять оружие на эту…миссию? — старательно выбирая слова, поинтересовался Хакс. — Оружие не понадобится, — произнес Рен, а у Хакса в голове прозвучало ядовитое «не поможет», «ничего не поможет». — И оставьте шинель, здесь достаточно жарко. Хакс подчинился, не удержав горькую ухмылку — может, так и есть, но Рен не скинул с себя ни тряпки. Ноги не подвели его, когда он спускался с трапа, который за их спинами с шипением поднялся. Без своего верного бластера на бедре он чувствовал себя голым. Впрочем, рядом с Кайло он чувствовал себя так всегда… Немного влажный воздух ворвался в его легкие, он пах натурально и довольно вкусно в сравнении с фильтрованным и искусственно ароматизированным воздухом на кораблях. Вообще-то Хакс редко покидал космическое пространство, предпочитая оставаться в четко контролируемых условиях невесомости. Ему это нравилось, раньше… Рен, не оборачиваясь, направился вглубь леса, начавшегося сразу за посадочной площадкой. Хакс задавил на корню желание побежать в противоположную сторону. Так или иначе, без Рена он здесь не выживет. «Дикое место», — снова подумал Хакс, но послушно зашагал следом. Он с интересом наблюдал за флорой и относительно безопасной фауной малоизвестной ему планеты. Лес полнился звуками, которые с непривычки давили на уши. Хакс то и дело оступался, но не переставал с любопытством вертеть головой. Пришлось отказаться от генеральской походки, ведь привычно держать руки за спиной не представлялось возможным, он понял это после первой коряги под его сапогом, об которую запнулся и чуть не разбил нос. — Осторожнее… — металлический и такой чужеродный в этом месте звук вокодера вывел его из любования. Хакс тут же запнулся снова и влетел в Рена. Чужие, не в меру сильные руки по-собственнически схватили и поставили ровно. Эта забота выглядела дико. Будто после падения убивать его было бы менее приятно. Хакс решительно смотрел в сторону, не показывая Рену свои эмоции. За фигурой Рена он разглядел небольшую поляну, которая сразу же завладела всем его вниманием, настолько непривычно глазу она выглядела. Ее подсвечивали лучи довольно теплого солнца, на листьях деревьев еще блестела роса. По краю поляны благоухали диковинные цветы. Хакс решительно обогнул Рена, чтобы рассмотреть их ближе. После серости космоса они выглядели весьма интересно, даже в своей неупорядоченной красоте. Рен вел его именно сюда? Но все померкло, когда в спину донеслось сухое: — Пришли. Раздевайся. — Рен? — Хакс поспешил прикусить свой бесконтрольный язык. — Верховн… — Закрой рот и раздевайся, — Рен явно терял терпение. — Но… — Хакс искал варианты в своем мозгу, но был настолько потерян, что не находил для себя ни выхода, ни объяснения. Да и к чему искать объяснение для расправы? Он попытался предать Кайло Рена, и будет пытаться снова и снова, пока жив, а лидеры превращали в пыль и за меньшее. Все логично. — Похоже, тебе больше нравится, когда это делаю я, — усмехаясь, озвучил свою догадку Рен. Конечно, не упомянуть то, чем Верховный лидер предпочитал заниматься с ним почти каждую ночь, он не мог. Под левое ребро будто вонзился вибронож, продолжая настойчиво проталкиваться в плоть. Только с Реном он вспоминал забытые с детства дурные ощущения, посредники своей слабости. — Даю последний шанс, я не буду церемониться с твоими тряпками. Хакс подумал — какая, к черту, разница, если он закончит свою жизнь здесь, униженный, голый и в этих, как насмешка, красивых цветах. Хакс бы рассмеялся, но боялся показать, как дрожали его губы. Когда он их смыкал — это было не так очевидно. Обругал себя кретином. Рен и так все знал. Он буквально жил в его сознании. Знал о нем всё, понимал его эмоции едва ли не раньше, чем он сам. — Хочешь вернуться на корабль в порванной одежде? Хакс зацепился только за возвращение. Как этот собственник может разлучиться с телом, которое