Безумной кровью истекает сердце, Готовое к паденью в бездну. Мы, умирая, истекаем кровью, До капли обескровлены любовью В аду… И если смерть — ответ на тайны, Которые любовь несёт, Тогда на зов мечты, родная, Мы кровью нашей потечём В ад… «Bleed Well» by HIM
Уже неделю Нью-Йорк изнывал от летнего зноя. Стены дома раскалялись за день до температуры прожарки бекона и не успевали остывать за ночь. Поэтому в наглухо закрытой спальне стояла невыносимая духота, в которой обычно едва уловимые цветочные нотки кондиционера от свежезастеленного белья сейчас ощущались как тошнотворно-приторный запах дешёвых духов. Беллу замутило. Она открыла окно, но особого результата это не принесло. Даже на высоте двадцать третьего этажа воздух, вяло перетекающий с улицы в комнату, казался тёплым и густым. Только к музыкальным басам, доносившимся из гостиной, теперь прибавился отдалённый гул машин. Где-то совсем рядом взвыла сирена скорой помощи. Белла вздрогнула и отпрянула от окна. Торопливо попятилась и плюхнулась на кровать, чувствуя, как сердце стремительно разгоняется в груди до ста двадцати. Страх, слепой и безотчётный, с каждым днём только разрастался и укоренялся в Белле, превращая её в параноидальную неврастеничку. Ещё немного, и она начнёт пугаться звука собственного дыхания — настолько сильно, что перестанет дышать. Белла нервно рассмеялась, подумав, что эта саркастичная мысль очень в духе Эдварда. Эдвард… Белла возненавидела себя за то, что сегодня сделала с ним. Но ещё больше — за то, что это принесло ей пусть слабое, но облегчение. Словно она отдала ему часть своих страхов и боли, часть своей пустоты. И он обречённо принял их. Белла знала, что так будет: давно прошли те времена, когда она не доверяла ему и сомневалась в нём. Эдвард был из тех, кто взваливает на себя и тащит, тащит до последнего, пока не иссякнут силы. Но у всех есть свой предел. И у Каллена он тоже был. Зная его историю, помня его состояние в больнице, Белла понимала, что этот предел очень близок. Может быть, Эдварда отделяет от него всего один серьёзный удар. И Белла не хотела быть тем человеком, который нанесёт ему этот самый последний, решающий хук справа. Она не должна и не могла им быть. С ней он совершил прыжок веры, и она обещала подхватить его, не дать ему снова упасть. А вместо этого… Белла зажала ладони между колен и закрыла глаза. По щекам потекли слёзы, которых, как она думала, в ней больше не осталось. Все последние дни Белла не переставала плакать, но каждый раз ощущала только болезненную сухость и жжение в глазах. Слёз не было. Эдвард вернул ей способность плакать по-настоящему уже только тем, что оставался с ней и любил её, даже зная, как сильно она его подвела. Подвела их обоих. Долгожданные слёзы сняли с души Беллы ещё какую-то часть груза, придали сил — ровно столько, чтобы она смогла заставить себя встать и переодеться. Белла стянула чулки и платье, насквозь пропахшее сигаретным дымом, и надела шёлковую сорочку, оказавшуюся приятно прохладной. Расчесала волосы, чувствуя, как болит кожа у корней, словно она весь день проходила с тугим пучком. Только заметив, как дрожат руки, поняла, что снова начинает совершать суетливые, непрекращающиеся движения — всё, что угодно, лишь бы ни на миг не останавливаться. Белла судорожно перевела дух и положила расчёску на тумбочку, с силой придавив её рукой, будто та могла оказать сопротивление. Она скинула с кровати покрывало и легла, с головой накрывшись одеялом. Ей понадобилось всего несколько минут, чтобы понять, насколько эта затея провальна: дышать стало нечем, а по спине и ногам заструился пот. Если жару Белла ещё могла вытерпеть ради мнимого чувства защищённости, то обойтись без кислорода, увы, нет. Тогда она решила сбросить с себя одеяло, но пододеяльник прилип к влажным ногам. И чем сильнее Белла дрыгала ими, тем больше они путались в одеяле. Чувство, что оно сковало её, связало ей ноги, вызвало приступ паники. Она вскочила с кровати, едва не упав, на ходу распутывая чёртово одеяло. Белла уже готова была вылететь из спальни к людям, но её остановил другой, ещё больший, страх. Что они подумают, когда увидят её в одной сорочке, запыхавшуюся, потную и растрёпанную? Они сочтут её дефектной, поехавшей дурой, свалившейся на несчастного Эдварда, которому и без того досталось. Да, именно это они и подумают. И всё про неё поймут. Может, она и правда поехавшая дура. Но одно дело, когда об этом знают только они двое, и совсем другое, когда знают все вокруг — те немногие, кто есть в её жизни… Если бы не Каллен, у неё вообще никого бы не было. А она его подвела. Она всех подвела. Этот же страх заставил Беллу остановить Эдварда, когда тот решил, что никакого дня рождения не будет. Сейчас он снова сработал как мигающий стоп-сигнал. Белла отошла от двери, вибрировавшей от раскатов музыки. Затравленно огляделась вокруг и щёлкнула выключателем. Однако свет, по мощности не уступавший прожектору, больно резанул глаза. Она хлопнула по выключателю ладонью — слепящий свет погас, но теперь темнота спальни показалась непроглядной и зловещей. Это никогда не кончится, чёрт возьми! Никогда! В два прыжка Белла подлетела к тумбочке и включила ночник, едва не столкнув его на пол, — по комнате разлился мягкий тёплый свет, намекавший на то, что она в безопасности. Что бы ей там ни мерещилось. Белла обессиленно опустилась на кровать, обхватив себя руками. Пульс снова зашкаливал, в голове шумело так, что она почти не слышала музыки. «Эдвард рядом… Эдвард рядом… Я прямо сейчас могу одеться и найти его. Он обнимет меня и снова скажет своё дурацкое «всё будет хорошо». И тогда всё действительно станет хорошо. Потому что он рядом», — мысленно повторяла Белла, пытаясь успокоиться. В конце концов её дыхание выровнялось, мышцы расслабились, но она так и