Отпусти и забудь, Ли Феликс

      Впервые Феликс понимает, что такое влюблённость, когда в доме по соседству поселяется мальчик с удивительной светлой улыбкой. Он изучающе осматривает Феликса, после чего, добродушно улыбаясь, протягивает Ликсу руку:       − Кристофер Бан. Зови меня просто Крис, − улыбка нового знакомого становится шире, а глаза излучают по-детски искреннюю радость. И от этой улыбки весь мир вмиг становится будто ярче и светлее, а сердце Феликса заходится в трепетном ритме.       Крис неустанно заботится о Феликсе, как о младшем брате. Всюду таскает за собой, всему учит, оберегает. Феликс охотно за ним следует, перенимает привычки и разделяет его увлечения. Со стороны это может показаться крепкой мужской дружбой, если бы не тайные чувства Феликса к старшему. Со временем они разрастаются, заполоняют каждую частичку тела и разума, обосновываются, казалось бы, навсегда, и с каждым проведённым вместе с Крисом мгновением становятся только сильнее.       «Это неправильно», − твердит себе Феликс, пытаясь заглушить в себе навязчивые и мучительные чувства, но они глухи к его словам и доводам здравого смысла.       Феликс старается быть другом, старается быть братом. Но забота со стороны Криса, его добрые и ласковые улыбки, особенный мягкий взгляд и тёплые объятия вселяют слепую надежду на взаимность нежных чувств. А потому каждая попытка Феликса побороть свои чувства терпит поражение, стоит только Бану на него взглянуть.       Еще один день, наполненный мальчишескими забавами, звонким смехом, жгучим австралийским солнцем и свежим океанским ветром, подходил к концу. Солнце клонилось к горизонту, рассыпая по воде золото, и мальчики невольно любовались этим зрелищем, удобно обосновавшись на поросшем травой берегу.       − Скоро я улетаю в Корею, − тихо говорит Крис, не устанавливая с Ликсом зрительный контакт. Сердце Феликса замирает.       − Надолго? − хрипло спрашивает он. Бан пожимает плечами:       − Возможно, навсегда. Я прошёл пробы в одном агентстве.       Да, Феликс знал, что для старшего музыка – это всё, его воздух, вода и еда. Крис не раз упоминал, что собирается стать звездой, но Феликс и предположить не мог, что однажды Бан бросит его, по уши влюблённого в него Феликса, и променяет на музыку и карьеру знаменитости. Феликсу казалось, что Крис – его судьба, его первый и единственный, как бы слащаво это ни звучало. В глубине души Феликс всегда надеялся, что однажды Крис ответит на его чувства взаимностью, и Ликс готов был ждать сколько угодно, лишь бы однажды это случилось. А теперь...       Все краски мира будто вмиг потускнели, а звуки – затихли. В груди предательски все сжимается от боли, а на глаза наворачиваются слёзы.       − Эй, ты чего? − Крис дергает Феликса за плечо. − Феликс?..       Феликс громко всхлипывает и утыкается лицом в коленки.       Крис берёт лицо Феликса в ладони и смотрит своими невозможными глазами прямо на него, заплаканного Феликса, у которого только что отняли самое дорогое на свете − надежду.       − Я тебя никогда не брошу, − Крис говорит это тихо, но твёрдо, смотрит прямо в глаза и их лица находятся близко-близко друг от друга, так, что дыхание Феликса замирает, а сердце пытается вырваться из груди. − Ты веришь мне?       Как можно не верить этому невозможному и светлому человеку, этому лучику солнца, самому дорогому и любимому человеку, который всегда был для Феликса не просто другом, братом и надёжной опорой, − он был всем?       Феликс медленно кивает, заворожённо глядя в глаза напротив. Крис тепло улыбается, утирает феликсовы слёзы и...мягко прикасается своими губами к губам Феликса. Поцелуй мимолетный и почти невесомый, сродни порханию бабочки, но внутри Феликса всё замирает, будто перед бурей, а затем вспыхивает яркими красками, загорается разноцветными огоньками и оживает с новой, неописуемо мощной силой.       Феликс понимает: это любовь.       Мир Феликса трещит по швам, когда в соцсетях появляются фотографии, на которых Крис нежно целует миловидную девушку. Они выглядят так счастливо и беззаботно,и так...правильно?       Феликсу становится действительно больно. В Феликсе Бан всегда будет видеть младшего брата и точка. Никаких «долго и счастливо» у них быть не может и никогда не могло, если уж быть честным. Ничто не изменит то, что Крис гетеро, а Феликс – нет. Поэтому надеяться на ответные чувства глупо. Феликс это понимал и раньше, но осознание данного факта больно бьёт по нему.       Феликс понимает: ему разбили сердце.       В тот день Феликс впервые узнаёт, что такое алкоголь и какие он влечёт за собой последствия. Усилившиеся чувства вырываются наружу горькими удушающими слезами, язык будто его не слушается и потоком бессвязных предложений выдаёт всю правду на расспросы родителей, утаив лишь имя возлюбленного.       Утром отец с ним не разговаривает, а мать с опухшими от слёз глазами лишь качает головой и тяжело вздыхает.       Так длится неделю, после чего мистер Ли сообщает, что записал Феликса на тхэквондо. Возражений он не терпит и лишь тихо, будто бы сам себе, говорит: «Я хочу, чтобы ты мог защитить себя».       Феликс скрепя сердце ходит на тхэквондо. У него ничего не получается ни через неделю, ни через месяц, ни через полгода. Над ним подшучивают, как над самым бездарным учеником в истории этого спорта, и это сильно задевает Феликса, как человека, имеющего способности, как ему казалось, ко всему. Злость растёт с каждым днём: на тхэквондо и всё, что с ним связано; на себя, не сумевшего ни пойти против воли отца, ни добиться каких-никаких результатов; на отца, решившего всё за Феликса; на Криса. Особенно на последнего, ведь он продолжает общаться с Феликсом так же, как и обычно, лишь сообщения и звонки с каждым разом становятся всё реже. Его слова про «я тебя никогда не брошу» начинают казаться пустыми, ничего не значащими, банальным способом утешения.       «Уже давно бросил», − горько усмехается Феликс, вымещая накопившуюся злость на тренировочной груше.       И для Феликса возможность вымещать свои отрицательные чувства и эмоции в тхэквондо – единственный плюс этого вида боевых искусств. Отчасти из-за этого он продолжал упорно тренироваться, в тайне от всех практикуя удары.       Однажды Феликс замечает студию танцев, которая так удачно расположилась возле клуба тхэквондо. Вместо обычной тренировки он неуверенно заходит в здание по соседству, на ватных ногах следуя на звук ритмичных битов. Приоткрыв дверь в танцевальный зал, он столбенеет, заворожённо наблюдая, как группа танцоров умело двигаются под современную музыку, идеально попадая в ритм и совершая немыслимые движения, будто их тела не имеют костей. По их лицам видно, что они полностью увлечены процессом, а потому танцоры не замечают Феликса. Замечает администратор, тихо подошедший к Феликсу и положивший на его плечо руку. От неожиданности Феликс дёргается и судорожно начинает придумывать оправдания, но администратор его перебивает и мягко спрашивает:       − Нравится? – и, получив кивок от Феликса, продолжает: − Присоединяйся к нашей команде! Тебя всему научат.       Уговорив родителей, Феликс записывается на танцы, при условии, что продолжит также посещать тхэквондо.       В музыке он растворяется, становясь с ней одним целым. Музыка заполняет все пробелы в его душе, залечивает все раны, склеивает осколки разбитого сердца, соединяя всё воедино. Танцуя, все его проблемы и переживания отходят на задний план, оставляя только его и ритмичные биты, доносящиеся из колонок в танцевальном зале. Феликс усердно оттачивает каждое движение, доводя до совершенства, повторяет вновь и вновь, до тех пор, пока тело не начинает ныть от боли, а лёгкие не начинают жечь от недостатка кислорода.       Со временем Феликс понимает: в танцах он нашёл себя.       Спустя время боль утихает, раны залечиваются, а долгожданная весна, пусть и с опозданием, но приходит. Феликс заводит какие-никакие гетеросексуальные, а значит, нормальные, отношения. С Руби он знакомится на танцах, когда их группы совмещают во время одной из тренировок из-за болезни преподавателя. Ликс очаровывается девушкой, её светлым настроем и выразительными понимающими глазами. С Руби просто: она не требует и не обижается. Её смех звонкий и заразительный, объятия − тёплые и уютные, а поцелуи – мягкие и невинные. Но с ней не так, как с Крисом, и в этом сложность.       Их первый секс становится последним. Феликс предпочитает не вспоминать этот позорный эпизод в его жизни. С горем по полам возбудившись, Феликс, не имея опыта в таких делах, причинил боль девушке, а затем, изливаясь ей на живот, простонал имя Бана. И это было точкой невозврата. Руби всё поняла, сразу разорвала их отношения и пожелала Феликсу счастья. «Просто прими себя таким, какой ты есть», – напоследок сказала она, закрывая за собой дверь.       Позор, разочарование, вина – три слова, описывающих его первый секс с девушкой.       Всё меняется, когда неожиданно пишет Крис и просит связаться по видеосвязи. Только что проснувшийся Феликс поспешно надевает футболку наизнанку и пытается пригладить торчащие во все стороны волосы прежде, чем ответить на звонок.       Крис (теперь уже Чан) широко улыбается, заражая своей улыбкой и Феликса.       − Аньён~− радостно протягивает Чан. − Как жизнь, Феликс? Я видел твои видео с танцами. Прости, что так внезапно, но у меня есть деловое предложение.       Феликс не знает, что он делает в аэропорту Сеула. Феликс не понимает, как Крису удалось уговорить его, Феликса, родителей отпустить сына в другую страну. Феликс не хочет понимать, почему он по первому же зову старшего прилетел в Корею. Феликс считал, что Крис в прошлом, что его любовь погасла, а все те месяцы реабилитации были лишь кошмарным сном. Подумаешь, с кем не бывает − влюбился в лучшего друга-гетеросексуала! Всё позади, честно. Но сердце учащает свой ритм, ладошки потеют, а к горлу подкрадывается ком, стоит только увидеть в толпе знакомую белокурую голову.       Бан Чан знакомит его с будущими участниками группы, и Феликс честно пытается запомнить всех сразу и вникать в их разговор (он не силён в корейском), но его внимание постоянно переключается на Криса. На то, как он разговаривает, на его новые привычки, которые он перенял наверняка у старших, на старые – так хорошо знакомые Феликсу, и на те, которые уже успел позабыть за время расставания. От взгляда любопытных глаз не может ускользнуть их разница в набранной мышечной массе – Чан хорошо постарался, потея в тренажерном зале.       «Он сильно изменился и стал ещё красивее», − восхищенно подмечает Феликс, невольно сглатывая вязкую слюну.       Всякий раз, как Крис ходит в одних лишь шортах, демонстрируя окружающим рельефные мышцы, над которыми работал последние годы, в голове Феликса всплывают яркие картинки, где Чан наваливается на младшего своим мощным телом, вжимая его во все поверхности, сминая его ягодицы сильными руками и сначала нежно и ласково, а затем грубо и властно берёт Феликса во всех позах, которые ему только известны. В такие моменты Ликсу остаётся только, срываясь с места, бежать в уборную, чтобы уже внутри, продолжая представлять сексуального старшего и закусывая губу, чтобы не простонать в голос имя Криса, доводить себя до разрядки своими маленькими руками. А после, отойдя от оргазма, чувствовать себя грязным и мерзким.       