То, что было, есть и чего не может быть

По большому счёту, это был обыкновенный день. Всего лишь один из череды непроходимо серых будней — не понедельник, чтобы можно было всласть поворчать о бездарно потраченных и слишком быстро пролетевших выходных, и не пятница, чтобы вовсю строить планы о выходных ещё не наступивших; не слишком тёплый и совершенно не солнечный — небо тогда затянули тучи и почти сутки проливались дождём, то сильным и крупным, с шумом обрушивающимся на мостовую, застывшие громады зданий и спешащих по своим делам людей, а то затихающий и превращающийся в мелкие, противные, холодные капли, проникающие, казалось, всюду. В этом дожде не было ничего удивительного и особенного, в середине недели — тоже. Как и в том, что на Доёна с самого пробуждения посыпались всякие мелкие неприятности — даже это не предвещало ничего выдающегося, кроме банального раздражения. Такое случается со всеми — когда встаёшь буквально не с той ноги и всё идёт криво-косо: то чашку с чаем опрокинешь и обожжёшься; то обнаружишь, что один из ботинок порвался и приходится надеть те самые, жутко неудобные, которые в своё время купил по скидке и только потом обнаружил, что носить их просто невозможно; а то уже внизу, у подъезда, осознаёшь, что оставил рукопись на тумбочке возле кровати, и приходится возвращаться обратно (слава богу, ещё не слишком поздно, впрочем). И вот, в довершении ко всему, Доён ещё попал под тот самый ливень (потому что не прихватил с собой зонт), а в метро в давке у него сняли с руки часы так искусно, что он не заметил этого, пока не вышел из подземки и, по пути к автобусной остановке, не решил сверить время. Не то чтобы Доёну было жаль эти часы — он носил их уже давно, потому как они хорошо подходили практически к любой его одежде, да и привык уже к тому, что они есть и в моменты задумчивости можно теребить металлический ремешок пальцами. А привычка была, как говорится, его второй натурой, как и чрезмерное пристрастие к тому, чтобы всё было под контролем. Уже к обеду пустота на руке стала некомфортной настолько, что это начало раздражать и отвлекать само по себе. Доён задирал рукав рубашки и поглаживал запястье так часто, что это привлекло внимание коллеги, и пришлось объяснять, в чём дело. Коллега посочувствовал, конечно, но, ясное дело, больше ничем он помочь и не мог. Как и Чону, который написал с вопросом, как дела, и получил в ответ жалобу на целую череду утренних неприятностей. «Ну, вообще-то, твои часы были ужасно скучными и старомодными, — в конце концов заявил ему Чону после хихикающих эмоджи и язвительных комментариев о том, что Доён ноет как старая бабка. — И раз уж так вышло, хён, почему бы тебе не приобрести взамен что-нибудь куда более симпатичное и элегантное? Может быть, тебе стоит взять браслет вместо часов? В конце концов, ты всегда можешь посмотреть время на телефоне и хоть раз порадовать себя действительно стоящей вещью. Вспомни о том, что у тебя, вообще-то, хороший вкус». Доён в ответ отправил недовольное эмоджи, возразил, что он не ноет вовсе и уж тем более не как бабка («я старше тебя всего лишь на два года, между прочим!»), но над идеей про браслет, пожалуй, даже задумался. Не то чтобы он часто носил украшения в принципе — всегда предпочитал более простой или строгий стиль, так проще и универсальнее, но… почему бы и нет? В конце концов, надо же было иногда позволять себе хоть какие-то перемены, пусть даже в мелочах (или, наоборот, особенно в них). Остаток дня пролетел быстро, в ворохе бесчисленных бумаг и переговоров сначала с шефом, потом с подопечным, который категорически не хотел соглашаться с несколькими из его поправок. В конце концов, правда, Доёну всё же удалось уговорить его, но он вздохнул свободно, когда тот наконец-то ушёл. — Ничто меня не радует так, как осознание того, что следующая наша встреча с ним, скорее всего, последняя, — поделился Доён всё с тем же коллегой, которого встретил возле автомата с напитками. — Хотя, конечно, не факт, что следующий не окажется ещё беспокойней. Коллега, проработавший в этом издательстве на пять лет дольше Доёна, только лишь флегматично пожал плечами и авторитетно произнёс: — Ты думаешь, что со временем привыкаешь, но все эти «люди искусства» те ещё энергетические вампиры, да ещё и эмоции на тебя проецируют, — он заметил чуть прищуренный, скептический взгляд Доёна и хохотнул, небрежно махнув свободной рукой. — Моя дочурка подобным увлекается, ну, знаешь, подростковый возраст, все дела… Она мечтает учиться на психолога, но пока что её комната похожа на логово какой-нибудь гадалки. Вот и я нахватался, хоть и не верю в подобные вещи. — Как и я, — фыркнул Доён. — Хотя порой действительно кажется, что некоторые из этих авторов нечисть какая-нибудь. Ну или как минимум продали душу дьяволу за талант и только в процессе обнаружили, что их надули. — А разве могло быть иначе? — коллега бережно вынул из держателя стаканчик с дымящимся кофе и только тогда подмигнул Доёну. — Дьявол же никогда не держит слово. — Наверное, — Доён не удержался от того, чтобы закатить глаза, и загрузил в автомат мелочь, рассеянно разглядывая светящиеся кнопки примерно одинаковой, на самом деле, по вкусу дряни. — Так или иначе, я с ним заключать сделок не стал бы, даже существуй он на самом деле. — Не зарекайся, Доён-ши, — только лишь покачал головой коллега со странной улыбкой. — В жизни всякое случается. О разговоре этом, впрочем, Доён забыл сразу же, как только сделал глоток купленного кофе, но про идею о покупке браслета — нет. Уже после работы он заглянул в пару ближайших ювелирных, но всё, что бы ему ни предлагали, энтузиазма не вызывало (особенно когда Доён косился на ценники). Все вещи казались либо чересчур простыми, либо, напротив, чрезмерно вычурными, а некоторые и вовсе напоминали женские. Когда Доён мерял их, то чувствовал странный холод, как будто запястье обжигало, и эти вещи немедленно хотелось снять. Не то чтобы он верил в то, что предметы и люди могут быть друг другу «предназначены» — ему пару раз попадались на Нэйвер статьи подобного глупого содержания — просто какой-то внутренний голос говорил: не стоит это брать, даже если устал и хочешь просто уже поскорее что-то купить и вернуться домой. Доён уже подумывал о том, что поищет что-нибудь симпатичное в онлайн-каталогах, лёжа дома на кровати, с кружкой горячего чая в другой руке, когда по дороге к остановке внезапно обнаружил себя возле этого магазина. Он не походил на обычный ювелирный или какой-либо другой респектабельный модный магазинчик. Нет уж, скорее, это была подозрительная забегаловка из тех, которые косят под старину и загадочность, а на самом деле представляют из себя всего лишь барахолку, куда ходят только люди со странными увлечениями да девочки-подростки. Яркая, грубо намалёванная вывеска на китайском, кажется, переливающаяся красными лампочками, что-то вроде выцветшего дракона на двери и… В общем, Доён действительно собирался просто пройти мимо этого сомнительного заведения, вот только именно в этот момент проклятый дождь хлынул с такой силой, что буквально за секунду промочил его до дыр. И всё бы ничего, вот только у Доёна с собой вновь была рукопись, которую он по глупости своей положил не в портфель, а в простой бумажный пакет, поэтому действовать ему пришлось в буквальном смысле инстинктивно. Для того, чтобы хоть как-то спасти свою работу (сам текст можно было распечатать ещё раз, но Доёну понадобилось бы заново делать все пометки, на которые он убил два вечера), ему пришлось зайти в первое попавшееся здание — эту сувенирную китайскую лавчонку, претенциозно называющуюся антикварным магазином какого-то там господина. Внутри всё оказалось именно таким, как Доён представлял себе — мелодично позвякивающий колокольчик над дверью, приторный сладкий запах каких-то благовоний, приглушённый свет и полки из тёмного дерева, заставленные всякими яркими безделушками. Причём далеко не только китайскими — Доён выцепил равнодушным взглядом парочку пузатых японских нэцкэ и что-то, крайне напоминающее мини-статуэтку эйфелевой башни. Так или иначе, он только лишь убедился в том, что его здесь ничего интересовать не может, и отвернулся к маленькому окну, нетерпеливо теребя манжету на рукаве в ожидании, пока дурацкий дождь не закончится — судя по тому, как лило, это должно было случиться очень скоро. — Добро пожаловать, — услышал он из-за спины чей-то мягкий голос и против воли вздрогнул, оборачиваясь. Непонятной национальности продавец за прилавком, одетый в простую чёрную рубашку, безмятежно улыбался. — Может быть, я могу чем-то помочь? Вы ищете что-то конкретное или… — Простите за вторжение, — Доён не дал ему договорить, решив сразу же прояснить ситуацию и предохранить себя от настойчивых уговоров купить какую-нибудь курительницу для благовоний якобы семнадцатого века, а на деле вылепленную в ночлежке в китайском квартале пару недель назад. — Но я зашёл сюда исключительно для того, чтобы переждать дождь и, э-э-э, очень надеюсь, что не побеспокою вас своим присутствием. — О, вот как, — по лицу продавца было непонятно, расстроился он или ему действительно было всё равно. Доёну не нравились такие люди, которых трудно было прочитать — даже он и сам старался быть именно таким. — Что вы, никакого беспокойства. Но если за время вашего ожидания вы всё же чем-то заинтересуетесь, не стесняйтесь обращаться. — Спасибо, — вежливо поблагодарил Доён и вновь отвернулся. Его больше не беспокоили, к счастью, но минуты бежали, а дождь не то что не проходил, он даже не поутих ничуть. Казалось, что кто-то там, наверху, специально раскрыл все «хляби небесные», чтобы помешать ему, Доёну, вернуться домой, и с каждой пролетевшей минутой это ожидание раздражало всё сильнее. Доён устал, ему было крайне некомфортно в мокрой одежде (не хватало ещё простудиться), у него из-за погоды неприятно ныло когда-то давно, ещё в школе, потянутое колено, а ещё ужасно хотелось есть и не хотелось опаздывать на новую серию любимой дорамы по телевизору. В общем, раздражение копилось, копилось, копилось и, в конце концов, победило присущую ему некоторую скупость. Доён поразмыслил и решил, что в этой лавке может быть в теории всё, что угодно, так что почему бы не оказаться и зонту. Который он унесёт на работу и оставит там, на случай своей забывчивости и очередного внепланового ливня. Прижимая к груди пакет с рукописью, он подошёл к прилавку и кашлянул, прочищая горло и привлекая к себе внимание продавца, который удалился в соседнюю комнату, вход в которую был занавешен шуршащими бамбуковыми шторами. — Вы всё же передумали? — тот появился так проворно, словно только этого и ожидал, и его ничего не выражающие, похожие на блестящие пуговицы, глаза заинтересованно заблестели. — Я могу показать вам любую вещь из того, что здесь находится, а ещё у нас можно зака… — У вас есть зонты? — перебил его Доён, поддавшись своему раздражению и решив, что ничего страшного не будет в том, что он чуток изменит своей привычной вежливости. — Простые, обыкновенные, чтобы от дождя укрыться. Продавец моргнул, явно озадаченный, а потом закивал быстро-быстро, как один из болванчиков на полке возле него. — Зонты. Да, конечно, я сейчас принесу. Какой цвет интересует? — Простой чёрный, если можно, — Доён испытал даже некоторое облегчение от того, что ещё немного — и он покинет это место. Дом, милый дом, казалось, ещё никогда не вызывал у него такое сильное желание поскорее там оказаться. Но так уж вышло, что пока продавец искал чёрный зонт в своей подсобке, взгляд Доёна таки упал на ряд раскрытых коробочек, выставленных прямо на прилавке. Точнее, взгляд его упал сразу же на одну конкретную вещь. Этот браслет сильно выделялся на фоне других, пусть даже лежал точно в такой же глупой коробке на выцветшей шёлковой подушечке. Прочие были действительно дешёвыми — со всякими мистическими и оккультными подвесками и узорами, наполовину сплетённые из бисера и крупных бусин, чересчур яркие. Но тот, что привлёк внимание Доёна, был изящным и элегантным, из благородно потускневшего металла с искусно выбитым на нём узором из растительных завитков и с вкраплённым прямо посередине крупным камнем глубокого тёмно-красного цвета. — Вот ваш зонт, я так понимаю, упаковка вам не нужна, с вас… — продавец тараторил так быстро, что сложно было зацепиться хотя бы за одно слово, однако взгляд Доёна он заметил сразу, и уголок его губ дёрнулся, точно нос хищника, почуявшего добычу. — Ах, вы заинтересовались этим браслетом? Хороший выбор, хороший, это раритет, он в единственном экземпляре, и… — Можно примерить? — решительно прервал эту тираду Доён. Где-то в глубине души он надеялся, что этот браслет окажется таким же неприемлемым, как и те, что он мерял до этого, и отказаться от его покупки будет легко. Но этой надежде не суждено было осуществиться, потому что как только Доён защёлкнул крошечный замочек на своём запястье, то сразу почувствовал: это оно. Браслет сидел как влитой, точно его делали конкретно под руку Доёна, он оказался очень лёгким и каким-то привычным, точно те самые часы невообразимым образом «переродились» в куда более изящную и привлекательную вещь. Но главное, что потрясло Доёна больше всего — это то, что браслет оказался тёплым. Не то чтобы горячим, нет, но и не обжигающе холодным — это тепло было приятным, точно чья-то невидимая рука уже успела нагреть его специально для Доёна. Почему-то это пугало. — Вам так идёт, — восхищённо присвистнул продавец, не сводя с Доёна напряжённого взгляда. От волнения в его голосе чётко проявился акцент (возможно, действительно китайский), и, ясное дело, он хотел сбыть хоть что-то, раз уж представился шанс. Доён на его месте разливался бы соловьём ещё сильнее, но понимание не делало ситуацию комфортней. Покупать сомнительную вещь в сомнительном магазине очень не хотелось. Доён задумчиво разглядывал браслет, проводя пальцем по узору на боку, и пытался убедить себя в том, что оно того не стоит. Что браслет всё же более женский, что, конечно, он выглядит старым, но, скорее всего, это обычная железяка, что он совсем не подходит к повседневной одежде… Впрочем, кисло подумал Доён, последнее не аргумент, потому что для повседневности можно купить потом всё же что-нибудь ещё, а этот оставить для особых случаев. Он смотрел на браслет, как будто слыша некий внутренний голос, который говорил ему: «возьми сейчас, а то потом пожалеешь, и, в конце концов, он стоит недорого и никто не заставит тебя носить его в случае чего». И Доён поначалу вполне себе успешно этому голосу сопротивлялся, но в какой-то момент ноющая боль в колене снова напомнила о себе, и Доён только лишь раздражённо выдохнул, сдаваясь. Да чёрт с ним, будь что будет. — Я возьму его, — коротко бросил он и постарался проигнорировать довольную ухмылку продавца. А когда Доён вышел на улицу, с новым пакетом в одной руке и зонтиком во второй, то обнаружил, что дождь закончился, словно только этого и ждал. Целую секунду Доён всерьёз раздумывал над тем, чтобы вернуться и отдать обратно хотя бы зонт, но потом только лишь вздохнул и решительно заторопился к остановке. Всё, чего сейчас хотелось — это поскорее вернуться домой. О покупке он вспомнил только после того, как поужинал (пришлось заварить быстрорастворимый рамён, ибо сил на готовку уже не оставалось). Лёжа в тёплой ванне и отчаянно зевая в попытке не заснуть прямо здесь, Доён лениво почесал запястье и слегка вздрогнул, подумав сначала про потерянные часы, а потом — про браслет. Наверное, надо было примерить его ещё раз и рассмотреть как следует в нормальном освещении, а не в том полутёмном, что было в магазине. Доён очень понадеялся, что не обнаружит на браслете теперь какого-нибудь брака или повреждений, потому как был уверен: вернуть обратно у него эту штуку уж точно не получится. В ярком искусственном свете браслет выглядел ещё лучше — потемневший от «времени» металл красиво переливался, а камень цвета венозной крови загадочно поблёскивал. Узор тоже оказался достаточно ровным, и как бы придирчиво Доён не крутил украшение в руках, разглядывая его со всех сторон, он не нашёл на нём ни единой царапинки. — Ладно, по крайней мере, хоть с этим проблем нет, — пробормотал Доён вслух и зачем-то снова потёр запястье прежде, чем надел браслет. Тот всё так же идеально сидел на его руке, практически не чувствовался по весу и не сползал, но Доёну по-прежнему не давало покоя то, что металл казался ему на ощупь тёплым. Это было так странно, ещё и потому, что ладно там, в магазине — вполне возможно, что эти сладкие благовония, которыми пропах воздух, могли как-то повлиять на восприятие. Но сейчас… Доён прижал палец другой руки к узору на боку браслета и вздрогнул, потому что почувствовал не просто тепло, нет. Его пальцу в буквальном смысле было горячо, а ещё, к тому же, он как будто чувствовал некую пульсацию, точно внутри браслета бьётся чьё-то сердце, словно он… живой. Доён моргнул и отдёрнул руку, облизав внезапно пересохшие губы. Кажется, он и правда слишком устал, слишком мало спал и слишком переработал, раз уж ему мерещится всякая чертовщина. Которой нет и быть не могло. Он уже потянулся было расстегнуть браслет, чтобы снять его и пойти в так желанную им сейчас кровать, когда вдруг заметил ещё кое-что. Точнее, не заметил, а почувствовал — когда браслет проехался по его запястью, то кожу как будто что-то легонько царапнуло. Некая неровность, до сей поры не ощущавшаяся. Доён попробовал пощупать её, не снимая украшение, но всё, чего в итоге добился — это случайно нажал на камень пальцем, после чего внезапно услышал какой-то странный щелчок. По его спине под футболкой пробежала неприятная ледяная волна мурашек, внезапно потухла и вновь включилась, замигав, люстра, а потом… Доён моргнул и на мгновение подумал, что, наверное, он всё же задремал и сам не заметил этого. И вообще, день был странным, стоило просто поскорее уже закончить его. Доён потянулся к замочку браслета, попытался расстегнуть его, но почему-то ничего не вышло — легко выскальзывающая прежде застёжка теперь казалась буквально запаянной, прикипев настолько сильно, что и не думала поддаваться. Нахмурившись, Доён попробовал ещё, пытаясь подцепить ногтем, попробовал всем, что под руку попалось, даже зубами, но — всё тщетно. — У тебя не получится его снять. Можешь даже не пытаться. Ничего не выйдет. Этот низкий, чуть хрипловатый и какой-то вкрадчивый голос прозвучал точно гром среди ясного неба. Доён вздрогнул и обернулся в своём кресле так резко, что коробка от браслета, лежащая до этого на его коленях, упала на пол со стуком. Он в своей квартире был один. Он был в этом абсолютно уверен. Иначе и быть не могло — он жил один и совершенно точно запер дверь, когда пришёл. Но прямо напротив него, навалившись на стену возле большого, в полный рост зеркала (которое Доён купил когда-то, поддавшись глупому тщеславному соблазну иметь возможность разглядывать себя с головы до ног), стоял незнакомец. Доён был более чем уверен, что никогда не видел этого человека, даже мельком, потому что тот выглядел настолько примечательно, что не запомнить было просто нереально. Тем более, что Доён гордился своей памятью на лица людей. Незнакомец этот был молод — возможно, одного возраста с Доёном, возможно чуть младше или, напротив, старше буквально на пару лет максимум. Не слишком высокий, среднего роста. Худой и сухощавый, с тонкой костью, но достаточно широкими плечами, выступающими на обнажённых руках венами и достаточно неплохими мышцами. Но главная его незаурядность заключалась не во всём этом, конечно же, а в лице и наряде. Незнакомец выглядел похожим то ли на какого-то причудливого айдола, то ли на завсегдатая определённых ночных клубов: с ярко-алыми, цвета свежей крови волосами в агрессивно вздыбленной причёске, выбритой прямо посередине левой бровью, густо подведёнными чёрной подводкой глазами и ярко пылающими на бледном лице порочными губами. Линия его челюсти была удивительно острой, а выступающие скулы придавали ему чуть диковатый, но более чем привлекательный вид. Образ завершали драные кожаные брюки тёмно-красного цвета, чёрная полупрозрачная майка, которая в данной конкретной позе чуть приподнималась, открывая кусочек живота, и множество украшений: чёрная лента ошейника вокруг шеи, различные кольца на пальцах и серёжки в неоднократно проколотых ушах. Доён никогда не видел его прежде и никогда не испытывал тяги к кому-то, кто выглядел бы даже отдалённо похожим на… это. Поэтому первой его мыслью было: «Наверное, со мной что-то действительно не так, раз моя фантазия подкинула мне подобный сюрприз». А второй — то, что, он, видимо, переработал и слишком много прочитал всякого, раз настолько сильно увлёкся чей-то чужой внешностью. Тем не менее, Доён продолжал молчать, и это незнакомцу откровенно не понравилось. — И что, ты даже ничего не скажешь? — насмешливо и вместе с тем недовольно отозвался он, нетерпеливо ковырнув длинным носком ботинка пол. — Никаких испуганных криков, никаких «о боже!», никаких возмущений, что я, дескать, вторгся без разрешения в чужую квартиру… что, не удивишься даже? Ну блин, скажи уже хоть что-нибудь, ты ведь не немой! — Я не разговариваю с галлюцинациями, — спокойно отозвался Доён и снова опустил взгляд на браслет. Его действительно интересовала только лишь проклятая застёжка, которая по-прежнему не хотела поддаваться. — Я просто переутомился и, видимо, те благовония в магазине были с определённым эффектом. Но когда я посплю и встану завтра утром, ты исчезнешь, кем бы ты ни был. А я по-прежнему останусь нормальным. На мгновение в комнате воцарилась тишина, нарушаемая только лишь звуком недовольного дыхания Доёна, а потом внезапно незнакомец рассмеялся. Расхохотался даже, низким, чуть кудахчущим смехом, от которого Доён вздрогнул и снова поднял голову. — Пожалуй, за галлюцинацию меня принимают впервые, — незнакомец усмехался, однако его глаза — у Доёна было плохое зрение, и с такого расстояния он не мог чётко разглядеть, но был уверен, что у этого парня что-то не так с глазами — оставались холодными. — Наверное, мне стоило бы разгневаться, но так уж и быть, на первый раз прощаю. Доён подавил желание закатить глаза и сказать вслух, что да, безусловно, он до жути рад и испытывает настоящее облегчение от того, что на него не «гневается» галлюцинация. Подавить зевок, однако, он уже не смог, да и, к тому же, этот пристальный холодный взгляд галлюцинации начинал напрягать, поэтому, в конце концов, Доён решил забить на дурацкий браслет и решительно поднялся на ноги, откидывая пустую коробку на ближайший столик. — Так, всё, я устал и разберусь с этой застёжкой завтра. Надеюсь, за одну ночь потенциальная радиация в этой штуке меня не убьёт. И надеюсь, что я больше никогда в жизни не увижу тебя. Незнакомец хмыкнул и, кажется, начал говорить что-то ещё, но Доён уже не слушал. Да и не хотел слышать. Как только он встал с кресла, то почувствовал такую сильную усталость, что даже покачнулся. В голове заплескался мутный туман, а сил хватило только лишь на то, чтобы добрести до кровати, рухнуть на неё и завернуться в одеяло. Сны в ту ночь Доёну снились странные и какие-то тяжёлые — он не был уверен в том, что это кошмары, но явно где-то около. В подсознании отпечаталось только сильное чувство тревоги, вспышки чего-то алого, похожего на пламя, и чьи-то глаза, которые, как показались Доёну, человеческими не были. Да и проснулся он далеко не отдохнувшим — голова казалась чугунной и ныла так, словно накануне он пил до утра. Хотя, может, всё дело было в том, что он проснулся от громкого пения будильника, доносящегося из гостиной — потому, что телефон там и остался в итоге. Доён, зевая, неохотно поднялся и сел, недовольно потирая глаза и мысленно проклиная всё на свете, начиная от тех, кто придумал утро в принципе, и заканчивая одним из своих коллег, который умудрился тяжело простудиться и из-за этого Доёну приходилось заменять его в качестве редактора (именно с тем автором у него сегодня и была назначена встреча). — Да иду я, заткнись пожалуйста, — раздражённо выпалил Доён вслух в ответ на завопившую с новой силой с начала мелодию. И почему вообще он когда-то решил, что это его любимая песня и просыпаться под неё будет приятнее? Если честно, у него всегда с утра было не лучшее настроение, так что Доён не чувствовал чего-то странного. Даже когда обнаружил на руке давешний браслет и вспомнил про галлюцинацию — он просто обошёл квартиру на всякий случай, придирчиво заглянул в шкафы (ну, нервы такая штука) и с облегчением выдохнул. Всё, как он и говорил — а Доён очень любил всегда быть во всём прав. Он умывался и как раз смыл с лица пену, выпрямляясь и протирая глаза ладонями, когда внезапно за его плечом в зеркале вырисовалось всё та же вызывающе яркая фигура. В этот раз Доён отреагировал куда менее спокойно. Он банально взвизгнул и аж на месте подпрыгнул, резко оборачиваясь и больно ударяясь спиной о бортик раковины, в который тут же вцепился похолодевшими пальцами. Теперь ему было страшно. Даже очень страшно, потому что он был выспавшимся, умывшимся и определённо не мог страдать галлюцинациями. И не страдал никогда. Так почему же сейчас он по-прежнему видел это? — Доброе утро, — ухмыльнулась галлюцинация, и, по мнению Доёна, состроила весьма гадское выражение лица. — Смотрю, сегодня ты реагируешь уже стандартней. Был бы я живым существом, у меня от твоего визга точно бы лопнули барабанные перепонки. Даже далеко не все женщины так громко кричать умеют. — Ты… — Доён осёкся, потому что сам не знал, что именно он хочет сказать. Что ты, чёрт возьми, вообще такое? Что ты делаешь в моей квартире? Со мной что-то не так? Я чем-то заболел и теперь умру? Во всём виноват чёртов китаец из того магазина? — У меня всё в порядке с голосом, и я вовсе не визжал! — Ну да, ну да, — галлюцинация (или, может быть, стоило всё же звать его «глюк», раз уж это существо определённо было мужского пола) чуть приподнял острый подбородок, и серьги в его ушах мелодично зазвенели. — Значит, ты ещё и глухотой страдаешь, раз самого себя не слышал. Вот же повезло мне в этот раз с клиентом. — Нет, ну это уже просто возмутительно! — Доён заводился легко. Даже очень легко, к сожалению — большинство его знакомых частенько становились жертвами его вспыльчивости (хотя и в таком состоянии он в основном был достаточно добр к людям… по крайней мере, к большинству из них, ладно). Вот и сейчас, стоило только этому глюку задеть его, и желание ответить тем же затмило всё остальное. — Сначала без спросу объявляешься в моём доме, а потом ещё и оскорбляешь? Да кто ты вообще такой? Глюк чуть сощурил глаза, приподнимая правую бровь — у него в этот момент было такое выражение, словно он вот-вот заговорит о чём-нибудь неприличном, — и в уголке его губ на мгновение мелькнул кончик языка. — Я уж думал, ты никогда не спросишь, — его тон остался всё тем же откровенно дразнящим, который Доёну очень не нравился. — Мне казалось, такой закоренелый скептик, как ты, задумается об этом в первую очередь. Доён уже открыл было рот, чтобы выдать очередную язвительную тираду, но в этот самый момент глюк подался вперёд и коснулся его запястья прямо над браслетом. Доён вздрогнул от неожиданности, но и не только — чужие пальцы были удивительно гладкими и сухими, а ещё очень горячими. От этого прикосновения одновременно хотелось отдёрнуться и наоборот, настолько смешанные ощущения, что Доён на самом деле растерялся. Хотя, может, дело было в том, что глюк приблизился слишком сильно — глаза в глаза, лицо в каких-то буквально нескольких сантиметрах от лица Доёна. — Твой браслет, который ты вчера купил, проклят, — интимным, каким-то почти мурлыкающим тоном сообщил глюк чуть ли не в самые губы Доёна. Тот невольно сглотнул, моргнув. — Когда ты нажал на особую кнопку под камнем, то привёл это проклятие в действие и заключил контракт с демоном. Я — этот самый демон. Приятно познакомиться, так ведь говорят в подобных случаях? И он отстранился с очередным приступом кудахчущего смеха, а Доён почувствовал, как горячо становится его щекам. — И ты действительно… — он сорвался на шипение почти сразу. — Ты действительно думаешь, что я поверю в такую чепуху? Демоны? Да какие, к чёрту, демоны, какие, к чёрту, проклятия, я что, попал в одну из тех дерьмовых книжонок, которые мне приходится редактировать?! Глюк небрежно пожал плечами. — Твоё право. Хочешь верь, хочешь нет. Но факт в том, что мы с тобой заключили контракт, и теперь я буду при тебе до тех самых пор, пока не исполнятся его условия. Доён фыркнул и сложил на груди руки, не обращая внимания на то, что так и не успел вытереть их и теперь на футболке останутся пятна. — Ах, ты ещё и контракт со мной заключил? Как интересно. А если я ничего не подписывал и не заключал? Что тогда? — Уверен? — глюк подмигнул. У Доёна не так уж и хорошо, на самом деле, работали инстинкт самосохранения, чутьё на плохие вещи, интуиция и прочие глупости, но именно в это мгновение все вышеперечисленные чувства внутри резко засигналили об опасности. — Тогда разреши мне тебе показать. И он снова взял Доёна за запястье, только теперь по-другому — оттянул браслет так легко, словно тот был сделан из резины, а не из металла, и Доён с ужасом увидел, что на его коже под браслетом небольшая, но достаточно глубокая на вид царапина. На ней уже подсохла корочка крови, и было совершенно непонятно, как Доён вообще не почувствовал, что он… — Думаю, даже ты знаешь, как именно подписывают контракт с нечистой силой, — снисходительно заметил глюк в ответ на его явное замешательство. — Так что твоя подпись уже стоит. А я, знаешь ли, очень ревностно отношусь к своей работе и всегда соблюдаю договоры. Да ну, хотелось возразить Доёну, но ты же вроде как демон, а демонов хлебом не корми, только дай людей обмануть. Однако он промолчал, ибо подобная фраза, даже произнесённая саркастическим тоном, прозвучала бы как подтверждение того, что он поверил в эти смехотворные слова о демоне и проклятии. Но Доён не собирался давать глюку подобную фору. Вместо этого он решил игнорировать. В конце концов, всему есть достойное объяснение и, возможно, ему стоит пройти обследование в клинике, или больше отдыхать, или… — Что бы ты там себе ни выдумывал, но ты не снимешь браслет со своей руки, — бросил глюк ему в спину, с некоторыми даже нотками сочувствия в голосе. — И ты не избавишься от меня до тех самых пор, пока я не исполню твоё желание или пока ты сам не отдашь мне свою душу. Доён хлопнул дверью ванной.