обожает? Запоздавшая мысль внушала оптимизм, но Армитаж всегда был реалистом, даже в ущерб себе. Что бы Рен ни чувствовал во время их встреч, это не меняло факта его чудовищности и безумия. Хакс помотал головой и усмехнулся. «Отсрочка, издевательство, пустая надежда». Так небрежно кидать обреченному человеку призрак надежды жестоко, даже для того, у кого душа чернее космоса. Что-то забытое поднялось в груди. Взор его отчего-то помутнел, пришлось сморгнуть. Он не верил ему и раньше, и сейчас. Не станет он ни молить о пощаде, ни плакать. Отметая боль в груди, вспомнил — он все еще генерал Армитаж Хакс, самый молодой генерал Первого Ордена, потомственный Имперец. И пусть он растоптан, беззащитен перед этим порождением Хаоса, но его гордость все еще при нем. Поэтому он принял твердую стойку и принялся за форменный воротник. Медленно. Пуговицу за пуговицей, аккуратно, и руки его не дрожали. Поза Рена едва уловимо изменилась, он стоял четко напротив, хоть не было видно лица за маской, но во всем облике Хакс уловил одобрение. Черт возьми, насколько хорошо за последнее время он узнал эту проклятую тварь. Сноук был чудовищем? Нет, он был уродливым наставником, а «ученик превзошел своего учителя» — так, кажется, говорили у джедаев? Смерть Генерала Хакса неминуемо приближалась, в этом он не сомневался. Удивительно, но он был спокоен, перебирал в уме все свои достижения и провалы, особенно неудачи, и размышлял, был ли у него хоть малейший шанс что-то изменить, выложись он сильнее? — Хакс? Вернись. Знакомые интонации. Разумеется, Рен не мог оставить Хаксу хоть минуту на себя. Хакс люто ненавидел его. И себя. Особенно за то, насколько ему нравилось это дерзкое поведение, когда Рен вторгался в его личное пространство, как будто оно принадлежало только ему, посылая правила приличия в космос. Хакс очень любил правила, он ими жил, а потом с удивлением продолжил жить, когда Рен эти правила разрушил. Может, это была его непреодолимая тяга к саморазрушению? Всемогущее чудовище день за днем унижением ли, прикосновением ли откалывало от него частичку личности, перекраивая под себя. Армитаж ждал, когда окончательно сломается, но, наоборот, с удивлением обнаружил, что стал сильнее благодаря недоситху. В их отношениях никогда не было принуждения. Хакс сам этого хотел, жалеть тут было некого. Близость с Реном тянула его вниз, с каждым разом все больше утягивая на дно. Но как жить иначе, без этого человека, он не представлял, а вскоре понял, что и не хочет представлять! Рен был нужен ему, как и он сам был нужен Рену. И это была самая ужасная проблема, худшая из тех, что когда-либо были у них обоих. Он ясно увидел это в одну из ночей. Хакс лежал, остывая на мятых влажных простынях под тяжелой рукой Рена, когда услышал полусонный бред у себя в голове: «Хочу сделать тебя своим. Целиком и без остатка. И я сделаю. Потому что одна мысль, как хорошо сейчас было, заставляет хотеть тебя снова. Ты сносишь мне крышу, рыжий ублюдок. Так хочу тебя». Рен, должно быть, не отдавал отчет в действиях, бесконтрольно проецируя мысль прямо в сознание Хакса, их бурный грубый секс всегда расходовал уйму сил у обоих. Вряд ли Рен собирался признаваться в чем-то настолько серьезном. Повернув голову вбок, Хакс увидел тяжелые черные пряди на своей подушке и сомкнутые веки. Рен уже спал. Хакс не ожидал услышать такое от Рена. Незнакомое ощущение пробрало его с головы до пят. Это была эйфория, и, к удивлению, почти детская радость. Это не было похоже ни на что, в чем ему признавались в юности, и вот так внезапно услышать такое от невозможного Рена, ненавидящего его и презирающего… От того, кому совсем недавно кричал в лицо о своей ненависти, бросал оскорбления, припоминая все прошедшие неудачи. От того, кто на все «ненавижу», «никчёмный» и «никому не нужный», только сильнее прижимал к кровати, заглядывал в глаза с вопросом «я тебе нужен?», и на лживое «нет» осторожно вторгался в его тело, с каждой минутой превращая в постепенное, неумолимое «да!». Могли ли эти слова подразумевать что-то другое? Вряд ли, уж слишком было похоже на признание. Но не мог же Рен в самом деле испытывать к нему столь сильные чувства? Он в последнее время путал его: мог говорить ужасные вещи и смотреть при этом просяще, будто извиняясь, мог ограничивать его передвижения по базе и при этом быть неподалеку, как штурмовик-охранник. Это было дико, неправильно и совершенно выбивало из колеи. Хакс чувствовал себя разбитым, как выпотрошенная добыча, над которой охотник умывался слезами, осознав свою ошибку слишком поздно. Рен стал занимать все его мысли, все время Хакс думал и думал о нем, об их отношениях, анализировал и убеждался, потом мысленно стирал вырисовывающуюся правду. И начинал заново, потому что, к его ужасу, ему хотелось до конца поверить в существование чувств, которым, кажется, был подвержен и он сам. В каких бы метаниях ни находился Хакс, все заканчивалось, стоило высокой фигуре в черном скользнуть к нему в каюту. Все неправильное переставало раздражать и пугать. Он должен был его бояться, но на самом деле с нетерпением ждал… Хакс тяжело выдохнул, и его душа зашлась в восторге, потому что Рен неосознанно подгреб его поближе и прижался сильнее, а свои неприлично длинные ноги переплел с ногами Хакса. Стало тепло и правильно. Однако заснуть ему не удалось. Он вспоминал те крохи знаний о ситхах, вспоминал, как бесился Сноук, пытаясь быстрее задушить в Кайло любые привязанности. Он дрожал при одной только мысли, что с ним будет, когда Рен наконец поймет, что происходит между ними. Под самое утро Хакс убедил себя, что ему все почудилось, что они также ненавидят друг друга, и Рен просто пробует на нем новый способ унижения. Эта бездонная пропасть больше не пугала его какое-то время… Форменный китель Хакса полетел в кусты, а по венам разлилось удовольствие, частичка дерзкой свободы была в этом жесте. Такая легкость вдруг одолела его сердце. Неужели так себя чувствуют все, кто был приговорен к смерти и в последний момент смирился, перестав цепляться за прошлое и бесполезные надежды, обретя равновесие с самим собой? Рубашка белоснежно вспыхнула, прежде чем улететь и повиснуть на кусте. Рен заинтересованно склонил голову набок. Хакс с язвительной ухмылкой смотрел прямо ему в лицо, туда, где под маской находились его глаза. Ведро с алыми всполохами, как ручьи крови. Хакс бы хихикнул от поэтичности момента, если бы не нарастающая истерика. — Как неожиданно для вас, генерал, так грубо обращаться со своей любимой формой. Рен всегда переходил на Вы, когда насмехался. — Теперь мне все равно, — нараспев сказал Хакс, смело глядя на него. — Ты наконец освободился… — как-то слишком довольно произнес Рен, но Хакс лишь отмахнулся. Пусть радуется чему угодно, он устал от постоянных путаных и непонятных разговоров с ним. Занятый ремнем, он лишь кивнул. — И не будешь тянуть время… Да к чему это делать? Рен все равно получит свое, ломая и подчиняя. С него было достаточно унижений, приближение конца существования генерала Хакса было заманчивым. Непослушные пальцы, как назло, соскакивали с ремня. — Служу Верховному лидеру! — сам поразился, насколько его голос вернул уже подзабытую уверенность. Рен потянулся к маске, с шипением снимая ее. Встречаться взглядом со своим ночным, да и дневным кошмаром было страшно, но вполне было бы терпимо, если бы его глаза не темнели так предвкушающе, а от голодного взгляда у Хакса волоски встали дыбом от загривка до задницы. Взгляд Рена начал свой путь, от глаз перейдя к губам, которые Хакс тут же поджал, и дальше, вниз по шее. Хакс машинально опустил взгляд на свое тело, подмечая, как теплые лучи солнца играют на его тонкой бледной коже, путаясь в светлых волосках. Рен, очевидно, тоже