Конечно, он и раньше во время мастурбации представлял Чана и даже видел с ним «влажные» сны, но сейчас Ликсу отчего-то становилось противно смотреть на себя в зеркало после такого. Возможно, проснувшаяся гордость напоминала о разбитом Крисом сердце.       С ребятами Феликс находит общий язык с огромным трудом и не без помощи Бана. Они часто подшучивают над ним, но Феликс на них совсем не обижается. Лишь иногда, когда Джисон или Минхо пошутят о том, что «Феликс − собачонка Бан Чана», когда он всюду таскается за Крисом или «Бэмби потерял свою маму?», когда он интересуется у остальных, куда вышел Крис, в груди у Феликса что-то неприятно колет. И ещё реже, когда он моется после изнуряющий тренировки или, когда уже все спят, он позволяет себе беззвучно поплакать.       У Криса все меньше времени на Феликса, и от этого всё чаще становится тоскливо, идея переезда в Корею не кажется теперь удачной, тренировки становятся все жёстче, а желание первым же рейсом вернуться в Австралию становится все сильнее.       Однажды на тренировке Феликс теряет сознание. Правда, об этом он узнаёт лишь тогда, когда открывает глаза в палате больницы и видит обеспокоенные лица ребят.       − Как ты себя чувствуешь? − Крис общается к нему на родном английском, и выглядит он крайне обеспокоенным и... виноватым?       − Жить буду, − хрипло, улыбаясь уголками рта, произносит Феликс.       − Ну ты нас и напугал! − это уже Хан по привычке взмахивает руками и продолжает что-то тараторить, пока Чан не перебивает его и снова обращается к Феликсу:       − У тебя переутомление. Следующие три дня отдыхай. Это наставление врача. − и выходит из палаты. На секунду воцаряется гробовая тишина, ребята многозначительно переглядываются, а затем оживленно начинают рассказывать Ли какую-то чепуху, половину сказанного Феликс плохо понимает, но впервые за все время в Корее он искренне улыбается.       Мемберы ещё какое-то время что-то обсуждают, иногда препираясь, а затем велят Феликсу отдыхать и желают скорейшей поправки, после чего все уходят, задерживается только Хёнджин. Он молча стоит в дверном проёме, очевидно, собираясь что-то сказать.       − Я рад, что ты пришёл в себя, − и смотрит прямо в глаза. И в этом взгляде, в этих словах так мало того обычно весёлого Хёнджина, что Феликсу становится не по себе. − Поправляйся скорее, а то мне… то есть, нам будет одиноко без тебя, − поняв, что сказал лишнее, Хёнджин поспешно выходит, закрыв за собой дверь.       В голове Феликса куча вопросов, начиная от «Правильно ли я расслышал и понял эту фразу?» и заканчивая «А всё ли хорошо с Хёнджином?». За размышлениями он не сразу замечает, что его глаза сами собой закрываются, а он сам проваливается в сон.       На утро возле его кровати стоит корзинка с фруктами и записка: «Поправляйся скорее, оленёнок».       Сперва Феликс думает, что фрукты от Криса и уже набирает ему сообщение с благодарностями, как вдруг его осеняют две вещи: во-первых, записка на корейском − старший написал бы на английском, а во-вторых − Крис никогда не называл его оленёнком.       Тогда кто?..       В голове у Ли любезно всплывает Хёнджин и его вчерашние слова. Нет, быть такого не может! Хёнджин скорее видит в Феликсе своего соперника, а не возлюбленного, а потому старший его недолюбливает и пытается над ним подшутить. Уж если от кого и ожидать внезапно вспыхнувшую симпатию, так уж точно не от Хёнджина.       По возвращении в общежитие Феликс никого не застаёт и его это почему-то огорчает. За эти дни в больнице он успел соскучиться по весёлой суматохе мемберов. Да, Ли не отрицает, что они бывают чрезмерно шумными и надоедливыми, но уж лучше так, чем безжизненный покой больницы, прерываемый лишь обходом врачей.       За неприятными мыслями о больнице Феликс разбирает свои вещи и, управившись, садится на кровать, как вдруг на его телефоне высвечивается сообщение от Чана: «Выходи на задний двор. Срочно.»       Ничего не понимая, Феликс срывается с места, выбегает на задний двор, ожидая чего угодно, но только не конфетти, которое под радостные крики ребят осыпает голову и одежду Ликса.       − Сюрприз! − хором кричат ребята и Феликс видит, что все в сборе, задний двор украшен разноцветными гирляндами, а в воздухе витает приятный аромат жаренного на мангале мяса. − С возвращением!       Феликс понимает: он обрёл друзей, которые переживают и заботятся о нём. В груди разрастается приятное тепло, а на лице расцветает улыбка.       Жизнь возвращается в свою колею, за исключением одной...нет, двух поправок: 1) Феликс наконец-то чувствует себя в своей тарелке; 2) он всё чаще стал замечать на себе взгляд Хёнджина. И если первое, безусловно, приятное чувство, то второе непонятное и смущающее.       Поздно ночью (или уже ближе к утру?) Феликс вышел на кухню попить воды, но проходя мимо одной из комнат, он слышит рассерженный шёпот. Феликс честно не хотел подслушивать, но любопытство берёт своё.       − ... зачем ты его сюда привёз? Чтобы мучить?!       − Нет, я...       − Он оказался в больнице из-за тебя, хён! Он изводил себя тренировками, забывая поесть, учил корейский, вместо того, чтобы спать и вот во что это вылилось! И знаешь, из-за кого и ради кого он это делал?! −в рассерженном шёпоте Феликс узнаёт голос Хёнджина. Ликс затаивает дыхание, продолжая слушать.       − Чан, он доведёт себя до могилы и это будет на твоей совести! – Переведя дыхание, уже спокойнее Хёнджин продолжает:−Ответь только на один вопрос: как ты к нему относишься?       Крис медлит с ответом. В ожидании будто бы решения судьи сердце Феликса бешено стучит в груди, а в висках пульсирует кровь.       − Я люблю его как брата. Всегда так к нему относился, − спокойно отвечает Чан. Феликс не ожидал услышать что-либо другое, он сам по началу считал, что испытывает к Крису исключительно братскую любовь, но со временем понял, что это не так. Но озвученная старшим правда больно бьёт по Феликсу.       − Ты ведь знаешь, что он тебя любит по-другому? − уже спокойнее спрашивает Хёнджин.       − Да.       − Почему ты его не отпустишь и не дашь жить своей жизнью?       Чан не собирается отвечать.       − Ты не достоин его любви, − с горечью выплёвывает Хван, Феликс невольно вздрагивает.       − Думаешь, ты достоин? Я знаю, какая у вас там дружба с Чанбином, так что не надо мне читать нотации!       − Нихера ты не знаешь, − шипит Хёнджин и выбегает из комнаты, натыкаясь на шокированного Феликса. Глаза Хвана расширяются от удивления. – Ты… всё слышал?       Феликс лишь кивает, не до конца понимая только что услышанное и чувствуя себя при этом ребёнком, подслушавшим разговор взрослых.       Хёнджин медленно выдыхает и проводит рукой по волосам:       − Я всё объясню.       Следом из комнаты выходит Крис. Феликс замечает, что лицо старшего осунулось и побледнело, а под глазами залегли тени.       − Идите спать. Утром поговорим.       − О, ты наконец-то решил поговорить с Феликсом? − язвит Хёнджин.       − Спать. Живо, – Чан бросает свой суровый взгляд, после которого никто не может его ослушаться.       За старшим захлопывается дверь и в коридоре остаются лишь Хёнджин с Феликсом.       − Приказ лидера − закон, − пожимает плечами Хёнджин. − Спи спокойно, оленёнок, − улыбается Хван и ласково треплет волосы Феликса.       Утром Феликс уныло завтракает, перед этим разлив молоко и рассыпав хлопья мимо тарелки. Всю оставшуюся ночь его терзали беспокойные мысли, так что ему не удалось сомкнуть глаз аж до будильника, а потому сейчас он чувствует себя паршиво.       Ребята участливо интересуются самочувствием Феликса, на что он лишь отмахивается, мол, ничего серьёзного, просто плохо спал. Сидящий напротив с кружкой кофе Минхо понимающе смотрит, но ничего не говорит.       После утренней возни Крис находит любые предлоги выпроводить ребят из общежития хотя бы на час, оставляя только Феликса и Хёнджина в покое.       − Хёнджин, не мог бы ты выйти ненадолго? Я хочу поговорить с Феликсом, − серьёзно говорит Чан. Хван хмыкает, на его лице отображается всё недовольство данной ситуацией, но он молча выходит.       Крис тяжело вздыхает, явно собираясь с мыслями.       − Ночью я всё слышал, − тихо говорит Феликс, − и я знал, что ты любишь меня только как брата. Тебе не обязательно повторять свои слова.       Бан Чан понимающе кивает.       − Ты можешь возвращаться в Австралию, я тебя здесь против воли не держу, − старший не устанавливает зрительный контакт, смотрит в пол и лишь барабанящие по столу пальцы выдают внутреннее беспокойство. Эти слова больно ударяют Феликса в сердце, но он держится, ожидая подобного исхода.       – Я позвал тебя в группу не для того, чтобы издеваться над тобой или что-то в этом роде, нет. Я увидел твой потенциал в танцах и решил дать возможность его реализовать. Но если ты не хочешь этого, если тебе трудно из-за меня, то я тебя насильно не держу.       Феликс не знает, что ответить. Да, ему трудно из-за графика, ему трудно из-за Криса, но он любит танцы, он чувствует в них свободу. Хочет ли он уехать и вернуться к своей прежней жизни дома, в Австралии, или же приложит все усилия, чтобы достичь высот? Даже если придётся переступить через свои чувства к Чану, запереть их на замок, спрятать, надеясь, что они сами собой исчезнут или даже уничтожить их, вырвать с корнем, растоптать и сжечь? И после этого стать для Криса просто другом. Феликс не знает, не уверен ни в чем, он разбит и потерян, а ночь без сна сказывается на мыслительном процессе.       В комнату заглядывает Хёнджин:       − Вы закончили? – он облокачивается спиной о дверной косяк, скрещивая руки на груди. – Остальные скоро вернутся.       Крис бросает на Феликса неуверенный взгляд.       − Да, Хёнджин-хён, закончили, − Феликс пытается придать твёрдость своему голосу, хотя сам не уверен в своих словах. А затем обращается к Крису, не решаясь на длительный зрительный контакт: − Я подумаю над твоими словами на свежую голову и дам тебе знать.       Он поднимается с дивана и идёт в свою комнату. Феликс чувствует на себе взгляд Хёнджина, но намерено игнорирует его. Хван ловит его за руку:       − А меня ты не собираешься выслушать? – в его голосе звенят нотки обиды. У Феликса, по правде говоря, сейчас нет сил на разговоры с Хёнджином. Ему нужно всё обдумать и принять решение: уйти или остаться. От этого зависит его дальнейшая судьба, но взгляд Хёнджина полон боли и ущемлённой гордости, поэтому Феликс сдаётся:       − Пошли в комнату.       Хёнджин идёт следом за Феликсом и, переступив через порог комнаты, закрывает за собой дверь.       «Не хочет, чтобы слышал Крис», − думает Феликс.       – Ты мне нравишься, – сходу начинает Хёнджин, – то есть, признаться, поначалу ты мне не нравился, казалось, что ты смотришь на всех свысока, держишься в стороне и даже не пытаешься заговорить с остальными, и твоё внезапное появление в агентстве наводило на не самые хорошие мысли о тебе и Чане, но… я понял, что ты не такой, я увидел твоё очарование, твои милые веснушки, твою прекрасную улыбку и… я не знаю, я что-то почувствовал к тебе. Но ты меня даже не замечал! Всюду ходил за Чаном, и тогда мне стало всё ясно.       Глаза у Хёнджина бегают, говорит он сбивчиво, сжимая и разжимая руки в кулаки. Феликс медленно оседает на пол, осознавая, как он выглядел всё это время.       «Действительно, собачонка Криса», − горько усмехается он сам себе.       Хёнджин, до этого момента стоявший возле двери, резко срывается с места и падает на колени перед Феликсом:       – Я понимаю, твоё сердце занято, но прошу, забудь про Чана и дай мне шанс! – он берёт руки Феликса в свои и с мольбой смотрит прямо в глаза. Феликсу жаль Хвана. Жаль так же, как и самого себя.       – Хёнджин… Мне лучше вернуться в Австралию.       Глаза Хёнджина начинают блестеть от подступивших слёз, а нижняя губа дрожать:       – Нет… – шепчет Хёнджин и мотает головой, – пожалуйста, не надо… – Хван хватает Феликса за плечи, – не оставляй меня!       Феликс видит в Хёнджине прошлого себя и ему становится больно, но Ли кажется, что Хван играет, ведь он та ещё королева драмы.       Хёнджин притягивает Феликса к себе и отчаянно целует. Губы старшего сминают губы Ли, а язык насильно пытается протолкнуться в рот, но встречает преграду в виде ровной линии зубов. Глаза у Хвана прикрыты, а на чёрных ресницах скопилась влага. Феликс же запоздало реагирует, мычит в поцелуй и отталкивает от себя старшего. Он непонимающе смотрит на Хёнджина, пытаясь перевести дыхание. Внезапно в голове всплывают слова про их с Чанбином «дружбу».       – А как же Чанбин?       – Что – Чанбин? – глупо переспрашивает Хёнджин, не понимая внезапного вопроса Феликса и выглядящий крайне задетым тем, что младший его оттолкнул.       – О какой дружбе, – Феликс показывает пальцами кавычки, – между вами говорил Крис?       Хёнджин непонимающе моргает пару раз, а затем отводит взгляд.       – Чанбин… у нас с ним дружеская взаимопомощь, не больше, – тихо говорит Хёнджин, заламывая длинные пальцы и не устанавливая зрительный контакт.       Феликсу становится ужасно тошно от развернувшейся мелодрамы. Ему бы поспать и разобраться в себе. В Австралии.       Из коридора доносятся голоса ребят, а значит, время на выяснение отношений закончилось. Феликс тяжело вздыхает, не в силах хоть как-то реагировать на происходящее. Внезапно охватившая апатия, какая бывает при бессонной ночи, будто сковывает всё тело, глаза неистово пекут, а в голове образовался вакуум.       – Я всё для тебя сделаю, только пообещай мне, что останешься, – Хёнджин складывает руки в умоляющем жесте и заглядывает в глаза Феликсу. Лицо старшего полностью серьёзно, что не вяжется с его обычным поведением, и от этого почему-то хочется довериться Хвану.       – Я останусь, – в глазах Хёнджина загораются искорки радости и надежды, – пока не приму окончательное решение. – Лицо Хвана резко тускнеет, будто из него выкачали всю радость, которая мгновение назад плескалась в его глазах. – Хёнджин, на кону стоит моя судьба, и мне нужно принять взвешенное решение, без сантиментов, понимаешь?       Хёнджин медленно кивает.       – Хорошо, оленёнок, – он встаёт с колен, понимая, что вот-вот могут зайти ребята, а тогда ненужных расспросов не избежать, – только не затягивай со своим решением.       И выходит из комнаты, стараясь незаметно вытереть глаза рукавом толстовки и натянуть свою самую весёлую улыбку.       Кто ты такой, ХванХёнджин?..       «Сентиментальный рэпер», − отвечает сам себе Феликс и улыбается.       Дни пролетают быстро, сменяя друг друга. Тренировки, уроки вокала и рэпа, дополнительные занятия по корейскому… всё идёт как прежде, и принять решение становится труднее, ведь Феликс привык к графику, привык к Корее и даже успел сильно привязаться к ребятам.       И вот на одной из репетиций, когда каждый мембер занят чем-то своим – одни репетируют те моменты, которые у них хуже выходят, другие – отдыхают сидя на полу, – Феликс чувствует на себе чей-то липкий взгляд. Пытаясь понять, кому он принадлежит, Ликс внимательно смотрит в отражение широкого зеркала на всю стену, скользит взглядом по всем мемберам, пока не натыкается на Хёнджина, который, сидя на полу, внимательно следит за каждым движением Феликса, соблазнительно закусив пухлую нижнюю губу. Взгляд у него томный, полный похоти. Но Феликс не чувствует отторжения, напротив, от одного такого взгляда по телу младшего пробегают мурашки, внизу живота начинает сладостно тянуть, а слюна во рту становится вязкой.       Решив, что пощекотать нервы старшему будет забавным, Феликс специально начинает репетировать те моменты хореографии, где есть волна, сексуальные движения бёдрами и всё в этом духе, что поначалу слишком смущало выполнять даже находясь наедине с собой, не говоря уже о зрителях. Придав своему выражению лица самый соблазнительный вид, Ликс плавно двигается, демонстрируя гибкость своего тела, не отрывая взгляд от отражения Хёнджина. И как в замедленной съёмке, Ли видит, как у старшего дёргается адамово яблоко, он нарочито медленно проходится языком по нижней губе, а рот расплывается в лукавой улыбке.       Хёнджин поднимается с пола, подходит к Феликсу, становясь сбоку, и начинает демонстрировать свои навыки в сексуальных танцах, наблюдая за реакцией младшего. Ликс заворожённо смотрит, как Хван изгибается, медленно скользит руками по своему телу сверху вниз, плавно садится на корточки, раздвигая коленки по бокам, а затем так же плавно встаёт, оттопыривая свои подтянутые ягодицы, оглаживая их ладонями.       Он продолжает двигаться, но Ли уже сосредоточен на влажных кончиках чёрных волос, которые беспорядочно падают на лицо. По коже скатываются капельки пота, прочерчивающие дорожку на шее и ускользая под воротником футболки. Из-под полуопущенных ресниц Хёнджин смотрит прямо на Феликса и, как бы проверяя Ликса на прочность, старший проводит языком по нижней губе, чуть закусывает её и рвано выдыхает, проводя рукой по паховой области.       Ликс чувствует, что сейчас расплавится под этим взглядом, потому что это уже слишком – восхитительно, горячо, сексуально, – пока не обнаруживает, что в его штанах назрела проблемка. Феликс смотрит на свои оттопыренные тренировочные штаны, переводит взгляд на довольно ухмыляющегося Хёнджина, заливается краской и выбегает из танцевального зала под тихий смех старшего.       