* * *

Когда пошла третья неделя, Доён осознал: кажется, он и правда попал. Глюк по-прежнему никуда не девался, более того, он находился при Доёне фактически двадцать четыре часа в сутки. Стал его тенью, если так можно было выразиться. Доён видел его далеко не всегда, к счастью, но каким-то невообразимым образом знал — спиной чувствовал взгляд, который следил за ним, мурашками по спине и холодеющими пальцами ощущал чьё-то тяжёлое присутствие. И вынести это, на самом деле, было нелегко — Доёну всегда казалось, что он отлично чувствует себя в окружении других людей, у него никогда не было панических атак или страха толпы, но, видимо, раньше ему вполне хватало проведённого в одиночестве времени для полного морального восстановления. Теперь же об этом и речи не шло, Доён больше не был один нигде. Ни в ванной — проклятый глюк мог в любой момент высунуть из стены голову, чтобы сообщить какую-нибудь гадость вроде «ты такой тощий, что твои широкие плечи выглядят комично». И, конечно же, ему глубоко наплевать на то, что Доён в принципе не слишком-то доволен своей внешностью и только пресловутыми широкими плечами всегда гордился. Ни на кухне — глюк совал любопытный нос и не менее любопытные пальцы в каждое блюдо и смеялся над тем, как периодически ужасно уставший Доён просто заказывал себе какую-нибудь готовую еду. Ни в спальне — Доён теперь переодевался просто-таки со скоростью света, потому что под этим наглым пристальным взглядом ему невольно становилось неловко. Стыдиться собственного глюка — видано ли дело! Ни на работе — разумеется, видел глюка только он сам, и это ужасно раздражало и мешало даже, когда глюк наклонялся ему через плечо или усаживался рядом, прямо на стол, по-детски болтая ногами. Глюк был не очень-то разговорчивый — хоть какое-то облегчение. Потому, что пока он молчал, Доёну всё же было проще игнорировать и воображать, что его и вовсе не существует. С того самого случая в ванной Доён не сказал глюку ни единого слова. И намеревался продолжать в том же духе, дабы не поощрять потенциальную шизофрению, вот только… Вот только в какой-то момент он понял, что начал привыкать к глюку в своей жизни. А где-то перед этим ещё окончательно убедился в том, что, кажется, помочь ему от глюка избавиться не может никто. Браслет не снимался вообще никак — Доён смазывал застёжку маслом, пытался вскрыть сам при помощи отвёртки, в конце концов отправился в ювелирную мастерскую, чтобы ему распилили эту проблемную побрякушку, но и тут ничего не вышло. Браслет почти не ощущался на руке и порой Доёну казалось, что его и вообще нет — он совершенно не мешал надевать рубашки и свитера с длинным рукавом, и, наверное, за это уже стоило сказать спасибо. Хотя, если честно, «браслет-призрак» пугал и нервировал уже сам по себе, вне зависимости от контекста. На обследование в клинику Доён записался буквально в первый же день. В самую хорошую из тех, что он мог себе позволить — Доён, конечно, ненавидел тратить лишние деньги, но здоровье явно было важнее всего. Во время приёмов и обследований глюк по-прежнему отирался рядом и смеялся над тем, что «уж извини, но пока что ваша наука не достигла таких высот, чтобы разработать машину, выявляющую наличие проклятия, а больше ничего они у тебя не найдут, будь уверен». Конечно, обследования и консультации у психотерапевта и психиатра ещё продолжались, но проклятый глюк был прав — ничего, кроме некоторой излишней нервозности, у Доёна не обнаружили, и он исправно принимал прописанные ему успокоительные, только вот от главной проблемы они ему никак помочь не могли. — Подумайте, может быть, ваше подсознание упорно подбрасывает вам этот яркий образ потому, что вам одиноко в личной жизни или у вас есть какие-то подавленные желания, которые таким образом напоминают о себе, — сказали ему в клинике, и Доён подавил желание закатить глаза и фыркнуть. Потому что какие, к чёрту, подавленные желания? Да он даже в детстве не любил сказочки про всякую нечисть и никогда не считал привлекательными каких-либо демонов. А уж тем более — настолько безвкусно и аляповато выглядящих. Да и одиноким Доён себя не чувствовал вовсе. Пусть даже и расстался где-то полгода назад со своей последней девушкой — но это расставание было мирным, они даже до сих пор остались в достаточно дружеских отношениях. Доён, к своему ужасу, дошёл даже до такой крайности, что нашёл в интернете различные объявления и сайты тех, кто, якобы, может провести некий обряд и снять проклятие. Но, к счастью, он вовремя одумался и не написал никому из этих шарлатанов, за что был «вознаграждён» одобрительной улыбкой глюка и небрежной фразой о том, что «у этих людей такие жалкие душонки, что мы, демоны, ими даже не интересуемся, так что и тебе не советую». Он несколько раз срывался на окружающих людях — как на незнакомых, вроде толкнувшего его случайно в метро мужчины, так и на паре коллег и, к своему ужасу, даже на Чону. Когда Доён в ответ на его безобидную подколку что-то буквально рявкнул ему в трубку, тот на секунду замолчал, а потом спросил, что случилось. И Доёну так хотелось ему рассказать, вот только он понимал, что в лучшем случае Чону посоветует ему обратиться к психиатру и больше ничего. А с головой Доёна всё было в порядке, но с каждым днём ему всё больше и больше казалось, что скоро не будет. И, наверное, это «скоро» наступило быстрее, чем ожидалось, если Доён, в конце концов, всё же сделал самую, возможно, главную глупость в своей жизни — он с глюком заговорил. Сам. — Я знаю, что ты здесь, — произнёс Доён в пустоту рано утром в субботу, прихлёбывая остывший чай и раздражённо барабаня по столу пальцами свободной руки. — Так что выходи и прекрати меня нервировать. Всё же куда проще, когда я могу тебя видеть, чем когда я просто ощущаю, как ты на меня пялишься неизвестно откуда. На мгновение в кухне воцарилась тишина, потом раздался уже знакомый смех. Глюк вышел из стены так спокойно, словно это была дверь, и плюхнулся на второй стул, закинув ногу на ногу. — Надо же, ты изволил со мной заговорить, надо же, — фыркнул он и почесал шею над ошейником. — Будь у меня календарь, я отметил бы в нём этот день красным. Доён закатил глаза. — Очень рад, что сей факт доставляет тебе столько радости, вот только… — он хмыкнул и поставил чашку на стол: допивать эту холодную гадость не было ни малейшего желания. — Я позвал тебя вовсе не для того, чтобы вести бесполезную болтовню. Глюк насмешливо прищурил глаза. — Да уж не сомневаюсь. И? Ты надумал, за какое желание готов отдать душу? — Нет, конечно же нет, — Доён поморщился. Осознание того, что он действительно говорит с этим, наполняло его одновременно ужасом и каким-то странным, дурацким чувством, от которого хотелось смеяться над самим собой. — Я хотел поговорить с тобой о том, есть ли какие-то возможности, ну… избавиться от тебя и от браслета? Потому что правда, я так больше не могу. Мне нужен покой и уединение хотя бы в собственном доме. Я плохо сплю и вижу всякие кошмары, уверен, тоже по твоей милости. Я не могу сосредоточиться на работе, не могу адекватно мыслить и делаю совершенно глупые ошибки. И я отказываюсь от разговоров с Чону, который, кажется, уже на меня обиделся, а этот человек, знаешь ли, только производит впечатление милашки. И пока прошло слишком мало времени для того, чтобы это превратилось в настоящую проблему, поэтому я хочу разобраться в этом прямо сейчас. Чего ты хочешь за то, чтобы раз и навсегда оставить меня в покое? Глюк ответил не сразу и несколько мгновений просто смотрел на него внимательно, разглядывая будто в первый раз — Доён не смог заставить себя встретиться с ним взглядом — а потом едва слышно хмыкнул. — Есть, но он тебе не понравится. Твоя душа принадлежит мне, и этого уже нельзя изменить. Я могу забрать её прямо сейчас, если тебе не нужно исполнение никаких желаний. Но… — глюк щёлкнул пальцами, и Доён вздрогнул. — Что-то мне подсказывает, что ты не очень-то торопишься умирать. Да и мне не хотелось бы так быстро заканчивать, я даже повеселиться толком не успел. Повеселиться, повторил про себя Доён и тут же ощутил вспышку злости. Ну да, конечно, он в качестве развлечения, он смешон, зачем ещё он вообще нужен. — Мне не нравятся все варианты, которые ты мне предлагаешь, — выдохнул он, позволяя этой злости проскользнуть и в голос тоже. — Да, чёрт возьми, я даже не верю в тебя и твою историю! Я никогда не верил в нечистую силу, да я скорее существование инопланетян признаю, чем это. Я не хочу, чтобы ты меня преследовал, но я не собираюсь ради этого умирать. Почему ты просто не можешь найти себе другую жертву и оставить меня в покое? Доён замолчал, потому что ему нужна была пауза — перевести дух и попробовать собрать в кучу смешавшиеся мысли, чёртовы успокоительные вообще не помогали — а глюк и не думал его перебивать. Он только чуть наклонил голову и снова приподнял рассеченную напополам бровь, слушая всю эту гневную тираду с показным сочувствием, едва прикрывавшим откровенную насмешку. Как и ожидалось бы от демона, если подумать. — Я ведь никакой, понимаешь? Ничего особенного, — Доён облизнул губы и решительно встретился с глюком взглядом. Ощущение было странное: он как будто провалился куда-то, настолько пустыми и бездонными показались ему чужие неподвижные чёрные глаза. — Обычная работа, никаких особенных талантов, не святой, но и не закоренелый грешник. Почему я? Глюк пожал плечами и небрежно махнул рукой в сторону браслета. — Это просто случайность. Тебе не повезло. Или, наоборот, повезло, тут уж смотря с какой точки зрения. Судьба у тебя такая. Доён фыркнул. — Я не верю в судьбу. Нет никакого предопределения, всегда можно сделать что-то, дабы изменить… — Тогда почему ты не сделал ничего, чтобы предотвратить покупку этой вещи? — мягким, вкрадчивым голосом перебил его глюк. — У тебя ведь было предчувствие, что не надо брать. Ты ведь колебался. Так почему…? Доён сглотнул и упрямо вздёрнул подбородок. Он не хотел оправдываться, но и признавать правоту глюка — не хотел тоже. А ещё ему внезапно пришло в голову, что, возможно, это всё дело вот чьих рук — и внезапно поливший дождь, и особое, располагающее ощущение от браслета, и многое другое, приведшее именно к нынешнему результату. Но доказательств у Доёна пока что не было никаких, так что он удержал эту мысль при себе. — Тебе нечем возразить, — подытожил глюк отвратительно торжествующим тоном и откинулся на спинку стула. Стул жалобно скрипнул, словно бы глюк именно глюком и не был, а являлся нормальным существом из плоти и крови. — Так что даже если ты не веришь в предопределение, то судьбу свою выбрал сам. Доён устало выдохнул и отвернулся от него. Кажется, эту битву он всё же проиграл. Но, тем не менее… — Знаешь, большинство людей, с которыми я заключал контракт, выглядели довольными, — задумчиво протянул глюк. — Поэтому я правда не понимаю, что именно тебе не нравится. Ты можешь попросить меня о чём угодно — ну, знаешь, мировую известность, власть над этой страной, долгую жизнь и неувядающую красоту, или наоборот, самую горячую женщину в твою постель. Пока это не нарушает законы мироздания, я готов это исполнить. Но ты делаешь кислую мину и желаешь от меня избавиться, а это, знаешь ли, уязвляет. Чувствую себя ущербным каким-то. Мне это не нравится. Вот только тона избалованного ребёнка ещё не хватало. Доён закатил глаза и всё же не удержался от ядовитого: — Ну ты ещё поплачь мне тут. Я не обязан делать то, что тебе нравится, разве всё не должно быть наоборот? Глюк рассмеялся, и почему-то именно в этот момент его смех прозвучал настолько… по-человечески, что Доён невольно смутился. Как со старым знакомым, подумалось ему, и эта мысль даже встревожила немножко. Не хватало ещё быть на короткой ноге с демоном или галлюцинацией — и ещё неизвестно, что хуже. И всё же, пока Доён пытался найти причину своего непонятного видения — или способ избавления от «нечистой силы» — нужно было попробовать как-то договориться с этим существом, чтобы хоть немножко упростить свою жизнь. — Я прекрасно знаю, о чём ты думаешь, — фыркнул глюк, словно и правда его мысли прочитал. — Ты действительно странный. Даже не знаешь, что пытаться провести демона невозможно? Доён обиженно сощурился, разворачиваясь обратно: — А я не пытаюсь никого провести. Я просто хочу договориться, потому что иначе я точно сойду с ума. Ты ведь уже дал понять, что ни ты, ни эта проклятая штуковина меня в покое не оставите. — Не оставим, — ухмыльнулся глюк и как-то неуловимо изменил позу, отчего его серьги снова зазвенели. Он подпёр рукой щёку — очень такой человеческий жест — и выжидающе повёл бровью, типа ну, я жду твоих условий. Доён выдохнул и раздражённо потёр кончиками пальцев висок. — Мне нужно хотя бы немного времени проводить в одиночестве, — припечатывает он наконец. — Принимать душ, например. Ходить в туалет. Работать хотя бы иногда. Встречаться с другими людьми, не беспокоясь, что вокруг меня в этот момент ошивается непонятное существо, отпускающее тупые комментарии по поводу и без. Глюк, кажется, всерьёз обиделся, потому что забавно надул губы, нахмурил брови сильнее, и воздух в комнате внезапно изменился, став куда холоднее. Доён поёжился и на мгновение даже запереживал, не переборщил ли он. — Мои комментарии не тупые! И тебе стоит придержать свой язычок, человек, я ведь могу перестать быть настолько снисходительным. Доён очень хотел сделать с точностью до наоборот — как-нибудь съязвить, но всё же что-то внутри, нечто, бывшее сильнее его (возможно, тот самый пресловутый инстинкт самосохранения) не позволило ему этого сделать. — И так уж и быть, — протянул глюк наконец, едва слышно фыркая. У него вообще оказалось ужасно подвижное по части мимики лицо, что несколько Доёна удивляло. — Я позволю тебе некоторое время проводить без моего присмотра. Но только некоторое и на моё усмотрение. Считай, что я такой добрый потому, что мне скучно. В Аду тоска зелёная, а я по правилам не имею права подбрасывать свой браслет кому-либо специально. Так что пока ты раздумываешь над тем, за что же продашь мне свою душу, я буду веселиться в человеческом мире. — В Аду скучно? — почему-то эти слова Доёна развеселили, и он подавил совершенно неуместный смешок. — Разве вы там… как же это говорят… не поджариваете в котлах человеческие души и не… — Молчи, — практически прошипел, перебивая его, глюк, и провёл пальцем в воздухе черту, а Доён, к своему ужасу, обнаружил, что его губы будто бы склеились между собой и разлепить их не удаётся. А у глюка черты лица заострились ещё больше, и, кроме этого, изменились глаза — бездонно-чёрные прежде, они налились алым и сделались похожими на раскалённые угли. Действительно, демон самый настоящий… — Ты. Не. Смеешь. Насмехаться. Над. Этим. Иначе пожалеешь, человек. Я не шучу. И, кроме этого, нам запрещено говорить о том, что там. Это входит в одно из нерушимых правил, и нас тоже наказывают за его невыполнение. Поэтому запомни раз и навсегда: не пытайся выведать у меня что-нибудь. Ты понял? Доён нервно кивнул, всё ещё пытаясь разлепить пальцами собственный рот. Глюк чуть расслабился, его глаза снова потухли, и он едва заметно усмехнулся, сделав небрежный жест рукой. — Ну что, теперь веришь? — насмешливо осведомился он, с явным интересом наблюдая, как Доён жадно хватал освобождённым ртом воздух. Доён не верил, но, походу, окончательно убедился в том, что неприятности в его жизни только начинаются. — Тогда… раз уж на то пошло, могу я задать тебе один вопрос о другом, — протянул он, внимательно следя за лицом напротив — инстинкт самосохранения по-прежнему давал о себе знать. И только получив небрежный кивок, продолжил. — У тебя есть имя? Не то чтобы я планировал общаться с тобой, ибо я всё ещё буду при этом ощущать себя шизофреником, но всё же… Пожалуй, думать о тебе как о «глюке» было бы не совсем правильно. Глюк… то есть, нет, демон издал звук, похожий на какое-то гротескное кошачье шипение — очевидно, таким образом он выражал своё удивление. На мгновение Доёну показалось, что он снова переступил черту и вот-вот узнает, оправдан ли его здравый скептицизм или нет, но… — Ты можешь звать меня Тэён. И это последний раз, когда я закрою глаза на твоё очевидное неуважение, ибо моя репутация уже начинает страдать, знаешь ли. Что ж, по крайней мере, теперь у его весьма правдоподобной галлюцинации было имя — слишком обычное, слишком человеческое, неожиданно человеческое — и хотелось верить, что это обстоятельство хоть в чём-то упростит их будущее сосуществование. Хотя, может быть, Доёну просто хотелось верить хоть во что-то хорошее, отключая свой и без того чересчур пострадавший здравый смысл. — Что ж, тогда будем знакомы, Тэён, — пробормотал он и всё же потянулся за чашкой. Отвратительный вкус остывшего чая удивительным образом отрезвлял и придавал ситуации ещё больший привкус реальности. Демон, вновь устроившийся на стуле напротив, только лишь усмехнулся.

