***
Юнги послушный мальчик, мамин помощник, папина гордость и, самое главное, любимый младший братик Юни. Родители были очень удивлены отличными отношениями сыновей, но оба решили, что это всё очарование младшего. Ги с рождения был милашкой: блондинистые вьющиеся волосы, глазки-угольки, длиннющие ресницы, которым, как говорил Чонгук, любая девчонка позавидует; носик кнопочкой, тоненькие розовенькие губки. Младший пользовался вниманием девочек и мальчиков еще с детского садика, в школе ничего не изменилось. Но Юнги никогда не волновали окружающие, на первом месте стоял Чонгук. Даже мама подвинулась на второе место. Юн впервые в жизни привязался к кому-то так сильно. Юнги любил своего брата, но совсем не братской любовью. Чонгук ведь тоже не промах, красавец хоть куда и, конечно же, тоже пользуется популярностью. Когда Чон приходит за младшим со своей одноклассницей, тот сначала удивляется, потом расстраивается, а, в конце концов, упрашивает делать домашку втроем, чтобы не допустить нежелательных поцелуев или еще чего похуже. А когда Гук предлагает поспать с ним вместе, Ги поднимается на ноги и, хмыкнув, гордой походкой идет к себе в комнату.***
Когда Юнги пятнадцать, он еще больше любит старшего, и теперь уже осознает свою не братскую любовь. Продолжает отмахивать от Чона девушек и, ему же назло, гуляет и общается с кем попало, чтобы позлить братишку и, возможно, даже вызвать ревность. Особенно когда очередной ухажер Юна поцеловал его на прощание именно в тот момент, когда старший проходил мимо и все видел. Вся семья знала, что Юнги нетрадиционной ориентации и совершенно не были против. Однажды Ги позволил себе крохотную слабость. Когда Чонгук вернулся уставший с тренировки и после душа грохнулся спать, Юнги, тихо прокравшись в комнату старшего, поцеловал того в губы. И после еще долго вспоминал этот поцелуй.***
Сейчас Юнги уже семнадцать, а Чонгуку двадцать шесть, младший заканчивает десятый класс старшей школы искусств, а старший работает в Америке. После отъезда Чона эти двое больше не общались, что очень печалило Юна. Единственной радостью было то, что старший скоро приедет в Корею и снова будет с ним жить. Но у Ги даже не получается с ним поздороваться, Гук, оставив вещи в комнате, идет гулять с друзьями. Все следующие дни у них также не получается поговорить, а Чонгук похоже и не пытается. Неожиданно родители уезжают в командировку, оставляя братьев одних, Юн не собирается упускать эту возможность.***
Юнги приоткрывает дверь в комнату и шустро, практически беззвучно, проскальзывает внутрь. Он проводил тут всё свободное время. Родители считали, что это потому что младший скучает за братом. Мин, по-моему, настолько зачастил в комнату Гука, что она перестала им пахнуть, но теперь все в порядке. Она снова наполнилась любимым парфюмом Чонгука, который ему в свое время подарил отец на день рождения. Юну он нравился только потому что ассоциировался с братом. Юнги аккуратно проходит внутрь, подходит к кровати и смотрит на фигуру, лежащую на ней. Раньше младший часто спал с Чоном, и тот в ожидании, когда в комнату забежит Ги с криком «сегодня сплю с тобой, Чонни-хён» или с жалостливым «мне страшно», специально ложился у стенки, чтобы младший с легкостью запрыгнул в теплую постель. Однажды Юнги пытался перелезть через брата, чтобы лечь у стенки, но каким-то образом зацепился и стукнулся лбом. Хоть младший и утверждал, что ему совершенно не больно, Чонгук видел эти мокрые глазки, и сердце его болезненно сжималось. Вот и сейчас место у края было приглашающе одиноким, словно ждало кого-то особенного. Юн неуверенно присаживается и тихонько укладывается на подушку. Постель холодная, его никто не ждал, никто не грел для него местечко. — Хен, — раздается дрожащий тихий голос, и Ги следит за выражением лица брата. — Хен, — чуть более уверенно, но все еще тихо. Парень напротив недовольно мычит и хмурит брови. Сердце Юнги делает кульбит, сейчас Чон проснётся и скажет это заветное «Юни» своим хриплым после сна голосом. — Юнги? — вот то, чего больше всего боялся младший: что Чонгук к нему охладеет. — Что случилось? — Хен. гром. — пожалуйста, сейчас, просто промолчи, прижми к себе и поцелуй в макушку. — Ох, ты до сих пор трусишь? — ну нет же! Нет! Глупый Чонгук! — Я думал мой брат уже вырос из этих детских страхов, — звучит осуждающе, Юн только сжимает губы в плотную полоску и опускает взгляд на свои руки. От холодного тона Гука кошки на душе скребут, а в глазах слезы. — Ты же понимаешь, что не можешь жаться ко мне под бок каждый раз? — один. — А когда меня не было, ты к родителям ходил спать? — два. — Тебе уже семнадцать лет, пора справляться со своими страхами самостоятельно, — три. Юнги подрывается с кровати и спешит выбежать из спальни Чона, будь он проклят! Парень громко хлопает дверью и спешит к себе в комнату, где, уткнувшись в подушку, позволяет эмоциям взять вверх. Юн плачет и кричит, за окном все ещё жуткий гром и непонятно, то ли он плачет из-за Чона, то ли из-за страха.***