осталась сидеть неподвижно, боясь спугнуть это хрупкое состояние душевного равновесия. Прошло чёрт знает сколько времени, а Белла по-прежнему сидела на кровати, когда дверь в спальню открылась. Она радостно подорвалась с места, думая, что это Эдвард. Однако в комнату вошёл Майк — человек, которого ей хотелось видеть меньше всего. Человек, которого она вообще предпочла бы никогда не видеть. Душевное равновесие, восстановленное Беллой с таким трудом, вмиг разрушила новая ударная волна страха, но на этот раз не безосновательного. Ведь это был Майк, пьяный и, скорее всего, чем-то накачанный. Майк, который выше Беллы на целую голову и почти в два раза шире. Майк, чьё лицо в полумраке комнаты казалось бледной зловещей маской. Он закрыл за собой дверь и тяжело привалился к ней спиной. Мотнул головой, словно пытаясь прийти в себя после удара, и с тяжёлым вздохом провёл по лицу ладонью. — Ты дверью ошибся. — Белла старалась говорить твёрдо, но ничего не вышло. Предатель-голос звучал беспомощно и жалко. — Может, и ошибся. Но не дверью. Майк растягивал гласные и глотал часть согласных, поэтому Белла не была уверена, что расслышала его верно. Но она и не хотела ничего слышать. Всё, чего она хотела, — чтобы он вышел, и она смогла запереть за ним дверь. А ещё лучше немедленно выйти отсюда самой, пусть даже в дурацкой сорочке. Вот только Майк явно не собирался так скоро покидать её. Он шагнул к ней. Белла попятилась, но почти тут же упёрлась пятками в кровать и почувствовала себя загнанной в ловушку. Она решила обойти его по дуге и осторожно двинулась в сторону. Манёвр не увенчался успехом — Майк схватил Беллу за руку и больно сжал её. — Отпусти. Я закричу. — На этот раз голос не подвёл, хотя внутри всё скукоживалось, сворачивалось и умирало от страха. — А смысл? — Майк кинул взгляд через плечо на дверь, за которой адски гремела музыка. — Никто не услышит. Он был прав. Он был чертовски прав. «Держите эту суку!», — в голове раздался гнусавый крик блондинки, той самой, что ударила её ножом, той самой, что до сих пор преследовала её во сне и наяву. Это было долбаное дежавю. Жизнь Беллы будто совершила короткий виток и закольцевалась, снова бросив её на растерзание зверю. Тогда она проиграла. Неужели проиграется и теперь? Белла закричала и что было сил дёрнула руку, вырывая её из цепких пальцев Майка — кожу на запястье словно обожгло. Она уже коснулась дверной ручки, когда тот снова перехватил её и грубо впечатал в стену между прикроватной тумбочкой и дверью. У Беллы перехватило дыхание. — Нет, блядь, нет! Всё не так! — со злым отчаянием воскликнул Майк. В какой-то момент Белле показалось, что он вот-вот заплачет. — Я хотел сказать… просто поговорить… Зачем ты всё портишь?! Вы меня ненавидите. Вы все меня ненавидите! Только поэтому… запомни, только поэтому… Майк ткнул ей в лоб указательным пальцем. Белла зажмурилась, но лишь на мгновение. Не видеть Майка, но чувствовать на лице его тяжёлое зловонное дыхание оказалось страшнее, чем смотреть в его покрасневшие глаза, горящие безумным огнём. То ли Майк стал говорить чётче, то ли Белла приноровилась, но теперь она ясно понимала каждое его слово. Каждое грёбаное слово. — Я не думал, что всё зайдёт так далеко. Я этого не хотел! Нет, блядь, нет! Эти ебанутые сучки всё неправильно поняли. Все бабы дуры, — Майк неожиданно рассмеялся и так же неожиданно оборвал свой смех. — Я велел просто попугать тебя… ну, может, потолкать чуть-чуть. А вышла такая хуйня! — Майк закрыл глаза и покачал головой. Облизнул пересохшие, растрескавшиеся губы и снова продолжил: — Я не думал, что они слетят с катушек… сотворят такое. Я даже не знал, что у них есть нож, понимаешь? Я не виноват. Это вы… ВЫ ненавидите меня! — на последних словах его руки ещё сильнее надавили на грудную клетку Беллы, так что ей физически стало трудно дышать. — Так это всё ты, — зло процедила она и попыталась высвободиться, но Майк держал её крепко. Их силы явно не были равны, даже несмотря на его опьянение. Наверное, глубоко в душе, Белла всегда знала, что он не просто так позвал её тогда покурить и слинял. Потому его признание не вызвало удивления. Однако произошедшее с ней вдруг приняло ещё более страшные, бесчеловечные очертания. Ведь Майк, в отличие от пьяных фанаток, не был каким-то случайным психом. Он был своим. Долгие годы провёл бок о бок с Эдвардом, стоял с ним на сцене плечом к плечу. А потом воткнул ему в спину нож. Чужими руками, из-за угла. — Это всё Каллен, — подтверждая её мысли, пояснил Майк. — Его Ебучее Величество! Он вконец охуел. Вышвырнул меня как мусор! «Ты и есть мусор, — с отвращением подумала Белла. — Кусок дерьма!» — Мне было нужно, чтобы он почувствовал вину. Хотя бы за тебя. Но ты не должна была пострадать, пострадать по-настоящему… Веришь? Я так пересрался, когда увидел тебя там, в крови. Я не могу, не могу перестать думать об этом!.. Сука! — заорал Майк, брызжа слюной. Он ударил кулаком в стену и ещё сильнее навалился на Беллу. После этого настроение Майка резко изменилось, словно в нём переключили какой-то эмоциональный рычажок. Теперь он прижимался к Белле по-другому, его руки касались её иначе. И эти перемены вызывали в ней животный ужас. Её глаза широко раскрылись, тело будто парализовало. Лучше бы он избил её. Лучше бы убил. — А знаешь… ты знаешь, почему я не могу не думать? Почему жалею?.. Знаешь?.. Ты мне нравишься… так давно нравишься, — гораздо тише, интимнее произнёс он, утыкаясь лицом ей в шею. От Майка едко воняло давно немытым телом и кислым потом, его слюнявый рот с громким причмокиванием блуждал по её плечу и шее, оставляя за собой влажный липкий след. Накатила тошнота. Ей вовек от него не отмыться. Белле захотелось затолкать его признание ему же в глотку. Так глубоко, чтобы он подавился им и сдох. Рыча сквозь