* * *

Доён никогда прежде не увлекался какой-либо мистикой или чем-то ещё в этом роде. Как и не чувствовал в себе каких-либо склонностей к сочинительству. Он и в редакторы пошёл работать, скорее, по случайному стечению обстоятельств, нежели по собственному желанию или (это слово всегда несколько ужасало его, если честно — возможно, из-за того, сколько раз на его памяти это произносила его мать) по призванию. Но чем больше он проводил время с Тэёном, тем чаще хотелось пошутить на тему того, что пора писать мемуары о сожительстве с демоном и хоть в чём-то по-настоящему нажиться благодаря этой ситуации. «Ага, наверняка был бы бестселлер, — фыркал Доён мысленно, — особенно если в качестве главного героя сделать не себя, а какую-нибудь особу женского пола, которая под конец растопит несуществующее сердце демона, и будут они жить долго и счастливо, ну или, в лучших традициях драмы, умрут в один день и вознесутся на небеса». Каждый раз, когда он задумывался об этом, демон рядом сухо хмыкал, словно бы умел читать мысли и прекрасно знал, что творится у Доёна в голове. Но при этом никаких комментариев по этому поводу не делал, так что непонятно было, как он к этому относится. Доёну, правда, почему-то казалось, что подобное демона развеселило бы. Но уточнять он не собирался. Хотя он вообще, в принципе, с демоном как-то общаться по-прежнему не планировал. Даже если не думать о шизофрении, то всё равно, «дружба» и панибратское отношение с подобным существом, по мнению Доёна, были возможны только в тех самых низкокачественных книжонках для экзальтированных домохозяек или в детских сказках. Большую часть времени демон по-прежнему молчал и просто наблюдал, за Доёном — очень внимательно и рассеянно — за всем другим вокруг. Иногда усмехался или еле слышно фыркал, как кот. Но не спрашивал почти никогда, хотя, наверное, в этом и не было ничего удивительного — демоны ведь видят людей насквозь, кажется? Доён вроде бы и был благодарен ему за это, но, вместе с тем, то и дело ловил себя на дискомфорте. Может быть, из-за своей экстравертности, а может, ему действительно странным образом не хватало общения. Доён охотно беседовал с коллегами на работе, изредка переписывался со старыми друзьями, созванивался с матерью и братьями, родным и двоюродным, и думал, что ему этого вполне достаточно. Но когда внезапно в его жизни появился некто новый, кто проводил рядом достаточно времени, Доён ни с того ни с сего начал ощущать нехватку. У него буквально язык чесался начать расспрашивать демона о чём угодно, и это злило. Доён не хотел ощущать хоть какую-то зависимость от этого существа. Доён очень старался не думать о том, сколько у него осталось, потому что ненавидел накручивать себя и предпочитал наивно надеяться на какой-нибудь благополучный исход. Чудом. Ибо ну, раз уж существовали демоны, то почему бы и не быть чудесам? Чону когда-то сказал ему что-то вроде «твоя логика тебя и погубит, хён», но сам Доён считал эту самую логику единственным, во что стоило верить. Отчасти потому, что только с её помощью он мог как-то обуздать свою внутреннюю авантюрную жилку. Или не мог. — Знаешь, не знаю, как там у вас в Аду, но у нас, представь себе, принято спрашивать словами, когда чем-то интересуешься, — бросил Доён недовольно, когда демон в очередной раз в буквальном смысле просверлил в нём дыру своим пристальным взглядом. Они ехали вместе в лифте — точнее, конечно, ехал только Доён, ведь демона, расслабленно навалившегося на безликую бежевую стену, больше не видел никто. — Но ты ведь знаешь, что я знаю, — ответ прозвучал немедленно, словно этого вопроса ждали. — К тому же у меня было впечатление, что ты со мной разговаривать не желаешь, а я всегда стараюсь обеспечивать своим клиентам сервис на самом высоком уровне. Доён старался не смотреть демону в лицо напрямую — отчасти потому, что где-то вычитал о нежелательности встречи взглядом с таким существом, но в большей степени из-за того, как тот был красив. Это смущало очень сильно, в буквальном смысле до головокружения и до приливающей крови к щекам и ушам. Доён никогда не чувствовал в себе особой романтичности или поэтичности, нет, но ничего не мог поделать с тем фактом, что именно о таких, как демон, сочиняли любовные поэмы и были готовы на всё, только бы прикоснуться, только бы обладать. Именно такие, как он, могли соблазнять одним своим существованием. И такого труса, как Доён, это пугало. — Если ты и в самом деле так заботишься о сервисе, то будь добр, веди себя по-человечески и прекрати насмешничать надо мной, — прошипел он, впившись взглядом в плечо демона. — А ещё — прекрати читать мои мысли! Лифт остановился, дверь открылась, и Доён поджал губы, замолкая — хоть он и не знал ту женщину, которая только что зашла, но выглядеть сумасшедшим не хотелось. Демон сместился, одним неуловимым движением оказываясь около, и Доён уже не в первый раз испытал то странное чувство, когда рядом с тобой кто-то, кого видишь и ощущаешь только ты один. В этот раз ощущений оказалось намного больше. — Уж прости, но не видеть то, о чём ты думаешь, я не могу, — горячий шёпот обжёг ухо, и Доён торопливо сглотнул вставший в горле комок. Было очень трудно удержать лицо невозмутимым. — Так же, как я могу видеть насквозь и других людей, разве что тебя чётче из-за нашего контракта. И раз уж ты сам пожелал разговаривать со мной, то не пожалей потом. Доён жалел — уже. Но всё же забирать назад свои слова не стал. Просто отвернулся, буквально затылком ощущая, как демон в очередной раз усмехается. В толпе наводнивших улицу людей — спешащих с работы домой офисных служащих, студентов из ближайшего университета, школьников с занятий и просто праздных прохожих — они тоже были вместе, Доён и его невидимая, неслышно следующая за ним по пятам тень. Доён практически не смотрел по сторонам — слишком устал, да и зрение без очков было слишком размытым, но теперь, когда он своими неосторожными словами дал демону зелёный свет, тот не собирался делать вид, будто уважает чужое желание молча и побыстрее добраться до дома. — Знаешь, в какой-то степени я тебе завидую, — теперь чужой голос, казалось бы, прозвучал где-то прямо внутри черепа, хотя Доён прекрасно знал, что если сейчас повернётся, то увидит, как шевелятся губы демона. — Ты можешь вот так спокойно идти в толпе, ничего не зная и не чувствуя, а я смотрю на этих людей и всё про них вижу, хотя мне это совершенно не нужно. Так сложно сосредоточиться. Доён подумал, что будет ли нормальным, если он ответит тоже мысленно, не привлекая к себе ненужного внимания со стороны прохожих, и тут же «услышал» знакомое фырканье. — И что, я теперь должен пожалеть тебя, бедненького? — оказывается, быть язвительным мысленно ещё проще. Даже пресловутый инстинкт самосохранения снова заснул. — Я думал, раз ты такой всемогущий демон, то можешь и какой-нибудь блок для собственного комфорта обеспечить. — Увы, такое нам не позволено, — Доён уверен, что эти интонации огорчённого ребёнка ему наверняка почудились. — Мы же демоны и должны всегда уметь заранее видеть в людях все пороки и тайные желания. Знать, кого проще всего свести с пути истинного. Звучало логично, на самом деле, хотя Доён, конечно, не желал даже пытаться представлять, каково это — иметь постоянно работающий «радар» на греховность и испорченность. Зато его заинтересовало другое. — И что… — он облизнул губы и пробормотал извинения, случайно толкнув какую-то женщину средних лет. — Получается, во мне ты тоже видишь… что-то этакое? На его плечи легли ладони, лёгкие-лёгкие и едва ощутимые, но всё же Доён вздрогнул — ему казалось, он не сможет привыкнуть к прикосновениям демона никогда. ( «Не бойся так. Я обещаю, что не заберу твою душу без предупреждения. И да, прикасаться к тебе физически мне для этого вовсе не нужно» ) Держась за его плечи, демон заглянул ему прямо в лицо, и Доён споткнулся, неловко замирая на месте (к счастью, по крайней мере, хоть не посреди дороги). Призрачно звякнули серьги. — Ты… — демон чуть выпятил нижнюю губу и сощурил глаза, как будто действительно вглядывался в Доёна, читал его как открытую книгу. — Ты был прав, в тебе ничего такого особенного и нет. Разве что, может быть, гордыни чуть больше нормального, ну и так, немного детских шалостей в прошлом… Доёну не понравилось то странное, необъяснимое разочарование, которое он ощутил от этой простой фразы. Одно дело когда её говоришь себе сам, и другое — когда её бросает вот так вот равнодушно кто-то, повидавший много людей… Неприятно. Очень неприятно. — О, — уголок губ демона дёрнулся вверх. Конечно, он уловил перемену эмоций Доёна сразу же. — Я тебя обидел? — Я просто хочу домой, — какая разница, что соврать Доён не мог, прямо сейчас он чувствовал себя раздражённым и хотел свернуть тему. Домой, в тёплую ванну и относительное уединение, вот и всё. Он почти ждал, что демон снова начнёт к нему цепляться, но тот почему-то отстал. И привязался с разговором только на следующий день. — Знаешь, я ожидал, что смогу больше развлечься в твоей компании, но ты… — демон уселся на рабочий стол Доёна, практически перед ним, отчего тому пришлось отвлечься. — Твои будни действительно настолько однообразны? Доён только лишь хмуро вздохнул и потёр пальцами переносицу. Прямо сейчас демон вновь напоминал ему какого-то избалованного непоседливого ребёнка, которого родителям пришлось взять к себе на работу и терпеть, как тот изнывает от безделья и каждые пять минут канючит «а когда мы домой?». Это, в какой-то степени, могло даже показаться милым, если бы Доёна в принципе умиляли подобные вещи. — А меня они вполне устраивают, знаешь ли, — пожал плечами он и поморщился, не сдержавшись и осторожно пихнув демона рукой в бедро. На ощупь было всё ещё весьма правдоподобно, словно бы живого, настоящего человека. — Не сиди на моих документах, пожалуйста. — Устраивают ли? — демон фыркнул и, облокотившись о своё колено, подпёр щёку ладонью. И уставился на Доёна внимательным, каким-то даже всезнающим взглядом, от которого резко стало не по себе. — Не забывай, что я вижу твои мысли насквозь. Самые тёмные их уголки. Те, в которых ты завидуешь своему старшему брату, тому, как он популярен и умеет нравиться людям, ничего особо для этого не делая. Тогда как ты куда умнее и талантливее, но не можешь похвастаться тем же самым. О, а ещё ты не уважаешь своего начальника, потому что он… — Нет, подожди-ка, — перебил его Доён, непонимающе хмурясь. У демона сейчас было выражение лица как у кота, только что стащившего со стола большой жирный кусок мяса — довольное и хитрющее — Я правда не понимаю, чего именно ты добиваешься. Того, чтобы я признал это всё? И что тебе это даст? — Да ничего, в общем-то, — демон пожал плечами и покачал ногой, снова напоминая в этот момент непоседливого ребёнка. — Просто, знаешь ли, это вроде как моя работа — ты выявляешь ошибки в чужих писульках, а я те же самые ошибки отыскиваю в людях. По сути, как настоящий демон, я должен поощрять в тебе эти пороки, заставлять их усугубляться, а тебя — всё сильнее катиться по наклонной. Но я не буду этого делать, потому что так неинтересно. Моя цель не в этом, за погружение мира человеческого в царство порока отвечают другие демоны. А мне просто интересны люди. Вот и ты тоже. Мне интересно, почему ты такой, какой есть. Доён только лишь устало вздохнул. — Отлично, только демона-исследователя мне и не хватало… Но всё же в душе он почувствовал странное облегчение — от того, что демон не стал делать упор на тех, негативных мыслях, которые у Доёна, как любого нормального человека, случались. Наверное, это было глупо и по-детски, но Доёну всё же не хотелось быть плохим. Не хотелось становиться ещё хуже. Наверное, в глазах демона он выглядел смешным, но Доён был благодарен, что тот никак это не выражал. Быть благодарным демону — боже, как же странно это звучало. Доён по-прежнему не мог себе представить, что тот будет рядом с ним всегда, до конца его жизни. Кажется, демон не представлял себе этого тоже. Но при всём этом он вроде бы действительно как мог выполнял «условия» их «контракта», стараясь не слишком часто надоедать Доёну. И, наверное, именно это и располагало того к этому удивительному существу всё больше. — Знаешь, я никогда не думал, что демон может быть честнее, чем многие люди, с которыми мне приходилось иметь дело, — с усмешкой заметил Доён как-то раз. Это был пятничный вечер, но на его коленях снова лежала очередная увесистая распечатка: автор внёс некоторые довольно значимые правки, и теперь текст приходилось перечитывать заново. Демон в это время свернулся в клубочек на диване и лениво переключал тв-каналы, даже не пытаясь, по мнению Доёна, остановиться на чём-то одном. По крайней мере, хотя бы звук был на минимуме. — Сочту за комплимент, — демон отложил пульт и покосился на Доёна насмешливо. Искусно подведённые чёрным, его большие глаза так ещё больше напоминали кошачьи. — Но вообще, может быть, я это специально. Мы, демоны, те ещё коварные твари. Усыпляем бдительность наивных жертв, чтобы потом… — Ну, в том, что ты специально, я даже не сомневаюсь, — фыркнув, перебил его Доён. — Но усыплять мою бдительность тебе незачем особо. Ты ведь сам говорил, что тебе нет никакого интереса усугублять мои плохие стороны, а забрать мою душу ты можешь в любой момент. — А ты запоминаешь всё, что я тебе сказал, — как-то даже разочарованно протянул демон. — Такой логичный… скучно. Мне больше нравилось, когда ты злился на меня за то, что я тебе надоедал. Мне нравится видеть человеческие эмоции. А ещё у тебя было миленькое личико в этот момент. Как есть кроличья мордашка. Доён буквально почувствовал, как краснеют его уши. Ну да, конечно, и чего он ожидал от демона — того хлебом не корми, дай только над людьми поиздеваться. И, конечно же, он прекрасно знает, видимо, как сильно Доён ненавидит любые «кроличьи» сравнения. — До этого не знал, — невинно хлопнул демон длинными ресницами. — Я всё же не настолько всемогущий, как ты считаешь. Я вижу твои плохие черты и мысли, я могу прочитать, о чём ты думаешь в данный конкретный момент, но на этом всё. Доёну что-то слабо верилось, но, с другой стороны, было даже приятно думать, что и у этого демона всё же есть хоть какие-то ограничения. — А говорил, что видишь меня насквозь. Так и знал, что хвастаешься только. Он попытался было вернуться к тексту, но уже потерял мысль, да и, к тому же, демон вконец заскучал, так что в какой-то момент просто оказался рядом и ловко выхватил распечатки из рук Доёна. — Что у тебя там за очередной шедевр? — насмешливо осведомился он, перелистывая так быстро, что обычный человек точно не успел бы ничего прочитать. — Мун Тэиль? Что за странный псевдоним. — Это его настоящее имя и фамилия, насколько я знаю, — нахмурившись, Доён потянул распечатку обратно к себе. — И отдай, пожалуйста. Мне нужно работать. — Зачем? — невинно осведомился демон. — Ты мог бы пожелать, знаешь, денег и власти, и до конца своей жизни наслаждался бы ничегонеделанием. — Ну уж нет, благодарю, — отчеканил Доён и выхватил таки распечатку из чужой ослабшей хватки. — Я предпочитаю, когда мне есть чем заняться. И когда я заслужил то, что получаю. — Да, да, я понял, — обречённым тоном протянул демон и за одно мгновение вернулся обратно на диван, вальяжно развалившись на нём. — Но книга-то хоть интересная? И вообще, вот ты уже какое-то время работаешь редактором, что, много действительно стоящего через твои руки прошло? Доён невольно задумался, но, в общем-то, ответ он знал и так. — У нас издательство средней руки, так что прямо бестселлеров от авторов с престижными премиями у нас, конечно, не случалось, но вполне себе достойных книг было достаточно. Эта тоже неплохая, хотя Мун может и лучше. Мне очень нравится его первая работа. — М-м-м… — протянул демон и прикрыл глаза, словно бы вдруг собирался вздремнуть. А потом неожиданно спросил: — А ты сам никогда не пробовал что-нибудь написать? — Я ведь уже говорил, — пробормотал Доён себе под нос, уже углубляясь в чтение. — У меня нет таланта. — Он мог бы у тебя быть. Ты мог бы получить его от меня. Доён только лишь вздохнул и решил не реагировать никак. В конце концов, мысль «прекрати пытаться впарить мне свои услуги как распространитель дешёвой косметики и прочей чуши» демон мог прочесть прямо из его головы. Как бы там ни было, постепенно они сближались друг с другом всё сильнее, и Доёну казалось, что даже демон рядом с ним становился всё более… человечным, что ли. Это наверняка был всего лишь мираж, если не хуже — действительно попытка усыпить его бдительность, но всё же Доён, кажется, на это покупался. И сам уже тянулся разговаривать со своим нежеланным «сожителем» всё чаще. В конце концов, должен же он был приносить хоть какую-то реальную пользу. — Кстати, я никогда не спрашивал, но… чем вы питаетесь? — как-то раз полюбопытствовал Доён. Он в этот момент готовил себе завтрак, а демон крутился рядом, с интересом наблюдая за ним. — Какая-нибудь мистическая отрицательная энергия, грехи человеческие или что-нибудь ещё в этом роде? Демон фыркнул и состроил пренебрежительную мордашку. — Вот ещё. Это было бы отвратительно, я думаю. И кстати, ты становишься всё смелее. Даже начал мне вопросы задавать чаще. Доён пожал плечами, покосившись на него мельком, и снова вернул своё внимание к готовке. Мясо аппетитно потрескивало на сковороде, и рис уже был практически готов. Доён не собирался позволить всему этому сгореть. — Я обычно не привык держать язык за зубами, — небрежно произнёс он. — Да и ты, кажется, только рад моим расспросам, так что почему бы и нет. — Пожалуй, — демон неслышно приблизился ещё сильнее, оказавшись за спиной у Доёна и положив голову ему на плечо. Чужое дыхание — наверняка демону не нужно было дышать, но, видимо, ему в этот момент хотелось подразниться — защекотало ухо, и Доён вздрогнул, со стуком роняя лопаточку и ощущая прокатившуюся по спине целую волну мурашек. — Не надо так близко, — выпалил он недовольно, дёргая плечом, но демон и не думал оставлять его в покое. Только ещё сильнее прижался и обхватил за плечи в издевательски нежном и уверенном объятии. Доён обречённо подумал, что вообще не имеет права расслабляться наедине с этим существом. — Оставь меня в покое. Мне это не нравится. Условия контракта, или ты уже забыл? — Я-то не забыл, это ты про сей контракт вспоминаешь только когда это тебе самому выгодно, — низкий шёпот вызвал очередную волну мурашечного нашествия. — И, к тому же, я почувствовал, что ты очень нуждаешься в объятиях. — И вовсе нет, — Доён дёрнулся снова, уже куда более раздражённо, и демон со смехом отпустил его. Но остался по-прежнему очень близко. — Вообще, по идее, нам не нужно питаться ничем, мы ведь фактически не живые существа. Мы не растём и не меняемся естественным образом, как вы. Но по желанию мы вполне способны употреблять человеческую пищу. И даже оценить её вкус. — Даже так, — Доён усмехнулся, явно угадав по интонации демона, на что тот намекает. — И как, часто тебе приходилось оценивать? — Увы, не слишком, — демон пожал плечами, после чего забавно повёл носом, точно голодное животное. Доён хмыкнул снова и достал две тарелки вместо одной. Ему хотелось верить, что демон похвалил его стряпню не для того, чтобы подлизаться лишний раз. Тем более что после тот частенько напрашивался на участие в трапезе, таскал вкусные кусочки прямо у Доёна из-под носа, аргументируя это тем, что «я же демон, мне положено пакостничать, даже в мелких масштабах». Но больше всего демону пришлось по вкусу сладкое — подаренный Доёну на работе шоколад был съеден в мгновение ока, и Доён не смог сдержать смешка, глядя, в какого ребёнка моментально превратился так называемый выходец из Ада. Четырёхлетний сынок одной из коллег, которого ей как-то некуда было девать и пришлось взять с собой на работу, точно так же счастливо жмурился и слизывал с пальцев шоколадные разводы. — Кажется, я только что нашёл кое-что лучшее во всём этом вашем человеческом мире, — важно произнёс демон после, и Доён уже откровенно засмеялся в голос. — Будто ты никогда не пробовал шоколад прежде, — не удержался и подколол он. — Ты первый раз «на вызове», что ли? Демон возмущённо распахнул глаза, и Доён поёжился, потому что температура в комнате снова резко упала, а лампочка в люстре протестующе замигала. Но, к счастью, и теперь только этим всё и ограничилось. — Я не первый раз! Я уже счёт потерял душам, которые забрал. Но никто… никто из моих клиентов не предлагал мне шоколад. Доён усмехнулся и постарался как можно скорее стереть из головы крамольную мысль о том, что будь Тэён человеком — и он, Доён, точно не устоял бы перед этими щенячьими глазами и капризно поджатыми губами. — Вот же радость, — вместо этого произнёс он вслух. — Любой нормальный человек постарался бы избавиться от демона, а я вместо этого прикармливаю. — Ну, скажем так, нормальный человек вряд ли получил бы такую судьбу, — флегматично возразил демон. Его улыбка в этот момент показалась Доёну какой-то чересчур уж загадочной. — Так что, может, правильно делаешь, что прикармливаешь. Даже демоны могут быть благодарными. — То есть, у меня теоретически есть шанс выкупить свою душу за шоколад? — пошутил Доён, и демон рассмеялся удивительно просто и открыто, по-человечески. — Нет, конечно… но ты можешь попробовать. Готов поторговаться. И Доён снова подумал, что действительно стоило бы написать книгу о таком демоне — выглядящем как сногсшибательная модель какого-нибудь модельера-неформала, с чересчур живой мимикой и яркой солнечной улыбкой на липких от шоколада губах. Об очень нестандартном демоне, который, впрочем, нарвался на такого же, кажется, нестандартного человека.

