Семейный вечер

Идея завести ребёнка была такой же гениальной, как и все идеи Орочимару. Он, наконец, понял, чего ему в жизни не хватает. Дни в лаборатории стали унылыми и серыми, а когда есть о ком позаботиться, сразу настроение поднимается, и жизнь счастливее становится. Наверное. Когда книги: «Я горжусь своим отцом», «Ваш малютка вам не шутка», «Папа-чайник» и «Магия воспитания» были прочитаны, Орочимару решил пройтись, и вышел на улицу. В Конохе пробил полдень. Волнение, на удивление, сильно охватило великого саннина, когда он увидел маленького Боруто на шее у Наруто. Малыш болтал ногами и пытался заплести волосы своему отцу. — О, здарова, Орочимару, — крикнул будущий Хокаге, — Как жизнь? — Неплохо, поздравляю с прибавлением в семействе. Как назвали? — Химавари, даттебайо! Думаю, тебе надо зайти на чаек, она просто вылитая Хината! — Это чудесно, — улыбнулся Орочимару и сложил руки за спиной. — Пап, ну пойдём, — забунтовал Боруто, и собеседники распрощались.       Ребёнок определённо должен быть в мать. Не надо ему такого счастья, как мой безумный ум. Но кто из женщин готов пожертвовать своё ДНК Орочимару? Он ведь никого не знает, репутация одна из худших. И потом, мама должна быть самая лучшая, храбрая, сильная, добрая. Орочимару осенило. Цунаде.       Правда, у неё склонность к азартным играм. Но все пороки перебьёт моё ДНК. Орочимару стал подбирать слова, как бы так сказать Пятой, что хочет ребёнка, но потом он вспомнил, кем отчасти является, и решил вовсе не спрашивать. Всё, что нужно, это проникнуть в спальню, взять волосы с расчески и сбежать. Гениально! Вечером он выбрался из окна и быстрым шагом отправился по дороге. Волнение охватило Орочимару. С каждой минутой он понимал, что надо торопиться, иначе Ямато…чёрт. Перед саннином рухнуло бревно. — Куда идём? — своим противным тоном начал ниндзя. — В Ичераку рамен, — выдал Орочимару первое, что пришло в голову. Внезапно Ямато сделал хитрое лицо, а затем тень от фонаря упала так, что его физиономия стала очень жуткой. — А если честно? — выдал он огрубевшим голосом. Орочимару сделал шаг назад, но тут ещё одна гениальная идея пришла ему в голову: — Эй, смотри! Какаши идёт. — Где? — Ямато развернулся с таким видом, будто бы сам купидон осыпал его искрами истинной любви. Орочимару удивился на минутку, а потом, обратившись в змею, ринулся в кусты.