нашел это зрелище интересным, поскольку с шумом втянул воздух. Его взгляд стал ещё более пожирающим. — Рыжее светило… — Романтика — это не твое, Рен! — парировал Хакс. Взгляд карих глаз остановился на штанах. — Ты удивишься, узнав, сколько я еще знаю о страсти… Продолжай! — приказ живым голосом Рена звучал для Хакса весомее, когда он был таким мягким и тихим, с оттенком сдерживаемой похоти. У Хакса потяжелело в паху. Пришлось прикусить щеку изнутри, чтобы, сняв штаны, не сильно обрадовать Рена. Он как мог небрежнее стянул с себя сапоги, расстегнул ширинку и вопросительно глянул на по-прежнему неподвижного Кайло, будто тот сам держал себя Силой на месте. «Как он будет это делать?» — спросил мысленно, зная, что Кайло услышит. — Постели свой китель и встань на колени, — не задержался с ответом Рен. — Мой китель для этого не подходит, — совершенно искренне возразил Хакс и смело добавил, осматривая типичный плащ Рена: — А вот Ваша рванина — вполне. На миг Рен удивленно моргнул и прикрыл глаза. Хакс внутренне окаменел, вполне ожидая мгновенного удушения, взрывающейся огненной болью головы, но ничего не произошло. — Люблю, когда ты живой… Шлем упал на землю, а Рен принялся избавляться от своего сложного одеяния, небрежно кинув его Хаксу под ноги. — Все для тебя… — и двинул кистью в знак продолжать. Хаксу вдруг стало весело. Он отвесил притворный поклон и с мстительным наслаждением наступил на плащ. Рен на это лишь фыркнул, медленно стянул с рук перчатки и шагнул вплотную. Веселье резко закончилось. Ладони Рена, большие и грубые, гладили голую кожу поясницы, а Армитаж млел. Он ненавидел себя, Рена, но не мог перестать кайфовать. Рен ласкал нежно и в то же время нетерпеливо, как всегда, когда приходил в каюту после отбоя, не тратя попусту время, прожигая взглядом, безмолвно приказывая отдаться. Пусть все случится! И пусть все закончится! — Ты так сильно запутался… Когда Хакс влетел в полуразрушенный тронный зал, Сноук был уже мёртв, как и его преторианская гвардия. Вокруг творился настоящий ад; Кайло, лежащий на полу, явно был жив, но без сознания, судя по его вздымающемуся в такт дыханию боку. Хакс скривился. Медленно потянулся к кобуре с бластером, висевшей на его бедре. Сделав один-единственный выстрел, он получит полную власть в свои руки. Никакой больше Силы, никакого унизительного подчинения, никаких угроз и наказаний… Но тут Кайло распахнул глаза. Хакс ещё мог бы успеть выстрелить, но не сумел себя заставить... — Лучше бы я пристрелил тебя тогда… — отстраненно заметил Хакс. — Хотел бы — выстрелил. Но ты не хотел! — парировал Рен. — Почему это? — Сам скажи! — Нет, теперь выстрел кажется мне недостаточной мерой. Дезинтеграция, вот что я бы с тобой сделал. В противовес своим словам Хакс сам прижался всем телом, вызывая у Кайло довольный стон. Его личное проклятье смотрело с диким, голодным и мрачным предвкушением. Суровые, на первый взгляд, брови, казалось, предавали его самого, ведь Хакс видел, какие эмоции прятались под ними. Направленные на него одного, они ему льстили. Починка шлема была хорошим решением для Рена, для роли Лидера его лицо было слишком подвижным, слишком молодым и страстным. Хакс и сам не хотел, чтобы кто-то посторонний мог видеть всю жгучую палитру на лице Рена, они достойны только безразличия и гнева, не более! Хакс привык ко всему, да он жил ради него. Рен — единственное, что у него осталось от прошлой жизни и от прошлого себя. Он хотел Рена, близости с ним даже больше, чем власти. Он понимал, что был не в себе, но не мог вспомнить, когда окончательно двинулся. Хакс знал ответ — это Рен сделал его таким, живущим им одним, ради него. Сукин сын. Рен смотрел с такой страстью, что зажигал из ненависти желание. И Хакс сгорал. Он первым потянулся за поцелуем — эти губы он обожал, и первый же увлек своего Лидера вниз, на импровизированное