***
Прекрасно. Теперь, когда мы выяснили то, с чем, в общем-то, никто и не спорил (будучи в здравом уме), предлагаю ответить на вопрос — зачем они нужны? Коли уж мы начали с примера, давайте и дальше продолжать в том же духе. Весна в этом году пришла рано. Снег стремительно таял днем под лучами солнца и растекался огромными лужами. Вечерами усталые горожане, матеря дворника, местные власти и, до кучи, правительство, преодолевали «разливы». Правда, делали они это сквозь зубы, а большинство и вовсе про себя. Прыжки в длину и балансирование на раскрошившихся от времени бордюрах не только требовали сноровки, но и отнимали массу сил. За ночь лужи подмораживало, и люди, спешащие с утра на работу, становились участниками увлекательнейшего аттракциона — шоу на льду. Обычная мартовская жизнь рядового города нашей необъятной родины. Впрочем, рассказ не о городе и его привычных проблемах, а о случае в одном отдельно взятом дворе. В обшарпанных пятиэтажках унылого двора погасло последнее окно, и Василий решился покинуть подвал. Жильцы его откровенно недолюбливали. Попадись он им на глаза, и они бы не поленились позвонить куда следует, а ему совсем не хотелось покидать обжитого места. Потянувшись, Василий поежился, огляделся и внимательно прислушался. Ветерок лениво игрался грязным пакетом. То поднимал его, то кружил, то таскал по покрывшей лужи наледи. Василий потянул носом и ощутил благоухание помойки. «Ага, значит, не вывезли», — обрадовался он и, избегая пятен света под фонарями, поспешил к мусорным бакам. Он был очень и очень голоден. Увы, не его одного привлекал запах ржавых контейнеров с давно облупившейся краской. В свете полной луны Василий заметил конкурента. Наглец обошел лужу, перескочил через россыпь битого стекла и уверенно зашагал к помойке. Его помойке! Устраивать бучу было бы неразумно. Шум разбудит жильцов и начнутся проблемы. Однако, терпеть наглое посягательство на свое, законное, Василий не собирался. Он поспешил вперед. И оказался у мусорных баков одновременно с врагом. Хорошо знакомым врагом. — Добр-р-рый вечер-р-р, Василий, — продемонстрировал зубы наглец. — Пр-р-риветствую, Ар-р-рчибальд. Р-р-решили пер-р-рекусить? — ответил столь же любезной «улыбкой» Василий. — Пр-р-роголодался, знаеш-ш-шь ли, — повел головой, словно разминая шею, Арчибальд. — Пр-р-рекр-р-расно понимаю, — ответил Василий, смещаясь к мусорному баку. — Вы не будете пр-р-ротив, коллега, если я загляну в контейнер-р-р спр-р-рава? — поинтересовался Арчибальд, делая шаг к выбранной цели. — Др-р-руг мой, каш-ш-шется, в пр-р-рошлый р-р-раз мы уш-ш-ше обсуш-ш-шдали эту тему, — прошипел Василий сквозь зубы и гневно сверкнул глазами. — Нет, др-р-руг мой, — откровенно оскалился Арчибальд, — в пр-р-рош-ш-шлый р-р-раз мы р-р-реш-ш-шали др-р-ругой вопр-р-рос, — он сделал еще пару крохотных шагов к правому баку. — Ах, да, пр-р-рипоминаю, — напрягся Василий, — тогда вы пр-р-ретендовали на тет-а-тет с Мар-р-риш-ш-шкой, и, каш-ш-шется, с тех пор-р-р вы слегка глуховаты на пр-р-равое ухо. — Тот р-р-разговор-р-р стоил вам… Вы не забыли, что это, вообще-то, все еще статья? Если вам несколько некомфортно, поздравляю — вы «словили» погружение. Так вот, именно для этого описания и нужны. Они позволяют погрузить читателя в мир, сделать вымысел реальным, осязаемым и, в том случае, если описание дается через персонажа, показать его эмоциональное состояние. Впрочем, можно и просто задать нужный эмоциональный настрой. Что-то сродни тому, как мастер настраивает музыкальный инструмент. Теперь, перед тем как закончить