* * *

Всё просто не могло быть так прекрасно и радужно, Доёну стоило этого ожидать и не позволять себе расслабляться. Хотя, может быть, дело было в том, что он изначально плохо разбирался во всяких суевериях и прочем. Но, так или иначе, всё началось со снов. Доён вскочил в своей постели посреди ночи — кажется, было часа два-три, по его внутренним ощущениям. Это оказался не просто обыкновенный кошмар, нет, всё было хуже даже тех, что начали сниться ему с появлением демона в его жизни — Доён толком не помнил, что именно в этом сне происходило, какие-то детали в его голове совершенно не отложились, остался лишь неконтролируемый ужас, от которого его всего трясло. А ещё пылала кожа — казалось, будто кто-то облил его горючей смесью и поджёг, Доён неловко, трясущимися пальцами ощупал себя всего и, конечно же, ничего не нашёл, но ощущения не проходили. Демона не было — он всё ещё соблюдал их «уговор» и позволял ему спать без «присмотра». Доён был даже рад этому — он сейчас не смог бы объяснить, что именно с ним случилось, и в таком состоянии не желал видеть и слышать чужую насмешку. Кое-как он добрался до ванной, умылся ледяной водой и только тогда почувствовал себя чуть лучше. Казалось странным словить такой реалистичный кошмар, но, конечно, случалось всякое… Только вот кошмар этот повторился. Теперь Доён несколько ночей подряд просыпался от этого ужаса и жара, иногда ещё и чувствуя боль в груди. Заснуть после удавалось не всегда, порой не помогали даже успокоительные, и Доён сам замечал за собой, каким рассеянным и раздражительным он мгновенно стал. Как-то раз даже уснул в метро и проспал свою станцию, точно какой-нибудь измотанный студент. Отдохнуть как следует не получилось даже в выходные, и Доён до утра недовольно перелистывал каналы на телевизоре, не в силах сосредоточиться уставшим мозгом хоть на чём-либо одном. Разумеется, демон заметил его состояние — Доён был в этом абсолютно уверен — но не стал никак комментировать. Это и не удивляло, собственно, почему вдруг ему должно было быть дело до таких вещей, но всё же лишний раз напоминало, что их «отношения» далеки от дружеских и никогда такими не будут. Отчасти Доён даже был благодарен за это, ибо считал, что ему уже не помешает несколько «отрезветь». Но…. Это было раннее утро, и Доён в очередной раз не выспался. Отчаянно зевая, он боролся с тяжёлыми веками, которые так и норовили слипнуться, и лениво прокручивал в голове новые замечания, которые он сегодня должен будет передать Муну. И, видимо, Доён настолько сильно отвлёкся от происходящего вокруг, что совсем забыл под ноги смотреть. Он так до конца и не понял, что именно случилось — за что запнулся и кто, проходящий мимо, ещё и до кучи толкнул его. Факт был в том, что Доён, нелепо дёрнувшись и распахивая от ужаса глаза, начал падать вперёд и наверняка поцеловался бы с асфальтом. Но раньше, чем это произошло, вокруг его талии обвились чужие сильные руки. Сначала зажмурившийся от страха Доён даже не понял, что всё уже закончилось, и продолжал ждать болезненного удара. И только потом осторожно приоткрыл один глаз и повернул голову. Демон смотрел на него недовольно, нахмурив брови, и его глаза в буквальном смысле молнии метали. Доёну даже стало страшно на мгновение, он почти подумал, что всё, он умер и его душу забирают (или уже забрали). — Ты совсем уже? — сварливо осведомился демон в его голове. Даже мысленно его голос странно дрожал, будто бы демон действительно переволновался только что. Да быть не может. — Под ноги смотреть не пробовал? Мне казалось, что вас, людей, этому с пелёнок учат. Доён сглотнул, облизывая пересохшие губы, и совершенно не находил слов, чтобы ответить. — Что, речь со страху забыл? — насмешливо, безжалостно прозвенел чужой голос в голове. Демон сощурил свои кошачьи глаза и теперь, по крайней мере, не выглядел пугающим. Хоть и всё равно опасен, в другом смысле. — Или так нравится, когда на ручках держат? Доён почувствовал, как к его щекам прилила кровь, и только теперь осознал, в какой, должно быть, странной позе он сейчас завис в воздухе — демона ведь видел только он сам. В подтверждение этому он поймал расширившийся от удивления взгляд какого-то ребёнка, крепко держащего свою мать за руку. Доён попытался дёрнуться, высвободиться, и демон с усмешкой выпрямил его сам. Но не отпустил, а резко прижал к себе — так, что Доён буквально почувствовал всем телом чужой жар — и выдохнул в самое лицо: — Ты мой, не забывай об этом. Доёну на мгновение снова показалось, что он умер и демон забрал его душу. И, что самое страшное — не только её. — И что это значит? — оцепенело подумал он, глядя в чужие чёрные, со всполохами пугающих огоньков, глаза. Доён честно старался не думать ни о чём больше. Просто узнать ответ на свой вопрос. И тогда уже решать, что к чему, потому что вот прямо сейчас к подобным заявлениям он совершенно не был готов. Но демон снова усмехнулся чуть вредно, точно подросток, и Доёну показалось, что только тогда в его лёгкие вернулся воздух. — Это значит, что ты обязан беречь себя. Потому, что если умрёшь до того, как я выполню условия договора, то твоя душа мне не достанется. А я не намерен упускать своего. Доён фыркнул и всё же высвободился из чужих, буквально растаявших в воздухе рук. — Так не любишь проигрывать? Может, так даже лучше будет, если ты от меня скучного избавишься. Найдёшь себе другого «клиента», который с радостью твои услуги примет. Он развернулся, тихо выругавшись себе под нос, и ускорил шаг. Не хватало ещё опоздать на встречу. — А я не хочу другого, — в голосе демона прозвучали забавно упрямые нотки. — Ты хоть и скучный, ничего из себя особо не представляющий, но… у тебя удивительно красивая душа. — Правда? — Доён от удивления запнулся даже и тут же уткнулся взглядом себе под ноги — не хватало ещё снова свалиться. Демон сегодня буквально не переставал его удивлять, от всего этого даже сонливость отступила. — Правда. Она у тебя… знаешь, как стекло. Такая же хрупкая, но прекрасная. Я был весьма удивлён, обнаружив такое сокровище. И уж, разумеется, я не позволю тебе ускользнуть из моих рук. Доён сказал себе: видишь, он видит в тебе исключительно вещь, прекрати искать в собственной голове оправдания и попытки увидеть в нём что-то человеческое. Его просто нет. Но всё же этот странный комплимент, самый странный из всех, какие Доён слышал когда-либо, непонятным образом согревал. Может, потому, что Доён хотел услышать что-либо приятное от демона в свой адрес, а может, дело было в той восхищённой интонации, с которой прозвучал чужой голос. От этого у Доёна внутри что-то как будто ломалось, и он не знал, как это успокоить. Это восхищение… пьянило. Заставляло действительно почувствовать себя особенным. — Ты сам же говоришь постоянно, что я заурядный человечишка, — уйти в привычную скептическую язвительность казалось самым простым выходом. Доён остановился на светофоре и постарался смотреть только вперёд, хотя желание оглянуться на демона было велико. — Так с чего бы вдруг у меня была такая особенная душа? Как по мне, она точно такая же, как и у других. Смех демона прошёлся очередной волной мурашек между лопатками, и Доён недовольно встряхнулся, позволяя толпе собравшихся и спешащих по своим делам людей увлечь его за собой, когда зажёгся зелёный. — У других не такие, — презрительно фыркнул демон и, вместо того, чтобы скрыться, появился сбоку от Доёна, стараясь, чтобы тому было его видно. Снова прочитал мысли, что ли. — Души, они у всех людей разные. Например, видишь ту девушку справа? Доён мельком взглянул на неё — невысокую, худенькую, выглядящую очень скромно. — Она такая невинная с виду, а на самом деле спит со своим начальником прямо на рабочем месте, прекрасно зная, что у того беременная жена. И, кстати, это никакая не любовь, она просто боится, что в противном случае её уволят. Или вон, мужчина, который идёт ей навстречу. У него есть маленькое хобби — воровать по мелочи в магазинах. Он называет это своим протестом против существующего порядка, но на деле просто любит присваивать себе что-то чужое. Таким образом ощущает себя успешнее, пусть даже знает только он сам. — И зачем ты рассказываешь мне обо всём этом? — спросил Доён недовольно. Ему не нравились все эти истории, словно бы одно лишь знание их делало его кем-то отвратительным, без разрешения копающимся в чужом грязном белье. — Мне казалось, мы уже давно выяснили, что ты видишь в людях всё плохое. — Я говорю тебе это затем, чтобы ты понял: каждая из таких вещей — это что-то вроде вируса, который разъедает душу. Чем больше пороков и неправильных поступков, тем чернее душа. Тем она неприятней и тем сильнее она теряет свою ценность. — Но я ведь тоже не безгрешный, — возразил Доён. — Не святой вовсе. Ты и сам видишь. — Да, но… — демон замолк, словно собираясь с мыслями. — Видимо, твои душевные качества перевешивают. Хоть ты и не уникальный в этом, но найти подобную душу, как у тебя, не так-то легко. Доён хотел посмеяться, что за собой он точно никаких особых «душевных качеств», но именно в этот момент демон вдруг застыл на месте — такая абсолютно человеческая реакция, казалось бы. И очень внезапная — Доён невольно затормозил и уже собрался было спросить, в чём дело, когда краем глаза уловил кое-что. Этот парень, молодой и невысокий, выделялся среди толпы, точно пятно цветной краски на чёрно-белом газетном листе. Во-первых, он был одет совершенно не погоде в свободно болтающуюся на нём и незастёгнутую до середины груди рубашку из полупрозрачной переливающейся ткани сиреневого оттенка, драные джинсы и сандалии на босу ногу. Во-вторых, его смуглая кожа как будто светилась изнутри — Доён не мог подобрать другого, более удачного сравнения. Этот парень чем-то очень напоминал Тэёна. Возможно ли, что он тоже…? Внезапно Доён встретился с тем парнем глазами. Даже на таком расстоянии манящая тёмно-каряя глубина затягивала, а когда незнакомец едва заметно приподнял вверх тонкие уголки губ, Доёна буквально прошило горячей волной по всему телу. — Тэн, — Тэён в буквальном смысле прорычал это и сместился, загораживая Доёна собой. Тот моргнул, и жар пропал, словно бы его и не было вовсе. — Не смей. Это моя добыча. — А ты, значит, наконец-то вышел погулять, как я погляжу, — мир вокруг как будто застыл на месте, и Доён услышал незнакомый голос, сладкий, как звон колокольчиков, с певучим нездешним акцентом. — Хорошо выглядишь, Тэён. Мы давно не виделись. — Давно. И ты по-прежнему процветаешь, — хмыкнул демон. Доёну так непривычно было слышать, что кто-то называет его по имени. Так непривычно было осознавать, что кто-то ещё мог видеть Тэёна. И так непривычно было чувствовать что-то абсурдно напоминающее ревность, чего и быть не должно. Доён не выдержал и осторожно заглянул через плечо Тэёна — благо, что их разница в росте позволяла это сделать. Незнакомец теперь стоял совсем рядом, сложив руки на груди и насмешливо щурясь. Теперь Доён мог видеть, что это тоже, видимо, демон какой-то — глаза напротив не были карими, да даже и вообще человеческими: густого болотно-зелёного оттенка, они казались полупрозрачными, точно стеклянный абажур антикварной лампы. И от этого незнакомца словно исходила какая-то непонятная аура, от которой у Доёна всё ещё что-то скручивало внутри от непонятного, необъяснимого совсем, но жгучего желания. Захотелось прикрыться чем-нибудь, да хоть бы и уткнуться лицом Тэёну в плечо, только бы спрятаться от этого чувства. — Тебе в этот раз достался вполне себе милашка, как я погляжу, — снова практически пропел незнакомец этим своим странным голосом, но с некоторой издевательской ноткой, словно на самом деле он как раз-таки считал наоборот и от которой у Доёна в фигуральном смысле шерсть на загривке дыбом встала. Он уже собирался сказать что-нибудь, дабы поставить на место наглое существо, кем бы оно ни являлось (как бы горячо оно ни выглядело… стоп, горячо? Это точно его мысли?). Но в этот самый момент его ладони коснулись чужие обжигающие пальцы, и Доён буквально захлебнулся воздухом, пойманный врасплох. — Тэн, — угрожающе протянул Тэён и сильнее сжал руку Доёна своей, словно бы давая понять, что он сейчас со всем тут разберётся сам. — Я ведь уже сказал, это мой человек. А это значит, что дразнить его могу только я. Ему нравится, только когда я это делаю. — Да ты совсем что ли… — возмущённо выпалил Доён, но закончить не смог: его губы будто склеились. В этот момент он ненавидел чёртову силу этого чёртова демона особенно сильно. — Так что сделай милость и прекрати использовать на нём свои штучки, — продолжил Тэён тем временем, и названный Тэном разочарованно фыркнул, изящно пожимая плечами. А потом Доён моргнул и почувствовал, словно что-то вдруг внезапно изменилось. Ещё секунду назад этот самый «Тэн» казался ему прямо-таки воплощённым соблазном, то теперь он видел перед собой только лишь весьма привлекательного парня. — Ты изменился, Тэён, — недовольно проворчал второй демон тем временем. — Раньше ты не был таким жадным и позволял играть с твоими жертвами. Только не говори мне, что ты… — Нет, — резко, решительно и, как показалось Доёну, чуть испуганно возразил Тэён, перебивая. — Ты ведь знаешь, что этого быть не может. — Да почему же, — уголки губ Тэна на мгновение опустились, а глаза потемнели, потускнели как будто даже. — Ты знаешь, что может. И к чему это приведёт. Доён переводил взгляд с одного на другого. Он по-прежнему не мог говорить, но чувствовал, что даже если спросил бы, то точно не получил бы ответа. Казалось, эти двое делят между собой какую-то тайну и общаются на каком-то своём, недоступном другим уровне. При их способностях, наверное, это было неудивительно. Но странное, дурное, необъяснимое чувство ревности никуда не уходило и только, казалось бы, становилось всё сильнее. — Это не то, о чём ты думаешь, — настойчиво повторил Тэён и отпустил внезапно руку Доёна. И заодно освободил его рот. — Ну, раз ты так говоришь, мне остаётся только поверить, — Тэн развёл руками так артистично, словно был каким-нибудь знаменитым дирижёром, занявшим место перед своим оркестром. — Но у него вот-вот начнётся откат, это я так, к слову. Бывай. Он щёлкнул пальцами и исчез, а замершие неподвижно люди зашевелились, снова заспешив по своим делам, даже не заметив, что прошло какое-либо время. Доён тоже сделал вперёд шаг, потом ещё один, но не мог оторвать взгляд от худых лопаток под кожаной курткой. Демон просто шёл впереди и молчал, и молчание это казалось таким напряжённым, словно воздух между ними двумя в буквальном смысле искрил. Доён не выдержал первым. — Кто это был? Твой друг? Кажется, вы близки. — У демонов нет друзей. Он просто… мы давно друг друга знаем. Но он не совсем такой, как я. Я заключаю договор посредством вещи-проводника и исполняю желания. Он — вы называете таких суккубами, кажется. Вытягивает жизненную силу из людей, которые желают его, а в конце тоже забирает оставшееся от их душ. Если бы я не остановил его, он мог бы воспользоваться и тобой. — Вот как, — Доён подавил в себе желание неуместно пошутить о том, что он, кажется, пользуется спросом у обитателей Ада. — И часто ты ему уступал? А ещё, о чём он говорил? Что именно он подумал? И что за «откат» такой? — Слишком много вопросов, — в его голове буквально прошипели. — И не ты ли торопился на работу? А потом демон исчез, растворился в воздухе, ревностно оберегая свои тайны и разговаривать не желая. Доён же, бегло глянув на экран телефона, чертыхнулся и ускорил шаг. Он и правда безбожно опаздывал. К счастью, Мун не стал жаловаться на то, что прождал лишние пятнадцать минут — зато Доён распинался в извинениях, как ему казалось, ещё минут десять, он ненавидел непунктуальность. Они быстро обсудили все интересующие их вопросы, Доён получил две новых главы для работы и даже успел позаниматься кое-какими другими делами, но демон так и не появился. Мало того, исчезло даже то самое пресловутое неприятное ощущение, что за тобой наблюдают. С одной стороны, конечно, Доён был рад этому и почувствовал себя куда свободнее, но с другой не мог отделаться от мыслей, что, возможно, демон что-то задумал. Впрочем, так или иначе, Доён всё равно не смог бы ничего сделать, поэтому решил просто отпустить ситуацию и сходить за стаканчиком кофе, ибо нехватка сна вновь напомнила о себе. Зевая и рассеянно пытаясь привести в порядок мысли, Доён ждал у автомата, и когда тот отозвался коротким писком, возвещающим о готовности напитка, он протянул руку за стаканчиком. И не тут-то было. Доён впервые такое видел — чтобы бумажный стаканчик в буквальном смысле лопнул, словно что-то взорвало его изнутри. Горячий кофе разлетелся во все стороны, и Доён чудом успел отвернуть лицо, но всё же не был настолько быстр, чтобы полностью обезопасить себя — обжигающие капли растеклись по тыльной стороне его ладони, и он вскрикнул от боли. — Ким-ши, вы в порядке? — взволнованно подбежала к нему молоденькая стажёрка и, вытащив из кармана юбки носовой платок, поспешила приложить к обожжённому месту. Доён стиснул зубы крепче, едва слышно шипя. — Это… как такое могло быть… Она выглядела удивительно мило в своём искреннем беспокойстве, и, ну, была вполне симпатичной, но почему-то Доён от этой заботы не почувствовал ничего, кроме неловкости и дискомфорта. — Всё хорошо, не переживайте так сильно, можете возвращаться к своей работе, — настойчиво произнёс он, отнимая свою ладонь у девушки. — Несчастные случаи могут в любой момент произойти. Я буду в порядке. Ни о каком кофе, конечно же, уже и речь не шла. Доён скрылся в туалете, подставив пострадавшую руку под холодную струю, и мысленно в который уже раз проклял свою неудачливость. И потом — снова, когда на пути домой у него ни с того ни с сего расклеился почти новый ботинок. А ведь он купил эту пару совсем недавно, и тоже на замену. Воистину, мрачно подумал Доён, в последнее время мне как-то уж чересчур везёт на мелкие неприятности. Демон объявился поздно вечером, когда Доён как раз доедал свой ужин — материализовался на подоконнике с хмурым видом и закинул ногу на ногу, даже не глядя в доёнову сторону. — Я уж думал, больше никогда не увижу тебя, — спокойно заметил Доён, когда молчание между ними затянулось. Демон хмыкнул презрительно, и в следующий момент бутерброд, бывший в руках Доёна, словно по волшебству перекочевал к новому хозяину. — Даже не надейся. И вообще, я не слышу благодарности за то, что дал тебе время снова пожить как обычный человек. — А я ещё и благодарить должен? — Доён ответил точно таким же хмыканьем и потянулся за вторым бутербродом. Хорошо, что он сделал несколько, как чувствовал ведь. — Знаешь ли, я по-прежнему не забыл тебе ту фразу про дразнилки. И я по-прежнему жду ответов на свои вопросы. Демон равнодушно покосился на него, дожёвывая бутерброд. Доён уже почти привык к его вызывающему виду — к взъерошенным кроваво-алым волосам, которые демон то и дело взлохмачивал ладонью ещё сильнее; к облегающим кожаным брюкам со множеством дыр, что открывали трогательно острые коленки; к двусмысленным аксессуарам вроде пресловутого ошейника. Но кое к чему привыкнуть всё никак не удавалось. В квартире демон обычно снимал свою кожаную куртку и оставался в одной лишь сетчатой майке, назначение которой Доён искренне не понимал, потому что она не прикрывала совсем ничего. Вот и сейчас было трудно оторвать взгляд от красивых открытых рук с выступающими венами, да и от всего того, что в буквальном смысле просвечивало. Демон наверняка чувствовал, как им любуются, поэтому вальяжно, с кошачьей грацией, потягивался, запрокидывал голову, открывая соблазнительный изгиб шеи и выступающие ключицы. Доён пытался убедить себя, что всё дело в его давно неустроенной личной жизни — вроде как сложно было удержаться, когда организм требовал своё, а рядом настойчиво маячил кто-то настолько горячий. Но чёртова логика в этом случае не только не помогала, а ещё и мешала даже. — Я не стану отвечать на них, так что советую забыть, — отозвался демон наконец. — Что, это снова «запрещённые вещи»? — насмешливо приподнял брови Доён. — Можно и так сказать. Разговор в этот раз как-то мучительно не клеился — Доён всё равно видел нахмуренные брови демона и его отсутствующий взгляд, чувствовал не самое лучшее настроение и не мог избавиться от уверенности, что всему виной слова этого самого Тэна. — Знаешь, я давно хотел спросить ещё кое-что… — протянул Доён наконец, решив, что дурацкий разговор в данном случае лучше никакого. — Почему ты всегда выбираешь именно такой стиль? В смысле, красные волосы, вся эта одежда… — Ты уже спрашивал, — напомнил демон, фыркнув. — Потому, что мне нравится именно так. Ты бы мог сказать, что это всё отражает мою сущность, а я не заморачиваюсь по поводу таких вещей. И ты предпочитаешь что-то другое, м? Да, хотелось сказать Доёну, что-то менее вызывающее и сексуальное. Он пожал плечами, стараясь выглядеть равнодушно. Демон сощурил глаза, а потом внезапно его волосы из красных стали фиолетовыми. Потом зелёными. Потом ярко-рыжими. Потом светло-голубыми. Потом белоснежно-белыми, и тут Доён как-то особенно залюбовался, потому что такой Тэён куда больше походил не на демона, а на ангела, чистого и холодного в своей совершенности. — Выбирай на свой вкус, каким мне быть, — насмешливо предложили ему, и Доён закусил губу, потому что, ну, это определённо не был тот выбор, который он хотел делать. — Оставь красный, — неохотно выдавил он наконец. — Потому, что тебе он и правда идёт. И не позволяет мне забыть о том, кто ты есть. — А что, уже забывается? — живо осведомился демон. Доён только лишь глаза закатил и ожидаемо проигнорировал вопрос. Демон разочарованно и шумно выдохнул, а потом, так же без предупреждения, одежда на нём сменилась с вызывающей на простую — чёрная, чуть мятая просторная футболка, такие же мягкие штаны, и теперь о том самом образе, кроме волос, напоминали только серьги в ушах да подведённые глаза. И то, этот чёрный контур удивительным образом казался не специально нанесённой краской, а чем-то естественным. Доён был уверен — если провести пальцем по нижнему веку демона, то ничего не размажется. А ещё такой Тэён — уютный, домашний и простой — вызывал слишком сильные ощущения. Практически боль в груди. — Буду ходить по твоей квартире так, — сообщил демон чуть застенчивым тоном и пошевелил пальцами босых ступней. — Видишь, как я о твоём комфорте пекусь? Полностью уже разрушил свою демоническую репутацию. К моему сожалению, всё-таки нет, не полностью, подумал Доён про себя и вновь промолчал. Не мог ведь он объяснить, что такой вот заботой о нём демон как раз-таки всё усложнял.