***

Свет в доме Цунаде не горел. Эх, опять она проигрывает партию. Орочимару залез в вентиляцию, и, когда очутился в ванной, взялся за поиски расчески. Но, на удивление, здесь её не было.       Наверняка около кровати, хотя…можно и тут посмотреть… Он открыл ящик и увидел пачку зелёных банкнот.       Только Цунаде может хранить деньги в ванной. Орочимару усмехнулся своим мыслям и аккуратно открыл дверь. Комната, поделённая на разные части, была просто огромной. У стены напротив находилась кухня в салатовых тонах, левее стоял книжный шкаф, заставленный энциклопедиями. Посреди комнаты, рядом с кроватью находился зелёный диван и туалетный столик. Здесь лежала «тактика флирта», стакан с водой, графин и…расческа. Глаза Орочимару загорелись, и он сделал шаг вперёд. Неожиданно в комнате загорелся свет, саннин замер. На кровати, укрытая одеялом, сидела Цунаде. Увидев своего «приятеля», она скрестила руки на груди. Орочимару обратил внимание на её нежно-розовое кимоно, которое придавало Пятой очень пикантный вид. — Ты опять что-то задумал? — она достала кунай, который всегда хранила под подушкой. — Решила не играть сегодня вечером? — спросил Орочимару таким тоном, будто бы они уже двадцать лет вместе, и он просто пришёл домой. — В завязке, так зачем ты пришёл? Ухмылка слезла с лица саннина. — Ну? — повысила голос женщина. Орочимару колебался, обстановка накалялась и тут… — Я хочу ребёнка. Услышав это, Цунаде, мягко говоря, обомлела. — Ты? Ребёнка? — не верила она. — Если ты помнишь, на войне Шиноби я говорил, что хочу наблюдать за чужим ветром. — Но тогда ты имел в виду Саске. — Саске уже далеко, у него теперь своя жизнь, у него дочь. Теперь, я просто не имею права следить за ним, это невежливо. — Ой, кто-то заговорил о вежливости, — закатила глаза Пятая и подавила улыбку. Она давно заметила, что Орочимару меняется и пока в лучшую сторону, но доверять ему всё равно, что выпустить рыбу в море и надеяться на её возвращение. — Понимаю, ты мне не веришь, — грустно улыбнулся Орочимару и приземлился на диван, — Но я хочу наблюдать за малышом, воспитывать его хорошим человеком. — А потом влезть в его тело? — кольнула Цунаде и приняла боевую позицию. Лицо Орочимару не менялось. — Я делаю это для того, чтобы заботиться о ком-то, сделать хоть что-то хорошее в своей жизни. Я не собираюсь вселяться в его тело. Цунаде вздохнула: — А я тебе зачем? — Мне нужно разделить с кем-то часть генетического кода, проще говоря, чтобы ребёнок рос намного человечнее и добрее меня. Это своего рода искусственная жизнь, поэтому я смогу создать базу положительных качеств, а они все есть у тебя. Доброта, храбрость, искренность. — Достаточно, льстец. В комнате повисло молчание, только ветер потряхивал листву за окном. Кто бы мог подумать, что в спящей Конохе происходят такие события. Ой, мы отвлеклись. — Цунаде, пожалуйста, — Орочимару поднял на неё змеиные глаза. В них стояла печаль? Впервые она увидела этот взгляд. — Теперь мой смысл в этом, с тобой сын будет просто прекрасным. Цунаде молчала, её лоб оставался в напряжении. — К тому же, — он стал осторожно подбирать слова, — Мы с тобой оба бездетные. Я уверен, в своё время ты очень хотела детей, — он опустил глаза, — И теперь…судьба дарует тебе шанс. Обещаю, я с него глаз не спущу. — Нет! — твёрдо ответила Цунаде и взмахнула кунаем, — Убирайся! — Как знаешь, твой выбор и решит твою судьбу, — без ноты сожаления и обид, равнодушно выдал Орочимару и исчез.

***

Сон ушёл вместе с Орочимару. Цунаде лежала в постели до утра. Чуть солнце коснулось деревни, она решила позавтракать в одиночестве. По соседству находилось кафе. Цунаде не понимала своего состояния. Сейчас она жалела, потом злилась, затем вновь становилась гордой и непоколебимой. Отдать волосы своему врагу, безумцу! Вздор! Она никогда так не сделает. — Ваш кофе, — услышала Пятая голос официанта. — Спасибо, — сказала Цунаде, но увидев, кто стоит перед ней, вздрогнула. — Ты? — Я тоже рад тебя видеть, — ухмыльнулся Орочимару. — Так, вот деньги, я ухожу, — выдала она и поспешно отправилась к выходу. — Приходите к нам ещё! — услышала Цунаде в след и прыснула.