стиснутые зубы, она снова постаралась вырваться, положив на это все силы, даже те, которые не ощущала в себе минуту назад. Но и этих сил хватило лишь на то, чтобы высвободить одну руку и ударить Майка по лицу, в кровь расцарапав щёку. Тот зашипел от боли и схватил Беллу за горло, сдавив его. — Сопротивляешься? Ах, какая красотка! — Майк одобрительно прищёлкнул языком. — Я люблю строптивых баб. — Сейчас придёт Эдвард. Он тебя убьёт, — прохрипела она, уже понимая, что достучаться до разума Майка не удастся. В его черепной коробке попросту ничего не осталось. — Ну и пусть… пусть! Мне похуй. До тебя что, не дошло? Мне на всё уже похуй! Майк ещё сильнее сдавил ей горло и потянул его вверх, заставляя Беллу запрокинуть голову. Свободную руку он просунул ей между ног, раздвинув их коленом. Белла видела только тёмный потолок и круг света ночника. Тот качался в этой темноте и двоился, расплывался в мутной пелене слёз. Ей катастрофически не хватало воздуха. Зато руки были свободны. Белла вцепилась Майку в волосы, наверняка выдирая из них целые клочки. Пусть она проиграет, но будет знать, что не сдалась без боя. Майк ослабил хватку на её шее. Отодрал Беллу от стены, а затем впечатал обратно, как следует приложив головой. Жёлтый круг ночника померк, став далёким, едва различимым белёсым пятном в кромешной темноте. Он швырнул её на кровать и навалился сверху. Сквозь звон в ушах Белла уловила треск разорванной сорочки и бренчание пряжки на ремне Майка. Ещё никогда ей не хотелось умереть так сильно, как в эту самую минуту.♫ ♪ ♫
Войдя в кухню, Эдвард толкнул стул к стене у окна и сел — почти упал — на него, устало откинувшись назад. Музыка здесь звучала гораздо тише, но недостаточно тихо, чтобы можно было не обращать на неё внимания. Впрочем, музыка его не раздражала — раздражало всё остальное. В том числе и он сам. Он был словно одна сплошная ушибленная конечность, которую не знаешь куда и как пристроить, чтобы унять в ней ноющую боль. Пальцы заметно подрагивали, и ему не сразу удалось сорвать слюду с новой пачки «Лайки страйк». В конце концов Эдвард достал сигарету, но прикурить не успел: в дверях нарисовался Джаспер. Не иначе, как шёл по его следу, словно пёс, почуявший запах тлена и внутреннего упадка. Встретившись с ним взглядом, Эдвард закинул ногу на ногу и ухмыльнулся. — Мне уйти? — спросил Джас. — Ты охренеть как проницателен, друг мой. — А я не уйду. — Между его бровей пролегла столь несвойственная ему упрямая складка. — Супер! — кивнул Эдвард, наконец прикуривая. — Тогда брось мне пепельницу. Джас походил по кухне, заглядывая в шкафчики, но пепельницу так и не нашёл. — Просто дай мне уже долбаную чашку, — не смог скрыть раздражения Каллен. — Ну и что с тобой сегодня? — Джаспер оседлал стул, сложив руки на его спинке, и внимательно посмотрел на друга, сидевшего напротив. Эдвард неопределённо пожал плечами. Он дважды быстро затянулся и сунул окурок в чашку, любезно поданную Джаспером. — Это из-за Майка? — не унимался тот. — Нам пришлось попросить его найти тебе гитару. У него связи, ты же знаешь. Пока ещё есть, — хмыкнул Джас. — Вот он и припёрся. Его никто не приглашал, но он знал, во сколько мы собираемся у твоего дома. — Прекрати оправдываться, Джас. Хотя бы ты прекрати, — поморщился Эдвард. — Мне насрать на Майка. Припёрся и припёрся. — Если не Майк, тогда что? — Ты всерьёз решил до меня доебаться, мой пытливый друг? — Не огрызайся. На меня это не действует. — А на что ты рассчитывал? — ещё резче спросил Эдвард. Он поставил чашку с окурком на пол и выпрямился. — Что я расскажу, как мне паршиво, и разрыдаюсь на твоём плече? — А ты хочешь? В смысле разрыдаться. Хочешь? Если подумать, это был дельный вопрос. В груди свербело и саднило, сдавливая сердце, но Эдвард не понимал, что с этим делать, не знал, как избавиться от этого тяжкого чувства. Наверное, слёзы могли бы помочь. Вот только он не плакал уже тысячу лет и не был уверен, что вообще помнит, как это делается. И уж конечно не при свидетелях. — Если что, я не против, — добавил Джаспер, так и не дождавшись ответа. — Иди ты к чёрту, — на этот раз беззлобно проворчал Эдвард. — Только после тебя. — Дурак. — Не больше чем ты. — Да уж, в этом со мной никто не сравнится, — усмехнулся Каллен. Оба надолго замолчали. Просто слушали музыку, доносившуюся из гостиной, и хриплое дыхание Эдварда. Просто смотрели друг другу в глаза и видели в них то, что могут увидеть только близкие люди. Просто молчали. Словесная игра в пинг-понг проделала в его щите из злости несколько дыр, и сейчас тот с треском ломался. Джаспер отлично знал, как заставить Эдварда поднять забрало и начать говорить. Чёртов манипулятор… И лучший в мире друг. У Каллена не было видимых причин скрывать что-то от Джаспера. Пожалуй, только ему одному он мог без стеснения показать свою растерянность, отчаяние и страх — не для того, чтобы тот его пожалел, взял за руку и провёл через тернии проблем, но для того, чтобы эти разрушительные чувства схлынули хотя бы отчасти, освобождая место для чего-то хорошего. А иначе где взять силы для борьбы? Эдвард упёрся локтями в ноги и опустил голову — так было легче дышать и легче говорить. Можно было даже притвориться, что он в кухне один и ведёт беседу сам с собой. Всего лишь никому не нужные мысли вслух. Эдвард стал медленно, по жилкам, вытягивать из себя слова, с новой силой ужасаясь тому, что всё это действительно происходит с ними, происходит на самом деле. Он крутил между пальцев зажигалку, то и дело щёлкал кнопкой, высекая и снова гася пламя. В какой-то момент та выпала из рук, но поднимать её Эдвард не стал: это телодвижение показалось ему сейчас таким же непосильным, как забег на длинную дистанцию. Зажигалка так и осталась лежать у его ног. — Вот такое вот дерьмо, Джас. Вот такое