***
Их встречи проходили всегда интересно. Наруто неизменно находила все новые и новые кофейни в их большом городе, заказывая всегда стандартное латте с кокосовым сиропом. Саске же ограничивался крепким эспрессо без сахара, но никогда не ограничивал себя в разговоре. Девушка была благодарным собеседником, умела выслушать и выждать, отвечала с охотой, отстаивая свое мнение, не переходя на личности. Ее интересовало искусство, и кто как не Саске Учиха мог поведать о нем — он родился в семье театрального критика и талантливой японской художницы, что в юности переехала в Штаты. Он буквально вырос среди живописи, рисуя на стенах маминой мастерской не каракули, а экспрессионистические этюды, ходил у подмостков театра еще младенцем, слушал аккорды скрипки брата в колыбельке. Искусство росло в нем, но врожденная педантичность пригодилась только тогда, когда он выбрал свое направление — кино. Здесь он мог развить все свои задатки. Мамины красочные картины стали вдохновением для тщательной проработки цветового оформления каждого кадра. Справедливая строгость, привитая отцом, вынуждала по тысячу раз редактировать диалоги и концепты, а музыкальное сопровождение никогда не обходилось без участия брата. Наруто жадно слушала каждый рассказ, о каждой мелочи, которую потом неизменно будет искать в очередном вечернем фильме. Он объяснял, что такое кадр, план и ракурс, подмечал характерные штрихи каждого режиссера — кто какой свет использует, где расставляет акценты, на какую сенсорную систему влияет больше всего. — А ты? — спросила Наруто, после короткого экскурса о традициях фильмов Кристофера Нолана. — О чем ты? — Какой у тебя стиль? Что ты снял? — не унималась она. — Я еще ничего не снял, — усмехнулся Саске. — Только небольшие короткометражки для проектов в университете. Хотя к концу года мне нужно представить выпускную работу. И тогда я смогу сказать, какой у меня стиль. — У тебя уже есть идея? — воодушевилась блондинка. — Наброски, отдельные кадры и локации, но не общий сценарий, — признался брюнет. — Но я бы хотел, чтобы ты снялась. Если позволишь, конечно, — усмехнулся Саске. Ее взгляд переменился, а смуглые щеки снова залил легкий румянец. Она слегка улыбнулась, с хитрецой посматривая на брюнета. — Неужто моя игра стала больше чем "хороша"? — ехидно пролепетала девушка, и Саске в который раз уверял себя, что так и не научился различать, когда она настоящая, а когда играет. — Безусловно.***
— Ты серьезно? — спросил Саске, опасливо посматривая на огромного рыжего пса. — Ну, конечно! — воскликнула блондинка, переключая все свое внимание на довольную собаку. Саске осмотрелся вокруг и пытался понять, в какой момент он согласился провести свидание в собачем питомнике. Теплый январский день располагал к прогулкам в парке, очередным посиделкам в кофейне, но никак не экскурсии в загородный питомник. Наруто без умолку щебетала, рассказывая о старом друге, который давно подбирал бродячих собак. Да и что греха таить, таскал этих же собак в дом Наруто — на радость ее родителей! Саске скептично относился к домашним питомцам, но уважал людей, которые действительно заботились о всех животных. Она оторвалась от разомлевшего дворняги, только когда громкий голос окликнул ее. С небольшого белоснежного домика вышел парень — крепкий, массивный, ниже самого Саске на пол головы. Он приветственно махнул рукой, подзывая к себе, и пока они подходили брюнет имел возможность внимательней его рассмотреть: непослушная шевелюра каштановых волос, гармонично сочеталась со смуглой кожей и тепло-карими глазами. Такой себе типичный житель побережья. — Давно не виделись, Наруто, — его голос, больше похожий на лай счастливой дворняги, выдавал искренность парня, и он сжал в объятиях хохочущую девушку. — Киба, — обратилась к нему блондинка, — познакомься, это Саске, будущий обладатель Оскара за лучшую режиссёрскую работу, — девушка лукаво поблескивала синими глазищами, смотря на легкое замешательство брюнета. — Приятно познакомиться, — первым обратился Саске, легко улыбаясь. — Не обращай внимания, Наруто явно выдумывает. — Не знаю, Саске, — усмехнулся он, пожимая предложенную руку, — Наруто никогда не ошибается в людях. Учиха промолчал, обдумывая услышанное, пока Инузука рассказывал последние