***

За две недели работа унесла все её тревоги и плохие мысли. Цунаде постоянно отправляли в соседние деревни, где она давала уроки будущим медработникам. Обучение Цунаде проводила на высшем уровне, она была требовательна и строга, но все от неё были в полном восторге, а конкуренты давились раменом от зависти. Однажды Цунаде возвращалась с задания поздно ночью. Вскоре она осознала, что идёт не одна. Листва начала как- то подозрительно шуметь, Пятая заняла боевую позицию.       После двух войн я могу их и голыми руками одолеть. Цунаде отразила удар со спины, но неожиданно что-то прилетело ей в грудь, и она рухнула на землю. Что это? Неужели запретная техника? Пятая попыталась встать, но поняла, что ничего не может увидеть, чакра будто покинула её, в глазах всё потемнело. Кто-то попытался напасть слева, но она ударила его ногой. Внезапно корни деревьев сковали её, и Цунаде повисла в воздухе. Секунда, и она услышала, как летит вниз. Не успела Пятая охнуть, как что-то скользкое схватило её, но не удержало, и она свалилась в воду. Цунаде начала грести руками и ногами. Чья-то холодная рука схватила её и потащила к берегу. — Прости, что не успел вовремя, — услышала Цунаде и открыла глаза. Зрение снова вернулось к ней, и она увидела перед собой… — Орочимару? — спросила она, совершенно растерянная, — Ты спас меня? — Что-то вроде того, эти глупцы могли и совсем лишить тебя зрения, хорошо, что они не до конца изучили эту технику. — Знаешь, кто они? — спросила Цунаде и стала поправлять чёлку. — Последователи Акацуки. Пытаются возродить группу. Они следили за тобой с самого начала пути. К сожалению, от последствий войны нам придётся долго избавляться. Саннин протянул руку Цунаде, чтобы помочь ей встать. Пятая немного подумала, но затем решила довериться его помощи. Рука Орочимару была ледяной.       Змей. Цунаде улыбнулась своим мыслям. — Что? — Зачем следил за мной? — как-то тепло спросила она. — Хотел обсудить кое-какие медицинские техники, которые помогут тебе сберечь чакру. Мы были в одной деревне, и я выполнял поручение Саске. Потом узнал, что ты ушла, хотел догнать, но заметил, что наёмники идут по твоим следам. Зря ты ходишь одна, за твоё убийство на чёрном рынке обещают огромные деньги, но не волнуйся, заказчик уже мёртв. — Это и было поручение Саске? — спросила его Цунаде. Саннин замолчал, но потом честно ответил: — Нет, это моя прихоть. Я убил двух зайцев. У Пятой было ещё очень много вопросов, но она решила оставить их при себе. — Ты же знаешь, я бы и сама справилась, — сложила она руки на груди. Орочимару перевел дух, чтобы сдержать эмоции. — Ты хоть когда-нибудь можешь побыть женщиной? От мужчины тоже нужно принимать помощь. — Спорный вопрос насчет мужчины, — бросила Цунаде и повисло молчание. Долгое. Дайте им ещё секунду. Собеседники разразились смехом. — Я оценил шутку, — сказал Орочимару и сложил руки на груди. Цунаде взглянула на костюм. — Мне надо переодеться, отвернись. Орочимару выполнил просьбу. Пятая ожидала, что он нарушит слово и повернётся в один миг, как это делал Джирайя (за что в юности часто получал по лбу), но Орочимару даже не пытался. — Готово, — она вышла из кустов. В глазах саннина мелькнуло замешательство. Цунаде стояла в том же костюме. — В молодости у тебя было больше разнообразия. — Я просто люблю этот наряд. — Ладно, пойдём. Ночь не торопилась уходить, ей было очень интересно, чем же закончится их диалог. Путники смеялись, спорили насчет техник, изображали надоедливых поклонников. Да, у Орочимару они тоже были.