зарисовку-пример, пятиминутка занудства. Дело в том, что есть нечто вроде правила-рекомендации для молодого автора. Такая себе памятка о том, как давать описания. Очень важно помнить — это не догма! В литературе вообще нет догм, но надо четко знать основные правила, чтобы понимать, зачем и почему вы их осознанно нарушаете. Хорошая новость в том, что, если вы начитаны (и не читали седалищем), то подсознание само, в 99% случаев, подскажет, как надо. Итак, вот памятка: 1. Чем легче читателю представить место, в котором разворачивается действие, тем более лаконичным должно быть описание. Помните, нынче у каждого в голове есть масса «картинок», так и пользуйтесь этим, не надо описывать типичный школьный стадион, класс, спортзал, самолет и пр. подобное. 2. Ничто не должно появляться из ниоткуда. Всё важное для эпизода должно быть описано заранее и до того, как это нечто будет использовано. Т.е. если по задумке ужин на кухне перейдет в безудержное шпили-вили на черном кожаном диване, который стоит на этой же самой кухне, вы должны упомянуть о нем заранее, т.к. у большинства читателей на кухне диванов нет. 3. У человека пять чувств — зрение, слух, обоняние (оно же нюх; -)), осязание (щупалки и прочие щипалки) и вкус. Помните об этом, когда описываете что-то. Задействовать сразу всё нежелательно! Не надо перегружать читателя. Однако допустимо и даже необходимо использовать весь «арсенал» в упражнениях. Самое простое — сесть и начать описывать лимон так, чтобы в итоге перекосило. В идеале того, кому дадите прочесть. Братья и сестры - отличные подопытные, при их отсутствии сойдут родители или друзья-приятели. Тренируйтесь и с другими вещами (лимон — это просто давно зарекомендовавшая себя классика). Есть еще такое понятие — художественная деталь. Хитрая и изрядно философская вещица, даже штучка. Использоваться может по-разному и, в целом, требует определенного мастерства обращения (приходит с опытом). Тем не менее, знать о ней надо, т.к. она может дать тот еще «вау-эффект» (или «буэ» с «фу»). Однако разбор этого «зверька» выходит за рамки данной статьи, поэтому «оборзею до крайности» и низвергну художественную деталь до банальной функции придания правдоподобия. Не совсем пример, скорее так, общее пояснение с элементами иллюстрации.***
Допустим, ваш герой попал в город, да не простой, а расположенный на спине парящего под облаками ската. Вот идет он, обалдевает от архитектуры, подростки мимо него на шмележабах проносятся, полицейский на жукозмее проехал, скорая на пчелорыбе пронеслась и пр. чудеса творятся. Герой от запаха сирени обалдевает. Кусает ракобургер и с подозрением смотрит на рыжее мясо. Медленно жует. Соображает, что ракобургер по вкусу напоминает яблоко в ванильном сиропе (тут можно вставить мимолетное воспоминание о том, где он подобное пробовал). Сталкивается с крылосапом и начинает падать, но здоровяк его придерживает, попутно ловя хвостом злосчастный ракобургер. Герой ощущает холодную руку-крыло, удивляется мягкой шерстке на ней. Благодарит. Бредет дальше, слышит грохот труб о барабаны, видит танцующую процессию, с уханьем перекидывающую гроб от одной группы к другой. Слышит песню и узнает, что покойничка в последний полет провожают…***
