Sе uno conmigo

      Он был просто в шоке. Искреннем шоке. Он, Мексика, смотрел на него, распахнув глаза, теперь похожие на коричневые блюдца. Иван слегка улыбнулся ему, и оттого, что он так непривычно улыбался, остальные страны готовы были броситься на утек. Это настораживало и пугало. Надо сказать, они боялись его... не все и не всегда, но все же. Даже Альфред в этот момент казался застигнутым врасплох. Почему?.. Он нахмурился, отказываясь признавать, что на глаза навернулись слезы. Он, Мексика, плачет? Это так не по-мужски! Смущение сковало и вылилось румянцем на щеки. В мире было столько прекрасных, сильных наций, гораздо лучших, чем он… …тогда почему? Почему, черт возьми? Он, Мексика, обычно не принимал особого участия в собраниях, потому что знал, что они в основном бесполезны. Они много спорили, но так ни к чему и не приходили, в основном из-за Америки, Великобритании и их дискуссий. Или из-за Франции (он частенько встревал в разговор, но в итоге только мешал) – который в свое время пытался показать Англии свою любовь, но у них так ничего и не вышло (вот он и бесился, наверняка). Или потому что Мексика ненавидел китайские сладости. Или потому что он терпеть не мог видеть, как Канаду на этих собраниях игнорируют. По той или иной причине, Мексика всегда находил, за что не любить подобные мероприятия. Однако все же иногда ему приходилось идти на эти международные встречи, потому что США буквально тащил его за собой, говоря, что герой должен помогать слабым и беззащитным, однако это лишь прибавляло причин мексиканцу его ненавидеть. Да, верно, Мексика ненавидел Соединенные Штаты. Он вспомнил, как впервые появился на собрании и встретил другие страны. Тогда он был чертовски взволнован, мечтая о том, как он заведет кучу новых друзей. Как только мексиканец увидел их – всех таких интересных, необычных, различающихся между собой и отличающихся от него самого в частности – он пришел в восторг. Однако все его мечты и надежды пошли к черту спустя каких-то пять минут. Все это было ужасно скучно – это собрание, болтовня, споры, – а потом он понял, что его самого никто не будет слушать. Его просто игнорировали, как и Канаду. Мексика был разочарован. Альфред, Франция и Испания, казалось, только и думали, как бы отхряпать себе побольше чужих территорий, и в зону их влияния и ненасытных амбиций попадал и сам мексиканец. Его отношения с другими странами были чисто политическими. Мексика обычно говорил мало, предпочитая отсиживаться молча, несмотря на то, что был «страной веселья и вечеринок». Он просто боялся, что ему снова могут причинить боль, и потому скрывался за маской серьезности и безразличия. За маской, которую, по какой-то причине, некий русский поставил себе за цель снять с него. Надо сказать, что со временем у него получилось. Мексика и Россия стали друзьями. И, конечно, не было никаких причин для того, чтобы впоследствии эта странная дружба не разрослась до чего-то большего. Иван заметил это первым – по крайней мере, ему так казалось. Брюнет никогда не боялся его и хорошо понимал положение России. Он точно знал, чего хочет сам, из-за чего совершает те или иные поступки, и никогда никого не обвинял и не жаловался – по крайней мере, большую часть времени. Так вышло, что Россия влюбился. – Что ты сказал? – вполголоса произнес Мексика. Он хотел услышать это снова. Казалось, что это просто какие-то глюки или у него поехала крыша. Это не укладывалось в голове. Россия растянул улыбку шире, так что теперь выглядел немного… странно. Не так, как обычно. Увидев эту улыбку, многие страны предпочли бы спрятаться куда-нибудь от греха подальше – но только не мексиканец. – Ты хочешь быть единым со мной? – повторил русский в своей по обыкновению странной манере. Мексика моргнул еще раз, но удивление на его лице никуда не ушло, а, казалось, только усилилось. Он