дерьмо, — наконец подвёл он итог. И только после этого решился посмотреть на друга. — Да, дерьмо ещё то, — задумчиво протянул Джаспер, уставившись в пустоту. — Я никак не ожидал, что дело в Белле. — Он снова перевёл на Эдварда обеспокоенный взгляд. — Но это не конец света, ты же понимаешь. Ведь понимаешь? — с нажимом спросил Джас. — Надеюсь, что не конец, — ответ прозвучал не так уверенно, как хотелось бы Эдварду. — Думаешь, это ПТСР? — Я не врач, чтобы ставить диагнозы, но похоже на то. — Очень похоже, — согласился Джаспер. — Можно поделиться мыслями? — Валяй. — Я был уверен, что если Беллу держать подальше от всех этих тусовок и гастролей, то всё будет в порядке. Но прилетело, откуда не ждали. Так что не надо ни в чём себя винить. И её винить не надо. Все мы люди, все мы ошибаемся. — Я виноват, — безапелляционным тоном заявил Эдвард. — Но моя вина — это только моя проблема. — Ну да, как же, — усмехнулся Джаспер. — Если ты сожрёшь себя изнутри, никому от этого легче не станет. Будет только хуже. Просто делай что-то. Найди решение и действуй. Сосредоточься на этом, а не на своей вине. — Не сомневайся, я сосредоточен на чём надо. — Эдвард замолчал, переводя дыхание. Теперь воздуха хватало не больше, чем на одну короткую фразу. — Я найду клинику. Хорошую и дорогую. — Вдох. — Не просто рехаб. — Снова вдох. — Такую, где помогут справиться и с ПТСР. — И ещё один вдох. — С ним в первую очередь. — Звучит разумно. И знаешь… Белла не Таня. С ней такого не будет. Он удивлённо посмотрел на Джаспера и нашёл в его глазах понимание. Тот верно разгадал главную причину столь подавленного состояния друга. Он знал о самом мучительном, самом въедливом страхе Эдварда. Знал, но с такой непоколебимой уверенностью, голосом твёрже титана отменял его. Каллен почувствовал щемящую, распиравшую изнутри благодарность за одно только это. За то, что Джаспер всегда такой… Джаспер. Честный, рассудительный и надёжный. За то, что он просто есть. Джас сказал: «Такого не будет», — и Эдвард поверил. Здесь и сейчас он верил ему безоговорочно. Всем своим нутром хватался, цеплялся за это чувство. Приблизительный план действий и эта вера — вот и весь арсенал оружия в борьбе с очередным пиздецом в его жизни. А что? Уже немало, чёрт возьми! — Эд, тебе плохо? — Джас суетливо встал, подошёл к Эдварду и положил руку ему на плечо. — Тебя всего трясёт. — Да? Я думал, это только внутри… там… — Каллен не без труда сделал вдох. В груди заклокотало. — Как будто всё дрожит. — Твою мать, Эд… твою ж мать… — сквозь зубы ворчал Джаспер, помогая ему достать ингалятор из переднего кармана джинсов. Сложность заключалась в том, что он не мог ни встать, ни даже просто приподняться со стула. Пока Каллен вдыхал лекарство и сидел, замерев, в ожидании эффекта, Джаспер стоял над ним, глядя на него с немым укором. «Забивать взглядом гвозди» — вот как называл это Эдвард. — Ну, давай, скажи, — разрешил он, как только снова вернул себе способность говорить. Одышка ещё оставалась, но и она должна была постепенно сойти на нет. В крайнем случае можно было ещё раз распылить лекарство. — И скажу. — В голосе Джаспера звучал вызов. — Тебе самому нужно лечиться. Когда ты собираешься к врачу? — К какому? — К проктологу, блядь! — рявкнул Джас. — С таким-то «геморроем», — Эдвард нарисовал в воздухе кавычки, — мне и проктолог скоро понадобится. — Комедиант хренов. — Джаспер скривился и покачал головой. — Ты безнадёжен. — Почему же? Какая-то надежда всё-таки есть. — Вот вы где! — В кухню зашла Элис, мгновенно переключая на себя их внимание. Она была симпатичной и выглядела точно на свой возраст: тридцать лет, плюс-минус год. Невысокая, худощавого телосложения, но при этом заметная, из тех, кто всегда выделяется из толпы благодаря жизнерадостной подвижности. Эдвард почти на физическом уровне ощущал её кипучую энергию. Элис подошла к Джасперу и взяла его под руку. — Да, мы здесь, — мгновенно преображаясь, ответил тот. Его лицо озарила наиглупейшая улыбка, свойственная только по уши влюблённым юнцам. Джаспер разом скинул полтора десятка лет и все следы жизненных невзгод — эффект хоть и кратковременный, но оттого не менее поразительный. — Я думала, Белла тоже с вами. — Элис по-прежнему держалась за руку Джаспера, однако смотрела теперь на Эдварда. — Она прилегла. Неважно себя чувствует. — Он тоже улыбнулся, не только из вежливости, но и потому что почувствовал такую потребность. Глядя на эту парочку хотелось улыбаться вопреки всему. — Что-то случилось? — настороженно спросила Элис. Кажется, проницательность была в перечне того, что их с Джаспером роднило. — Нет, всё в порядке. Просто заболела голова. — Банальная отмазка, но ничего умнее вот так вот с ходу Эдвард не придумал. — Хорошо. То есть плохо, конечно, но хорошо, что ничего серьёзного. Я тогда ей завтра позвоню. Она обещала мне рецепт торта. — Тоже любишь кулинарить? — Пока не знаю. Вот заодно и проверю. — Элис закатила глаза и рассмеялась. Вышло очаровательно. — Я вам не помешаю? В меня вцепилась Лорен. Устроила мне вводный курс в дела группы. Кто, что и с кем. Ещё никогда я не получала столько негатива за такой короткий срок. По-моему, она энергетический вампир… Ничего, что я так про жену вашего друга? — Эрик и сам иногда называет её вампиршей. А ещё сукой. Так что… — пожал плечами Каллен. — Элис, ты можешь дать нам ещё минут десять? — Джаспер обнял её за плечи и добавил в голос томности. Наблюдая за ними, Эдвард впервые задумался о том, как сам выглядит со стороны, когда взаимодействует с Беллой. Неужели так же до нелепости мило? — Потерпишь Лорен ещё чуть-чуть? — Так, поняла. Важные мужские разговоры? Это надо уважать. На этих её словах Джаспер посмотрел на Эдварда. «Ну разве она не чудо?» — влюблённо вопрошал его взгляд. — Если станет совсем тяжко, спрячусь от