Последняя надежда человечества

– Я ушла от Кингсли, – натянув на лицо улыбку, Хелен повернулась к Грегстону. – Навсегда. Теперь я буду только с тобой. И в честь такого случая я подумала, что было бы неплохо присоединить к нашим постояльцам несколько волшебников... – Как хочешь, но на вашу территорию мои люди вторгаться не станут, – твердо произнес Грегстон, – это слишком опасно. Я не намерен подвергать их подобному риску. – Разве я сказала, что мне необходима помощь? – холодно поинтересовалась Хелен. – Мы же не собираемся похищать десяток волшебников! Речь идет пока только об одном. О сыне довольно известного своим темным прошлым мага. По моим сведениям, они с женой неделю назад посетили Центр репродукции, а значит, мы, скорее всего, сумеем моментально пополнить ряды «красных комбинезонов». К тому же он – мой личный враг, так что начать я хочу именно с него. Она взяла со столика волшебную палочку и принялась поигрывать ей. В какую-то секунду ее губы беззвучно шевельнулись. – Это то, что я думаю? – осведомился Шеклболт. Несмотря на то, что Хелен затронула крайне болезненную для него тему их разрыва, держался он на удивление стойко. – Несомненно, – отозвался Снейп. – Весьма последовательный и логичный ход. Странно, правда, что она не пыталась наложить Империо на тебя самого, но, видимо, ей просто не требовался ручной Министр магии. А вот без ручного главы военного правительства магглов она бы не сумела осуществить практически ничего из запланированного. – Делай, как хочешь, детка, – покладисто согласился Грегстон, – но мне сложно поверить, что у такой потрясающей женщины могут быть враги. – Ну... – замялась Хелен, – я ведь не с рождения выглядела так, как сейчас. Наверное, тебе трудно это представить, дорогой, но в детстве и юности моя внешность была далека от совершенства. Кроме того, я родилась в семье магглов, а значит, в глазах чистокровных волшебников автоматически считалась человеком второго сорта. Чуть выше сквиба. Мои знания и рвение к учебе только раздражали их. Меня величали выскочкой, «мисс всезнайкой». Я постоянно терпела издевательства из-за своего низкого социального статуса. «Грязнокровка» – вот как любил называть меня тот самый волшебник, который вскоре, если все пойдет по плану, присоединится к нашим «добровольцам». Кстати, его зовут Драко Малфой, хотя это имя, разумеется, ничего тебе не скажет. К последним курсам Хогвартса наша с ним вражда перешла в открытое противостояние. Он примкнул к группе экстремистов, мечтавших о власти над магглами и остальными волшебниками. На шестом году обучения Малфой едва не убил двоих студентов, а затем провел в школу темных магов и оборотня, чтобы они помогли ему расправиться с директором. А на седьмом его семейка устроила из своего поместья настоящее бандитское логово, в подвале которого пытали и убивали таких, как я! В общем и целом Малфой заслуживает всего того, через что обычно проходят наши постояльцы. Возможно, татуировка на лбу и чужие пальцы в заднице немного собьют спесь с этого заносчивого хорька. – А почему именно хорька? – Когда мы учились на шестом курсе, Малфой напал на одного ученика и попытался проклясть его со спины. За это учитель Защиты от Темных Искусств Грюм превратил его в белого хорька и заставил скакать на потеху всей школе. – Интересное наказание! – рассмеялся Грегстон. – В моей школе за провинности нас всего лишь пороли розгами. Но вернемся к твоему Малфою: ты уверена, что справишься с переправкой его в лагерь? – Разумеется, дорогой! – кивнула Хелен. – С момента зачатия магический потенциал волшебника слабеет, он просто не сумеет оказать мне сопротивление. – Да, но, как я понимаю, в Центр он отправится не один, а с женой. На нее-то ведь не распространяются эти ограничения? А учитывая, что жизнь ее мужа окажется в опасности... – Ты все абсолютно правильно понял, но кто сказал, что она будет в состоянии причинить мне хоть какой-нибудь вред? – Хелен небрежным жестом отбросила назад свои густые волосы, и дыхание Грегстона участилось. – Особенно если ты дашь мне пистолет. *** – Вы уверены, что перемещение не нанесло вреда нашему гостю, инспектор? – Грегстон и принявшая облик Уинслоу Хелен стояли возле похожего на иллюминатор окна, через которое была видна просторная палата и неподвижно лежавший на койке Драко. – С момента зачатия прошла всего неделя, генерал Грегстон. На таком маленьком сроке аппарация еще не может навредить ни плоду, ни будущему отцу. – А он точно... беременный? – Грегстон скептически разглядывал укрытого простыней пленника. – Я не вижу никаких признаков. – Во-первых, его сразу же освидетельствовал целитель Блейн, а