Сестренка

Моя мать была так счастлива, когда узнала, что под ее сердцем находятся сразу два стремительно развивающихся организма. Это все, конечно, обещало быть непростой работой, однако она вместе со своим мужем так хотела детей, что в принципе они оба были подготовлены морально достаточно хорошо. Роды ждали так, словно это было Рождество или вроде того. Только, если в случае праздника, человек ожидает непосредственно этот день и это событие, то у родов ожидался конечный результат: появление на свет двух замечательных малышей, вернее, малышек, как выяснилось позже. Очень тяжело разочаровываться, когда настроен на что-то, а в итоге это идет совсем не по плану. Гораздо хуже, когда внезапно случается нечто трагичное. В семье родилась одна девочка вместо двух. Как вы поняли, этой девочкой являюсь я. Моя сестра, в свою очередь, либо задохнулась сама, либо же я каким-либо образом поспособствовала ее смерти. Такие случаи среди близнецов нередки, но мне меньше всего хочется верить в то, что я могу быть способна на такое, пусть и будучи младенцем весьма неосознанно. Хотя, если уж честно, одно лишь подтверждение этого факта объяснило бы множество последующих вещей. Послеродовая депрессия — явление довольно распространенное даже в случае рождения здорового ребенка. Как ни странно, разрыв собственных придаток вызывает весьма большой стресс для женского организма, и последней каплей может стать буквально что угодно. А если уж ты теряешь ребенка или вроде того, требуется наиболее долгая реабилитация, чтобы принять случившееся горе и жить дальше. Долгое время моя мать не могла даже смотреть на меня. Первые месяцы жизни воспитывать меня пришлось отцу. Для него потеря моей сестры тоже стала тяжелым ударом, однако он пытался справиться с этим посредством домашних хлопот. Ему удалось вложить в меня такое количество любви, которого хватило бы как раз на еще одного ребенка. Первые годы жизни я, как и многие, едва ли помню, если те вообще хоть как-то отложились в моей голове. Вскоре депрессия осталась позади моей матери, она реабилитировалась, и после мы стали жить как среднестатистическая счастливая семья. Я и понятия не имела о том, что у меня должна быть сестра. И, если честно, лучше бы и дальше об этом не знала. Но однажды мне пришлось. Как-то раз я забыла выполнить школьное домашнее задание и получила двойку. Тогда в сердцах моя мать и обмолвилась, что, будь моя сестра жива, та наверняка была бы куда более ответственной. Брошенная вскользь фраза меня заинтересовала, и моим родителям пришлось просветить меня в это более подробно. С тех пор что-то изменилось. Этот факт никак не выходил из моей головы. Я все чаще и чаще размышляла об этом: как бы ее звали, чем бы мы с ней отличались, как она любила бы одеваться и как себя вела. Дошло до того, что я сама смогла в деталях все это придумать. В моих представлениях ей хорошо подходило имя Ребекка. Я стала часто упоминать о ее присутствии рядом, а также иногда резко менять свой стиль в одежде и манеру речи в совершенно противоположную сторону. Родители отнеслись к этом скептически: наличие воображаемого друга у детей было классикой, как и постоянная смена предпочтений. Возможно, что вместо этого, в тот момент стоило забить тревогу. Дальше стало хуже. У меня начались провалы в памяти, со временем они случались все чаще и чаще. В перерывах между ними я слышала голос. Он был так сильно похож на мой, что мне не составило труда догадаться, что моя сестра свыше дает мне указания. Всю сложившуюся ситуацию она считала несправедливой. Ей хотелось, чтобы она была жива, а не я. А еще там, где она находилась, было так одиноко и холодно. Мне было так жаль, слушая это, я много плакала. Ребекку моя жалость чертовски раздражала. Она была обижена и зла, ей хотелось отомстить мне. Так в один из своих провалов памяти я накинулась на одноклассницу с вилкой, украденной из столовой, и сильно поцарапала ей щеку. Подобное было не единожды. Каждый раз, когда я переставала что-либо помнить, я совершала что-то, о чем никогда не могла даже думать. Это все Ребекка. Она стремилась полностью завладеть моим телом, а я понятия не имела, как, а этим бороться. Я была бессильна, став против своей воли опасной для общества. Предсказуемо меня сдали в психушку. Мне же не хотелось верить в то, что у меня могли быть проблемы с психикой. Все это казалось таким реальным, так что, очевидно, будь у меня шизофрения, я бы и сама об этом знала. А сестра наоборот издевалась и называла меня чокнутой, будто бы все это правда, а все неприятные вещи мне на самом деле нравится делать. Иногда я даже этому верила и становилась еще более буйным пациентом. Хотя, это скорее потому что мне здесь не нравилось. В какой-то момент на меня нахлынула сильнейшая обида. Мои родители бросили меня. Конечно, ведь легче окрестить человека слетевшим с катушек, нежели поверить ему и попытаться понять. — Убей их. Это единственное, что они заслужили. Это я услышала последним, прежде чем очнуться где-то посреди леса. Одежда висела на мне жалкими рваными тряпками. Местами, в том числе и на ладонях, багровыми пятнами виднелась кровь. Мне стало так страшно, что я в очередной раз не смогла совладать с собой. В то же время нахлынул стыд. Что бы ни случилось, я все равно была слабой и никчемной. И больше это не могло продолжаться. Неожиданно даже для самой себя я сорвалась с места и побежала, не имея ни малейшего понятия, где вообще нахожусь. Я бежала так быстро как никогда. Мне казалось, будто я вот-вот вновь потеряю контроль над своим телом, и ничем хорошим это не кончится. Был единственный способ с этим покончить. Как бы то ни было забавно, хорошим концом для всех был плохой для меня. Хотя, плохим его можно было назвать лишь поверхностно. Долгожданное освобождение — вот, что это было. Не знаю, сколько пришлось бежать, прежде чем наткнуться на обрыв. Пропасть было последним, что я увидела. Счастливое посмертное воспитание. Я успела. *** Есть такие истории, где изначально не предписано ни черта хорошего. Моя вроде этого. Знания убивают.