Нет, ну вы видели эту шевелюру? О Боги, да все любят этого мужчину! Сама природа так и хотела свести их вместе, на землю полил дождь. Напарники засуетились. Они влетели в какую-то пещеру, где затаились и вскоре развели огонь. Языки пламени поедали палки и сухие листья. Орочимару разместился рядом с Пятой, которая в этот момент доставала онигири. — Будешь? — спросила она. — Я не голоден. — Понятно, тебе по душе больше мыши и яйца птенцов, — хищно улыбнулась Цунаде. — Остроумно, — усмехнулся Орочимару и перевёл на неё взгляд. Несколько минут они глядели друг на друга, затем снова повернулись к огню. — Думаешь о нём? — неожиданно спросила она. — Конечно. И часто. Поленья треснули. — Я до сих пор чувствую свою вину, — Цунаде поджала ноги. — Не думай об этом. Ты бы не смогла его остановить. — Хорошо, что ты изменился, — выдала она, переключаясь на другую тему, — Раньше ты был просто змеем. Я ненавидела тебя всем сердцем. — Я виноват. Орочимару взглянул на неё и вспомнил всё, что наговорил ей, пока они были врагами. Он перебирал в памяти их бой. —Посмотри на себя, ты дрожишь как осиновый лист на ветру! — Орочимару оскалился. —Я спасу мальчика! — вскрикнула будущая Хокаге и бросилась в бой. — Цунаде, — он попытался взглянуть в её лицо, но она не отрывала взгляд от огня. Глаза Пятой были давно утоплены в боли и печали. Одиночество поедало её изнутри. Орочимару не отрывал от Цунаде взгляд. — Мне жаль. Она оставила его без ответа. Как только дождь закончился, путники двинулись в путь. Ночь покидала мир, первые лучи рассвета коснулись земли, когда напарники подходили к воротам родной деревни. Неожиданно они услышали голоса и прижались к стенам. — Это Ямато и Какаши? — спросила Цунаде. — А потом я схватил его, но он оказался сиротой, и я накормил его раменом, — рассказывал Хокаге, не отрываясь от книги. — Вы такой добрый, Какаши-сенпай, — воскликнул Ямато, пряча огромные глаза-сердечки. — Ирука-сенсей мне так же сказал, мы, кстати, потом пошли вместе устраивать его в школу, а потом заглянули в ичераку. — Да неужели, — разочарованно выдал собеседник. — Ну да, Ирука-сенсей теперь его учитель, мы, кстати, собираемся сходить на фильм вместе, не хочешь с нами, Ямато? — Но у Ируки много работы, нам обязательно его брать? — Обязательно, — тон Какаши был ясен. — Ну ладно. — А теперь пойдёмте, наша смена кончилась. Цунаде и Орочимару захихикали, а затем взглянули друг на друга. В этот момент саннин осознал, что закрывает её собой, чтобы Пятую не увидели. Он отстранился. — Мне пора, — ответила Цунаде, — Спасибо, что спас. Орочимару почувствовал холодок. Только что смеялась, а теперь снова задумалась о возлюбленном и брате. Одиночество в очередной раз зажало её в тиски. И какая змея укусила саннина? Орочимару сделал шаг вперёд и прижал Цунаде к своему хладнокровному сердцу. Пятая замерла. — Отпусти свою боль, Цунаде, живи настоящим. Я не заслуживаю даже стоять рядом с тобой, — тихо сказал он, — Я разрушил столько людских судеб и твою в том числе. Но, если бы я сейчас мог забрать всё страдание, что есть у тебя, и каждый день она бы резала меня изнутри, я бы переносил раны с улыбкой. — Почему? — шепотом спросила она. — Потому что я бы знал, что сейчас ты счастлива, и не плачешь ночами. — Орочимару, — она впервые назвала его по имени, — Я знаю, как её отпустить. — Что я могу для тебя сделать? — Я должна простить своих врагов. Цунаде отстранилась от него и отправилась домой. Орочимару пошёл за ней. — Но если я узнаю, что ты ставишь на нём опыты, я убью тебя ножницами. — Совсем? — изумился Орочимару. Пятая повернулась к нему и нахмурила брови. — Договорились, — улыбнулся он, — Уже и пошутить нельзя. — И ты проводишь меня до дома, иначе не видать тебе моих волос. Напарники зашли в квартиру. Графин по-прежнему стоял на столе, воды оставалось на один стакан. Цунаде удалилась в ванную, но вскоре вернулась с небольшим пакетиком, где лежали волосы. — Вот, держи, — протянула она образец, но он выскользнул у неё из рук. — Я подниму, — сказал Орочимару и наклонился. Но, когда начал подниматься, тёплые губы Цунаде коснулись его лба. На минуту Саннин замер, а когда поднялся, посмотрел на Пятую с глубокой признательностью. Солнце осветило комнату, эмоции переполняли обоих. Несколько минут они молча смотрели друг на друга, слова здесь были ни к чему. — Это лучший подарок, — наконец сказал он, — Обещаю. Я не подведу тебя. Спасибо, Цунаде. — Я запомню и да, Мицуки… отличное имя для сына, — улыбнулась она и проводила его взглядом. Орочимару кивнул. Когда саннин оказался на улице, он обернуся и увидел, что Цунаде машет ему рукой, а второй держит стакан с водой. Орочимару отвернулся и осознал, что боль и чувство вины зажало его в тиски на очень долгое время.