Короче говоря, герой и читатель перегружены, т.к. знатно огребли по всем пяти чувствам, в голове уже слегка шумит, и тут грамотный автор обязан дать передышку (а то читатель не выдержит напора и сбежит). Персонаж сворачивает в проулок или еще куда, подальше от шума, суеты и местных чудес, а там… кто-то банально «до ветра» отошел. Стоит себе, журчит, никого не замечает. Событие настолько простое и понятное, что сразу ясно — люди остались людьми. Пусть с крыльями, пусть живут на парящем над землей скате, но… тут можно и минутку легкой философии задвинуть, мозг читателя размягчен и податлив. Так вот, этот самый некультурный гражданин в переулке-закутке и есть художественная деталь. С одной стороны, придающая правдоподобия, с другой, без сотен, а то и тысяч слов, кое-что о мире раскрывающая. В идеале, художественная деталь еще и должна сыграть значимую роль. Например, герой знакомится с этим самым «до ветра» отошедшим, а тот оказывается панком-анархистом и начинает полоскать герою мозги, берет над ним шефство и заводит в дебри приключений, обеспечив ворохом проблем. В конце прорвавшийся через огонь, воду и медные трубы герой идет со своим ребенком на праздник. Внезапно малышу приспичило, они торопятся, но герой не заворачивает в проулок, а стучат в дверь ближайшего дома и просят разрешения воспользоваться туалетом. Такое себе простенькое завершение дуги характера героя. Вернемся к примеру и закончим зарисовку-пример. Точнее, напишем третью и последнюю версию (а то я что-то подзадолбался уже, да и время опять-таки позднее).***
В обшарпанной пятиэтажке погасло последнее окно, и типовой двор захолустного города погрузился во тьму. Лишь мартовский ветерок игрался с грязным пакетом, то поднимая его, то елозя им по покрывшей лужи наледи. Из подвала выбрался Василий. Он огляделся, прислушался и даже втянул носом воздух. «Ага, не увезли баки», — обрадовался он и поспешил к помойке. В то же время с противоположной стороны двора появился Арчибальд. Он шел крадучись, стараясь держаться в тени дома. Это была чужая территория, но голод и работники ЖЭКа не оставили ему выбора. Встреча стала неожиданной для обоих закадычных врагов. — Пррриветствую, — прорычал Арчибальд. — Здррравствуй, — столь же любезно ответил Василий. — Прррохладно сегодня, — заметил он, смещаясь к своей помойке. — Ветрррено, — согласился Арчибальд и повел головой, словно разминая шею. — Какими судьбами? — поинтересовался Василий, одаривая собеседника "улыбкой". — Пррроголодался, — ответил таким же оскалом Арчибальд. — Дай, думаю, зайду. Дррруга пррроведаю. Мало ли что. Вдррруг он сдох? — Вррремена нынче такие, всякое случается, — заметил Василий, напрягая мышцы. — И не говоррри, — согласился Арчибальд, напружинившись всем телом. В дальнем баке что-то ухнуло и заворошилось. Послышался скрежет отодвигаемой крышки. Арчибальд с Василием обменялись взглядами, заключая временное перемирие. Из мусорного бака появилась всклокоченная голова. Запах помойки заглушила вонь перегара. «Твари!» — заорал бомж и замахнулся ржавым разводным ключом. Ждать броска Арчибальд с Василием не стали. Прыснули в стороны, надеясь на то, что удар достался не ему. «И только сунетесь!» — летело в след задранным хвостам.***
Что ж, время подводить итоги, а будут они краткими — описания должны быть. Это раз. Они должны быть и достаточны. Это два. Даже в напряженном диалоге или сплошном экшене (одно другого не исключает, например, командир во время боя) им найдется место, т.к. именно через описания мы показываем весь драматизм и напряженность момента (банальная капля пота скажет читателю больше, чем сотня слов). Без описаний все события и диалоги превращаются в того самого коня в вакууме, который, вдобавок ко всему, внезапно оказывается оседланным. Проще говоря, без описаний даже предметы, с которыми взаимодействуют персонажи, появляются из ниоткуда. За сим прощаюсь. Всего доброго.