В один из выходных Феликс сидит на подоконнике, подставив лицо утренним лучам сеульского солнца, лениво пролистывает ленту в соцсетях и наслаждается чувством беззаботности. Он вздрагивает от неожиданности, когда на экране высвечивается входящий вызов от мамы. Включив видеосвязь, Ликс принимает звонок.       – Феликс, милый! Как ты? – миссис Ли рассматривает Феликса, близко поднеся телефон к своему лицу. − Ты хорошо кушаешь? Что-то ты похудел. – такой родной голос заставляет почувствовать тепло внутри Феликса. Он понимает, что безумно соскучился по нежному голосу мамы, по домашней еде, по ласковым поцелуям в макушку и таким же улыбкам, предназначенным ему, Феликсу. Он скучает и по папе, по совместным походам в лес и рыбалкам, по просмотрам матчей по футболу, баскетболу, бейсболу и прочим видам спорта, которые так любит папа, хотя Феликсу нравится далеко не весь список.       Он скучает по дому.       От этого щемит в груди, к глазам подступают слёзы и голос вот-вот намеревается дрогнуть, но Феликс берёт чувства в кулак и спокойно отвечает:       – Всё хорошо, мама, – Феликс нежно улыбается, – сама то как? Как отец?       Миссис Ли в подробностях рассказывает интересующие (и не очень) Феликса вопросы, жалуется на соседского мальчишку, который вечно пакостит всем, кому только может и абсолютно не слушается старших («Не то, что ты, Феликс, был хорошим послушным ребёнком!»); восхищенно рассказывает о каком-то чудо-средстве, которое видела по телевизору; сетует на аномальную погоду, из-за которой в их небольшом саду растения не хотят давать урожай и погибают и так далее, и так далее... Феликс слушает, пропуская мимо ушей незначительные вещи, просто наслаждаясь приятным и таким родным голосом.       – Милый, у тебя точно всё хорошо? – вкрадчиво спрашивает миссис Ли – Какой-то ты… потерянный, что ли? Тебя что-то будто беспокоит? Это из-за Чана?       Феликс вздрагивает только при одном упоминании о Крисе.       – Ты можешь мне сказать, дорогой. Ты ведь знаешь, что я тебя люблю?       – Да, мам, и я тебя люблю. – Феликс сомневается стоит ли говорить. Он помнит, какая была реакция у мамы на его чистосердечное признание. Ликс просто не хочет расстраивать её ещё больше, но желание поделиться своими переживаниями хоть с кем-то родным пересиливает, он быстро сдаётся, перед этим сделав глубокий вдох-выдох: – Да, это из-за Криса. И не только из-за него. Но сперва ответь на вопрос: что лучше – любить или быть любимым?       – Милый, любовь не терпит компромиссов. Ты будешь счастлив лишь в том случае, если чувства взаимны.       Феликс вкратце рассказывает о Крисе, о Хёнджине, об его сомнениях и желании вернуться домой. Его тело подрагивает от переполняющих эмоций, а дрожащие пальцы то и дело поправляют лезущие в глаза волосы.       В какой-то момент воцаряется тишина: Феликс переводит дыхание, а миссис Ли смотрит куда-то в сторону, переваривая услышанное. Вдруг Феликс начинает сожалеть о сказанных словах:       – Прости меня, мама. Я так тебя подвёл. Тебя и папу. – он тихо всхлипывает, чувствуя чужое разочарование в себе (или это его собственное?).       – Ну что ты, Феликс? – ласково говорит миссис Ли, – ты никого не подводил, слышишь? Ты наш сын и мы любим тебя любого: знаменитого или нет, богатого или бедного, блондина или брюнета, гомо- или гетеро-. Я уверена, папа считает так же, хоть он никогда в этом не признается, ты же знаешь его! Просто… питайся и спи хорошо, и будь счастлив, ладно? Для нас, родителей, это самое главное.       От неожиданно тёплых и подбадривающих слов Феликс всхлипывает ещё сильнее. Он безумно хочет обнять маму и сам себе клянётся, что как только выпадет возможность, он прилетит домой.       – Хорошо, мама, – уже бодрее отвечает Феликс, − я постараюсь!       – Я верю в тебя, солнышко, – миссис Ли ласково улыбается, и от этого становится в разы теплее.       Феликс прощается с улыбкой на губах и завершает вызов. Боковым зрением он замечает чей-то силуэт в дверном проёме, резко поворачивается, натыкаясь взглядом на улыбающегося Хёнджина.       – Что бы ты сейчас не услышал, никому не говори! – Феликс тут же смущается, чувствуя, как щёки заливает румянец. – Пожалуйста…       – Поцелуешь – не скажу, – хитро улыбается Хёнджин.       – Не смешно, – Феликс отворачивается к окну.       – Хорошо. Тогда как насчёт свидания? – Феликс поворачивается, обнаруживая Хёнджина совсем близко, тот улыбается по-лисьи, смотрит внимательно, будто заглядывая в душу.       – Прости, не очень понял, почему «прогулка» звучит как «свидание»? – Феликс изображает невинно-удивлённое выражение лица, но глаза его выдают полностью: издевается, засранец.       Хёнджин валит его на пол, начиная в отместку щекотать. Феликс смеётся, отталкивая Хёнджина. Тот резко останавливается, становясь вмиг серьёзным:       – Соглашайся, – тихо, с нотками мольбы в голосе.       – Только не переходи черту, – сдаётся Феликс.       Выйдя из общежития, Феликс вдруг останавливается и вдыхает полной грудью свежий воздух, невольно прикрывая глаза из-за ярких солнечный лучей. На улице тепло и ясно, на ярко-голубом небе будто застыли перистые облака, чем-то ассоциирующиеся со свободой или картиной художника, а вокруг плещется молодая зелень деревьев. Лёгкий ветерок приятно щекочет кожу, прогоняя неприятные мысли прочь. На душе становится в разы легче и теплее, и Феликс улыбается.       Открыв глаза, он натыкается на внимательный взгляд Хёнджина. Он изучающе смотрит с лёгкой улыбкой на губах, и от этого Ликс чувствует странный трепет в груди.       – Куда ты меня поведешь? – первым нарушает молчание Ли, продолжая улыбаться. – Парк? Кафе? Колесо обозрения?       – Почти, – смеётся Хван и берёт младшего за руку, переплетая с ним пальцы.       