покрывало. Штаны Хакса были отброшены уже Реном в ближайший куст. Избавлять самого Рена от одежды всегда было трудным делом, но у Хакса имелся в этом приличный опыт. На штанах же терпение закончилось у обоих и, как только вжикнула потайная молния, Хакс был развернут и поставлен на колени. «Скорей бы почувствовать эту сладкую муку в последний раз», — нетерпеливо подумал он. Огромная ладонь с размаху приземлилась ему на ягодицу, отчего Хакс дернулся. — Перестань думать о смерти. Я хоть раз говорил, что намерен отпустить тебя? — дыхание Рена касалось линии роста волос на шее, но сегодня он не спешил задействовать зубы. Хакс пытался припомнить, но не смог, мыслительный процесс в его голове был перекрыт сумасшедшей похотью, и могло статься, что Рен и правда никогда не говорил этого. Проблема была в том, что Хакс никогда не считал себя глупцом, он ведь был точно уверен, что… — …Между нами взаимная ненависть из-за давнего соперничества. В котором я победил, — закончил за него Рен. — Вот именно, — мрачно согласился Хакс, дрожа от дорожки поцелуев на шее. — Хватит думать. Это приказ, — с нетерпением скомандовал Рен. Еще один шлепок по заднице отрезвил подобно пощечине, но не так унизительно. Хакс мысленно согласился, что для рефлексии время было неподходящее. Тем более, что собственный член стоял до боли, а жар Рена чувствовался так мучительно близко, но недостаточно. Горячая плоть Рена скользила вдоль ягодиц, дразня, а ноги Хакса дрожали в предвкушении. — Уже лучше, мой генерал. Огромные ладони огладили бедра еще раз перед тем, как подтащить ближе, и Рен толкнулся внутрь. О, Хакс отчаянно желал этот член. Тот будто имел над ним отдельную власть, заставлял забывать про вселенную и думать только о нем. Тело помнило его хорошо, и Хакс, не удержавшись, подался назад, будто хотел убедиться, что Рен дал ему всё без остатка. — Жадный! — Рен рвано выдохнул над ухом. Хакс же думал о своем сумасшествии: — Ты заразил меня своим хаосом. Не думал, что безумие передается половым путем. Рен хрипло засмеялся и начал двигаться. Хакса словно раз за разом полосовали мечом, но пронизывало его лишь удовольствием. — Покричи для меня, Хакс. Здесь нет ни тонких стен, ни лишних ушей. Но как бы Рену ни хотелось услышать громкие стоны генерала, тот слишком слился с правилами и ограничениями и подавлял в себе звуки удовольствия, лишь громко дыша. Ритмично двигаясь в нем, Рен вошел в любовника еще одним способом — ментально. И там он нашел все, что ему было нужно. Хакс кричал мысленно, умолял, стенал и сходил с ума. Сам Рен чувствовал похожее, но он не привык скрывать свое удовольствие, он был шумным любовником, не стесняясь, громко рычал: — Как же в тебе хорошо, Хакс! Он трахал его так жадно и яростно, что Хакс с трудом успевал дышать. Сдерживаться становилось невозможно. Рен срывал ему все комплексы. Он двигался так, что сложно было сказать точно, брал ли он или отдавал. — О, великие звезды, Кайло!.. На другой стороне поляны затрещали деревья. В этот момент Хакс вспомнил, что они вообще здесь растут. Он настолько погрузился в ощущения, что выпал из реальности, а сейчас она внезапно вернулась в виде леса на дикой планетке. Кустарник вылетел из земли, будто подкопанный наземной техникой. Хакс точно знал — ее тут не было. Он уставился в тут сторону. Что бы это ни было, оно приближалось на большой скорости, пока скрытое за буйной растительностью. И скоро он увидел ее. Огромная и косматая Банта. Бешеный и громоздкий зверь, очевидно, встревоженный ими. - Рен! Тот не остановился, его бедра заработали еще активнее, он трахал Хакса еще увлеченнее. Вырваться не удавалось, Рен удерживал крепко и осторожно. Хакса сковал ужас: огромный зверь бежал к ним, земля сотрясалась под коленями, а Рен будто не замечал ничего вокруг. Сердце изо всех сил шарахало в груди. Удовольствие отступило на второй