***
Придумать план и подготовиться оказалось легче, чем она ожидала. Миранда уже заметила, что в окружении Реддла нет людей, которых он мог бы назвать своими друзьями в общепринятом смысле слова. Он был одиночкой, и подстеречь его, когда поблизости никто не обретался, было не так трудно. О тяге Реддла к вечерним прогулкам вокруг озера Миранда тоже уже знала и решила, что лучшей возможности у нее не будет. Оставалось только дождаться удобного случая и обеспечить себе алиби. Хладнокровно планировать чье-то убийство было… странно. Будто все решения принимала не она, а совершенно другой человек. Какая-то часть Миранды в полный голос вопила, что так нельзя, это неправильно, и что она сошла с ума, раз решилась на подобное. Другая часть твердила, что так нужно. Главным аргументом оставалось осознание того, что убить она собиралась не кого-нибудь, а самого Волдеморта. Именно этим в будущем должен был заняться и Гарри Поттер, так что она просто выполнит его работу, только и всего! На вечерний променад вокруг озера Реддл отправился в субботу после ужина, когда на улице сгустились ранние осенние сумерки. Лучшую возможность было трудно себе представить. Убедившись, что Реддл покинул замок, Миранда бегом направилась в башню Гриффиндора, перед которой затормозила, слегка восстановила дыхание и изобразила на лице страдальческое выражение. – Миранда, посидишь с нами? – весело окликнула ее Симона через всю гостиную. Расположившаяся в кресле у камина Минерва сосредоточенно склонилась над какой-то толстенной книгой и неодобрительно поджала губы, оглянувшись на нарушительницу спокойствия. – Я не очень хорошо себя чувствую, – слабым голосом поделилась Миранда и для наглядности взялась рукой за лоб. – Голова раскалывается. Пойду лягу пораньше. – Может, проводить тебя в больничное крыло? – предложил Флимонт Поттер, у которого на мантии был значок старосты факультета. Этого пятикурсника Миранда идентифицировала как деда Гарри. Она улыбнулась с признательностью. – О, в этом нет необходимости, спасибо! Сон мне всегда помогает. – Точно? «Мерлин, да отвяжитесь вы от меня! Времени и так мало, а тут вы с этой гриффиндорской взаимовыручкой!» – Честное гриффиндорское! Несколько человек засмеялись, и она наконец-то поспешила по лестнице наверх. В спальне, к счастью, было пусто. Миранда кое-как трансфигурировала из нескольких свитков пергамента простыни – получились они так себе, сохранили странный желтоватый цвет и были шершавые на ощупь, но Миранда понадеялась, что в темноте это будет незаметно. Из простыней она соорудила тряпичную куклу, которую уложила в постель, а затем задернула полог. Алиби готово – половина факультета видела, как она ушла в спальню, а если сюда кто поднимется, то куклы должно хватить, чтобы отвлечь их внимание. После этого Миранда приняла облик ворона и вылетела из окна. Реддл успел отойти довольно далеко от замка, и Миранда даже не сразу смогла отыскать в темноте его силуэт. Она опустилась на ветку дерева неподалеку и замерла, но Реддл, если и услышал шум крыльев, не придал ему значения. Миранда сразу выбрала анимагию для осуществления своей задумки, поскольку точно знала, что иным путем подкрасться к Реддлу незаметно она не сможет. И нанести удар предстояло подлым путем, исподтишка, но другого способа не было. На честной дуэли у нее нет и шанса. Молодой человек спустился по склону и теперь стоял на самом берегу озера, молча глядя на воду. Черная школьная мантия, слизеринский серебристо-зеленый шарф для тепла, ветер небрежно треплет темные волосы, хотя по замку Реддл всегда ходил с безукоризненной прической, – перед ней стоял обыкновенный