* * *

Кошмары ухудшались. Теперь Доён видел намного большее — чёрную, похожую на камень землю под ногами, серое, закрытое дымными облаками небо и то, как горела его собственная плоть. Языки пламени плясали на обнажённых руках, и кожа плавилась под ними, морщилась и обугливалась, открывая взгляду то неприглядное, что таилось под ней. Доён расширившимися глазами смотрел на это, но его язык как будто занемел, он не мог даже кричать. И кто-то ещё был там — Доён уверенно чувствовал, что был не один, вот только… понять, кто это — знакомый или нет, спаситель или мучитель — никак не выходило. От этого было только лишь ещё страшней. Он пытался проснуться, но почему-то не выходило, и отвратительное ощущение собственной беспомощности дошло практически до паники. Доёну казалось, что если он чуть-чуть задержится в этом кошмаре, то умрёт по-настоящему и останется здесь навсегда. Хотелось позвать на помощь, чтобы пришёл кто-нибудь родной и знакомый, вытащил его и сказал, что всё хорошо, но только… Кого позвать, Доён и понятия не имел. Но всё же, в какой-то момент, он был уже настолько напуган, что выкрикнул про себя это самое «пожалуйста»… …и вдруг его в буквальном смысле вырвало из этого кошмарного сна. Доён с трудом поднял потяжелевшие от влаги ресницы и испуганно заморгал сначала, увидев перед собой чьи-то горящие глаза, но почти сразу успокоился. Это был всего лишь Тэён. Его собственный демон. Не смутно знакомый монстр из кошмара. — Это был всего лишь плохой сон, — выдавил Доён еле слышно и снова заморгал, пытаясь фокусировать зрение. В комнате было темно, и да, глаза у Тэёна действительно горели — не как у кошки, как сначала показалось плохо соображающему Доёну, а скорее как у чудовищ из комиксов, пылала не радужка, а белок, к счастью, не красным, а просто чуть зловещим потусторонним свечением. — И что ты тут делаешь? Я думал, ты уходишь, пока я сплю. Произнеся это, Доён едва слышно охнул — острая боль пронзила его голову, и по коже снова заплясал призрачный жар. Доён не хотел, правда, но его руки потянулись сами — ощупать кожу, убедиться, что огня нет, что обугленной плоти нет… Чужие гладкие ладони обхватили его лицо, надавили подушечками пальцев на пульсирующие виски и внезапно обожгли холодом, таким приятным, что Доёну казалось, будто ничего слаще он в своей жизни и не ощущал. Он снова застонал и непроизвольно вжался щекой в эту самую спасительную ладонь сильнее, совсем забыв, кому она принадлежит. В тот момент это было действительно неважно, только бы к нему продолжали вот так прикасаться. — Спи, — обманчиво мягким, каким-то очень интимным тоном приказал демон и едва заметно погладил Доёна по скуле большим пальцем. — Ты больше не увидишь этого кошмара. И тебе нужно отдохнуть. — М-м-м… — Доён, сам не зная почему, со сном боролся. Где-то в затуманенном мозгу отчаянно билась мысль, что нельзя, нет, ты должен оставаться в сознании. — Мне за это придётся платить? Демон вместо этого наклонился ближе — его горящие глаза, приоткрытые губы и пугающее отсутствие дыхания и сердцебиения. — За это — не нужно, — уверенно прошептал он, а потом повторил, вкладывая в голос ещё больше приказа: — Спи, упрямый человек. — Я не просто «человек», — Доён буквально чувствовал, как расслабляется его тело, как мысли превращаются в сладкую патоку. — Моё имя Доён… Он спал крепко и безо всяких снов, а утром, проснувшись, почувствовал себя уже намного лучше. И намного смущённей, потому что Доёну теперь было стыдно за своё ночное поведение. И за те мысли, которые он сам не контролировал, но которые вполне можно было прочесть в его голове. — Ну как, полегчало? — Доён вздрогнул, услышав вкрадчивый голос демона из-за своей спины, и выронил полотенце, с которым только что вышел из ванной. Тэён по-прежнему был в простой одежде и с мило взъерошенными волосами, словно тоже только что встал с постели. Доён недовольно нахмурился и, подняв полотенце, не удержался и швырнул его в демона. — Сделай лицо попроще, — буркнул он и закусил губу, не зная, как лучше сказать, как лучше поблагодарить за то, что случилось ночью. Однако демон, кажется, по-прежнему был в благодушном настроении, ибо снова в некотором смысле пришёл на помощь. — Тебе стоило сказать мне об этих кошмарах раньше, — тихо, как-то даже серьёзно произнёс он. Ехидная улыбочка исчезла, словно её никогда и не существовало. — Они могли и серьёзнее на тебя повлиять. — В смысле? — Доён приподнял брови и развернулся к кухне, не желая разговаривать в коридоре. Да и нечего было время терять. Он знал, что демон окажется в нужном месте куда быстрее его самого. — Это ведь всего лишь сны. Да, я плохо спал из-за них, но такое с каждым случиться может. Да и не припомню, чтобы нанимал тебя своим психотерапевтом. — Это не просто сны, — всё тем же удивительно серьёзным тоном возразил ему демон. Он смотрел на Доёна внимательно и как-то даже… грустно, что ли? — Это из-за меня… то есть, из-за нашего договора. Знаешь, твоя душа — она почти уже моя, она это чувствует и, ну… — Тэён зачем-то сделал паузу и яростно почесал шею над воротом футболки, такой нервный человеческий жест, и где только нахватался этого. — Можешь считать, что это видения будущего. Твоего будущего. Доён почувствовал пробежавший по спине холодок. Его будущее — то есть, после того, как его душу заберут, он…? — Тебе не стоит знать подробности, поверь, — виновато прошептал демон и опустил глаза. Казалось, ему самому очень не нравится то, о чём он говорит, хотя вроде как с чего бы. — И я постарался заблокировать эти сны, потому что человеческий разум очень хрупкая штука, а мне бы не хотелось, чтобы ты сошёл с ума. — Тебя так беспокоит мой разум? — фыркнул Доён. Впечатлительным он не был и скептицизм никуда не делся, но всё же те сны ощущались настолько реалистичными, что сложно было просто взять и забыть. Сложно было не представить сейчас, что его всё это ждёт где-то там, впереди. — Может, так тебе наоборот было бы проще меня одурачить и заставить попросить тебя о чём-нибудь, м? Демон покосился на него взглядом безнадёжно усталой матери на своего глупого и упрямого сыночка. — Может, и проще было бы, но я не хочу как проще. Это неинтересно. Я хочу как сложнее. И я хочу, чтобы ты загадывал мне желание в здравом рассудке. Только тогда я буду чувствовать себя тем, кто заполучил твою редкой красоты душу. К тому же, кажется, я ведь уже говорил, что не тороплюсь. Мне нравится мир людей. И с тобой… мне тоже нравится. Это всё было произнесено на одном дыхании и совершенно спокойно, как что-то бытовое. Так, что в первое мгновение Доён даже значения этому не придал — ну сказано и сказано. И только потом, когда до него, наконец, дошло, сердце предательски пропустило удар, и Доён поспешил поставить свою кружку с кофе на стол, дабы не уронить её. Демону нравится с ним? Нет, это точно какая-то параллельная реальность. Наверное, у него всё же неплохо был развит инстинкт самосохранения, только иначе, по-своему. Потому что язвительность вернулась сама собой, надёжно укрывая излишне чувствительное сердечко. — Надо же, я польщён, что оказался таким интересным, — фыркнул Доён небрежно и снова потянулся за своим кофе. — Да, считай, что я оказываю тебе честь, — тем же тоном отозвался демон, но цепкий взгляд, который он не спускал с Доёна, давал понять, что отвлекающий манёвр не удался. — Но я просто предупредить — дальше будет ещё хуже. Тэн говорил, помнишь? Про откат. Контракт со мной, ношение этого браслета — это как проклятие, понимаешь? Я испортил тебя. Теперь ты привлекаешь всё плохое, отрицательное, негативное и далее по списку. Несчастья и неприятности так и будут сыпаться на тебя всё больше и больше. — И ты говоришь мне об этом только сейчас? — Доён сам удивился своему спокойному тону. Внутри по-прежнему не было никаких эмоций, словно он и правда ощущал себя в какой-то параллельной реальности, где ничто не могло его затронуть. Демон промолчал. Вместо этого он внезапно очутился за спиной Доёна и опустил руки на его плечи — горячие руки, не такие холодные, как накануне ночью, но всё равно вызывающие слишком сильное желание податься им навстречу, довериться им. — Я буду присматривать за тобой, — спокойно сообщил он. — Так что уж прости, я буду вынужден оставаться рядом чаще. Доён прикрыл глаза и стиснул кружку в своих ладонях крепче. Куда больше его волновало как раз-таки присутствие демона, а вовсе не гипотетические неприятности, которые его ожидали. Хотя быть внимательнее он всё же себе пообещал. — Отлично, теперь ты уже в ангела-хранителя переквалифицировался? — буркнул Доён и странным образом почувствовал, даже не видя, что демон улыбается.