неё в туалете, — с улыбой закончила Элис. Встав на цыпочки, она чмокнула Джаспера в губы и вышла из кухни лёгкой походкой счастливого человека, в жизни которого нет и не было проблем серьёзнее, чем неприятная случайная знакомая. Эдварду не было свойственно чувство зависти, но сейчас он от всей души позавидовал Элис. — Она? — многозначительно спросил он у Джаспера, проводив её взглядом. — Она, — снова расплылся в улыбке тот. — И где вы познакомились? — Ты не поверишь, в супермаркете. — И в каком отделе она продавалась? — Эдвард! — возмутился Джаспер. Впрочем, с улыбкой до ушей вышло неубедительно. — Нет, я не в том смысле, что она продажная. Я имел в виду, в каком отделе у нас торгуют сбывшимися мечтами? — В отделе алкоголя. — Ну да, естественно, — саркастично ухмыльнулся Каллен, — в каком же ещё. — Как ты можешь сейчас шутить, Эдвард? — после небольшой паузы вдруг спросил Джаспер. Как будто даже с восхищением. — Где ты находишь на это силы? — Всё совсем наоборот, Джас. Это в шутках я нахожу силы, чтобы жить. Или хотя бы выживать. Всегда так было. Не могу иначе. Иначе я просто сдохну или ёбнусь. — Эдвард наконец решил, что может подняться со стула. Дыхание совсем выровнялось, но духота давила на грудь. Он подошёл к окну и распахнул его настежь. Если с улицы и повеяло ночной прохладой, то едва ощутимо. — Но ты мне лучше расскажи подробности вашей судьбоносной встречи, — поворачиваясь лицом к Джасперу, попросил он. Эдвард тоже неплохо знал друга и видел, как того распирает, но в силу обстоятельств он находит неуместным хвастаться своим счастьем. — В последнее время я стал частым гостем в алкогольном отделе. Ну ты понимаешь. А Элис выбирала бутылку вина на день рождения подруги. Какой-то нетрезвый придурок толкнул её, она упала на полки, и несколько бутылок дорого вина разбились. Прибежал администратор, то-сё. Того придурка, конечно, уже и след простыл. Администратор, значит, впаривает Элис, мол, ты должна заплатить за разбитые бутылки. Она чуть не плачет. Ну я и вмешался. Я бы и раньше вмешался, но пришёл уже в разгар их спора. Вот и вся история. — Ты заплатил за вино? — Нет. Это было бы слишком просто и, кстати, не произвело бы на Элис должного впечатления, как она мне потом призналась. Я вступился за неё, настоял на том, чтобы мы пошли и посмотрели запись с камеры. В пылу спора никому из них не пришло это в голову. В общем, мы ушли, не заплатив ни цента и получив в качестве извинения бутылку красного вина, которую в тот же вечер распили у меня в машине. — Я всегда знал, что красное вино способно творить чудеса. — Эдвард снова отвернулся к окну. — И всё-таки алкоголь — это зло. — Джаспер подошёл к нему и встал рядом, тоже глядя вдаль. — Я не собираюсь срываться и уходить в запой, если ты об этом. — Вот и отлично. — Сколько там счастливых людей, — задумчиво проговорил Эдвард, нарушая затянувшееся молчание. — Где? — Там. — Он неопределённо махнул рукой в сторону ночного Нью-Йорка с его мириадами огней: тысячи окон и фонарей, сотни неоновых вывесок и фар машин, мчащихся по дороге. — Везде. — А сколько несчастных. — Но счастливых-то больше. Должно быть больше. — Завидуешь? — Просто хочу быть в их числе. — Губы Эдварда дрогнули в едва заметной усмешке. — Чувствую себя школьным аутсайдером, который из кожи вон лезет, чтобы его приняли в компанию избранных, да ни черта не выходит. — Выйдет. Ты справишься. Каллен кивнул. Да, справится, само собой. Но, бог свидетель, как же он задолбался справляться! Задолбался участвовать в этом бесконечном беге с препятствиями. Карабкаться, перепрыгивать, прогибаться и ползти по грязи. Где-то же должна быть финишная черта? Так или иначе, но Эдвард больше не хотел справляться — он хотел жить. — Кстати, ты не знаешь, что творится с Сетом? — переведя взгляд на друга, спросил он. Ещё одна его проблема, которая пока непонятно, куда вывезет. — Не знаю, — пожал плечами Джаспер. — Может, бухает по-тихому? — Да нет, с чего бы? Хотя… не знаю, что и думать. Он совсем пропал в последнее время. Да и я как-то ушёл с головой в дела. Настолько, что даже не замечал состояния Беллы. — При мысли о Белле в груди неприятно ёкнуло. Он не видел её около получаса, но вдруг забеспокоился, как будто они расстались целую вечность назад. — Я поговорю с ним завтра. Сегодня он напился вусмерть. Никогда его таким не видел. — Не вздумай делать ещё одну зарубку на своём древе вины, — пихнул его в бок Джаспер. — Как-как ты сказал? «Древо вины»? — подколол Эдвард. — Да, так и сказал, — ничуть не смутился тот. — Не только ты тут у нас херов поэт. — Могу я тебя попросить? — обратился к нему Эдвард, приняв решение. — Останься здесь до последнего упившегося гостя. Проводи всех с богом. Мне надо к Белле. Я смертельно устал, и мне как-то… неспокойно что ли. — Да без проблем. Можешь ничего не объяснять, я всё понимаю. — Спасибо, Джас. Вообще за всё. После нашего разговора мне стало легче, честно. — Я рад, если это так. — Джаспер отвернулся от окна и, сложив руки на груди, привалился к стене. — А к врачу всё-таки сходи. И как можно скорее. — Схожу, — заверил Эдвард. Он и сам понимал, что ему нужно заняться своим здоровьем. Однако сейчас здоровье Беллы было гораздо важнее. — Да и ещё, не отпускай Сета в таком состоянии. Пусть ночует здесь. — А вот и наш дружочек собственной персоной. — Джаспер насмешливо улыбнулся, кивнув на дверь. Эдвард обернулся и увидел Сета. Он шёл, пошатываясь, держась руками за стену, словно под его ногами был не твёрдый пол, а палуба корабля, попавшего в шторм. Но даже не столько это поразило Каллена, сколько его бледность и застывший в глазах испуг, который не могла скрыть даже пьяная поволока. Нет, Сет шёл не по корабельной палубе — он шагал по эшафоту. Эдвард стремительно пересёк кухню и полуобнял его за плечи. — Ну чего