студент. Где-то в Запретном лесу пронзительно закричала какая-то птица, и на секунду Реддл оглянулся. Миранду потрясло, каким он был в этот момент – совершенно спокойным, расслабленным, погруженным в свои мысли. Безмятежным. И это не было маской или новой игрой; нет, сейчас это были его настоящие чувства. Черты лица Реддла точно разгладились, и теперь он еще больше, чем когда-либо, походил на ангела. Миранда испытала абсурдное желание окликнуть его, чтобы увидеть, как меняется выражение этого лица – становится насмешливым, холодным, бесстрастным, злобным, каким угодно! Лишь бы убедиться, что это именно тот человек, которого она должна убить! Он снова отвернулся к озеру, и Миранда глубоко вдохнула. Сейчас. Ворон неслышно расправил крылья и спорхнул с ветки. Человеческий облик Миранда приняла прямо в воздухе – так, чтобы вернувшиеся к ней человеческие ноги сразу беззвучно коснулись земли. Мантия осталась в комнате и не сковывала ее движений. Не теряя времени, Миранда подняла палочку и мысленно произнесла: – Петрификус Тоталус! Невербальная магия всегда давалась ей с трудом, но, видимо, сегодня ее обуревали настолько сильные эмоции, что нужный импульс она направила в волшебную палочку без какого-либо труда. С момента, как ворон слетел с ветки, прошло не больше пяти секунд. Если слизеринец и почувствовал в последний миг что-то неладное, отреагировать он уже не успел. Заклинание ударило Реддла в спину, и тот рухнул плашмя на землю, полностью парализованный. Руки приклеились к телу, взгляд устремлен куда-то в небо. Повернуть голову и увидеть ее он не мог. Вот он, этот момент. Тот самый, который может изменить всю дальнейшую судьбу магической Британии. Лорд Волдеморт повержен, осталось только довести дело до конца. Можешь приступать. Миранда решительно подняла руку и направила палочку на лежавшего без движения Реддла. Это очень просто. Надо только сосредоточиться, искренне пожелать ему смерти и произнести: «Авада Кедавра», тогда Непростительное заклятие сработает. Ты видела, как это бывает, на твоих глазах лже-Грюм убил паука на уроке, а Беллатриса Лестрейндж убила Сириуса Блэка в Отделе Тайн. «Ну же, не мешкай!» Она продолжала держать Реддла на прицеле, но Убивающее заклятие так и не слетело с ее губ. Что-то мешало. Будто что-то сидело у нее в голове и не давало произнести заветные два слова. Во рту внезапно пересохло, язык приклеился к небу, кончик палочки начал подрагивать. «Вспомни все, что сейчас творится в твоем мире! Подумай, сколько всего ты можешь исправить! Твоя семья больше не будет жить в бесконечной тревоге. Гарри не вырастет сиротой, а родители Невилла станут сами растить сына. Гермиона не будет жить в постоянной опасности из-за того, что ее родители – магглы. Дамблдор будет жив, твои однокурсники не потеряют своих близких. Седрик Диггори останется жив. Все те маггловские семьи, о которых писали газеты, останутся в живых. Билла Уизли не изуродует Фенрир Сивый. Ты можешь их всех спасти!» Палочка тряслась в дрожащих пальцах. По щекам потекли слезы – много, сплошным потоком, и свободной рукой ей пришлось торопливо вытереть глаза, поскольку мир вокруг внезапно начал расплываться. Из приоткрытых губ вырывался едва различимый шепот, но складываться в связные слова он не желал. Горло точно стиснуло чьей-то рукой, и Миранда не сдержала судорожного всхлипа. Ее колотила дрожь. «Вспомни, кто перед тобой! Он убийца, чудовище, монстр!» Той же свободной ладонью она была вынуждена схватиться за ствол ивы – Миранду трясло так, что ноги отказывались ее держать. Она в кровь искусала губы, перед глазами плясали разноцветные точки. «Я не