* * *

— Знаешь, вообще, если подумать, ты приносишь мне несчастья с самого начала, — мысленно протянул Доён, косясь на шедшего рядом демона. — Ещё до того, как я получил этот твой дурацкий браслет. С самого утра в тот день всякие неприятности случались. Даже тот самый дождь, который загнал меня в магазин. И который, я более чем уверен, наслал ты. Тэён изящно пожал плечами. Доён всё ещё старался не смотреть на то, что тот почти не касается мостовой подошвами своих ботинок. — Я ведь уже говорил, не я тебя выбрал, судьба такая. И, возможно, она тебе намекала таким образом. А я тут не при чём. — Хммм… — Доён усмехнулся. — То есть, если бы я в тот день решил не выходить из дома или забил на дождь, добежав до метро, мы с тобой никогда не встретились? Наверное, ему показалось, что по лицу демона пробежала тень, прежде чем он ответил насмешливо: — Возможно. А возможно, что это случилось бы позже и при других обстоятельствах. В конце концов, я ведь не знаю, какая именно у тебя судьба. — Да ну? Не знаешь? — недоверчиво нахмурился Доён. — Но ты же говорил, что… — Нет, ну я вижу многое, но, как вы, люди, сказали бы… «в пределах своей компетенции»? Я ведь, кажется, уже упоминал об этом, — демон снова насмешничал, и от того, что его улыбающиеся губы не шевелились, пока Доён слышал его слова в своей голове, эта насмешка чувствовалась только сильнее. Всё было так, как и «обещано» — менее чем за неделю Доён успел познать все «радости». Что только с ним ни случалось: он протыкал палец степлером, потянул лодыжку, зацепившись за стул неудачно, бессчётное количество раз резался о бумагу, проливал на себя всевозможные напитки… а два дня назад схлопотал пищевое отравление и весь вечер провёл в обнимку с белым другом. Конечно, приятного во всём этом было мало, и Доён, чтобы отвести душу, периодически отпускал саркастические замечания вроде «мне уже пора делать ставки, какая неприятность случится со мной сегодня». Демон в ответ хмыкал, но Доён по-прежнему не мог понять, что тот чувствовал на самом деле, да и вообще, не был уверен, что это вообще возможно — понять. — А ты, я вижу, нахватался умных слов за просмотром вечерних дорам, — фыркнул Доён теперь и постарался не заметить обиженно поджатых губ Тэёна. Вместо этого он обратил своё внимание на ступени — они здесь были достаточно крутыми и скользкими, и пусть, скорее всего, демон успел бы поймать его, Доён не хотел проверять судьбу, а ещё меньше хотел бы вновь ощутить прикосновения этих рук. Они спустились на станцию молча — демону куда больше хотелось крутить головой по сторонам, нежели цепляться к Доёну. И тот уже успел поверить, что хотя бы до дома доедет в полной безопасности, но вскоре оказалось, что эти мысли были более чем преждевременны. Доён стоял на платформе, дожидаясь поезда, когда это случилось. Сначала он заметил, как будто воздух вокруг одной из девушек по соседству стал каким-то тёмным, чёрным практически, и моргнул, решив, что ему почудилось. Но потом… Девушка внезапно сорвалась с места, уверенно и стремительно, пересекла линию и не остановилась на этом. Один шаг вниз — и именно в тот момент, когда подъехал поезд. Чужие испуганные крики резанули по ушам, но Доён сначала просто не мог поверить. Не мог осознать, что только что на его глазах случилась такая трагедия. Но когда его взгляд упал на кровь и на то, во что теперь превратилась жертва… К горлу подступил отвратительный комок, во рту пересохло, а где-то внутри разлился волнами леденящий, пугающе реальный страх. Смерть. Он увидел её потому, что демон… Он сам тоже скоро… Доён услышал ещё чей-то пронзительный крик и только после, отстранённо, осознал, что это кричал он сам. Ноги подкосились, и он в буквальном смысле осел на платформу, почти сразу же ощутив знакомое прикосновение. Доён поднял голову и уставился прямо в непроницаемо чёрные глаза, в которых не увидел ничего, кроме собственного отражения. — Я ненавижу тот день, когда ты влез в мою жизнь, — вырвалось у него неконтролируемо. — Это всё из-за тебя! А потом Доён провалился в темноту. Пришёл в себя он уже дома, на диване в гостиной, заботливо укутанный в плед. Шторы были задвинуты, в комнате царила полутьма, но всё же, проморгавшись, он сумел разглядеть знакомый силуэт в кресле. — О, ты очнулся, — к счастью, демон не стал говорить с ним телепатически, потому что Доёну казалось, что его голова вот-вот взорвётся. — Помнишь, что случилось? — К сожалению, — вздохнув, Доён потёр лоб ладонью. Неприятные воспоминания вернулись охотно, и к горлу снова подступил комок желчи. Доёну было, так или иначе, неловко за своё поведение и за свои обвинения, даже если они были справедливыми, и прямо сейчас он, наверное, предпочёл бы остаться один, но… Выгонять Тэёна не хотелось тоже. — Я не знаю, как ведут себя люди в такие моменты, — внезапно произнёс демон более низким, чем обычно, хрипловатым тоном. — Я должен сказать «мне жаль»? Но это будет ложь, я ничего такого не испытываю. Я просто… мне не хочется, чтобы ты был таким, как сейчас. Подавленным, так ведь это называется? Доён моргнул, понятия не имея, как ему вообще на это реагировать. Демон так часто в последнее время ставил его в тупик, и Доёну казалось, что он падал всё глубже и глубже в какую-то пропасть, на дне которой таилась пугающая неизвестность. А ещё у Доёна вот прямо сейчас не было сил на притворство. Вообще никаких. — Ты правда такой странный, — выпалил он и не стал самого себя останавливать. Будь что будет. — Говоришь так про меня, а сам… Только я успешно внушу себе, что ты демон и от тебя ничего хорошего не жди, как ты начинаешь пытаться проявлять человечность, заботишься обо мне, спасаешь… — называешь меня своим, — Я просто не понимаю. Ты специально так играешь со мной? Тебе так весело от этого? Я жалкий? Или ты презираешь людей в принципе? Или это у тебя такое изощрённое милосердие — довести меня до сумасшествия перед тем, как забрать мою душу? Или нет, дай угадаю — мне о таком тоже нельзя спрашивать, да? На мгновение в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь тяжёлым, сбившимся дыханием самого Доёна. А потом демон в одно мгновение оказался рядом — вцепился железной хваткой в запястья, и жар его прикосновений, казалось, вот-вот расплавит кожу. Страшно не было. Доён смотрел в поблёскивающие в полутьме чужие глаза и молчал. Ждал ответа. Но демон в очередной раз удивил его. Нет, не просто удивил. Скорее уж, шокировал. Потому что вместо всяких слов он просто резко, одним плавным быстрым движением, привлёк его к себе и обнял. Это, всё же, было слишком сюрреалистично — быть в объятиях того, у кого не бьётся сердце, не поднимается от дыхания грудь. Тэён вообще казался таким твёрдым и неподатливым, словно статуя или робот какой. Руки Тэёна были вокруг него, он опирался подбородком о доёнову макушку… и всё равно казался нереальным. — Да, возможно, я странный, — чужой низкий голос пробежал по спине щекочущей волной мурашек, такой тёплый и красивый, в него хотелось закутаться, как в мягкий плед. — Но мне нравится быть таким. Индивидуальным, кажется, так это у вас, людей, называют. Что касается всего остального, то… знаешь, демоны, исполняющие людские прихоти, именно из этого и состоят. Концентрированное желание, понимаешь? Для нас нормально чего-то хотеть и заполучить это. Говорят, подобные вещи даже увеличивают нашу силу, но не знаю, не пробовал. Со мной вообще это впервые, когда я захотел сам… Тебя. Доёну тоже хотелось в этот момент — спросить, в каком смысле. Что именно Тэёну нужно от него. Как именно Тэёну хотелось его получить. Возможно, где-то внутри Доёна уже шевелилось то самое запретное, щекочущее, горячее… чересчур откровенное. То, чего он так боялся. — Я не прошу многого, — хмыкнули у него над ухом. — Мне просто нравишься ты обычный. Я нахожу милым то, как ты ворчишь на меня, корчишь дурацкие выражения лица и засыпаешь над этими глупыми рукописями прямо в очках. И ты симпатично улыбаешься. Мне скучно без твоей болтовни, без твоей слишком сильной реакции на каждое моё действие или слово. — Я не реагирую слишком сильно! — немедленно вскинулся Доён и тут же почувствовал, как внутри него что-то сломалось от чужого довольного смешка. — Прямо сейчас ты только лишний раз доказал обратное. Так что я буду приглядывать за тобой, чтобы ты не свернул шею, не пал жертвой «побочного эффекта» и не ходил кислый. Хотя я всё ещё настоятельно рекомендую тебе подумать над желанием. — А, значит, тебе всё-таки не терпится от меня избавиться… — проворчал Доён и уже начал было отстраняться, когда вдруг перед его глазами снова вспыхнуло недавнее и алая кровь, растекающаяся по серому бетону платформы. Он вздрогнул и вновь вцепился в демона — обвил руками его шею и уткнулся лицом в твёрдое плечо. От Тэёна пахло незнакомо и странным образом притягательно — сладковато, приторно, душно, но с горьковатыми, дымными интонациями. От этого запаха кружилась голова. — Можно я так побуду ещё немного? — пробормотал Доён, буквально чувствуя, как от смущения горят его щёки и уши. Демон вместо этого крепче прижал его к себе, и целое бесконечно долгое мгновение Доёну казалось, что ещё никогда он не чувствовал себя настолько защищённым.