ты вытворяешь, а? — спросил он тем тоном, каким могла бы спросить мать своего горячо любимого сына, когда тот вернулся под утро с первой в своей жизни тусовки. Каллен до последнего не мог определиться с интонацией, но беспокойство перевесило, и голос дрогнул. — Прости. — В этом коротком слове Сета оказалась заключена такая глубинная тоска и обречённость, что у Эдварда снова перехватило дыхание. За перебор с бухлом так не извиняются. Каллен встретился взглядом с Джаспером. Тот недоумённо пожал плечами, но по его лицу было видно, что ему тоже не понравилось это «прости». — За что? — Эдвард встряхнул Сета за плечи. Несильно, только чтобы тот посмотрел на него. — Я… типа это… — Лицо Сета мучительно исказилось. Он громко всхлипнул, и по его щекам потекли слёзы. Эдвард вдруг увидел в нём того самого, шестнадцатилетнего нескладного мальчишку, каким привёл его в свой дом, в свою жизнь. Неуверенного в себе и зашуганного, бесконечно одинокого и несчастного пацана. Тот опять взирал на него с мольбой глазами, полными слёз, смотрел так, как смотрят на святое распятье, преклонив колени в самой главной молитве. Эдварда снова, как и семь лет назад, до глубины души поразил этот взгляд. — Ты чего, Сет? — Во рту пересохло. К нему вернулись те же чувства, что и несколькими часами ранее, когда из сигаретной пачки выпало два пакетика кокаина вместо трёх. — Типа… ухожу… из группы, — совсем по-детски шмыгнув носом, наконец договорил он. — Ты охренел?! — зло выкрикнул Джаспер. Он тоже понимал, что уход ещё одного участника неминуемо ведёт к распаду группы. Эдварда сбило с ног и оглушило. С таким же успехом Сет мог поставить ему подножку — в тот самый момент, когда они перебегали оживлённую трассу. Он ошарашенно уставился на мальчишку, не находя слов, забыв, как это вообще — говорить. — Но ты не думай… я не предатель! — Сет судорожно вцепился в футболку на его груди и повис на нём. Дышал ему в лицо крепким алкоголем и столь же крепким отчаянием. — Не предатель я! Так вышло… ты прости! Я люблю тебя! Ты моя семья. Я всё для тебя… Но не могу… правда не могу! — Он обвил руками шею Эдварда и крепко обнял, словно стремясь задушить его этими объятиями, тем самым гуманно избавив от лишних мучений. — Я ничего не понимаю, Сет. Это бред какой-то! — Каллен с трудом убрал его руки со своей шеи и посмотрел в залитое слезами лицо. В душе шевельнулась слабая надежда, что ещё не всё потеряно. Ведь не может же всё закончиться прямо здесь и сейчас! Закончиться так глупо! Он не станет с ним так поступать. Кто угодно, только не Сет! — У тебя просто истерика. — Ему проспаться надо, — мрачно сказал Джаспер. — Да, конечно! — Эдвард с воодушевлением вцепился в эту мысль. — Завтра всё будет по-другому. Мы поговорим, и ты расскажешь, какая муха тебя укусила, да? Если есть какие-то проблемы, мы их решим. — Нет-нет, — энергично покачал головой Сет, теперь хватая Каллена за руки. — Ничего не будет… это всё. — Его дыхание сбилось. Он широко раскрыл рот, хватая воздух, и снова затараторил: — Может оно и к лучшему. Ты сам подумай, а?.. Все эти туры, бухло, наркота… всё это такое дерьмо! Так больше нельзя… Ты же убиваешь себя! Эдвард зацепился за слово «наркота». В нём шевельнулись нехорошие подозрения. — Ты под кайфом что ли? — Он наклонился к Сету и взял его за плечи, внимательно всматриваясь в покрасневшие от слёз глаза. Или не от слёз? — Употреблял что-то? Может, кокаин? — Сейчас? — Сет растерянно заморгал. В его горле что-то булькнуло, перекрывая поток слёз. — Нет… клянусь, нет! — Хорошо, не сейчас, но когда-нибудь нюхал кокаин? Ошеломление, неверие, отчаяние и страх потери — все те чувства, что разом обрушились на Эдварда, завладев им целиком, теперь перетекали в ярость, подпитывая и наращивая её массу, увеличивая градус. Неужели его жизнь снова рушится из-за наркоты? Да какого хуя вообще?! — Очень-очень редко… только в турах. — Сет сник и как будто обессилел. Да они, блядь, издеваются сегодня над ним! — Джас! — поворачиваясь к другу, требовательно позвал Каллен. — Не дури, Эд. За кого ты меня принимаешь? Я ничего об этом не знаю. — А кто знает? — хрипло спросил он. Ярость разрослась в нём до таких размеров, что распирала рёбра. Он снова встряхнул Сета, в этот раз сильнее: — Кто давал тебе кокс? Кто?! Едва озвучив вопрос, Эдвард уже знал ответ. Он лежал на поверхности и был настолько очевиден, что Каллен больше не нуждался в признаниях Сета. — Майк, — едва слышно выдохнул тот. Да, твою мать, да! В точку! Ещё одна страшная мысль пронзила Эдварда. — А Белле? Белле он предлагал кокаин? Взгляд Сета стал мутным и отстранённым. Когда Каллен собрался повторить вопрос, он наконец согласно кивнул. — Убью суку, — не разжимая челюсти, процедил Эдвард, резко выпуская Сета. Тот пошатнулся, но устоял на ногах, задержавшись за стену. Ярость перелилась через край и жидким огнём разлилась по телу, заставляя мышцы гореть и сокращаться в предвкушении возмездия. Эта мразь, эта ублюдочная тварь не переставая гадила ему снова и снова, исподтишка нанося удары по самому дорогому и любимому. Била по самым слабым и беззащитным. А сегодня Майк ещё посмел притащиться к нему в дом, после того, как ему дали пинка под зад. Что ж, значит он получит ещё один пинок — на этот раз такой, что улетит в саму нирвану… или где он там любит зависать под кайфом? — Эдвард, не надо! Джаспер схватил его за плечо. Он со злостью сбросил руку друга и, нацелив на него указательный палец, предупредил: — Если будешь мешать, мне придётся тебя ударить. А я этого не хочу. Широкими, торопливыми шагами Эдвард направился в гостиную. Шарахнул по выключателю — в комнате вспыхнул свет; выдернул из розетки колонки — музыка захлебнулась на полуноте и смолкла. Гости возмущённо заголосили, но быстро затихли, уловив настроение именинника. На него