Чонгук готовит завтрак, обед и ужин на двоих, но ни сегодня, ни на следующий день младший не появляется на кухне. Старшего такой расклад дел не устраивает. И, когда Мин в очередной раз не приходит завтракать, он уже готовится идти читать лекцию о том, что тот сам будет объяснять матери, почему её сыночка так исхудал, но вдруг слышит шаги в спешке, а после хлопок входной двери. Ушел. Не позавтракал опять. Чонгук выходит из кухни и устало вздыхает, его взгляд падает на приоткрытую дверь в комнату брата. Юнги всегда закрывал дверь, поэтому никогда не было желания посмотреть, что там. Сейчас же небольшой просвет так и манил, кто такой Гук, чтобы отказывать себе в любопытстве. Именно поэтому он сейчас стоял посреди светлой комнаты и осматривался по сторонам. Тут всегда было светло, особенно днём, солнечная сторона и светлый интерьер отлично делали своё дело. Но с каких пор тут так много вещей? Сколько Чон помнит, комната была пустой: кровать вечно застелена, на письменном столе только ноутбук; и шкаф, где хранилась одежда младшего. Так было когда старший жил с родителями и братом, потому что мальчику всегда нравилась комната Гука. Он проводил там все своё время: спал, играл, делал уроки, а Чонгук и не против был. Сейчас же в комнате было много всякой всячины, чтобы создать уют, небольшой бардак также присутствовал. Взгляд падает на мусорную корзину, в которой лежит что-то цветное. Ради интереса Чон заглядывает, и его охватывает удивление и волнение. В корзине только их совместные фотографии. Старший начинает их разглядывать: тут они вместе ходили в парк развлечений, и Гук купил Юну огромную сахарную вату, а тут Юнги вручает подарок на день рождения. Чонгук рассматривает до тех пор, пока в руки не попадают две одинаковые фотографии. Совместное селфи перед отъездом старшего. Один снимок ничем не примечателен, а на обороте второго надпись: «Чонгуки-хен, это я, Юнги-я! Теперь ты больше не будешь жить с нами, это грустно. Ты же знаешь, как сильно я боюсь грома и с чем это связано? Как мне теперь справляться со страхом в одиночку? Слава богу, у меня остался тот мишка, которого ты мне дарил. Я буду обнимать его и представлять, что это ты. Знаешь, Чонгуки-хен, есть кое-что, что я должен тебе сказать. Ты мне нравишься не как брат, понимаешь? Как бы я хотел сказать тебе это лично. Хотя вряд-ли, я бы опять струсил. Если тебя обременяют мои чувства, просто сделай вид, что фотография не пришла. С любовью, Юнги. (перечеркнуто) С любовью, Юни.» Чонгук уставился в одну точку и пытался переварить только что прочитанное. Юнги любит его. Любит. Чон погружается в воспоминания и осознает, что и сам испытывал далеко не братские чувства. Младший хотел отправить это письмо, но не сделал этого почему-то. Плевать на причину, главное, что сейчас Чонгук чувствует себя полнейшим подонком. Он хотел оградить младшего братишку от своих извращенных побуждений, но тот тянулся к нему как цветочек к солнышку. Такой чистый и невинный. Теперь нет смысла отталкивать Ги, но сможет ли он простить, после холодного отношения со стороны старшего? Надо постараться. Юнги возвращается к вечеру. На кухню он заходит только попить воды и, к своему счастью, Чонгука там нет. Тот целый день придумывал план. Он измучал свой мозг, но все-таки придумал, осталось только ждать. Младший сходил в душ, умылся и пошёл спать, Гук продолжал сидеть у себя в комнате. Особо долго ждать не пришлось. Совсем скоро после возвращения Юна пошел дождь и весьма сильный, что было очень плохо для Юнги и очень хорошо для Чонгука. Слышится раскат грома, и Мин кутается в свое мягкое одеяло, сворачиваясь калачиком и дрожа от страха. Чон ждет ещё некоторое время и направляется в комнату младшего. Нужно действовать тихо и аккуратно, чтобы не спугнуть. Парень пробирается в комнату, ждет, когда глаза привыкнут к темноте и, заприметив брата на кровати, направляется к нему. Шаг за шагом он все ближе, и почему-то сердце так бешено колотится, что Юнги сейчас его услышит. Но тот не слышит, погруженный в себя он крупно вздрагивает, когда чувствует, что