могу. Простите меня все, я не могу!» После смерти Дамблдора Гарри рассказал об участии в той трагедии Драко Малфоя. О том, что у него было задание убить Дамблдора, и что в самый ответственный момент Малфой даже под угрозой смерти ему и его семье так и не смог произнести роковое заклинание. Не смог стать убийцей, хотя знал, с какими последствиями может столкнуться. Теперь Миранда могла понять его, как никогда. «Я не могу убить!» Рука бессильно повисла в воздухе. К горлу подступили рыдания, и теперь все силы уходили на то, чтобы не издать ни одного звука и не выдать себя. Дыхание вырывалось из груди неровными толчками. Надо уходить. Петрификус скоро перестанет действовать. Черный ворон взлетел над деревьями и устремился к замку. Не зная, как быстро Реддл придет в себя и что именно предпримет, она не полетела сразу к знакомому окну, а сначала сделала круг над Хогвартсом, и только потом вернулась в спальню. Кто-то из девочек уже лег спать, и Миранда, машинально раздвинув полог и превратив простыни обратно в пергаментные свитки, без сил повалилась на постель, захлебываясь рыданиями. «Мне не хватило сил. Я слаба и труслива. У меня был шанс остановить его, предотвратить войну, спасти множество жизней. Я не смогла! Не смогла».***
Заснула она прямо в одежде, и наутро на нее из зеркала смотрело жуткого вида страшилище с черными синяками под глазами, вороньим гнездом на голове и бледное, как инфернал. Глаза опухли, и выглядела Миранда так, точно только что оправилась от тяжелой болезни. На завтрак она не пошла, от одной мысли о еде подкатывала тошнота. Она хотела пойти прогуляться, но, вспомнив о маршруте вдоль озера, от этой идеи отказалась. Наконец она спустилась в общую гостиную и просто забралась с ногами на широкий подоконник. Что делать дальше? Что ж, можно поздравить себя, что убийцей она так и не стала, сохранив высокие моральные принципы и прочую чушь, но теперь ответственность за множество загубленных в будущем жизней лежит и на ней тоже. Как ей жить с этим дальше? От этих мыслей было так тошно, что она откинула голову и несколько раз как следует стукнулась затылком о каменную стену. Легче не стало, только голова заболела. – Доброе утро, Миранда! Ты уже позавтракала? Кстати, хотела спросить, с кем ты пойдешь к Слизнорту сегодня? С Игнотиусом? – прощебетала Мэри Аберкромби, показавшись из спальни. Тошнота стала еще более явственной. Ну уж нет, на вечеринку к Слизнорту она точно не пойдет. Она не железная, в конце концов! Это Реддлу хорошо, он может убить кого-нибудь, и глазом не моргнув, а потом удалиться, насвистывая беззаботный мотивчик, а у нее таких стальных нервов нет! Пробурчав в ответ что-то неопределенное, она вернулась наверх за письменными принадлежностями, а потом быстро набросала записку профессору, в которой предупреждала, что заболела и потому не сможет пойти. Вид у нее по-прежнему был не слишком цветущий, и обвинить Миранду во лжи будет сложно. День тянулся медленно, у нее все валилось из рук, и Миранда толком не могла сосредоточиться на домашних заданиях. Почему-то единственный вопрос, который сегодня ее по-настоящему занимал – это как отреагировал на вчерашнее происшествие Реддл. Что он думал об этом внезапном нападении, кого подозревал? Насколько сильно он был зол? Вечером она заставила себя спуститься в Большой зал на ужин, но дойти до пункта назначения не успела. Миранда выбралась через портрет в коридор, спустилась на первый этаж, но там ее вдруг крепко схватили за руку и уволокли в соседний безлюдный коридор прежде, чем она успела сообразить, что происходит. Выхватив из рукава палочку, она обнаружила прямо перед собой