уставились с десяток пар глаз. Однако бесстыжих водянистых зенок Ньютона среди них не наблюдалось. — Где этот конченый дебил?! — Руки Эдварда сжались в кулаки. — Майк что ли? — сходу догадался Эрик, что было забавно, но не удивительно. — А ты знаешь другого конченого дебила? — спросил Каллен с ласковой свирепостью, не сулившей ничего хорошего. Майку так уж точно. Эрик обвёл взглядом всех присутствующих, будто бы намекая, что в какой-то степени и при определённых обстоятельствах каждый из них мог претендовать на это звание, но в конце концов отрицательно мотнул головой. — Да хрен его знает. Вроде где-то здесь. Однако Эдвард уже понял, что здесь его нет. Это было очень и очень плохо. Потому что… Очередная жуткая догадка скрутила внутренности. Завязала их скорбным бантиком — в точности таким, какой парни прицепили к гитаре. Да он сегодня просто оракул, мать его! И похер, что все озарения случаются с фатальным опозданием, когда ему остаётся только разгребать последствия, да такие, что ни рук, ни сил не хватит. К ярости примешалось какое-то болезненное, истеричное веселье. Эдвард чувствовал, что движется сейчас по краю нормальности, но в запасе не было ни единой секунды, чтобы обеспокоиться по этому поводу. Он бросился в спальню, врезавшись плечом в дверной косяк, но едва ли почувствовав боль. В голове рисовались яркие уродливые картинки: росчерк кокаиновых дорожек на прикроватной тумбе; Белла со скрученной пятидолларовой банкнотой; и змеиная улыбка на лице Майка. Эдвард с силой толкнул дверь спальни. Та грохнула об стену, обнажая реальность — куда более уродливую, чем воображал Каллен. Никакого кокаина, никаких трубочек из банкнот — только Майк и Белла в полумраке комнаты. Вместе. На кровати. Когда-то это уже было… только при дневном свете… на кухонном столе… Когда-то давно, в прошлой жизни и с другими людьми. Но это было. Иногда прошлое возвращается. Воскресает и настигает тебя, превращая в ад твоё настоящее. Стоит лишь поддаться. Эдвард не поддался… почти. В полумраке он плохо различал происходящее и ещё меньше соображал. Но даже этого хватило, чтобы оценить ситуацию и понять: сейчас всё совсем не так, как тогда. Белла извивалась под Майком, но вовсе не от удовольствия — она пыталась вырваться. Кричала, но крик заглушала прижатая ко рту ладонь Майка. Упиралась пяткой в кровать, стараясь столкнуть его с себя. Боролась, но Майк был сильнее и беспощаднее. Отбитый на всю голову урод. Само собой, Эдвард не планировал убивать его. Однако теперь планы резко поменялись. Он тоже мог быть беспощадным и на голову отбитым. Каллена накрыло. Он стащил Майка с Беллы, схватив за футболку и ремень приспущенных брюк. Не дожидаясь, когда тот найдёт под ногами опору, вмазал кулаком в челюсть. Майк попытался задержаться за него, но упал задом на тумбу, снеся ночник. Раздался звон разбитого стекла. Комнату заполнили темнота, чей-то отборный мат и женские крики. На какое-то время «ослепнув», Эдвард не сразу сориентировался. Он почувствовал, как всколыхнулся воздух у его лица за мгновение до того, как ему прилетело от Майка. Бесчисленные крохотные огоньки вспыхнули перед глазами. Он упал, но быстро поднялся, прижимая ладонь к разбитому носу. Вкус собственной крови разрушил последний внутренний барьер, за которым таилась животная сущность. Эдвард перестал быть собой, перестал быть человеком. Кто-то включил в спальне свет, возвращая ему зрение. Майк трусливо ринулся к выходу, неловко подтягивая спадающие брюки. Впрочем, уйти безнаказанным не было ни единого шанса: парни встали в дверях живой стеной, отсекая единственный путь к отступлению. С гортанным рыком Эдвард кинулся на Майка. Сцепившись, они влетели в шкаф — раздвижные дверки с хрустом проломились, посыпались плечики с рубашками. Противники упали на пол — Майк оказался сверху. Он снова ударил Каллена, целясь в лицо, но тот успел отвернуться и удар пришёлся в ухо, взрывая голову болью. Размахнувшись, Эдвард врезал ему снизу в подбородок. Ньютон откинулся назад, на какие-то секунды потеряв связь с реальностью. Воспользовавшись этим, Каллен подмял Майка под себя и обрушил на него яростный град ударов. Тот заверещал, повизгивая, словно недорезанная свинья, и попытался закрыть голову руками. Куда там! Эдвард бил его без разбору, вкладывая в каждый удар всю жестокость, на какую только был способен. Он не чувствовал ни усталости, ни боли в разбитых кулаках. Не слышал и не видел того, что творится вокруг. Он не видел, как Элис подобрала с пола покрывало и, накрыв им плечи рыдающей Беллы, обняла её. Он не слышал, как парни перебрасываются короткими фразами. — Помогите мне, их надо разнять! — вибрирующим от напряжения голосом взмолился Джаспер. — Да что вы стоите?! — Погоди ты! Пусть пока, — невозмутимо отозвался Эммет, сложив руки на груди. — Он это заслужил, — поддакнул Сэм. — Я бы тоже ублюдка по стенке размазал, — добавил Тайлер. — Вы все тут больные уроды! Я звоню копам! — истерично выкрикнула Лорен. Растолкав локтями других девушек, с любопытством и страхом глазеющих на побоище, она фурией выскочила из комнаты. — Останови свою благоверную! — резко приказал Джеймс. — Не дай ей никуда позвонить! Эрик кивнул и торопливо последовал за женой, вполголоса проклиная тот миг, когда он предложил, а она согласилась пойти с ним на праздник. Ничего из этого Эдвард не видел и не слышал. Просто в какой-то момент Джаспер с Эмметом скрутили его и оттащили от Майка. Матерясь, крича и сыпля угрозами, Каллен пытался вырваться, чтобы завершить начатое, но парни крепко держали его за руки, пока он не затих. Держали до тех пор, пока он не пришёл в себя, вернувшись в зону нормальности — туда, где снова мог быть человеком. Тяжело дыша, Эдвард уставился на свои разбитые в кровь руки, ходившие ходуном. — Я… убил его? — дрожащим