матрац прогнулся под кем-то. Страшно. Гуку удается обхватить брата поперек живота и прижать к себе. — Это всего лишь я, — голос звучит тихо и успокаивающе. — Зачем ты пришел? — немного нервно. Чонгук облизывает губы, ему больно слышать грустные нотки в голосе всегда веселого и нежного Ги. — Я пришёл извиниться, — пауза. — Но я понимаю, наверное я пойду, — Чонгук встает с кровати, и не успевает он сделать и шага, как за руку хватаются, словно за спасательный круг. Будто по расписанию, именно в тот момент прогремел гром. — Останься, — голос дрогнул. — Останься, если правда хочешь извиниться, — конечно же он останется. Мин двигается к стене и раскрывает одеяло, чтобы Чон смог лечь к нему. Они молчат и совершенно не касаются друг друга, старший просто смотрит на опущенную голову младшего и ждёт. Юн лежит неподвижно, его сердце колотится, и он легонько касается руки старшего, тот успокаивающе поглаживает кисть пальцами. — Хен, — звучит спустя долгое время., но договорить не дают. — Ты мне нравишься, Юнги! — Ги ошарашенно поднимает голову, встречаясь взглядом с Чонгуком. Сердце будто остановилось, а в глазах слезы. Не может быть. — Пожалуйста, не осуждай меня, — звучит как вопрос. Младший качает головой, неловко улыбается и впервые за долгое время крепко прижимается к Гуку, обнимая. — Ты мне тоже нравишься. — лепечет он и утыкается в грудь. Братья лежат в обнимку кажется всю ночь, а на деле несколько минут. Чонгук гладит Юнги по спине, и тот вроде как спит, но вдруг произносит: «Хен, можешь меня поцеловать?». Гук почти давится воздухом от просьбы, но отказывать не собирается. Рукой приподнимает подбородок брата и мягко касается губ своими. Короткий чмок перерастает в более открытый поцелуй. Юн переживает, что у него выходит хуже, чем у бывших девушек Чона, из-за чего иногда хнычет. Старший гладит его затылок, зарываясь пальцами в волосы, показывает, что всё хорошо, и это работает, но недолго. Поэтому ему приходится углубить поцелуй, вырывая из уст брата вздох. Руки Ги укладываются на шее, притягивая ближе, а ладони Чонгука перемещаются на талию, медленно пробираясь под спальную футболку. Поцелуй дурманит, и младший практически не контролирует свое тело. Нога оказывается поверх чонова бедра, в то время как хозяин жмется близко-близко к старшему, заставляет почувствовать, что есть небольшая проблема. Гук отстраняется, ухмыляется, когда видит, что Юн тянется следом, но не позволяет возобновить поцелуй, заставляет посмотреть на себя. — Нам стоит остановиться, иначе. — Иначе! — выкрикивает Юнги и притягивает к себе Чонгука, перекатываясь на спину. Пока Чон стягивает свои штаны и штаны брата, тот, не зная,чем занять руки, просто гладит ими шею, плечи и спину Гука. — Я не готовился. — Плевать. — Я все равно не буду заходить дальше, — в этот момент Чонгук с нажимом опускает бедра Ги на кровать. — Ты непослушный. — Накажешь? — Чон не отвечает, лишь сжимает в ладони член младшего брата, заставляя того подавиться стоном. Рука ритмично двигается вверх вниз, пока Мин беспомощно хватает ртом воздух и рвано стонет. Хватка пропадает с члена, и в этот момент Гук вскидывает ноги брата себе на плечо, перекрещивает их. — Что ты?.. — договорить снова не получается, потому что горячая рука возвращается на половой орган, а между бедер втискивается член Чонгука. У младшего спирает дыхание, глядя на эту картину, помимо этого он чувствует рельефы выступающих вен, из-за чего тело начинает дрожать. Чон одной рукой держит ноги у себя на плече, второй в ритм дрочит младшему, а сам трахает его бедра. Юнги то хнычет, то сдавлено стонет, прикрывая подушкой свои красные щеки. Он смотрит снизу вверх на Чонгука и от этого вида уже готов кончить, жалко тот в футболке, которая будто специально липнет к телу, дразня Мина. Рука на члене Ги ускоряется, и парень вот-вот кончит. Пальцы сильнее сжимают подушку, тело напрягается невольно увеличивая трение для старшего. Чонгук нервно выдыхает, откидывая волосы назад, и ещё усерднее работает бедрами, прогибая спину. Оргазм наступает практически одновременно. Чонгук отпускает Юна, падая рядом. Живот и футболка младшего испачканы в сперме, он ещё некоторое время мелко дрожит после оргазма, а позже начинает дрожать крупнее и слышатся всхлипы. Гук взволновано смотрит на брата. — Юни, почему ты плачешь? — от этого имени Юнги вздрагивает и пуще прежнего заливается слезами, взвывая. Сердце Чонгука делает кульбит и он прижимает дрожащее тельце к себе. — Ты бросишь меня? — Что?! Конечно нет! — Тогда поцелуй меня, хен.