злого, как голодный акромантул, Реддла, который метал глазами молнии и сейчас не особенно-то пытался поддерживать имидж пай-мальчика. О его эмоциональном состоянии говорило и то, что он с силой толкнул ее к стене и только после этого огляделся, чтобы убедиться, что они одни. Вместо школьной мантии с символикой Слизерина на нем была более нарядная, темно-синяя, и смотрелся Реддл потрясающе. Все бы ничего, но от его ярости магия в воздухе затрещала, и Миранде показалось, что сейчас должны посыпаться искры. – Значит, на вечеринку ты не собираешься? – протянул он с угрозой, внимательно разглядывая ее бледное с мешками под глазами лицо. – Слизнорт сказал, что ты заболела. – Немного, – согласилась она. – А что? Ты остался без пары и хочешь пригласить меня? Он с шумом втянул в себя воздух и приблизился к ней вплотную. – Что это вчера было, Соммерс? Неужели ты думала, что я спущу это тебе с рук? – Что именно? – кажется, ее подавленное состояние вдруг сослужило хорошую службу: голос звучал так безжизненно, что поймать ее на лжи было сейчас непросто. – Я знаю, что это была ты, – процедил он разъяренно; голос Реддла понизился до шипения, от которого кто-нибудь впечатлительный мог убежать без оглядки. – Вчера у озера! Как ты посмела?! Ты знаешь, что я теперь с тобой сделаю?! – Мне будет проще понять, если ты объяснишь, что тебе надо. Кажется, ей удалось довести будущего лорда Волдеморта до точки кипения, потому что он внезапно схватил ее за плечи и как следует встряхнул – так, что она с силой приложилась головой о стену позади нее и вскрикнула от боли. Это было неожиданно – насколько он должен быть зол, раз использовал на ней грубую физическую силу вместо какого-нибудь изысканного проклятия? – Не смей лгать мне, Миранда! – ее имя в его устах прозвучало впервые, однако произнесено оно было с такой чистой, незамутненной злостью, граничащей с ненавистью, что никакой радости ей не принесло. – Это была ты, я знаю! Кроме тебя, никто бы не осмелился… – Мне нет до тебя никакого дела. Ее последние слова слегка остудили его гнев, но взгляд у Реддла стал совсем нехороший. – Да? – едко осведомился он. – Тогда почему всю последнюю неделю я ощущаю твой страх? Ты боишься меня, Соммерс, почему-то ты вдруг начала испытывать панический ужас передо мной. Почему? Она молчала, быстро обдумывая свое положение. Черт подери, так он не только легилимент, он еще и эмпат! Мысли свои она может от него скрыть, но эмоции… Проклятье! Реддл, внимательно наблюдавший за ее лицом, вдруг прищурился. – Что ты обо мне узнала? – почти мягко спросил он. Слизеринец вновь стоял так близко, что Миранда могла отчетливо видеть каждую ресницу вокруг его глаз. – Это очевидно, ведь за всю эту неделю я тебя и пальцем не тронул. До какой же нелицеприятной правды обо мне ты докопалась на этот раз? Ох, Реддл, ты никогда не догадаешься, до какой именно… Собрав всю волю в кулак, она твердо встретила его взгляд. Пожалуй, пора начинать морально готовиться к Круциатусу. – Я не понимаю, что ты хочешь от меня. Реддл поднял руку, и Миранда инстинктивно мотнула головой, спасаясь от удара, но он лишь осторожно дотронулся пальцами до ее щеки и заправил выбившуюся прядку пепельных волос ей за ухо. Эта неожиданная ласка напугала ее куда больше, чем прямое обещание медленной и мучительной смерти. – Ты все равно покоришься мне, Миранда, – прошептал он без малейшей угрозы, но с такой непоколебимой уверенностью, что она ощутила, как сердце пытается выпрыгнуть из груди. – Я заставлю тебя склониться передо мной и узнаю все твои секреты. С этими словами он резко отстранился и, отсалютовав ей на прощание, удалился.