Всю дорогу они разговаривают на обыденные темы, беззлобно подшучивают друг над другом, и Феликс полностью расслабляется рядом с Хёнджином. В голове всплывает осознание того, что они впервые вместе проводят время без остальных мемберов, только вдвоём, и это немного смущает младшего, ведь это и вправду похоже на свидание.       Хван останавливается перед вывеской с названием дог-кафе, галантно открывает перед Ликсом дверь и вежливо пропускает внутрь. Феликс стоит пару мгновений, восхищенно переводит взгляд с яркой вывески на Хёнджина и не может подобрать слова, описывающие его эмоции. Он еще с самого приезда в Сеул хотел побывать в этом заведении, но всё никак не мог выбрать время. Можно сказать, это была его маленькая мечта, о которой он никому не говорил. Он поспешно заходит внутрь, одаривая старшего благодарной улыбкой и обводит взглядом помещение, натыкаясь на очаровательную собачку, как немного погодя узнает Ли, породы бишон фризе. Белое кудрявое облачко спокойно сидит на полу, смотрит своими чёрными глазками-пуговками прямо на Феликса и дружелюбно машет хвостиком.       Ликс подходит ближе, присаживается на корточки возле очаровательного существа и ласково проводит ладонью по пушистой голове, запуская пальцы в мягкую шерсть.       На голову Феликса ложится чья-то рука и повторяет движения младшего, ласково пропуская прядки светлых волос сквозь длинные пальцы. Ли вздрагивает от неожиданности и поднимает голову на Хёнджина.       – А вы похожи, – улыбается Хван, на что собачка звонко тявкает пару раз и высовывает розовый язык.       Они располагаются за удобными столиками возле окна, потягивая смузи и поглаживая мягкую голову бишона. Феликс испытывает детский восторг от времяпровождения в компании дружелюбной и милой собаки и Хёнджина, рассказывающего забавные истории из жизни и показывающего десятки смазанных фотографий с Ками, которая такая же милая и забавная, как и хозяин, но, в отличие от него, абсолютно не фотогеничная. Это забавляет Феликса, и он не может перестать улыбаться. Хван предлагает сфотографировать Ликса с бишоном, но собака, как назло, не хочет позировать и в итоге из пары десятков фотографий нормальными получаются только несколько.       Внезапно спохватившись, Хёнджин смотрит на время и ужасается:       – Нам стоит поторопиться! Сеанс начнётся через полчаса!       – Какой сеанс? – Феликс недоумевает. Хёнджин вынимает из кармана два билета на «Холодное сердце» и показывает их Феликсу.       – Не может быть! – Феликс радостно взвизгивает и широко улыбается. – Но откуда?..       Хёнджин улыбается, видя такого Феликса, и качает головой, не собираясь раскрывать все карты.       – Собирайся, у нас мало времени, – бросает старший, расплачивается за напитки, и они вместе выходят из кафе. Едут они молча, уткнувшись каждый в свой телефон, и Феликс изредка украдкой бросает взгляды на задумчивого Хёнджина, который, пересматривая совместные фотографии из кафе, всё-таки ставит фото Феликса и бишона на заставку, думая, что это осталось для младшего незамеченным. Ликс смущается такому простому поступку, отводит взгляд в сторону и понимает, что за один день он узнал о Хване много нового, заставляя посмотреть на него под совсем другим, неожиданно приятным углом.       Купив попкорн и воду, они занимают свои места.       – Последний ряд? Серьёзно? – возмущается Феликс, но делает он это так, чтобы скрыть смущение. И чуть погодя добавляет: – На первых свиданиях я не целуюсь, если что.       Феликс заливается краской и, чтобы хоть как-то это скрыть, отворачивается от Хёнджина, делая вид, что отвлёкся на созерцание интересной обивки кресел.       Хёнджин смеётся:       – Так это всё-таки свидание?       – НЕТ! – слишком резко и громко реагирует Феликс, на что другие зрители раздражённо шикают на него – на экране появилась диснеевская заставка.       Весь мультфильм Ликс заворожённо смотрит на экран, изредка что-то комментируя, а сталкиваясь взглядом с Хёнджином, замечает, что старший смотрит не на экран, а на него, Феликса. От этого сердце в груди начинает трепыхаться, а лицо и уши – гореть огнём. Благо, в темноте это незаметно. Уже выйдя из зала Феликс увлечённо делится своими впечатлениями с Хёнджином, а тот в свою очередь – своими и даже напевает саундтрек к мультфильму.       В общежитии непривычно тихо и пусто – все разъехались по домам или заняты своими делами. Обычно Феликсу стало бы некомфортно и тоскливо, но рядом с Хёнджином весь негатив улетучивается. Это странно, непривычно, но Феликс подумает об этом как-нибудь в другой раз.       Заказав еду в общежитие и наевшись досыта, парни устраиваются в гостиной на уютном диване, фоном доносится какая-то музыка, на которую они мало обращают внимание, продолжая обсуждать всё подряд, перескакивая с темы на тему, и в какой-то момент Феликс обнаруживает Хёнджина слишком близко к себе. Ликс уже не слышит, о чём говорит старший, заворожённо рассматривая его лицо так, будто разглядывает картину в галерее, произведение искусства, ныне невиданное и захватывающее до мурашек по коже, подмечая каждую деталь идеального лица.       – Красивый, – в унисон выдыхают оба парня, восхищенно рассматривая лица друг друга.       Взгляд младшего цепляется за маленькую родинку под левым глазом Хвана, которую почему-то он раньше не замечал, подмечает сияние наверняка мягкой на ощупь кожи, к которой хочется прикоснуться, невесомо провести пальцами по острой скуле, задерживает взгляд на пухлых и манящих губах, которые алеют на лице будто два лепестка розы, обнаруживая в себе желание узнать, какие они на вкус.       – Хочешь поцеловать? – вдруг спрашивает Хёнджин, Феликс вздрагивает, понимая, что был пойман на горячем, переводит взгляд на глаза Хёнджина, в которых плещется такое же желание, такой же интерес, а потому кивает и сам тянется к Хёнджину, накрывая его губы своими.       Сначала аккуратно, изучающе, просто соприкасается с чужими губами. Затем увереннее, притягивает одной рукой голову Хвана ближе к себе, поглаживая большим пальцем мягкую кожу лица и толкаясь языком внутрь горячего и податливого рта, исследуя им мягкость внутри.       По началу Хёнджин даёт вести Феликсу, предоставляя ему полную свободу действий, наслаждаясь этим моментом. Феликс не так опытен, и в этом есть что-то трогательное. Но затем он перехватывает инициативу, притягивает Феликса за талию, углубляет поцелуй, учит так, как надо, переплетает их языки, вылизывает чужой рот, проводит языком по линии зубов и вытворяет ещё бог знает какие вещи, от которых у Феликса начинает кружиться голова, в паху разливается приятная тяжесть, и если бы он стоял, то у него наверняка бы подкосились ноги.       Тем временем Хёнджин отрывается от рта Феликса, кладёт его на лопатки, наваливаясь сверху, покрывает чуть ли не каждую веснушку поцелуем, спускается на подбородок, шею и ключицы, слегка покусывая, а затем зализывая нежную кожу. Запускает руки под толстовку, оглаживая бока младшего, чуть надавливая пальцами на мягкую кожу.       Феликс тяжело дышит под ним, тихо постанывая своим глубоким голосом, руками тянется к старшему, исследуя ими подтянутое тело.       Хван заставляет Феликса приподняться, чтобы стянуть с него мешающую одежду и позволяет раздеть самого себя, вновь припадает губами к нежной и горячей коже, целуя вздымающуюся грудь, рёбра, плоский живот, улавливая тихие стоны бархатным и глубоким голосом, от которого бегут мурашки по коже еще с первой встречи.       Феликс плавится под ласками Хёнджина, от удовольствия прикрыв глаза. От ощущений он теряет связь с реальностью, полностью растворяется во влажных поцелуях и длинных сильных пальцах на своём теле. И это так похоже на его фантазии с Крисом, что вдруг перед глазами он видит его, своего невозможного Кристофера Бана, тепло улыбающегося ему своей красивой и доброй улыбкой.       От наваждения Феликс резко распахивает глаза и видит раскрасневшегося Хёнджина. От его внимания не скрываются перемены во взгляде Феликса, а потому Хван приближается к его лицу, пристально смотрит своими слегка затуманенными глазами прямо в его и выдыхает в губы:       – Отпусти и забудь, Ли Феликс, – в другой бы любой ситуации Феликс засмеялся бы в голос, но они почти соприкасаются губами, горячее дыхание Хёнджина обжигает раздразнённую и чувствительную кожу и это так интимно, так волнующе. – Здесь я – не он. Смотри только на меня.       И Феликс послушно смотрит, пристально, чувствуя, как Хёнджин трётся своим членом об его ногу. Ликс подаётся вперёд, влажно целуя старшего, а тот просунув руку под Феликса, жадно мнёт его ягодицы. Затем он спускается вниз, стягивает с Феликса джинсы вместе с бельём и устраивается между его ног. Покрывает внутреннюю сторону бедра нежными поцелуями, от которых Ли вздрагивает и тихо стонет.       Старший с вожделением смотрит на возбужденный член Феликса, одной рукой проводит по стволу, а другой ласкает яички. Большим пальцем размазывает по головке смазку, поднимает затуманенный похотью взгляд на Феликса, пошло облизывает пухлые алые губы и медленно проводит горячим влажным языком по члену снизу-вверх. Ликс рвано выдыхает. Это зрелище возбуждает сильнее, чем все просмотренные Феликсом порно вместе взятые.       Хёнджин обводит головку горячим языком, задевая уздечку, Феликс вздрагивает, как от удара током. Старший обхватывает головку пухлыми губами и медленно насаживается на член почти на всю длину, обхватывая его пальцами около основания и постепенно наращивает темп. Ли кладёт руку на голову Хёнджина, зарываясь пальцами в чёрные прядки волос и уже не сдерживает стоны. Хван жадно сосёт член, помогая себе руками, а Феликс чуть оттягивает волосы старшего и смотрит на него из-под полуопущенных ресниц.       Во рту у Хёнджина мягко, влажно и так невозможно горячо, а выражение его лица говорит о том, что он и сам получает удовольствие, и этого уже достаточно, чтобы кончить. Но когда Хёнджин низко стонет, пуская вибрацию от горла к члену, пару раз заглатывает совсем глубоко, так, что член упирается в стенку горла, а затем переходит на быстрый темп, Феликсу срывает предохранители и он, резко вынув член изо рта старшего, с громким стоном кончает на лицо Хёнджина, попадая на пухлые губы и высунутый розовый язык.       У Феликса перед глазами взрываются вселенные, уши заложило, а во рту всё пересохло. Он пытается перевести дыхание и успокоить бешено колотящееся сердце, открывает глаза и видит, как Хёнджин собирает с лица белые капли семени, погружает в рот изящные пальцы, обсасывает их и довольно облизывается, будто кот, наевшийся сметаны.       Феликс тянется к старшему за поцелуем, а затем стягивает с него джинсы вместе с бельём, дотрагивается до члена и начинает надрачивать Хвану. Ликс ловит стоны старшего губами, предчувствуя, что Хёнджин скоро достигнет разрядки. Он меняет темп, подстраиваясь под старшего, еще несколько движений рукой и Хван изливается в руку Ликса, срываясь на громкий протяжный стон.       Ликс вытирает руку об салфетку, после чего оказывается притянутым к старшему. Он мягко целует Ли и укладывает того на диван, следом ложась рядом и укрывает их тёплым пледом, по-собственнически сгребая Феликса в объятья. Ликс утыкается носом в мягкую тёплую шею и закрывает глаза, качаясь на волнах послеоргазменной неги и лениво поглаживая Хёнджина по спине.       Уже на границе сна и реальности, Феликс понимает: он готов открыть новую в своей жизни главу.       И имя ей Хван Хёнджин.