план. — Рен, сожри тебя вампа! Прекрати! Она была прямо напротив них. От ее бега в воздух поднималась пыль, комья земли отбрасывало из-под копыт. Совсем близко и… Зверь застыл в прыжке. Над лесом раздался оглушающий рык взбешенной и попавшей в ловушку банты. «Слава Силе», — впервые подумалось Хаксу. — Я хочу, чтобы ты избавился от страха, — прошептал в ухо Рен и больно прикусил хрящик. — Зачем? — Ты нужен мне, Хакс. Только ты честен со мной. Когда ты перестанешь бояться меня и перестанешь пытаться меня убить, ты сломаешься для меня. Будешь со мной… — Ты уже победил, что тебе еще нужно от меня? Разве даже сейчас ты не получаешь то, чего желаешь? — Ты никогда по-настоящему не сдавался — не полностью, даже когда сам думал, что сдаешься. Подумай об этом! Умирать во время секса не хотелось, это казалось крайне глупым концом. — Уже не хочешь умирать? Уши заложило, и рык зверя пропал. — Ты чокнутый! Рен, прекрати. Они оба умрут, если эта туша сорвется с крюка Силы, она просто раздавит их своим телом, не сумев затормозить уже начатое движение. — Не позволю тебе умереть. Никому не позволю причинить тебе вред, больше никогда. — Кроме себя? — простонал Хакс. — Никому! Ты должен был понять! — Разве ты не решил убить меня, когда до тебя дошло, что ты испытываешь ко мне определенные чувства? — Нет. После смерти Сноука я понял, что он лгал мне. Каждый боец дерется ожесточеннее, когда ему есть что защищать, именно это не дает превратиться в тупого исполнителя. А Сноуку я был нужен таким. — Мог бы намекнуть… Крифф… — Надо закончить начатое, — Рен двинул бедрами, и Хакс не сдержавшись, застонал. Это совершенно точно была не любовь. Это чувство собственничества. Ни один из них не мог отпустить другого. Пусть их взаимное чувство не настоящее, зато единственное, им доступное! Оргазм уверенно подступал, а Хакс не мог отвести взгляда от морды Банты. Он видел понимание в ее глазах. — Сожмись для меня, — попросил Рен. Накрывая своей ладонью член Хакса. Хакс кричал, чувствуя ее ответный рык, ее травяное дыхание касалось его лица, и даже страх, что она сорвется и убьет их обоих, не помешал ему мучительно остро кончить. Он смотрел, как жизнь уходит из ее глаз, и ее огромное тело упало на землю. А Рен свалился ему на спину. Когда отголоски оргазма затихли, а мозг взял функционирование тела на себя, Хакс понял, что умирать расхотелось. Рен снова сделал нечто ужасное, нелогичное и совершенно ненужное. Хакс не мог допустить, чтобы незрелый тупица угробил драгоценный Первый Орден. Костьми ляжет, но дело свое продолжит. Он столкнул с себя расслабленное тело Рена и, оперевшись локтями ему в грудь, строго посмотрел в лицо. Рен определенно пребывал в лучшем мире, кривоватая улыбка, которую хотелось стереть кулаком, поселилась на его довольном лице. Влажные черные локоны находились в полном хаосе, а яркие, как цветы, губы оказались искусаны. Хаксу захотелось покусать их еще больше, но он вовремя запретил себе — это было уже за гранью их ненормальных отношений. Поэтому Хакс лишь закусил собственную губу, не зная, можно ли ему заговорить. Став Верховным лидером, Рен лишь испортил свой невозможный характер. И все же вопросы крутились в голове. Рен измученно застонал: — Скажи уже, что хотел. — Верховный лидер, вы привезли меня сюда только ради секса, экзотики захотелось? — недовольно спросил Хакс. — Вот пуду, — Рен театрально закрыл лицо предплечьем. — Зови меня Рен, как и раньше. Сколько можно… — Ты, Рен, — послушно начал Хакс, — унижал меня многие месяцы перед всем командованием, очень странно теперь воспринимается Ва… твое послабление. Рен повернулся к нему, подперев голову кулаком, и внимательно посмотрел в глаза. Хаксу тут же стало неудобно. — Не отводи взгляд, ты не должен бояться меня. — Да неужели? — Никто не должен был знать, как я отношусь к тебе. Они бы уничтожили тебя в тот же день, я не