во-вторых, внешние признаки проявятся не раньше, чем через месяц, да и то будут заметны только профессионалу, каковым вы, мой дорогой Грегстон, увы, не являетесь. – Тогда, может, все-таки дадим распоряжение майору Бриксу обходиться с ним помягче? – обеспокоенно спросил Грегстон. – Наша основная цель – здоровое потомство. А вдруг во время осмотра Брикс каким-то образом причинит вред ребенку? – Не думаю, что мистер Малфой заслуживает более мягкого обращения лишь в силу своей беременности, – холодно отозвалась Хелен. – Его же никто не станет бить в живот или подвергать магическому воздействию. Волшебники вовсе не такие неженки, как вы полагаете. К тому же, учитывая характер мистера Малфоя, ему прямо-таки необходимо преподать урок покорности, иначе в будущем вы не оберетесь с ним неприятностей. Нет, нет, я не просто рекомендую, а настаиваю на проведении обработки в полном объеме. Пусть поймет, что с ним тут не собираются миндальничать. – Бедный мистер Малфой, – с притворным сочувствием покачал головой Грегстон, – видимо, в школьные годы он умудрился серьезно испортить с вами отношения. Вы и в дальнейшем планируете держать этого заключенного под своим пристальным вниманием? – Все зависит от его поведения, – не отрывая жадного взгляда от окна, ответила Хелен. – Если он усвоит урок и не станет показывать свой мерзкий характер, я оставлю его в покое. Я сполна рассчиталась с ним за детские обиды, отправив его любимую женушку на тот свет. Кроме того, все оставшиеся до родов месяцы Драко будет жить с осознанием того, что ему даже не удастся сохранить ребенка – единственную память о жене. Через каких-нибудь пару часов комендант Лоусон подробно объяснит ему, для чего он здесь. Я не сомневаюсь, что Малфой примет правила игры. Он всегда был наглым и самовлюбленным, но не отличался храбростью. О! Смотрите! Он, кажется, приходит в себя! Когда Драко сперва вживили чип в верхнюю часть ушной раковины, а затем выбили на лбу татуировку с номером, Северус почувствовал, как его ощутимо замутило. Разумеется, служа Темному Лорду, ему доводилось видеть вещи и похуже. Намного хуже, если уж быть совсем откровенным. Но осознавать, что точно такие же манипуляции проделали с Гарри, было совершенно невыносимо. Но самым отвратительным оказался осмотр, пропустить который склонный к садизму Грегстон, естественно, не собирался. – Можно как-то прокрутить этот кусок воспоминаний? – спросил Кингсли, пытаясь не прислушиваться к жалобным стонам Драко. – Нет, к сожалению, – сквозь зубы процедил Снейп, – сразу же по окончании «процедуры» они с Хелен перешли к обсуждению мер безопасности, предпринятых в данном конкретном лагере. Из-за Конфундуса мы не узнаем место его расположения, но хотя бы сумеем понять, с чем там придется иметь дело. *** – Мы с инспектором Уинслоу чрезвычайно довольны методами вашей работы, Брикс, – сказал Грегстон, по-хозяйски устроившийся за столом начальника медблока. – Вы служите здесь второй год, и за это время у вас почти не было отказов от сотрудничества с персоналом. Вы, несомненно, заслужили поощрение. В прошлом году я позволил коменданту Лоусону и его супруге воспользоваться услугами одного из доноров. В этом – пришла ваша очередь. – Генерал… – пролепетал потрясенный до глубины души Брикс, – я... мы с женой... вы даже не представляете... Северус смотрел на садиста, вероятнее всего, мучившего его Гарри точно так же, как только что делал это с Драко, и в нем поднималась темная волна ненависти. Он жалел, что не может сейчас же применить к этому негодяю какое-нибудь страшное проклятие или напоить его медленнодействующим ядом. А пока он внес начальника медблока Брикса в свой «расстрельный» список, поклявшись самому себе убить его лично. – Прекрасно представляю, Брикс, – снисходительно улыбнулся между тем Грегстон. – Я прикажу Лоусону подобрать вам подходящего кандидата из числа «белых комбинезонов». Вы свободны! И сообщите супруге о предстоящей церемонии. – Итак, инспектор, как вы и желали, наш проект пополнился первым весьма необычным постояльцем, – обратился он к Хелен, едва за сиявшим от счастья Бриксом закрылась дверь. – Полагаю, что это потребует от нас определенных инноваций в сфере безопасности. – На сегодняшний момент в этом нет никакой нужды, – уверенно заявила Хелен. – Заключенный номер двадцать девять лишен возможности колдовать: без палочки и в антимагических наручниках он практически сквиб. Тем не менее я решила подстраховаться и расставила на всей территории специальные артефакты, блокирующие любое волшебство. Везде, за исключением родильной палаты и нескольких кабинетов в медблоке, иначе мы рискуем