правильно расслышал?.. Парень залился краской так, что краснее уже некуда, и, не помня себя, сорвался с места и бросился в гостеприимно раскрытые руки русского. Он так долго ждал этого! Кто бы знал! Мексика был влюблен в него уже столько месяцев, и вот теперь Россия говорит такое… Сначала он был достаточно холоден с русским, держался подальше, соблюдая дистанцию, даже когда они стали немного ближе из-за схожего мнения по отношению ко всей этой показной чепухе в виде международных собраний. Но в итоге и он не устоял перед чарами России. Эмоции предали его, да, но он смог сохранять спокойствие и не подавать виду. Он, Мексика, любил его, казалось, так, как не любил еще никого. Конечно, существовал определенный страх. Мексиканец был когда-то влюблен в Альфреда, даже сегодня он мог бы сказать, что эта симпатия к американцу все еще жива в нем – хотя с другой стороны ненависть к нему была куда сильнее. США воспользовался им, заставил его страдать. Он в свое время причинил ему так много боли, что когда Альфред после всего заикнулся, что хотел бы попробовать – Мексика послал его нахуй. Но герой все еще не сдавался. Он был упрямым и настойчивым, как, в принципе, и сам мексиканец, но – нет, не в этот раз, приятель. Мексика не хотел больше страдать. Россия сдавил его в своих объятиях, контролируя собственный румянец, так и норовивший наползти на щеки. Пальцами он зарылся в длинные темные волосы Мексики и игрался с его косичкой. Порой русский сомневался в том, кто Мексика на самом деле – мужчина или женщина, потому что тот был маленьким и заплетал волосы в косу. Однажды Франция поинтересовался у мексиканца о его поле и удостоился лицезреть всю «ацтекскую ярость» этого парня. Несколько последующих недель он провалялся в постели. Ха. Это классное выражение «WTF» отчетливее всего проступало на лице американца, в то время как Мексика улыбался в объятиях русского. Альфред полным ненависти взглядом прожигал эту коммунистическую свинью, мысленно подвергая его всем самым изощренным пыткам средневековья, однако… Если так посудить, то с самого начала «гамбургерожор» знал, что де-факто Мексика присоединился к коммунистическому блоку еще во время Холодной войны; практически он был, как бы сейчас сказали, «наблюдателем с некоторым желанием вступить в (бывший) союз в будущем». Но все же… все же… «Больно…». – Мексика хочет быть единым с Россией! – радостно отвечает мексиканец в чужой манере, обнимая того в ответ и нежно целуя в щеку, в то время как остальные страны из последних сил держатся, чтобы не схватить сердечный приступ. Испания упал в обморок первым, а Беларусь последовала за ним. Альфред просто вздохнул, уставившись на Россию. Какое-то время они играли в гляделки. Хотя Америка не хотел этого признавать, но битва для него была проиграна. «Береги Мексику». С невеселой улыбкой побежденного Альфред прикрыл глаза, чтобы не видеть, как русский и мексиканец страстно целуются. Он тоже не хотел страдать. Он не мог этого признать, но все же Америка знал, что Россия как раз тот, кто сможет позаботиться о его amigo и защитить в случае чего. …Или же защита потребуется от самого России. Признаться, Альфред все еще был несколько одержим этой идеей. Наконец встреча закончилась, и если бы вы вышли из зала собраний за всеми остальными, вы бы увидели, как загорелый брюнет и русский идут вместе, держась за руки. Иван улыбался, пока мексиканец рассказывал ему какую-то очередную веселую историю, и сжимал его руку крепче обычного. Многие понятия не имели, каково истинное значение той фразы, которую он прошептал: «Мексика хочет быть единым с Россией?». Никто не знал, что они на самом деле были союзниками в течение уже нескольких месяцев. И, возможно, они никогда не узнают. Только три человека были в курсе всего происходящего. Это Мексика, Россия и… Соединенные Штаты Америки.