новости. Молчал и дальше, когда слегка опасливо гладил полуслепого добермана, молчал и дальше, когда засмотрелся, как блики солнца играют в ее волосах. Он изредка вставлял комментарии в их живой диалог, а больше слушал ее мысли, слова и фразы, следил за мимикой и жестами, пытаясь понять, кто она сейчас. — Тебе понравилось? — аккуратно спросила девушка, когда они уже ехали на автобусе в город. Он повернулся к ней, улавливая мягкий нимб света за ее головой — солнце уже садилось за горизонт, окрашивая все в благородно-золотой, Наруто смотрела в глаза, слегка закусывая нижнюю губу. Саске уловил эту деталь — ей было важно его мнение! И он улыбнулся в ответ, тихо отвечая: — Безусловно.***
Она в его квартире — яркое неуместное пятнышко на мрачной нуарной картине. К слову, квартира досталась ему от дедушки, который на старости решил вернуться к истокам — бабушкиной веранде на окраине Киото. А так как Итачи вполне хорошо себя чувствовал в отчем доме, то квартира досталась Саске. Итачи по своей природе пацифиста стремился к покою, которого легче было достигнуть в светлом и просторном доме на побережье Вестсайда*, чем в темной и мрачной квартире в Даунтауне*. Что характерно, она находилась совсем рядом от Маленького Токио. Сегодня район этнических японцев в Лос-Анджелесе занимает несколько кварталов в Даунтауне юго-восточнее района Сивик Центр. Как хорошо, что дом семьи Узумаки находился так недалеко. — Я тебя правильно понял? — переспросил Учиха, отрывая взгляд от коробочки с лапшой. — Ты все свои накопления отдала парню, которого знала всего пару месяцев? — Да, — улыбнулась девушка, ловко орудуя палочками. — Он горел мечтой, и мне очень хотелось помочь ему. — Но это были твои деньги на магистратуру? — Частично, — ответила она, откладывая пустую коробочку. — Я отучилась четыре курса, накопив на магистратуру, но в последний момент передумала и отдала Гааре все деньги, — беззаботно пожала плечами она. — Конечно, родители готовы были оплатить и магистратуру, но мне вполне хватит высокого титула бакалавра! — Тебе не понравилась социология? — предположил Саске. — Понравилась, — честно сказала Наруто, поднимаясь с дивана. — Но я увлеклась театром! Еще на первом курсе втянулась в местную студенческую трупу, мы ставили незатейливые постановки, а потом я пересеклась с компанией с факультета искусств. Вот с ними я уже и забыла о социологии, — рассмеялась она, остановившись посреди гостиной, распахивая руки в желании обнять весь мир. — Жаль, что ты училась в Южной Калифорнии*, может мы встретились бы раньше, — внезапно признался Саске, смотря на замешательство на ее лице. — Тогда бы ты увидел, как ужасно я сыграла секретаршу в пьесе №13*! — она пыталась скрыть волнение за глупейшей ремаркой, но Учиха уже успел разглядеть ее настоящие эмоции и словно довольный кот мягко протянул: — Безусловно.***
Она не плакала. По крайней мере при нем. За все три месяца их общения Наруто ни разу не грустила, всегда одаривая мрачноватого Саске светлой улыбкой. Но сегодня, на очередном спектакле, которые Учиха старательно посещал, ей пришлось заплакать. Брюнет не думал, что чьи-либо слезы смогут его задеть. Он ведь прекрасно знал, что это ее очередная роль, но не мог успокоить взволнованное сердце. — Ты играла великолепно, — прохрипел он, протягивая девушке любимые ирисы в подворотне за театром. — Я не ослышалась? — рассмеялась она, благодарно принимая ароматные цветы. — Что-то ты сегодня особенно впечатлён. Тебе так понравился спектакль? — Мне понравилась ты, — признался Учиха, совладав с эмоциями. — Я уже услышала, что играла великолепно, — выпалила она, уводя взгляд в сторону, уже и не пытаясь скрыть смущение. — Еще больше ты мне нравишься, когда не играешь, — спокойно сказал Учиха, легко касаясь мягких прядок, отводя их за нежное ушко. Наруто встрепенулась, но не отошла, переводя взгляд к его лицу. Удивительно пронзительный взгляд уперся в Саске, а слегка приоткрытые губы очень соблазняли. Он опустил руку ниже, касаясь пунцовой щеки, и она, невольно, прислонилась к открытой ладони — Саске чувствовал как горит ее щека! — Ты делаешь все так прекрасно, наивно уповая на случайность, — тихо прошелестел его голос. — Кто тут наивен? — хмыкнула блондинка и приблизилась к его лицу. — Ты, ведь так? — спросила она, оторвавшись от холодных губ. Саске не моргал, стараясь запомнить все до последнего кусочка: тепло ее дыхания, робкое прикосновение тонких пальчиков к бледной коже, контраст ее горячих губ и легкий запах душистых ирисов. Он любовался ею при свете уличного фонаря, то как она хмурила почти бесцветные брови и смешно закусывала припухшую губу развеселило его и, хохотнув, Саске Учиха сдался. — Безусловно.***
