Инфлюэнца

Кагеяма шёл вниз по улице. Было уже темно, белые отсветы фонаря, как призраки, лежали на ровном асфальте. Покрытие пружинило под ногами, идти было приятно, хотя ночной холод уже пролез под штаны. Продуктовые и хозяйственные магазинчики лениво закрывались. Иногда на пороге возникал продавец с совком и веником, чтобы вымести сор, который нанесся с ботинками посетителей за день. Тогда отсветы фонарей становились чуточку грязнее. В голове Кагеямы всё вертелась недавняя игра. Он наверное в сотый раз видел невероятный прыжок Хинаты. Стоило только закрыть глаза, и вот коротышка бьёт пас, преодолевая гравитацию. Самый быстрый пас Кагеямы. Слова команды тоже не давали покоя. Сразу после игры Аобаджосай шли вместе и болтали. Третьегодки охотно делились воспоминаниями о Карасуно, в том числе о Хинате. Кагеяма весь превратился в слух:       — Карасуно всегда умели удивить, даже сегодня, — начал Ойкава. — Когда мы впервые столкнулись с этими чокнутыми, то были первогодками. Наша команда была не в форме. Много сильных игроков выпустилось, и играть пришлось совсем новичкам и старшим, которые сидели в тылу сильных товарищей и тоже не очень чего и могли. А состав Карасуно в основном занимали третьегодки. Они нас размазали. Особенно выбешивал Хината. Бегал, прыгал, отвлекал. Из-за него реально «глаз замылился», и нам забивали. Особенно много пробил их громила-ас. А у Хинаты всегда были рефлексы. Но я никогда не видел, чтобы он так быстро двигался. А его прыжок, это просто пиздец.       — В старшей школе их связующий был обычным парнем, — подметил Иваизуми. — Кто знает, может это из-за Кагеямы Хината так резко взлетел? Вы все пялились на прыжок, но даже не заметили, как быстро и точно мяч прилетел в руки к Шое.       — И то верно. Батюшки, я воспитал монстра! — съехидничал Ойкава. — Даже захотелось пересмотреть запись той игры.       — А есть запись? — вмешался Кагеяма.       — О, а тебе интересно, Кагеяма-кун? — Ойкава удивился. — Да, есть. Завтра после штраф-класса к клубной комнате подгребай, так уж и быть, вместе посмотрим. Кагеяма вздохнул. Может и зря он влезал в прошлые дела. В конце концов, сейчас совсем другие обстоятельства. Тобио играл в сильной команде, был на отличном счету у трениров. А Хината.... Хината Шое больше не играл. И что на него смотреть спрашивается. Тобио оторвал взгляд от асфальта, огляделся и замедлился. За поворотом его дом. Пара шагов, и вот, чернеет причудливая ковка забора. Кагеяма вступил на дорожку, и уже потянулся к щеколде, чтобы отпереть калитку, но остановился. В кухне горел свет. Это значило, либо Юй, помощница, ещё не ушла, либо с работы вернулась мать. Тобио не хотелось с ней встречаться. Он мечтал набросать чего-нибудь в тарелку и тихонько заползти в свою комнату. Сил на разговор не было. Кагеяма вошёл во двор. Небольшая лужайка, места хватало паре кустов да старым качелям. Поодаль виднелись очертания гаража. Отец улетел, значит машина будет дожидаться его там бог знает сколько. Качели жалобно скрипнули, когда Тобио прошёл мимо, прямо на крыльцо. На ковре стояли лакированные туфли. Кагеяма вздохнул, скинул кроссовки и открыл дверь. В коридоре его никто не встретил. Можно было бы рвануть по лестнице в комнату, но из кухни донёсся голос:       — Тобио, ты поздно. И Кагеяма, как робот, поплёлся в кухню, по пути стаскивая с себя спортивную сумку и ветровку.       — Добрый вечер, мам. Стол был накрыт по-праздничному. Салаты, жаренные креветки, рис тамьяки дышал паром, а в центре дрожал причудливый десерт. Кагеяма глянул на мать. Она ещё не успела смыть офисный макияж: пудра желтой полосой залегла в морщины на лбу и переносице. Она расставляла стаканы и раскладывала палочки. Губы, щеки, всё было усталым, вялым. Еду приготовила и выставила не она, а Юй, но, наверное она уже ушла. Тобио отодвинул себе стул и сел. Вроде бы он давно не ел и должен накинутся на лакомства. Но к горлу как ком подкатил. Мать тоже не спешила начинать ужин.       — Ну, где ты был?       — Играл в волейбол. Пауза. Мать неспешно наливала себе сок в стакан. Жидкость радостно плескалась и раздражала слух. Она налила, но не стала пить.       — Мне звонили из школы, — даже бровь не дернулась на лице Кухары Кагеямы. — Ты отстранён на месяц от клуба.       — Да. Поэтому я ждал конца тренировки, чтобы пойти поиграть с сокомандниками. Вот теперь Кухара взялась крепко за стакан и сделала много мелких глотков. Отпив небольше четверти, она оставила посудину и взглянула на Кагеяму исподлобья.       — Как так? Ты уже забыл, в какую историю втянули тебя эти «сокомандники»? Если бы не отец, ты бы стоял на учете в полиции. Думаешь шутки? А это отстранение, наконец-то, твой шанс подтянуть учебу. Мать водила пальцем по салфетке, куда пролилась капля сока. Её острый, покрытый лаком ноготь выписывал вензеля. Она смотрела прямо на Тобио. Кагеяма чувствовал, как его тело напряглось, пальцы на руках сжались. Она продолжила говорить:       — А ты вместо этого продолжаешь усердствовать над мячом. И что? Твоё будущее зависит не от количества побед команды, а от количества баллов. На экзамене, я напоминаю, ты будешь один. Никто тебя не подстрахует.       — Я знаю. Кагеяма пялился в тарелку, слова давались ему с трудом. За весь разговор он уже рассмотрел каждую рисинку, крошку, лист петрушки. Ему было противно видеть застывший соус и думать, что придется всё съесть.       — Концентрируйся на самом важном. — Кухара едва улыбнулась. — И никаких поздних возвращений.       — Да. Кагеяма взялся за палочки. Ему необходимо было перелопатить весь этот осточертевший рисовый натюрморт.       — Ах, да. С днём рождения, Тобио. Со всей суетой: игра, ночёвка, пьянка, участок, Кагеяма забыл, что вчера у него был день рождения.       – Спасибо, мам. Мать положила конверт на середину стола. Сказала, что там всё, что нужно для его успешного будущего. Тобио не сомневался, просто взял и пропихнул конверт в карман. Пожелал ей приятного аппетита и принялся жевать.

***

Тобио вышел из-за стола ни сыт, ни голоден. Кухара отправила его делать уроки, сказала, что сегодня сама уберется на кухне и загрузит посудомойку. Кагеяма поднимался по ступеням в раскачку и всё, чего хотел – завалиться в постель. Он надавил на дверь плечом и вошел в комнату. Кагеяме нравилась его спальня. Он прикрыл дверь и почувствовал себя расслабленным и уставшим в полумраке комнаты. Здесь было всё, что ему нужно: простор между стенами, широкий письменный стол и прекрасная кровать. Тобио кинул сумку под стул в углу и шлепнулся на постель. Наконец-то, белый ровный потолок. Тишина. Немного слышно, как возится с посудой мать на первом этаже. Кагеяма перевернулся на бок. На стене чернел метровый плакат с волейбольной сборной Японии. В темноте номера на футболках светились, но лица игроков были не видны. Тобио и не нужно вглядываться, он знал всех членов команды наизусть. Вот либеро, на него сейчас падала тень от окна. Центрального доигровщика тоже прикрыла тенью. Связующий. Высокий и стройный игрок стоял чуть поодаль, поэтому тень его не коснулась, словно сочла это излишним. Связующие и так всегда находились в тени команды, зрители в основном не замечали их тяжелой работы на площадке. Только настоящие знатоки волейбола могли оценить их способности по достоинству. Однако, без четкого продумывания пасов, атаки доигровщиков не были бы такими эффектными. Игра потеряла бы азарт и блеск. Поэтому такие связующие как Такаши