***

Чашка со звоном ударилась об пол. Осколки разлетелись по всей плитке. Мицуки перевернулся в колбе. — Получается, — начал старший сын и сделал шаг назад, закрыв рот руками, — Но зачем? Шёпот нарушил напряжение, которое уже несколько минут витало в воздухе. — У Цунаде будет ещё время выйти замуж. — Отец, но…мы могли бы быть семьей. Орочимару не поворачивался к сыну, он что-то печатал на компьютере. Лога изумило такое поведение. — Она ничего не помнит?! Зачем?! Ты не ответил мне! — Нет, я подсыпал порошок забвения в стакан с водой. — Но …так наша мама… — Твой отец злой гений и не может жить привычной жизнью, — продолжил отвечать на вопрос ученый, — Да и потом, она бы не вынесла, если бы и вы погибли во время формирования, и эксперимент бы сорвался. — Но тебе пришла идея создать семью, — запротестовал Лог, — Уверен, ты мог бы быть хорошим супругом. Орочимару перестал стучать по клавишам и открыл ящик, Лог невольно стрельнул взглядом и заметил, что он хранит фотографию своей команды. — Почему я Лог? — спросил он и опустил глаза. — Я хотел такое имя. Младшего назовём Мицуки. В лаборатории повисло молчание. — Знаешь, я уже четвёртый раз рассказываю тебе эту историю. И каждый раз ты разбиваешь чашку. Орочимару взглянул на Лога. — Ты испугался, — хрипнул сын, и по его щеке покатилась одна единственная слеза. Руки его задрожали. — Лог,посмотри на меня. Парень поднял глаза, они были полны боли и обиды. Так, обычно, дети смотрят на родителей, когда их ставят в угол. — Я позабочусь о вас. Обещаю. И я буду держать слово, даже когда ты всё забудешь. — Ты уже обманул, — это слово далось ему с трудом, — Маму. Как просто родители могут распоряжаться судьбами своих детей. — Послушай меня, — настойчиво сказал Орочимару. — Мне надо всё обдумать, — ответил сын, — А, может, ты и младшему будешь память стирать? Орочимару опустил глаза в пол. — Если это поможет стать ему сильнейшим, способным защитить Коноху и Цунаде, то да. Лог медленно побрёл к выходу. — Если всё-таки захочешь забыть — порошок на столе, — окликнул его голос отца, — Я не сыпал его в чашку. Сыну хотелось кричать, вопить, найти маму и умолять взять его в ученики, но ничего из этого он не смог сделать. С тяжелым сердцем, он вышел из лаборатории и побрёл по бледному коридору. Он любил отца, даже несмотря на то, что он сделал.

***

Орочимару брёл по тропинке с пакетом продуктов в руках. Лог шёл за ним. Ямато замыкал отряд и проверял чек с покупками. — Шизуне, быстрее! - послышалось неподалеку. Все трое подняли головы, глядя на дорогу. Навстречу уверенной походкой шла Цунаде с запыхавшейся ассистенткой позади, которая ещё и успевала свинку на руках тащить. — Орочимару, с дороги, — выдала она и слегка отодвинула его одной рукой. — Как жизнь, Цунаде? — неожиданно спросил он. — Лучше чем у тебя, — грубо отрезала Пятая и продолжила путь. Орочимару улыбнулся и внезапно: — Спасибо, Цунаде. — Чего? — изумилась она и обернулась. — У тебя их два, — продолжил саннин будто в бреду. Повисло молчание, Ямато напрягся и смял чек, сын приподнял брови и изумлённо посмотрел на отца. — Только два хороших качества, — выдал он, — Это твоя целеустремленность и ум, грубость тебе не к лицу. Цунаде недовольно хмыкнула. — Хам! — крикнула она и отправилась дальше по дороге, — Шизуне! Ямато пожал плечами: — Говорят, она, наконец, перестала тосковать по близким, завязала с играми и саке. Но, мне кажется, что Цунаде просто хорошо скрывает. Такое ощущение, будто кто-то взял и снял с неё эту боль. Орочимару почувствовал, как улыбка ползёт по его лицу. Они продолжили путь, но через некоторое время Лог обратился к отцу. — Не решился? — Нет, потом как-нибудь. Скажу ей.