Наруто жадно дышала, пока Саске самозабвенно вылизывал медовую шею, оглаживая горящую кожу под легкой футболкой. Фильм мелькал на фоне пестрой картинкой, но они уже не обращали на него внимания, разлегшись на мягком диване в его квартире. Учиха, с того памятного вечера в подворотне, перешел в полное наступление, достаточно разобравшись в ее слабых местах. Она язвила, когда смущалась, закусывала пухлую губу, когда волновалась, смешно фырчала, когда Саске мягко целовал бархатную кожу за аккуратным ушком. — Тебе не надоело? — вымученно простонала она, смотря на явно довольного парня. — Нет, — довольно протянул он, легко ныряя рукой под лифчик, чтобы сжать набухший сосок. — В таком состоянии ты и дальше язвишь? — Не хочу, чтобы ты расслаблялся, — ответила Наруто и поднялась, пытаясь стянуть мешающую футболку. Саске только хмыкнул и вальяжно расселся на диване, наслаждаясь тем, как девушка раздевается. Она будто не замечала цепкий взгляд, что пристально следил за каждым сантиметром оголившейся кожи. Панорамные окна были как нельзя кстати — солнечный свет выгодно оттенял бронзовую кожу, очерчивая соблазнительную фигуру. Наруто снова играла, слегка покачивая бедрами, оглаживая руками тонкую талию, легко касаясь небольшой груди. И все что ему мешало — тонкая черта белья, лишние лоскутки на ее божественном теле. Блондинка грациозно подошла, величественно усаживаясь на его колени, укладывая руки на его грудь, все еще сокрытую рубашкой. Наруто смешно хмурилась, растёгивая мелкие пуговицы, бросая на него быстрые взгляды. Саске прошелся руками от бедер и к талии, чувствуя как вслед за большими ладонями по нежной коже бегут стайки мурашек. Резко переводя ее в положение лежа — благо размер дивана позволял, он на несколько секунд отвлекся, быстро стаскивая рубашку через голову, и прильнул к манящим губам. Они целовались жадно и влажно, Учиха сразу показал себя главным, проникая в болтливый рот, очерчивая ряд ровных зубов, касаясь нёба. Наруто горела под ним, оплетая ногами узкие бедра, то поглаживая крепкий торс кончиками пальцев, то царапая ноготками предплечья. Она задышала чаще, когда брюнет наконец отпустил покусанные губы и перешел к излюбленной шее, а затем и вовсе высвободил грудь из тонкого кружевного лифчика. Бледная ладонь скользнула ниже, пока парень мягко всасывал коричневый сосок, прошлась по напряженному животику, ныряя в ненужное белье. Блондинка выгнулась дугой, как только прохладные пальцы коснулись набухшего клитора, вызывая в Саске еще больше удовольствия. Он наслаждался не только на физиологическом уровне, все его ество распирало от самодовольства — Наруто была прекрасной: от раскусанных губ и тяжелого взгляда из-под светлых рестниц и до медово-сладких бедер, которые она все подкидывала, надеясь, что его рука снова заденет чувствительную точку. Ему казалось, что Наруто пахнет так сладко, что запах уже давно проник в подкорку, оседая там густым, липким слоем. Под аккомпанемент разочарованного вздоха, он оторвался от груди и вытащил руку из трусиков, только для того, чтобы занять ее ротик своими пальцами — о, эта картина стоит многого! Узумаки не смела отрывать от него взгляд, пока старательно вылизывала два любезно предложенных пальца, чтобы затем он обязательно очертил ими пухлые губы, вызывая в ней естественное желание облизать их. Не медля одной рукой сорвав трусики, а второй проникая в напряжённое лоно, Учиха следил за мельчайшей эмоцией на ее лице. В ней было столько страсти и животного магнетизма, мощная энергия давила, сметая рассудок и мысли, оставляя одно желание. Длинные пальцы неустанно двигались в ней, чувствуя нежные стеночки влагалища, и мысль, что кто-либо видел ее такой, целовал ее медово-спелое тело, обладал ею, приводила его в дико-злобное состояние. Подумать только! Вечно рассудительный