Тоу* держали мир волейбола в своих руках. Даа... Интересно, у Такаши тоже туго шло с уроками? Кагеяма сел на кровати и замер. Он помнил, что по алгебре учитель задал какую-то жуткую белиберду на оценку. Надо включить свет и хотя бы заставить себя открыть книгу. Но тело Тобио двигаться не хотело. Он оперся локтями на колени и уронил голову на сплетенные пальцы. Ноги гудели от усталости и требовали, чтобы Тобио не медля сгонял в душ и лег спать. А мысли в голове наоборот набухали как вата. События прошлой ночи точно острые осколки продирались сквозь полусон. Вот, Ойкава проливает пиво, они танцуют и обнимаются. Мокро. Потом девушки визгливые. И Хината. Хината на кухне, возится у плиты, задирается футболка. Его кожа. Белая, едва светится в ночном воздухе. Острый на язык, коротышка всё время задевает в Тобио что-то живое и смеется над этим. И вдруг он перед ним на коленях и время замедляется, и снова и снова Тобио чувствует возбуждение волной за волной, всё сильнее. Кагеяма распахнул глаза. На секунду комната затряслась, но потом дрожь прошла. Тобио неожиданно понял, что лучше всего запомнил с ночёвки именно Хинату и то, как ему было рядом с ним... Словно жизнь поделилась на до и после. И после их столкновения всё пошло кувырком: участок, отстранение от волейбола. И даже то, что мать взъелась. Всё из-за Хинаты. И сегодня он снова объявился, пришел на игру. Случайно? Конечно. И через неделю бывшая карасуно придет играть на площадку. И Тобио снова увидит Хинату. Кагеяма сделал усилие и оттолкнулся от кровати. Он включил свет, нашарил в рюкзаке учебник по алгебре и сел за стол. Хорошо, что стол широкий и можно было развалиться, пока листаешь страницы. Пальцы шуршали бумагой, а мысли Тобио снова улетали. Не всё так просто с Хинатой. Этот рыжий же когда-то был близок с Ойкавой. Страница хрустнула. Кагеяма случайно надорвал листок. Он пролистнул еще несколько и дошел до нужного места. Многочлены. Буквы латинского алфавита вставали друг на друга и слеплялись в какие-то формы, совсем неизвестные Тобио. Он принялся переписывать их в тетрадь, но уже на середине остановился. Теперь Ойкава всё знает про Тобио. Про его чувства. И ведёт себя как раньше, будто ничего и не было. А было ли? Тобио бросил ручку. Челюсть у него сжалась, а в носу засвербело. Он подтянул колени к груди, обхватил их руками, и так и сжался на стуле. Ничего не было, его признание ничего не значило для Ойкавы. Да и на что Тобио, собственно, рассчитывал, ведь он чувствовал, что Ойкава не любил его. Но больно даже сейчас. Тобио один в просторной комнате. Только лампа жужжит. И горячие слезы размываются по лицу. И это была его реальность. Больше никаких надежд, что можно будет задерживаться после школы, чтобы общаться с Ойкавой, или оставаться у него в гостях. А потом, когда-нибудь Тобио бы рассказал, как ему больно и плохо. И как часто ему так бывает, когда он остается один как сейчас. Но мечты разрушились после вчерашней ночи, когда стало абсолютно ясно, что им с Ойкавой никогда не стать близкими людьми. И в груди Тобио болело пустое место. Дымка тумана рассеялась и оказывается, всё время там было пустое место. Всё время. Тобио прожевал сопли и вытер глаза. Еще немного он посмотрел в стену. Потом решил, что пора спать, ведь ничего большего он сделать не мог. Он поднялся, и из кармана вывалился конверт. Подарок от родителей на его семнадцатилетние. Кагеяма вскрыл ногтем бумагу и вытащил на ладонь содержимое. Деньги. Пять новеньких купюр едва грели руку. Кагеяма отложил их на стол. И помимо денег два билета на экскурсию в Токийский университет по технологиям производства каучука. Всё, что мне понадобится в будущем, да? Кагеяма кинул билеты к деньгам и вышел из комнаты.