* * *

Первый же выходной после этого всего для Доёна начался со звонка Чону. Его двоюродный брат вообще по жизни был достаточно везунчиком — ещё на последнем курсе университета, проходя практику в одной из компаний, он сумел обратить на себя внимание и заслужить хорошие рекомендации. Когда Чону получил диплом, у него в кармане уже было готовое место в той самой компании, и он не раздумывал долго перед тем, как согласился. Доён до сих пор удивлялся, как его кажущийся нежным и утончённым кузен выбрал именно такую, техническую профессию. Но Чону мечтал быть архитектором ещё со средней школы, и в этом плане Доён, конечно же, радовался, что его мечта сбылась. Та компания, к тому же, была ещё и с филиалами в других странах, так что Чону периодически отправляли в командировки. На этот раз он целых три месяца провёл на стажировке в Токио, и Доён очень по нему соскучился. А ещё — обиделся, потому что этот пакостник решил «устроить сюрприз» и сообщил о своём приезде уже по факту. — Я просто не хотел лишний раз напрягать тебя, хён, — рассмеялся тот в трубку в ответ на недовольное ворчание Доёна. — Тем более что я уже большой мальчик и в состоянии добраться из аэропорта до дома сам. — Ты-то способен, но я-то, может, хотел за тобой поухаживать, — разочарованно вздохнул Доён, и Чону рассмеялся снова. — Хён, заведи себе уже какое-нибудь домашнее животное и сюсюкай над ним. А лучше — заведи себе пару. Неважно кого, девушку или парня, но тебе вредно быть одному. Ты скоро плесенью покроешься! Доён возмущённо нахмурился, постукивая пальцем по трубке. — К твоему сведению, я не настолько плох и мне вполне себе неплохо одному. А ты что? Подцепил там какого-нибудь смазливого японца? — О… — протянул Чону, и его тон превратился в недовольный. — На самом деле нет. Они все сплошь не в моём вкусе и такие… чересчур сдержанные на первый взгляд, но вот когда напьются… Короче, я хочу как можно скорее найти себе нормального корейского мужчину. Симпатичного и весёлого. И ты, хён, поможешь мне в этом. — Помогу? — с интересом фыркнул Доён. Он прекрасно понимал, о чём идёт речь. — Это как же, позволь спросить? — Пойдёшь со мной в клуб, конечно, — ответил Чону таким тоном, словно это было само собой разумеющимся. — Сегодня вечером. Я перешлю тебе координаты и отказов не принимаю. Так что увидимся, хён! Он положил трубку раньше, чем Доён успел хоть слово сказать, но это, в общем-то, и не удивило. Чону всегда умел настоять на своём — без криков, скандалов, лишних истерик, такой уж у него был дар, да и, если честно, Доён был только рад вырваться из этого замкнутого пространства, где он был наедине с демоном. Которому, впрочем, только предстояло ещё обо всём сказать. Тэён обнаружился на кухне, флегматично опустошающим коробку шоколадных конфет, купленных Доёном накануне (он не собирался, но обнаружил коробку среди прочих продуктов уже на кассе и пришлось платить, ограничившись лишь злобным взглядом в сторону безмятежного демона). — Ты можешь на сегодня дать мне, э-э-э, выходной? — осторожно, издали начал Доён, останавливаясь в дверях и косясь на демона, который по-ребячески залез с ногами на стул и теперь опасно раскачивался на нём. — В смысле, желаешь избавиться от моего присутствия? — лениво уточнил Тэён. Он даже не взглянул на Доёна, по-прежнему уделяя максимум своего внимания конфете, которую держал в руке. — И по какому же случаю? Доён недовольно вздохнул — он наивно надеялся, что удастся обойтись без объяснений. — Приехал мой двоюродный брат, и этим вечером мы идём в клуб. Сам понимаешь, твоё присутствие будет, э-э-э… нервировать меня. Мешать. Демон забавно пошевелил бровями, не меняя позы. — Знаешь, я ведь прекрасно читаю сейчас твои мысли, — протянул он каким-то непонятным тоном. — И нет, я вижу в твоих планах возможность поразвлечься, поэтому вынужден тебе отказать. — Но… — попытался было возразить Доён, однако его сразу же оборвали. — Нет, — глаза Тэёна впились в него, такие непривычно холодные, опасные, словно демон в этот момент был на кого-то разозлён. На него, Доёна. — Хочешь идти — иди. Но только мне решать, как поступить самому. Не забывайся, человек. Снова эта фраза. Доён стиснул зубы и развернулся, чтобы уйти. Он злился, но даже не столько на демона, сколько на самого себя за то, что в очередной раз размяк и да, «забылся». Из-за того самого вечера, который, очевидно, был разовой акцией. Чону скинул ему адрес — Доён слышал об этом месте, но прежде никогда не бывал там. Он ответил коротким «понял» и, после того, как принял душ, некоторое время провёл за тем, что рылся в шкафу, раздумывая, что бы надеть. Присутствие Тэёна Доён целенаправленно игнорировал, а тот и не настаивал на каком-либо общении, просто наблюдая и изредка хмыкая. В итоге Доён остановился на простой чёрной рубашке и облегающих джинсах, придирчиво оглядел себя в зеркало, чуть взлохмачивая причёску, и постановил, что на этом сборы окончены. Как ни странно, Тэён не последовал за ним из квартиры. Доён один дождался такси, добрался до клуба, постоял возле него минут семь в ожидании брата. И когда Чону, по своему обыкновению, повис у него на шее, Доён решил, что забудет про этого адского поганца. На столько времени, на сколько ему это позволят. — А-а-а, Доён-хён, я правда так сильно соскучился по тебе! — буквально щебетал Чону. Доён неловко похлопал его по спине и попытался высвободиться из чужих рук — на них уже начинали коситься, и это Доёну совершенно не нравилось. — И ты всё такой же трусишка. Ладно, пойдём внутрь, я хочу поскорее чего-нибудь выпить. И как следует на тебя посмотреть. У Чону был один пунктик, которого он всегда придерживался — он не употреблял алкоголь. Дома, наедине с Доёном, он мог позволить себе пару баночек соджу или фруктового пива, но на людях — ни за что. Это была какая-то странная аллергия, от которой он весь моментально покрывался красными пятнами, а Чону слишком сильно заботился о своей внешности и том, какое впечатление он производил на окружающих. Особенно когда пришёл с целью познакомиться с каким-нибудь симпатичным парнем. — Ты похудел, — констатировал Чону, потягивая из трубочки какой-то кислотно-зелёный безалкогольный коктейль и придирчиво глядя на Доёна. — И бледный слишком. Нет, тебе идёт, ты так выглядишь изящней и утончённее, что ли, но всё-таки… У тебя всё нормально? Ты иногда таким скрытным бываешь, совсем не делишься со мной своими проблемами, хён. Доён хмыкнул и поболтал стаканом со своим напитком, чтобы кубики льда на дне колыхнулись и едва слышно зазвенели о стенки. О да, конечно, давайте вернёмся к вопросу о том, что он мог бы поделиться с кузеном, как по случайности оказался вовлечён в договор с демоном, который собирается забрать его душу, а пока что находится рядом с ним почти двадцать четыре часа в сутки, притягивает к нему всевозможные неприятности, да ещё вызывает некоторые смутные, но вполне себе определённые желания. Доён мог бы даже предсказать реакцию Чону на всё это с практически стопроцентной точностью. И реакцию эту он отнюдь видеть не хотел. — Я просто плоховато сплю, только и всего, — пожал он плечами и всё же сделал глоток. Прохладный алкоголь обжёг горло и ударил прямо в голову. Чону чуть сощурил глаза, явно не веря. — Что-то сомнительно, чтобы только от этого. Впрочем, если ты сильно перерабатываешь… Думаю, тебе правда стоит с кем-нибудь познакомиться, хён. Хотя, конечно, никто не будет заботиться о тебе лучше, чем я. — Ну да, ну да, — фыркнул Доён и потянулся, чтобы поправить выбившуюся из укладки брата упрямую прядку. Чону столько времени предпочитал блонд, что теперь, с простыми каштановыми волосами, казался моложе и как-то непривычнее. — Куда я без твоей заботы, действительно. Чону мило улыбнулся ему и снова отвлёкся на свой коктейль. Доён же рассеянно скользнул взглядом по сторонам и внезапно обратил внимание на одного парня, сидящего за дальним концом барной стойки. Парень этот весьма откровенно на него таращился, а увидев, что Доён заметил это, ещё и подмигнул. Доён подавил желание закатить глаза — чудесно, теперь он ещё и какому-то придурку глянулся. Хотелось верить, что проблем от этого не будет. — Хён, — Чону пихнул его в плечо, снова привлекая к себе внимание. — Ты и правда странный какой-то, совсем в облаках витаешь. Хммм, а ты не влюбился ли случаем? Доён аж поперхнулся своим алкоголем. Он не знал, почему — честно, понятия не имел — но в ответ на слова брата перед его глазами промелькнули знакомые алые волосы, насмешливый взгляд бездонных глаз и кривоватая усмешка. Нет, сказал себе Доён решительно, нет, ни за что. — Ты сам-то вообще понял, что ляпнул? — проворчал он, чувствуя, что выглядит нервным, а звучит — как тот, кто отпирается. — С чего бы вдруг? Ты ведь знаешь, что я сейчас практически живу на работе. Мне не до отношений. — Ты из-за этого со своей подружкой расстался? — по голосу Чону в этот момент совсем непонятно, хотел ли он посочувствовать или наоборот. Доён пожал плечами. — Не из-за этого. Мы с Джису просто… слишком одинаковыми были. Слишком громкими. И нам в какой-то момент захотелось тишины. — О… — протянул Чону. — Это многое объясняет. Но… ты скучаешь по ней? Хотел бы её вернуть? Доён покачал головой, не задумываясь даже. — Нет. Мы расстались на дружеской ноте и последнее, что я слышал о ней — это то, что она уехала работать за границу. В Индонезию, кажется. Думаю, так даже лучше будет. Чону задумчиво поджал губы. — Ну вот, она-то пошла дальше, а ты так и остался на одном месте, хён. Это беспокоит меня. Это на тебя непохоже. Доён подавил язвительный комментарий о том, что «вообще-то, это я здесь старший и должен поучать, а вовсе не ты», но вместо этого просто пожал плечами. — Мне просто нужна передышка. Не грузись слишком сильно. Лучше расскажи о себе, как там, в Японии. Чону увлёкся, рассказывая, и Доён рассеянно слушал его, продолжая взбалтывать в стакане остатки алкоголя и льда. По-прежнему где-то внутри затаилось чувство неправильности, ирреальности, точно чего-то не хватало. Может, брат прав и он действительно запер себя в совершенно чуждых ему рамках? Может, стоит отпустить себя как можно сильнее и… — Извините пожалуйста? Это для вас. Доён моргнул, слишком резко вырванный из своих раздумий, и непонимающе уставился на бармена, который пододвинул к нему высокий причудливый бокал с коктейлем красивого зелёно-голубого оттенка и пляжными зонтиками. — Простите… — непонимающе возразил Доён. — Но, возможно, это какая-то ошибка. Должно быть, вы перепутали, или это для Чону, или… — Совершенно точно для вас, — хмыкнул бармен. — Вон от того господина. Доён метнул взгляд в сторону странного парня, который до этого пялился на него, и получил в ответ ещё одно подмигивание. — Ух ты, хён, это же прекрасно! — Чону проследил за его взглядом и заулыбался, как сущий лис. — Видишь, ты по-прежнему пользуешься спросом. Особенно если прекратишь делать такое стервозное выражение лица… — Оно у меня от природы, — отрезал Доён и решительно оттолкнул от себя стакан с коктейлем. — Благодарю, но я не буду это принимать. Можете так и передать это тому господину. Чону неодобрительно вздохнул, но Доён был непреклонен. А потом Чону внезапно ухватил его за запястье, заставив вздрогнуть. — О, какая прелесть! — Что... а, ты об этом, — Доён выдохнул, осознав, что это о браслете, который в очередной раз проявился внезапно. — Это тот самый, про который я говорил тебе. Который куплен на замену часам. — Хммм, а я уж подумал, что это подарок от какого-нибудь тайного поклонника, которого ты от меня прячешь… — Чону оглядел и потрогал браслет со всех сторон, одобрительно кивая. — Вот, я говорил же, что нет худа без добра, и что у тебя отличный вкус. Дашь поносить как-нибудь? Если бы ты только знал, что мне приходится переживать из-за этой безделушки, мрачно подумал Доён и отговорился испорченной застёжкой (что, впрочем, в каком-то смысле даже было правдой). За громко орущей музыкой и парочкой ничего не значащих бесед с братом (и ещё одним стаканчиком уже другого алкогольного коктейля) пролетело ещё некоторое время, и, пожалуй, Доён даже чуточку расслабился к тому моменту, когда Чону заявил, что ему нужно в туалет, и удалился, оставив его одного. Наверное, стоило пойти вместе с ним, но Доён чувствовал только лишь одну, ещё более расслабляющую, лень. Он облокотился о барную стойку, достал телефон и в очередной раз подумал о том, насколько ему теперь по-прежнему было непривычно одному. Без демона рядом. Нормальная, обычная, человеческая жизнь в принципе теперь казалась странной и далёкой. Доёну не нравилась та растерянность, которую он ощущал. — Я не угадал с заказом или я просто не в твоём вкусе? Чужой голос неприятно резанул слух, и Доён вздёрнул голову, немедленно встречаясь взглядом с незнакомыми ему карими глазами. Тот самый незадачливый ухажёр, очевидно, с первого раза не понимал. — Мне не нравятся чересчур настойчивые, — фыркнул Доён. Вблизи парень оказался достаточно привлекательным, с чуть резкими чертами лица, возможно на пару лет старше самого Доёна. Какое-то время назад, наверное, им даже можно было бы впечатлиться. Теперь же всё, что подумалось, это: какой у него неприятно приторный одеколон. — Но если ты мне понравился? — парень заискивающе улыбнулся и осторожно коснулся его плеча. — Знаешь, ты очень красивый. И у тебя такой скучающий вид… думаю, я смог бы развеселить тебя. — Какая потрясающая самоуверенность, — Доён подавил в себе желание отшатнуться. В какой-то степени Чону всё же был прав, и он пришёл сюда развеяться, так что должен попробовать. — А с чего ты вообще взял, что я не натурал? — Ну как же… — усмехнувшись, парень наклонился ещё ближе и подмигнул. — Ты не вылил этот коктейль прямо мне — или бармену — в лицо. И ты только что сказал, что тебе не нравятся настойчивые, а не «я не по мужикам, свали». — Какие потрясающие дедуктивные способности, — Доён сделал паузу, чтобы допить из своего стакана. В горле как-то неприятно пересохло. — И какие у тебя предложения по, как ты выразился, моему увеселению? Парень сыто, по-хищному сощурил глаза, и Доён ощутил прикосновение к колену, лёгкое, но уверенное. — Ну, я думаю, что для начала мы могли бы… Когда «новый знакомый» внезапно завалился назад и, вскрикнув, рухнул вместе со стулом, Доён сперва даже не понял, что вообще случилось. Он непонимающе моргнул и только потом разглядел сломанные ножки… ладно, они были не просто сломанные. Они выглядели так, словно кто-то их чем-то острым весьма точно подрубил. И «ухажёр» прилично так должен был приложиться затылком о пол, да и мало того — по белоснежной рубашке растеклось некрасивое коричневое пятно его напитка, который опрокинулся следом. — Эй, ты в порядке? — всё же спросил он и протянул руку, помогая парню подняться. Тот простонал что-то неразборчивое в духе «наверное» и, кряхтя, потёр ладонью затылок. Заметив состояние своей рубашки, он выругался, тут же, впрочем, извинившись после быстрого взгляда на Доёна, а потом удалился в туалет, приводить себя в порядок. Проводив его глазами и хмыкнув, Доён сел на своё место и уже собрался было недовольно подумать, где там носит Чону, когда прямо ему в ухо горячо выдохнули: — И ты даже не скажешь спасибо? Доён знал. Он совершенно точно знал, что это происшествие со стулом не могло быть случайностью, и теперь его подозрения только лишь подтвердились. — И за что же я должен тебя поблагодарить? — фыркнул он, с трудом удержавшись от того, чтобы спросить «где ты был». С явными нотками недовольства и ревности даже. Демон навалился спиной на барную стойку, и Доён очень попытался в очередной раз не пялиться на обтянутые красной кожей бёдра, на обнажённые руки, на просвечивающее под вульгарной сеткой майки стройное тело. Здесь, в полутёмном клубе с мерцающими огнями цветомузыки, грохотом битов и стойким запахом алкоголя и сигаретного дыма Тэён выглядел наконец-то просто до пугающего естественно. Словно был неотъемлемой частью этого места. И такой вот Тэён в «естественном месте обитания» кружил голову вдвое сильнее. — За что? — подведённые глаза демона недобро сощурились, и в них буквально вспыхнуло пламя. — Вообще-то, тебе не нравилось. — И? — упрямо протянул Доён, чуть вызывающе приподнимая подбородок. Он сам не знал, откуда у него внезапно взялось это настроение — то ли флиртовать, то ли вредничать, то ли всё сразу. — И мне это не понравилось тоже, — низко, угрожающе пророкотал демон, и от этого тона, от этой неприкрытой ревности Доён ощутил, как внизу живота стало жарко. Наверное, он слишком много выпил, и терять контроль, на самом деле, было страшно, но, возможно, Доён именно в этом и нуждался. Отпустить себя и получить в полной мере всё то, чего он хотел. А он… хотел? — Пожалуйста, повторите, — коротко попросил Доён, поймав взгляд бармена. Получив новый стакан, он отпил немного и только после нахмурился, осознав, что ни Чону, ни незадачливый ухажёр до сих пор не вернулись. И если на последнего ему было, по большей части, наплевать, то вот брат… — Мне нужно пойти поискать Чону, — Доён поднялся, стараясь не смотреть на демона лишний раз. — Не хватало ещё, чтобы он влез во что-то сомнительное. — Так печёшься о нём? — демон на мгновение стал прежним, и Доёну не понравилось то разочарование, которое он ощутил. — Разве он уже не большой мальчик? — Для меня он всегда будет младшим, о котором я забочусь, — отрезал Доён и поставил наполовину полный стакан на барную стойку, отстранённо подумав, будет ли тот всё ещё здесь по возвращении. Может, попросить демона посторожить? Он протолкался сквозь толпу танцующих, спустился по маленькой лестнице и уже собрался было выйти в коридор, где располагались уборные, когда краем глаза заметил знакомую каштановую макушку. Чону стоял возле какого-то высокого парня с бейджиком охранника, и они, судя по всему, были весьма увлечены друг другом. Доён прекрасно знал, как именно его двоюродный брат флиртует — особые улыбки, особые взгляды, то, как Чону начинает особенно сильно излучать невинную мягкость и о нём просто невозможно не захотеть позаботиться. Вот и теперь — яркие огни цветомузыки скользили по профилю Чону, отражались в его блестящих глазах и милой улыбке, и парень напротив уже выглядел так, словно у него не было ни единой надежды выплыть. Доён молча, про себя, пожелал двоюродному брату удачи и уже вознамерился было вернуться на своё место у барной стойки, но развернулся и вместо этого угодил в чьи-то объятия. — Кажется, твой спутник уже нашёл себе развлечение на вечер. Было бы грустно остаться совсем одному, ты так не думаешь? Снова всё тот же навязчивый «поклонник» — мокрая рубашка на нём была расстёгнута, чтобы хоть как-то скрыть последствия опрокинутой выпивки, а глаза всё так же неприятно, похотливо блестели. Доён почувствовал внезапный приступ отвращения и подкативший к горлу неприятный ком, немедленно попытавшись вырваться из чужой хватки. Не тут-то было. — Я думал, ты себя плохо чувствуешь и решил вернуться домой, — произнёс Доён, вновь недовольно дёрнув плечом. — Сначала я так и собирался поступить, а потом подумал, что вдруг я тебя больше никогда не увижу. И решил, что мелкие неприятности не должны мешать мне на пути к достижению цели. Доён всё же скривился — ему совсем не улыбалось быть ни «целью», ни «объектом». Возможно, он просто отвык от парней, встречаясь последние два года с девушкой. А может, просто один данный экземпляр действительно не вызывал у него ничего приятного. Доёну никогда не нравились чересчур наглые, даже если ему и было по душе, когда за ним ухаживали и добивались его внимания. Теперь же Доён только лишь отстранённо прикидывал, выставят ли его из клуба сразу, если он даст этому парню по морде. Отвлекать Чону от его новой жертвы совсем не хотелось… — Могу я поинтересоваться, что тут происходит? — знакомый голос вроде бы лился легко и доброжелательно, но Доён-то чувствовал в нём те самые адские глубины, куда он совсем не торопился попадать. Его надёжно и уверенно обхватили поперёк живота и, кажется, Тэёну совсем не мешал более низкий рост. Доён вздрогнул, когда чужое горячее тело прижалось к его боку вплотную, и всё было бы ничего, вот только по лицу «ухажёра» он внезапно сообразил одну очень важную вещь. Тэён. Этот парень его видел. Тэён сделал себя видимым, впервые с момента их «знакомства». Доён честно не знал, как ему на всё это реагировать. — Я не слышу ответа, — всё так же небрежно продолжил Тэён и, приподнявшись на цыпочки, сделал то, от чего Доён чуть не умер в прямом смысле этого слова — зацепил сухим горячим ртом мочку его уха. От этой мимолётной ласки пульсирующий жар внизу живота вспыхнул с новой силой. — Мне просто, ну, очень интересно, почему кто-то пытается закадрить моего парня. У Доёна всерьёз перехватило дыхание. Он боялся повернуть голову и посмотреть демону в лицо. И просто ждал. Ну, наверное, любое кровопролитие он смог бы остановить… или нет? — Ты… — парень окинул демона хмурым взглядом и покосился на Доёна. — Ты не говорил, что занят. — А ты и не спрашивал, кажется, — сухо парировал Доён. — Может, тебе просто и дела до этого не было? Тэён насмешливо цокнул языком и зачем-то прижал Доёна к себе ещё ближе. — Вот видишь, мой зайка не в восторге от твоей компании. Так что… — Доён уставился на протянутую руку демона, красивую, белую, с проступающими сквозь кожу венами и длинными пальцами, которые указали на «ухажёра» и сделали жест в духе «прочь отсюда». — Думаю, тебе просто жизненно необходимо пойти и выпить чего-нибудь с горя, что самый горячий парень в округе тебе не достанется. Доён честно ждал, что у «ухажёра» вот-вот кровь изо рта побежит, или голова вокруг своей оси провернётся, или, на худой конец, пол разверзнется, поглотив его. Но нет — тот всего лишь моргнул с непонимающим лицом, словно внезапно забыл, кто он и где находится, а потом медленно развернулся и побрёл в сторону бара. Доён проводил его взглядом до того самого момента, как парень смешался с танцующими, и только после осмелился повернуть голову. Демон продолжал обнимать его, точно свою собственность, и, кажется, вполне этим наслаждался. Однако его глаза всё ещё были похожи на тлеющие угли. Угроза. Опасность. Доён собрал в кулак всё своё раздражение, потому что другого оружия у него не было, и попытался высвободиться. — Что на тебя нашло? Что ещё за «мой зайка»?— прошипел он. Вырваться-то удалось легко, только вот так же легко демон, точно играющая с мышью кошка, перехватил его за талию второй рукой. — Я ведь просил тебя не влазить в мою жизнь! Да ещё и показался на глаза этому… — Я не только ему на глаза показался, — усмешка, буквально прорезавшая лицо Тэёна, была настолько издевательски довольной, что теперь Доёну захотелось заехать как следует уже ему. — Меня теперь все видят. Разве не этого ты хотел? Я вижу твои мысли. Я знаю, что ты часто фантазируешь о том, что было бы, окажись я простым человеком. Доён сглотнул, боясь даже подумать сейчас о том, что именно мог прочитать демон в его голове. Мог ли он увидеть то, что Доён старательно прятал даже от самого себя? — Ты хотел — и ты получил, — Тэён поймал его взгляд, и Доён уже не мог отстраниться: эта тьма затягивала. Заставляла падать глубже… в самого себя, в собственные скрытые мысли и желания. — Вы, люди, так всё усложняете… зачем запираться в каких-то узких рамках? — Что ты имеешь в виду? — Доён понятия не имел, что это было — возможно, демон просто устал ждать, поэтому использовал на нём свою силу точно так же, как на том парне. А может и нет. Может, он просто всё же слишком много выпил, и оказалось достаточно просто вытянуть наружу того, внутреннего Доёна, который был склонен к авантюрам и всегда привык получать то, что он хотел. Даже если это чертовски горячий и опасный демон. Который слишком долго был рядом. Которого Доён уже давно внутренне воспринимал как своего. Он развернулся лицом к Тэёну и осторожно протянул руку. Демон действительно старался выглядеть как человек — он даже дышал и моргал, и черты лица его, по-прежнему оставаясь прекрасными, чуть смягчились, как будто смазались. Доён коснулся кончиками пальцев твёрдой скулы, чуть погладил, проведя вниз, к подбородку. Не обнаружив сопротивления — Тэён молчал и не шевелился, только смотрел по-прежнему внимательно и цепко — Доён совсем осмелел и взял чужое лицо в ладони. А после провёл большим пальцем по нижней губе, такой мягкой и притягательной. Может, Тэён и не был суккубом, как тот его приятель, но всё равно оставался главным соблазном. И, кажется, Доён уже был на грани. — Я могу задать пару вопросов? — выдохнул он и получил в ответ едва заметный кивок. — Бывало ли такое, что кто-то из твоих, гм, клиентов хотел продать душу за тебя? В смысле, за… обладание тобой. Доён тут же пожалел о вопросе, потому что эти бесовские огоньки, вновь вспыхнувшие в чужих глазах, его нервировали. — Были, — небрежно согласился демон. — Женщины в основном. Я забирал их души сразу же после, они даже не успевали ничего почувствовать. Уходили счастливыми. — Вот как, — Доён прикусил губу, пытаясь унять внутри отвратительные чувства, проснувшиеся от мысли о том, что Тэён был с другими. — Но с тебя я не стал бы брать плату, — внезапно заявил демон и усмехнулся в ответ на широко распахнутые от удивления глаза Доёна. — Потому, что я так хочу. Доён хотел ударить его. Хотел накричать прямо тут, что ему плевать, что Тэён демон, просто хватит, дьявол тебя задери, играться со мной и моим глупым сердцем. Он хотел бы сделать много, очень много всего, и плевать, что он потом пожалеет, но… — Хён? — удивлённый голос Чону словно бы вернул его с небес на землю. Доён моргнул и осознал, что именно сейчас видит перед собой его двоюродный брат — его, Доёна, в объятиях привлекательного парня весьма провокационной наружности. Уголки губ Тэёна вредно изогнулись, и Доёну ужасно хотелось сделать в ответ какую-нибудь пакость — да хоть бы и на ногу наступить. — Э-э-э, ты уже закончил со своим кавалером? — в любом случае, смотреть в лицо демону сейчас было куда безопаснее, нежели на брата. — Вы там так мило ворковали, я не хотел мешать. — Я потом с тобой об этом поговорю, — в голосе Чону было много, очень много подозрения и нечто, напоминающее обиду. — Потому, что сейчас, кажется, мешаю я. — О нет, ты совсем не мешаешь, — чёртов Тэён заигрался, а Доён даже не успел остановить его. Демон развернулся лицом к Чону и оторвал от талии Доёна одну руку, чтобы протянуть её небрежным, совсем человеческим жестом. У Доёна же мурашки по спине от ужаса побежали — ведь он понятия не имел, что у Тэёна в голове, а вдруг брат пострадает? — Моё имя Тэён. Доён-и такой скрытный, уж не знаю почему, он так отчаянно старался держать меня от тебя подальше. Но я не мог позволить, чтобы он остался без присмотра — уже успел отогнать одного тут. — Ох, хён и правда скрытный, — этот едва заметный румянец на щеках Чону дал Доёну понять, что брат тоже попался на демоническое обаяние. И руку пожал осторожно, едва заметным прикосновением, которое, как искренне надеялся Доён, не повредит. — Хотя я могу понять, почему — я бы тоже захотел спрятать такого красивого парня от всего мира. Тэён играл действительно хорошо — не знай Доён, кто перед ним на самом деле, он бы точно купился на «смущённо» потупившийся взгляд, чуть изменившуюся улыбку и (в неверном свете трудно было разглядеть точно, наверняка это была всего лишь иллюзия) вспыхнувший на щеках румянец. — О, нет, я не так красив, как вы оба. Ладно, мрачно подумал Доён, ты действительно демон и только что поймал на крючок моего брата, но что ты будешь делать теперь? Только посмей обидеть его. — Я думаю, что оставлю вас вдвоём, — сладко протянул Чону и стрельнул в Доёна прищуренным взглядом, говорящим «ты выложишь мне всё после и даже не думай, что я от тебя отстану». — Можешь не переживать за меня, хён, я могу сам о себе позаботиться. Приятного вечера, и я был рад познакомиться, Тэён. Ты бы не радовался, узнав о том, что этот красавчик планирует моё убийство, фыркнул Доён про себя, но останавливать Чону не стал. Хотя бы потому, что он действительно хотел держать брата подальше от демона. — Только посмей сказать, что после того, как ты его коснулся, на Чону тоже посыплются неприятности, — зло прошипел он Тэёну в лицо, а тот только лишь рассмеялся. — Расслабься, — низким шёпотом ответил Тэён и, пользуясь тем, что мимо, пошатываясь, проходила какая-то нетрезвая компания, вжал Доёна в себя буквально так, что из него весь воздух выбило. — С твоим братом всё будет в порядке. Не то чтобы Доён сильно поверил, но у него не было других вариантов, как смириться. Вместо этого он решил сосредоточиться на том, что во рту ужасно пересохло и, кажется, самое время вернуться к бару. — Мне нужно немного выпить, — пробормотал он, пытаясь вывернуться, и Тэён послушно отпустил… только лишь чтобы секунду спустя всучить Доёну прямо в руки ледяную, будто только что из холодильника, бутылку с водой. — Хватит с тебя алкоголя, — безапелляционно заявил он, и Доён подавил нервный смешок. — Ты что, настолько сильно вжился в роль моего бойфренда, что уже и это контролировать собираешься? Ты точно какой-то странный демон. У вас там все такие или мне бракованный достался? Доён, пожалуй, даже пожалел о последних своих словах, потому как черты лица Тэёна на мгновение исказились. Но демон в итоге остался спокоен и промолчал, а вода оказалась до странности вкусной. Хотя, может, Доёну просто слишком сильно хотелось пить. — Наверное, мне стоит вернуться домой, — произнёс он после. — Не будем же мы тут так просто стоять… а Чону теперь и не найдёшь. Тэён пожал плечами и застал Доёна врасплох, протянув руку для того, чтобы стереть с его подбородка каплю воды. Лёгкое, но пробуждающее только было приутихшие желания прикосновение. — А ты не хочешь повеселиться тут? Не думаю, что это здорово — всё время дома просиживать. Это ведь не в твоём характере. — Повеселиться с кем? — фыркнул Доён, до хруста стискивая пальцы в кулак. О, он прекрасно понимал, на что намекал ему демон, но голос разума внутри, слабеющий с каждым вдохом, ещё продолжал повторять: держись на расстоянии, не давай волю этим чувствам, не поддавайся, ты ведь знаешь, что ничем хорошим это не закончится. — Я больше не планирую терпеть приставания всяких мудаков, а кого-то хорошего, как мне кажется, я вряд ли смогу здесь встретить. Поэтому… — Ким Донён, — демон впервые обратился к нему полным именем, и Доёну показалось, что это прозвучало каким-то магическим заклинанием. Хотя, возможно, Тэён действительно вложил в свой голос достаточное количество силы. Сопротивляться и возражать немедленно расхотелось. — Мне нравится твоё упрямство, но иногда оно так раздражает. Наверное, будь я человеком, я реагировал бы куда острее, но пока что… — Пока что? — эхом отозвался Доён, когда демон оборвал фразу и не продолжил её. А Тэён в ответ просто забрал у него из рук пустую бутылку, превратив её в ничто небрежным движением пальцев, после чего развернул Доёна за плечи и увлёк за собой к лесенке. — Помнишь, я говорил, что исполнители желаний должны уметь свои собственные желания удовлетворять, иначе теряют свою силу? Так вот, прямо сейчас я хочу танцевать и получать удовольствие так, как это делают обычные люди. С тобой. Так что можешь считать, что сегодня тебе перепадёт что-нибудь просто так. — …просто так? — выдохнул ничего не понимающий Доён, но его уже толкнули прямо на танцпол, вокруг талии обвились руки Тэёна, и мир вокруг закружился и в прямом, и в переносном смысле. Доён не особо умел танцевать, если честно — его собственное тело казалось ему непослушным и неуклюжим, двигаться в такт музыке выходило ужасно, и он редко позволял себе это, потому что слишком болезненно воспринимал смешки окружающих. Но с Тэёном… демон был демоном во всём, он двигался как прирождённый танцор, гибкий и страстный, и Доён кусал губы от глупой ревности, когда ловил направленные на него восхищённые и заинтересованные взгляды. О да, наверняка любой из этих парней и девиц, поедающих его демона глазами, были бы счастливы заполучить такого в собственное распоряжение. И пожелали бы весь мир, не моргнув и глазом. Может, это не Тэён неправильный демон, а Доён неправильный человек? — Ты сказал… — дерзкий вопрос застрял комом в горле, но Доён проглотил его и продолжил. — Ты сказал, что сегодня я могу попросить что угодно и не платить за это? Демон кивнул, его лицо в пляшущих разноцветных огнях казалось прекрасной маской. — Тогда я хочу, — гордость оказалась забыта слишком уж легко, и Доёна пугало, что он не испытывал по этому поводу никаких сожалений. — Тебя. Его руки словно бы сами собой обвились вокруг шеи демона, он сам прижался так сильно, как только мог, и та лёгкость, которую он ощутил, казалась удивительно неизведанной. — Это желание… — чёрные глаза Тэёна подёрнулись алой дымкой на мгновение, а потом прояснились и как будто мягче стали. — Я исполню его. Доён улыбнулся в ответ.