Саске, спокойный и уравновешенный, сейчас находился почти что в порыве праведного гнева! Дикий зверь внутри рвал и метал, обещая убить за один только взгляд на его сокровище. Он сам себя успокоил, пообещав, что никому ее не отдаст, а чтобы убедиться в этом — в который раз впился в ее губы требовательным поцелуем. В один момент Наруто не выдержала, отрываясь от поцелуя, только чтобы громко и совершенно неприлично застонать — Саске одними пальцами довел ее до оргазма. — Мать твою, — прохрипела она. — Это... никогда... не могу ног свести вместе... — бессвязно шептала она, уставившись в потолок. — Я заставлю тебя кончить еще не раз, — пообещал он, растёгивая ширинку, смотря как Наруто едва улыбается. Избавившись от оставшейся одежды, он выхватил из кармана небольшой квадратик. Натянув презерватив, Учиха властно ухватил ее за бедра и притянул ближе. В который раз довольно огладил манящую грудь, талию и смуглое бедро. Блондинка резко выдохнула, когда Саске закинул ее ножку на свое плечо, чувствуя, как краснеет еще гуще, находясь в изворотливо-развратной позе перед этим самодовольным засранцем. Он дразнил ее, водя напряженным членом между ноющих половых губ, да так, что она почти шипела, проклиная все на свете, еще больше разводя прелестные ножки. Наруто довольно простонала, когда он вошел во всю длину. Брюнет не церемонился, размашисто входя, наслаждаясь шлепками влажной кожи. Ее кожа горела под его ладонями, которыми он крепко держал трясущиеся ноги блондинки. С каждым толчком ее выгибало еще больше, а обкусанная грудь заманчиво колыхалась. Вдруг Саске захотелось шлепнуть ее по заднице и, ухмыляясь от своих мыслей, он развернул разомлевшую Узумаки задницей к верху, смачно приложив бледную ладонь к мягкой коже. Девушка вскрикнула, прогибаясь в пояснице и вытягивая руки вперед. Ноги не слушались, едва держа хозяйку в неприличном положении. Но как только влажные ладони крепко сжали талию, Наруто уже совсем не ощущала конечностей, самозабвенно содрогаясь от нахлынувшего оргазма. Учиха остановился, оставаясь в ней, чувствовал ее удовольствие, то как она сжимала его член внутри себя и то как ее талия помещалась в обхвате его пальцев. Они стояли на тонкой грани, изводя себя, но тут он почувствовал как нежные стенки ее влагалища зашевелились, сжав его член еще сильнее. Саске посмотрел на девушку — она тяжело дышала, глядя исподлобья диким взглядом, и прошептала: — Саске... Ее голос — хриплый, слабый, но жгучий, словно язык пламени, он ожег его слух, проник в подкорку и поселился навсегда, рядом со сладким ароматом ее тела. Одно ее слово заставило его кончить. Учиха вышел из нее, стягивая заполненный презерватив. Сил не хватало у обоих. — Повторим когда-нибудь, — отдышавшись предложила девушка. Саске таращился в потолок, пытаясь сфокусировать мысли и взгляд, но его хватило на любимое: — Безусловно.***
Наруто просто застыла. Фильм только что закончился, но она не могла пошевелить даже кончиком пальца. Конечно, она читала сценарий, знала наизусть все свои реплики, так как имела почти что половину экранного времени. Но она и подумать не могла, что на выходе это будет поистине волшебная картина. — Знаете, мисс, волшебство уходит. — Знаю. — Что делать будем? — Наслаждаться моментом. Еще с самого начала она смеялась с непосредственности его диалогов. Казалось, что Саске не мог написать что-то подобное — сумасшедше-воодушевлеющее, на грани сюрреализма и гротеска, но все же что-то реальное, полное жизни и естественности. — Все мужики считают, что я их дополняю, или наполню их жизнь радостью, а я рядовая испорченная девчонка, которая ищет себя в пироге под названием жизнь — и не вешай на меня бирку «продана». Она помнила свою реплику наизусть. По смешному велению судьбы, ничего не описывало ее жизнь лучше чем эта фраза. До того как она встретила Саске. — Ты столько от меня скрываешь… Я так не могу. Я как открытая книга: рассказываю тебе всё самое сокровенное. А ты не доверяешь мне. — Бесконечная трескотня не есть общение. — Я не трещу. Я хочу узнать. Хочу тебя узнать. Некоторые диалоги, казалось, он прописывал из их жизни. Все соткано невидимыми нитками — где-то криво, несовершенно, но в тот же момент прекрасно в своей непосредственности. В принципе, как и их жизнь.