потерять наших «добровольцев». Сам лагерь надежно спрятан с помощью заклятия Ненаносимости и Магглоотталкивающих, и, разумеется, накрыт Антиаппарационным куполом. Вот, собственно, и все меры безопасности. Ты можешь быть абсолютно спокоен. Отсюда никто никуда не сбежит, разве что на тот свет. – Знаешь, я порой искренне восхищаюсь твоими организаторскими способностями. Ведь в проекте заняты не только мои, но и твои люди, – Грегстон достал пачку сигарет и протянул ее Хелен. – С солдатами все просто. Они выполняют приказы и не могут отказаться. Кроме того, многим из них работа в лагере явилась альтернативой длительному заключению в тюрьме или даже расстрелу. Но все остальные: целители, артефакторы – или как там они называются? – те, кто добывает для тебя информацию, похоже, делают это совершенно добровольно. Мне всегда хотелось понять, почему они работают на тебя? – Не поверишь, – усмехнулась Хелен, – в основном по идейным соображениям. Некоторые, как Блейн или Ламберт, выросли в семьях сквибов и с раннего детства видели наплевательское и пренебрежительное отношение к их родителям со стороны волшебного сообщества. У Ковальски отец умер в магической тюрьме. Работа в лагере для него – своеобразная месть, так же как и для моего знакомого артефактолога. Остальные прельстились весьма солидным заработком. Так что никакой особенной харизмы и таланта сплачивать вокруг себя людей у меня нет. Блейн, кстати, счастлив, что сумеет воочию понаблюдать за ходом беременности у волшебника, и мечтает лишь о том, чтобы количество подобных пациентов у него возросло. – Значит, как я понимаю, одним мистером Малфоем ты ограничиваться не собираешься, – Грегстон стряхнул с сигареты пепел и вопросительно посмотрел на Хелен. – Думаешь, у меня только с ним одним личные счеты? – она с наслаждением затянулась и присела на край стола. – Как бы не так! Я ведь рассказывала тебе, что в юности активно боролась против экстремистов, которые именовали себя «Пожирателями смерти». Наш сегодняшний гость в свое время с огромным удовольствием вступил в их ряды, а мне, как грязнокровке, пришлось уйти в глубокое подполье, иначе меня просто убили бы. Двое моих друзей, то есть тогда я считала их друзьями, тоже были вынуждены податься в бега. Не стану распространяться обо всех наших мытарствах – это совершенно никому не интересно. Главное случилось уже после войны. Я наивно полагала, что сумею занять подобающее место в волшебном мире. Не удовлетворившись отличным школьным аттестатом и орденом Мерлина первой степени, я окончила магический Оксфорд. Я не сомневалась – это поможет мне получить престижную должность в Министерстве. Но мои мечты не сбылись. Мне отказали. «Вы слишком молоды!» – сказали мне в Визенгамоте – это что-то вроде высшего суда. «У вас недостаточный магический потенциал», – заявили в Отделе тайн, руководителем которого, между прочим, являлся супруг одного из моих так называемых друзей. Меня выбросили на обочину магического мира, заставив работать обычным клерком в архиве. Я пожертвовала ради них собственной семьей. Я знала, что родителей могут преследовать из-за меня, и стерла им память о себе. Сейчас они живут в Австралии, спокойно растят моих младших брата и сестру и даже не подозревают, что у них есть взрослая дочь-волшебница. Когда меня не взяли сперва в Визенгамот, а затем и в Отдел тайн, с моих глаз точно спала пелена. Я поняла, что долгие годы меня, мой ум, мои способности беззастенчиво использовали. Оказалось, что я гожусь лишь на то, чтобы стать боевой подругой, соратником против самого страшного темного волшебника современности, но в мирное время со мной можно было не считаться вовсе! – в ее голосе звучала неподдельная боль. Хелен настолько погрузилась в бередящие душу воспоминания, что, казалось, совершенно забыла, где она находится и кто рядом с ней. Впрочем, главным ее слушателем являлся отнюдь не сидевший перед ней Грегстон, а Шеклболт, который выглядел сейчас таким потрясенным и раздавленным открывшейся ему правдой, что Северус был готов в любую секунду выдернуть его из Омута памяти. – Именно поэтому, – с видом фанатика продолжала Хелен, – я хочу поквитаться с ними. Драко был первым, после него настанет очередь Уизли, а потом я доберусь и до Поттера! – Мерлин, какой же я болван! – прошептал Кингсли, выныривая из воспоминаний и хватая ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. – Единственная девушка, кавалер ордена Мерлина первой степени, магглорожденная волшебница, учившаяся на одном потоке с Драко и дружившая с Роном и Гарри... Никакой Хелен Томпсон никогда не существовало. Я пять лет спал с Гермионой Грейнджер!