* * *

Первый раз он поцеловал демона прямо там, на танцполе. Грохочущая ритмичная музыка в какой-то момент сменилась на что-то более спокойное и романтичное, и Доён неловко рассмеялся, пошутив про то, что «вот теперь мы точно как на школьном выпускном… или как в том дурацком фильме про вампиров, который Чону когда-то заставил меня с ним посмотреть». Тэён только лишь приподнял бровь в ответ — ну конечно же, он не понимал — и Доён сам не осознавал, почему именно так, таким он показался самым красивым. И самым близким. Хотелось дотронуться, и Доён, почуявший свободу, уже не мог и не хотел останавливаться. Снова провёл кончиками пальцев по лицу Тэёна, а потом вслепую ткнулся губами — попал в уголок рта, но не успел ничего сделать. Демон отреагировал первым — прихватил его губы своими, оттянул нижнюю, и Доён открылся навстречу сам. Нетерпеливо и почти даже неловко как-то, пусть это был и далеко не первый поцелуй в его жизни. Хотя нет — такой поцелуй у него был именно что впервые. Доён не мог бы сказать, хорошо целуется Тэён или нет, судить об этом не выходило, как и думать о чём-то вообще. В его мозге в этот момент всё было в тумане, розовом, липком, похожем на клубничное мороженое. Но одно Доён мог бы сказать точно — этим поцелуем Тэён будто бы брал его всего. Так жадно, увлечённо и нестерпимо горячо, Доёну казалось, что ещё немного — и он растает в этих руках или задохнётся от нехватки воздуха. А может, его бешено бьющееся сердце пробьёт грудную клетку, или виски, или где оно там сейчас… Доён уже не знал. Доён абсолютно потерялся. Он больше не руководствовался мыслями — только лишь прикосновениями. Доён наконец-то накрыл ладонями эти, так соблазнявшие его до этого, руки, скользнул пальцами по выступающим венам, почувствовав, как демон напрягся. Дурацкая сетчатая майка мешала — как и собственная рубашка Доёна, хотелось прижаться всем телом, кожа к коже, с каждым новым поцелуем, с каждым чужим касанием — пальцы Тэёна в волосах, чуть оттягивающие, массирующие затылок, поглаживающие шею; ладони Тэёна на талии; его бёдра, которые то и дело тёрлись о бёдра Доёна в своём, особом ритме. Хотелось больше и больше. Доён казался сам себе кем-то, кто несколько дней бродил по пустыне и теперь наконец добрался до живительного источника. И всё бы ничего, если бы только демон не вёл себя так же. Это он так потакает низменным желаниям «клиента» или… На самом деле думалось о чём угодно, только не о том, что они сейчас посреди танцпола, полного людей, что их все видят — и то, как Доён почти что стонал в губы демона, и то, что тёрся в ответ, и то, что чужие руки уже успели каким-то образом оказаться на его пояснице под рубашкой. Никогда прежде Доён не ощущал себя таким развязным, и никогда прежде ему не было настолько наплевать на мнение окружающих. Но всё же прямо здесь он не мог получить того самого большего, в котором он так нуждался. — Тэён… — Доён впервые позвал демона по имени, и его щекам стало жарко, когда он осознал, как именно он это произнёс. — Я хочу домой. Я хочу… не здесь, понимаешь? Демон мог читать его мысли, конечно же, демон прекрасно знал, чего именно Доён хотел. Но он никуда не торопился — может, потому, что не хотел отрываться от доёновых губ или был захвачен в плен музыки. Или, из своей дьявольской вредности, специально делал всё наоборот. Доён не собирался позволять ему этого — упёрся ладонями в его грудь, да ещё и за губу укусил, заставив таки Тэёна со смехом отстраниться. — Какой ты властный стал, — голос демона вновь звучал в его голове, но Доён видел, как шевелятся эти невозможно соблазнительные, влажные от его слюны губы, и не мог сосредоточиться. — Это я так на тебя влияю? Доён фыркнул и улучил момент перевести дыхание. — Не много ли ты на себя берёшь? — только и успел произнести он до того, как его вновь резко притянули к себе, а уже в следующее мгновение вместо шумного клуба вокруг была тихая тёмная гостиная доёновой квартиры. Он даже ничего почувствовать не успел. Просто раз — и всё. И, наверное, это было впервые, когда Доён на самом деле почувствовал, какой силой обладает его демон. А Тэён смотрел на него в упор, не мигая, по-прежнему напряжённый и словно бы лишившийся вдруг той самой своей дьявольской жилки. Такой растрёпанный, зацелованный и выглядящий как персонификация греха… и удивительно неуверенный. Будто он всерьёз боялся, что Доён сейчас передумает и скажет ему нет. Будто он действительно отступил бы, скажи Доён ему нет. И, наверное, именно это в итоге и сломало Доёну сердце окончательно. — Ты всё ещё… — голос у Тэёна был низким и хриплым. От этого голоса желание внутри Доёна набухало и грозило вот-вот раскрыться, точно диковинный цветок. — …настаиваешь на исполнении этого самого… — Настаиваю, — Доён не дал ему договорить, потому что чувствовал: соглашаться надо прямо сейчас… или никогда. Он начал расстёгивать свою рубашку — пальцы казались деревянными, а мелкие пуговицы упорно не поддавались. Под пристальным взглядом демона всё было ещё сложнее. — Пожалуйста, не смотри на меня так, — пробурчал Доён наконец, окончательно сдаваясь. — Как — так? — в голосе демона не было привычной насмешки, скорее уж его тон выдавал какую-то непонятную… нежность? — Ты сам знаешь — как, — выпалил Доён раздражённей обычного, но получил в ответ только смех. И сразу же за этим Тэён оказался за его спиной. Его ладони легли на талию Доёна, его дыхание (да, он по-прежнему охотно играл роль человека) обожгло шею. — Теперь лучше? И да, и нет, хотелось ответить Доёну, но он просто промолчал, снова с остервенением сражаясь с пуговицами. Наконец последняя поддалась, но Доёну больше ничего не позволили. — Я сам, — шепнул Тэён ему на ухо, и его ладони развели полы рубашки в сторону, чуть приспуская с плеч и ныряя под неё. — Просто расслабься. Будто бы Доён мог. Он ожидал, что демон будет резким и нетерпеливым, но на удивление нет — тот мучил его совершенно иначе, никуда не торопясь, изводя сладкой пыткой. Мягкие лёгкие поцелуи, которые Тэён оставлял на плечах и задней части шеи, казалось, впечатывались в кожу, клеймами оставаясь на ней. И ладони… они просто скользили по груди и животу вверх-вниз, поглаживая, задевая соски, но не задерживаясь нигде. Доён не понимал, почему, зачем так медленно, у него уже колени подгибались. — Я чувствую твоё нетерпение, — почти что промурлыкал Тэён ему в шею, и сразу же после этого его пальцы сжали правый сосок, отчего с губ Доёна сорвалось приглушённое шипение. — Ты знаешь — и почему продолжаешь меня мучить? Получаешь своё, демоническое удовольствие? — выдохнул он, инстинктивно выгибая спину и откидываясь назад, прямо в объятия Тэёна. — Может быть, — не стал отрицать тот. Но поцелуй, который он после этого оставил на шее Доёна, уже нельзя было назвать лёгким. — Твои эмоции сейчас так и бурлят, их приятно впитывать. И настаивать, чтобы стали ещё более… глубокими. — Ты в курсе, что ты невыносимый? — пробормотал Доён. — И что я… Он не договорил, потому что испугался. И потому, что от смеха Тэёна по его коже побежала щекотная горячая волна мурашек. А ещё Тэён вжался в него бёдрами так резко и внезапно, что Доёна аж подбросило всего. Теперь уже казалось, что вся эта нежность и разговоры про «некуда торопиться» были всего лишь отвлекающими манёврами. Ибо — Доён не знал, по-настоящему ли это или дело всё в исполнении желания — но он хорошо чувствовал, что Тэён тоже его хотел. И очень сильно. Пьяный всеми этими противоречивыми эмоциями этого вечера и собственными чувствами, Доён верил в то, что это по-настоящему. Неспособный больше терпеть, он развернулся и обвил руками шею Тэёна, приникая всем телом. Уже второй раз эта разница в росте между ними не чувствовалась вообще, и Доёну не мешало совсем ничего. Он поцеловал чужие губы сначала неуверенно, а потом более жадно, раскрывая их языком, и Тэён легко позволил ему это, отдал инициативу, только лишь отвечая, так горячо, как Доёну этого и хотелось. А тот целовал и пьянел всё сильнее — казалось, что если он хоть на секунду оторвётся, то случится нечто непоправимое. Ещё и ещё… он толкнул Тэёна, заставляя сделать несколько шагов назад и плюхнуться на диван, а сам оседлал его колени, почти не прерывая поцелуя. — А ты действительно изголодавшийся, — шепнул Тэён ему в губы, перехватывая за талию поудобнее, скользя ладонями ниже. Доён же продолжал ёрзать, цепляясь за чужие волосы и в буквальном смысле задыхаясь. — Если ты так хотел, стоило бы попросить раньше, м? — Заткнись, — Доён сглотнул и почувствовал, как сильно горят его щёки. — Ты же сам всё знаешь, кажется, так что завязывай издеваться? И вообще, у тебя колени костлявые! — Какие есть, — Тэён улыбался как прежде, настоящий дьявол, и его глаза буквально пылали. — Надо будет потом посидеть на твоих, если разрешишь. — А вот это мне нравится — то, что ты разрешение спрашиваешь, — фыркнул Доён и раздражённо отвёл со лба прилипающие к нему волосы. — Но прямо сейчас я не хочу думать ни о каком «потом». Он запрокинул Тэёну голову и жадно провёл носом по шее вниз. От демона по-прежнему пахло так странно и непривычно, но эта дымная терпкость пробуждала в Доёне ещё большее желание, и он не знал почему. Он лизнул кожу, прихватил её губами, попробовал укусить, чтобы остался след, и практически сразу ощутил, как тэёновы ладони стиснули его задницу. Кажется, на деле у демона терпения было меньше, чем у самого Доёна. Доён и пикнуть не успел, как его подхватили на руки — сгребли резко и грубовато, он только и успел, что ойкнуть и обхватить шею Тэёна. — Зачем ты… — Не думаю, что ты горишь желанием получить секс своей мечты на узком диване, — хмыкнул демон. Он мог бы использовать свою силу и перенести их в спальню в мгновение ока, но почему-то не стал. Видимо, по-прежнему хотел играть в человека. Или снова влез в доёновы мысли и узнал, что тот, на самом деле, втайне всегда мечтал, чтобы его на руках носили. — Кто сказал, что трах с тобой будет моим сексом мечты, — съязвил Доён, но даже для него самого это прозвучало неубедительно. А когда его уложили на постель, он поспешил поймать Тэёна за руку. — Позволь я сам. Раздену тебя. Доён с наслаждением стянул эту ненавистную ему майку, швырнув её куда-то на пол. У демона всё же было красивое тело — стройное, подтянутое, изящное. Возможно, худоба была чуточку чрезмерной, но Доён никогда не был особым любителем слишком накаченных экземпляров. Он положил руку на грудь Тэёна, скользнул ниже, по достаточно мягкому животу… и всё же не удержался от привычной подколки, которая, правда, больше походила на вопрос: — Тебе никогда не хотелось, ну, принять более мужественный облик? И почему вообще ты выглядишь именно так? Я спрашивал уже, но тогда это было про имидж, а тут про… твоё лицо и тело. Тэён чуть прищурил глаза и в буквальном смысле оседлал бёдра Доёна, перекинув через них ногу. Доён позу одобрил, снова проведя по горячей гладкой коже ладонями вверх-вниз. — Я так выглядел всегда. С самого начала, — неожиданно тихо ответил Тэён. — В человеческом облике, по крайней мере. Как демон я выгляжу несколько иначе. Не знаю, как и почему, но я не выбирал свою внешность. Если ты хочешь, чтобы я стал кем-то другим… — Нет-нет! — поспешил заверить его Доён. — Ты нравишься мне таким, какой есть. И, в подтверждении этому, он приподнялся, чтобы снова поцеловать, но перед этим скользнул взглядом по чужому лицу. Кто бы ни создавал Тэёна, он постарался на славу — вплоть до нескольких родинок на губах, которые Доён прежде не замечал. Нет, никого другого даже представлять не хотелось. Он поцеловал Тэёна, позволил тому на пару мгновений перехватить инициативу, а потом, задыхаясь, вновь откинулся обратно на постель, уцепившись за чужой ремень. — Знаешь, я мог бы избавиться от этого быстрее, — хмыкнул Тэён, наблюдая за его попытками, но Доён упрямо покачал головой. — Ну уж нет. Я сам. Он помог демону раздеться до конца, и они целовались, влажно и грязно, пока одежду стаскивали с самого Доёна. Нетерпение странным образом несколько приглушилось, пока можно было вот так вот, целуясь, лениво тереться о чужое горячее тело. Руки Тэёна, его губы и язык, казалось, были везде, и Доён выгибался им навстречу, отстранённо слушая высокие стоны, срывающиеся с его собственных губ. Тэён оставил метки — теперь уже настоящие — на его шее, обвёл языком каждый из сосков, после накрывая их ртом, и, в конце концов, подхватил под бедро, заставляя приподнять ногу. Тогда Доён впервые ощутил кожей, насколько сильно его хотели. Он вслепую дотянулся и сжал рукой чужой твёрдый член, и Тэён хрипло зарычал ему в живот. — У меня это не в первый раз, ты же знаешь, — выдохнул Доён, облизывая неумолимо сохнущие и наверняка завтра обещающие выглядеть распухшими губы. — Так что ты можешь не нежничать слишком сильно. Я пойму. — Я сделаю это так, как хочется мне, — обжёг его снизу тёмный тлеющий взгляд. — И будь уверен, ты не пожалеешь. — Я и не собирался, — Доён прикрыл на мгновение глаза, а потом с его языка сорвался очередной вопрос, совершенно стихийно пришедший на ум. — Кстати, а когда я пересплю с тобой, разве моя душа не станет, ну… менее привлекательной? В смысле, это же будет грех, и я… — Не будет, — тихо и как-то печально произнёс Тэён и подтянулся на руках, чтобы его лицо было наравне с лицом Доёна. — Потому, что ты испытываешь ко мне искренние чувства. Не похоть. Доён хотел было возразить. Очень хотел. Хоть как-то. Но Тэён видел его насквозь. Его мысли и его сердце. Он знал. Этот поцелуй был совсем другим — нежным и почему-то вызывающим желание заплакать. Но Доён вместо этого просто крепче стиснул плечи Тэёна и в очередной раз выгнулся, прижимаясь крепче. Ещё крепче. И ещё. А когда он зажмурился, то почему-то перед ним вспыхнули те алые, пугающие образы из сна-кошмара, преследующего его. Доён сам не знал, почему вдруг, почему сейчас — ведь именно благодаря Тэёну этот кошмар перестал сниться… Но этот взгляд, такой грустный, те глаза, которыми Тэён сейчас смотрел на него, были Доёну знакомы. Именно оттуда. Он пожалеет. Точно пожалеет. Вне всяких сомнений. Но он хотел знать. — Тэён… — выдохнул Доён и до боли впился пальцами в чужие плечи, надеясь, что от его ногтей останутся следы на светлой коже. — Ты сказал, что твой облик как демона другой. Я… могу увидеть? Тэён напрягся — Доён хорошо это почувствовал. — Тебе не стоит, — произнёс он с такой силой в каждом слове, что решимость Доёна почти дрогнула. — Это тоже что-то из разряда запрещённого? — спросил он, мягко целуя Тэёна в висок и проводя ладонью вдоль его спины. — Н-нет, — эта заминка, такая человеческая, прозвучала очень трогательно. — Просто я… — Пожалуйста, — попросил Доён снова, буквально обвиваясь вокруг Тэёна, обнимая его руками и коленями. — Я должен увидеть. Я должен… убедиться. Ты обещал, что сегодня выполнишь всё, о чём я попрошу. Тэён вздохнул так тяжело и шумно, чуть отстранился от Доёна, чтобы заглянуть ему в лицо… а потом воздух вокруг него пошёл рябью. И Доён увидел. Призрачные алые крылья с чёрными костяными рёбрами, точно у какого-то дракона. Резко потемневшую кожу. Белки глаз, налившиеся кроваво-алым. И выросшие из удлиннившихся алых волос чёрные изогнутые рога. Доён смотрел на него теперь и узнавал, не узнавая — такой Тэён должен был пугать его, но нет, не пугал. Он по-прежнему был прекрасен, своей зловещей, потусторонней, первобытной красотой. И его острые черты так смотрелись куда органичнее. И… — Это был ты, — прошептал Доён и внезапно даже для самого себя обнаружил, что улыбается. — Это всё же был ты. Уголки чёрных губ Тэёна-демона грустно опустились, словно бы он безмолвно спрашивал: «Значит, теперь я противен тебе? В конце концов, ты видел, как я забираю твою жизнь». Но Доён произнёс: — Всё в порядке. Иди ко мне. И в голове промелькнула эта совершенно, ужасающе безрассудная мысль, что за тот взгляд, которым Тэён на него посмотрел после этих слов, было не жаль отдать жизнь и душу. И Тэён подчинился — легко, не думая ни секунды, точно Доён и вправду мог повелевать им, потусторонним созданием самого Ада. Он вновь вернул себе человеческий облик, и, наверное, Доён был даже разочарован этим, но возражать не было никаких сил. — Это всё ты виноват, — бормотал вместо этого Доён между стонами, утыкаясь мокрым от пота лбом в плечо Тэёна, чьи пальцы двигались в нём, растягивая, раскрывая, дразня обещанием удовольствия. — Это всё ты, я никогда не был таким безмозглым романтиком, это всё ты, это всё… Больше он не говорил, и только требовал — ещё, ещё, ещё…! — пока Тэён был в нём, доводя до исступления своим сумасшедшим ритмом, пока целовал всюду, куда дотягивался, пока вжимал до боли в запястье тот самый браслет, который свёл их. И только когда они уже лежали после — демон по-прежнему не уходил, позволяя Доёну обвивать его всем ноющим телом, позволяя лежать головой у себя на груди — Доён наконец спросил: — И что теперь? Мы вернёмся к тому, что было до? Или ты сразу мою душу заберёшь, как с другими делал? Тэён ему не дал договорить, крепче сжимая в своих объятиях. — А ты сам как думаешь? В конце концов, я демон, у нас нет чувств. Доён усмехнулся — если честно, это прозвучало так, словно Тэён смущался и пытался спрятать за вызывающими словами что-то совершенно противоположное. — Ну конечно. Да и кто бы захотел мутить с таким надоедливым врединой, как ты, если подумать. От которого одни неприятности. — От вредины слышу, — хмыкнул Тэён. — И тебе напомнить, как ещё несколько минут назад ты подо мной стонал, как ненормальный, и умолял дать тебе больше? — О, надо же… — обманчиво равнодушно протянул Доён. — А ты теперь будешь хвастаться этим перед всем Адом? И перед тем твоим приятелем? — Вот ещё. Но я могу сделать кое-что другое… И пока они с Тэёном катались по постели, смеялись и щекотали друг друга, как глупые человеческие подростки, Доёну не хотелось думать ни о чём. Да, он прекрасно понимал, что ничем хорошим их «история любви» не кончится. Да она даже и не история любви в прямом смысле этого слова. Вот только каждым счастливым мгновением хотелось наслаждаться, слепо и неудержимо. И Доён решил, что будет делать именно это. А о последствиях и всём прочем он подумает завтра.

* * *

— Да, Мун-ши, я просмотрел то, что вы прислали мне, и хочу сказать вам, что теперь, наконец-то, вы уловили то, что я так пытался до вас донести всё это время. Да. Да, теперь текст стал намного лучше, и поступки главного героя более логичны… С его места на крыше противоположного дома Тэёну хорошо был виден кабинет Доёна и сам Доён, который сейчас сидел за столом и беседовал с автором. А поскольку человеком Тэён не был, то он и слышал каждое слово, которое в этом кабинете было произнесено, так же чётко, словно стоял рядом. Он обещал Доёну это вот самое — рядом не стоять, но он не обещал не присматривать издалека. Так, чтобы тот не замечал слежки. Тэён не мог оставить его без присмотра. Тем более, сейчас, когда чаша весов, на которой лежала жизнь этого человека, поднималась всё выше, потому что перевешивала другая. Доён выглядел хорошо — Тэён знал, что это не только потому, что он сам изначально считал его красивым. Но при всём этом он стал бледнее и под глазами появились пока ещё едва заметные тёмные круги — из-за бессонных ночей, которые Доён проводил уже не за работой (точнее, не только за ней, потому что меньше ответственности в нём не стало), а в его объятиях. Люди такие хрупкие… и Тэён с неудовольствием подумал, что начал совсем об этом забывать. Потому, что впервые так сильно сократил расстояние с кем-то из них. Надо будет ограничить их близость, пока Доёну действительно не стало хуже, но Тэён понятия не имел, как это сделать, не ограничивая себя. Он не привык всерьёз о ком-то заботиться. Это было прямое противоречие его демонической природе. Но он хотел это делать. И это тоже было противоречием. С самого начала с этим Доёном всё было не по правилам. Доён поправил воротник рубашки, сильнее прикрывая тёмные пятна над ключицей, и Тэён подавил усмешку, так и растягивающую его губы. — Кажется, ты не внял моему предупреждению. Тэн опустился на крышу бесшумно, и точно так же его чёрные, как у ворона, крылья втянулись в спину бесшумно тоже, словно их и не существовало никогда. Сложив руки на полуобнажённой груди, он скептически оглядел Тэёна и фыркнул. — У тебя на лице написано, что ты увлечён им по уши. А от него даже на таком расстоянии фонит твоей энергией. Ты с ним спал, и не раз. И очевидно, что по взаимному согласию. — Ты ещё скажи, что не одобряешь этого, — хмыкнул Тэён, не отрывая взгляда от своего человека. Смотреть на Тэна ему не хотелось. — Это было бы слишком двулично даже для демона, — Тэн сел на край крыши рядом с ним и помотал ногами, словно человеческий ребёнок. — Я не одобряю то, что ты видишь в нём нечто большее, нежели источник энергии и души. Ты видишь в нём равного. Ты чувствуешь к нему. Тэён прикусил губу. Его это нервировало. Злило даже. Он пытался не думать, как можно дальше задвинуть эти мысли, надеясь, что это поможет, но Тэн… — А тебе вообще какое дело до меня? Или так хочешь нажаловаться? Так вперёд. Я тебя не держу. И останавливать не буду. Тэн тяжело, недовольно вдохнул — что ж, кажется, не только Тэён перенимал человеческие повадки. — Я не собираюсь стучать на тебя. И не только потому, что когда-то ты прикрыл мою задницу. — Тогда какого… зачем ты всё время пытаешься вмешаться в наше с этим человеком дело? Он всё же повернулся, чтобы заглянуть Тэну в глаза. Они у него были на кошачьи похожи — такие же лукавые и с вертикальным зрачком. Глаза, которые видели гораздо больше, чем следовало бы. — Ты знаешь, — тихо произнёс Тэн. — Это ведь я был тем, кто нарушил закон с человеком. И что за этим последовало, ты тоже знаешь. Тэён вздрогнул. Да, он знал. Он хорошо помнил это. Никогда не забудет. — Так что пожалуйста, если этот человек тебе действительно стал дорог, прекрати всё это. Случившееся со мной, вообще-то, не единственный исход событий. Но другие ничуть не приятней, поверь мне. Если дело дойдёт до «обратной силы»… — Я знаю, — произнёс Тэён одними губами. — Я знаю, но он… Доён снова коснулся пальцами шеи, и внутри Тэёна как будто что-то шевельнулось. Такое тёплое и такое удивительно болезненное. Тэён хотел это сохранить, но понятия не имел, как. Видимо, даже демоны, исполняющие желания, были не всесильны. Только теперь он почувствовал это по-настоящему.

* * *

Где-то в соседнем переулке, а точнее, на грязном, замусоренном пятачке, приютившемся между двух глухих стен соседних домов, на асфальт упало несколько белоснежных перьев, точно выпавших из крыла какой-то огромной птицы. А потом рядом с ними потрескавшейся мостовой коснулись ботинки и взметнулись полы белого плаща. Их обладатель заправил за ухо непослушную прядь своих длинных, до плеч, чёрных волос и достал из кармана тонкий кусочек странной на вид бумаги, на котором причудливыми буквами было выведено имя. — «Ким Донён», — прочитал он вслух, нахмурился и смял листок в ладони, сжав пальцы в кулак. Когда он снова раскрыл их, то вместо бумаги на его руке не осталось ничего, кроме светящейся голубой пыли. — Что ж, я тебя найду. И тебя, и твоего демона. Подожди совсем чуть-чуть. Я спасу тебя, заблудшая душа.