мог так рисковать, — спокойно начал объяснять Кайло, а Хакс почувствовал, что не в первый раз, просто он не мог это понять раньше. — А ты продолжал уходить от меня внутрь себя, закрываться сильнее… — Ты без перерыва потрошил мой мозг, — перебил Хакс. — Потому что ты не верил мне. Что бы я ни делал, ты упрямо уходил в свои кошмары. А после и в полную апатию. Хотя для такого не было никакой необходимости. — И ты выворачивал меня… — Чтобы ты не натворил глупостей. Ты мог хоть раз выслушать меня до конца? — Я слушал! — упрямо сказал он. Рен только скривился. — Нет. Ты кричал о своей ненависти, бесконечно, и я злился на тебя, пытался найти причины в твоей голове, я был разбит… — О, Верховный лидер столько сил тратит на простого помощника, хотя мог получить мое тело и без таких трудностей… — Не начинай, ты прекрасно знаешь о моих… причинах. Хакс, ожидая слово «чувства», начал краснеть, благо Рен выкрутился на этот раз. Их редкие скандалы всплывали в памяти. Становилось стыдно за самого себя — мало того, что он расклеился, так еще и нырнул в пучину апатии и спокойно дрейфовал там, пропуская все происходящее мимо ушей. Даже дела Ордена. — Я ужасен, — признался Хакс. Хреновый же он имперец после этого. — Надо было выкинуть меня. Я заслужил. — С какой стати? Ты мой! И я не могу без тебя так же, как ты не можешь без меня! И раз уж наша миссия вывела тебя из прострации, вернешься к делам Ордена? Хакс легко ударил его в плечо. — Нет? Снова будешь пытаться меня убить? — Посмотрю на твое поведение, — мрачно отозвался «вновь генерал» Хакс и добавил: — Я согласен, но у меня условие. — Слушаю, — прошептал Рен. — Никаких погонь за мусорщицей! — Она должна умереть. — И умрет, в свое время. Сейчас тебе надо укреплять власть, и материальное состояние Ордена оставляет желать лучшего… — Промедлим, и она возьмет учеников, а после сможет возродить Орден джедаев… — Тогда у нас есть минимум лет пять в запасе. — Хакс! — Что? Отправь за ней своих рыцарей, Рен! Рен так выразительно нахмурился, что Хакс понял — назад они не вернутся, слишком уж удачливой была та девка, и предложил альтернативный вариант: — Пусть первыми находят чувствительных к этой вашей Силе детей и обучают их. Извини за вопрос, но… они вообще что-то могут? Кроме шумно ходить и красиво неподвижно стоять? — Хакс… — предостерег Рен. Хакс перевернулся на спину и вскинул ладони вверх. Рен впился в него хищным взглядом. Эта, пусть и показная, капитуляция заставила его глаза вспыхнуть темным пламенем. Сдавшийся ему Хакс — вершина его сладостных грез. — Обрати внимание на своих учеников. Когда ты в последний раз их тренировал? Почему не брал ни на одну вылазку? С такой силой заниматься контрабандистами и шпионами — не слишком ли мелкое для них занятие? Они хоть могут заменить по качеству преторианскую гвардию Сноука? — вопросы посыпались на Рена, как снаряды из лучшего тренировочного дроида. Его разморенное оргазмом состояние уплывало. Он принял полусидячее положение и внимательно посмотрел на Хакса. Удивительный человек — если взялся за что-то, его было не остановить. — Позволь сделать тебе предложение… — начал Кайло, отведя по привычке взгляд в сторону. Хакс затаил дыхание. — Как насчет смены твоей формы на белую с золотым? Хакс забыл, как дышать. Ублюдок Рен сказал то, что Хакс больше всего хотел услышать, но даже боялся мечтать. Слов для ответа он подобрать не сумел, просто подался вперед и обнял его руками за плечи. Лицо с невольной улыбкой он спрятал в черных, как смоль, кудрях. Не может он так раскидываться улыбками даже на безлюдной планете. Генерал Хакс действительно умер на этой планете. Взамен появился Гранд-Адмирал Хакс, единственный истинный помощник и единственный любовник Верховного Лидера Кайло Рена. Мечта о власти над Первым Орденом у Хакса не сбылась, но была другая власть — реальная власть над его Лидером.