голосом с запинкой спросил он, почему-то вспомнив в эту минуту о Райли. Эммет, стоявший над Майком, покачал головой, но для верности пнул его — тот застонал и, согнув ноги в коленях, медленно перевернулся на бок. — Говно не тонет, — философским тоном констатировал Эммет. По-прежнему не глядя на Майка, Эдвард молча кивнул: «Хорошо». Но не потому что его хоть сколько-нибудь волновала никчёмная жизнь Ньютона. Если бы не грозивший за убийство тюремный срок, он безо всяких сожалений прикончил бы гниду. Эдвард наконец оторвал взгляд от рук и посмотрел на Беллу, так и оставшуюся сидеть на кровати. Несмотря на утешения Элис, она всё ещё плакала, но уже не так громко. Внутри у Эдварда всё перевернулось, ярость сошла на нет, уступив место болезненному опустошению. И чувству вины — незыблемому и абсолютному. Их с Беллой взгляды встретились. — Он не?.. — в воцарившейся тишине негромко спросил Каллен. «Он не…» что? Он не трахнул тебя? Он не вошёл в тебя? Как не скажи — всё не то. Слишком мерзко и больно, хлёстко как пощёчина. Просто слишком. Потому слова намертво застряли в горле — ни вытолкнуть, ни проглотить. И всё же Белла поняла вопрос. — Нет, не успел, — так же тихо ответила она. И разрыдалась с новой силой. Покрывало сползло с её трясущихся плеч. Невзирая на боль во всём теле, Эдвард заставил себя подняться. Элис встала с кровати, уступая ему место. Она смотрела на него прямо и открыто, не пытаясь отвести взгляд в сторону, что побудило Каллена проникнуться к ней симпатией и уважением. Затем её взгляд переместился на Майка, всё ещё лежащего на полу. Тёмные глаза Элис затопила ненависть, губы плотно сжались. — Спасибо, — едва слышно поблагодарил её Эдвард. Он неловко сел на кровать и только теперь заметил багровые пятна на шее Беллы — следы зверства Майка. Эдварда передёрнуло от ужаса и гнева, снова вспыхнувшего в груди. Его руки всё так же дрожали, но он попытался подтянуть вверх оторванные бретельки её сорочки, чтобы скрыть обнажённую грудь. Ничего не вышло. Бретельки, конечно же, не держались, и сорочка снова сползала до талии. Единственным результатом этих жалких попыток стали кровавые разводы, оставленные его руками на светло-голубой ткани. Белла вцепилась в футболку на груди Эдварда, в точности как Сет совсем недавно, и прильнула к нему, захлёбываясь слезами. Он обнял её за плечи и поцеловал в макушку. Глаза обожгли слёзы, и ему пришлось крепко зажмуриться, чтобы сдержать их. Никто в комнате не издавал ни звука и даже не шевелился. Случившееся быстро отрезвило их не хуже крепкого кофе и ледяного душа. Все старательно отводили взгляд от Эдварда с Беллой, словно стали невольными свидетелями чего-то глубоко личного, не предназначенного для посторонних глаз. В сущности, так оно и было. Где-то в глубине квартиры раздался женский вопль. — Он что, ударил её? — обернувшись на дверь, спросил Эммет, ни к кому конкретно не обращаясь. — Кто, Эрик? Пф, не смеши! — фыркнул Джаспер. — Уж скорее она его. Стоявшие в дверях расступились, давая дорогу Эрику, залетевшему в спальню с такой скоростью и с таким испуганным видом, будто сам чёрт гнался за ним. Тяжело дыша, он остановился в шаге от кровати. Нервно взъерошил волосы, глядя на Эдварда. Не надо было обладать даром провидца, чтобы понять: он собирается сказать что-то по-настоящему страшное. Нечто такое, что навсегда меняет жизнь и, разумеется, не к лучшему. — Что ещё? — упавшим голосом спросил Каллен, выпуская Беллу и приподнимаясь с кровати. — Там Сет… Кажется он, — Эрик шумно сглотнул, — умер. Эдварда грубо выдернуло из реальности. Возможно, это было спасением, потому что он не хотел и не мог находиться в ней, такой безобразной, чудовищной и больной. Ад и рай, должно быть, объединились сегодня против него, чтобы сотворить с его жизнью ТАКОЕ. Все вокруг пришли в движение, засуетились. Эдвард и сам не понял, как его, словно щепку, подхваченную всеобщим потоком, вынесло из комнаты и прибило к кухне. Из последних сил он хватался за надежду, что Эрик ошибся, вместе с тем уже зная, что это не так. Сначала Эдвард увидел Лорен. Та рыдала, зажав рот ладонями, и смотрела куда-то вниз. И только потом он заметил Сета, лежащего на боку рядом с опрокинутым стулом. Его рука всё ещё держала спинку стула. Но даже это не делало Сета более живым. Одного мимолётного взгляда на его застывшее, мертвенно-бледное лицо было достаточно, чтобы понять: ему уже ничем не помочь. Эдварда качнуло в его сторону. Ноги подкосились под тяжестью горя, и он рухнул на колени. Внутри тоже всё подкосилось и будто бы рухнуло, разлетаясь тоской и отчаянием. Задыхаясь, Эдвард перевернул Сета на спину и скорее машинально, чем действительно на что-то надеясь, прощупал пульс на его шее, однако ощутил под пальцами лишь неживой холод кожи. В этот момент Эдвард не мог ни о чём думать, ни о чём молить бессердечного Бога, провозгласившего себя вершителем судеб. Наверное, он даже не был в состоянии до конца осознать и в полной мере прочувствовать происходящее. Какая-то внутренняя защита не позволяла этого. Иначе он просто рехнулся бы — по-настоящему, с диагнозом и клозапином. Но и то, что Эдвард почувствовал, увидев Сета и прикоснувшись к его ледяной коже, оказалось для него чем-то за гранью. Он сгрёб своего маленького брата в охапку и разрыдался. Какой-то час назад Каллен был уверен, что не сможет заплакать в присутствии друга. Теперь же он кричал, скулил и подвывал, качая на руках мёртвого Сета, на глазах у целой толпы, затихшей в траурном, ошеломлённом молчании. Эдварда разрывало на части, резало изнутри на куски. И только Белла, вдруг обнявшая его сзади, прижавшаяся к его спине, не позволила ему развалиться окончательно. Только её руки и её тёплое дыхание между его лопаток, ощущавшееся неправдоподобно ярко, удерживали сейчас Эдварда в мире живых.