23 года спустя
Прием в честь назначения нового Министра магии удался на славу. Весь цвет магического сообщества Британии собрался в доме новоиспеченного Министра Эдварда Йорка, чтобы лично поздравить его с назначением, а заодно обменяться слухами, сплетнями, прогнозами, позлословить на счет хозяев или же, наоборот, порадоваться, что впереди британских магов ожидают процветание и благодать. При этом – удивительное дело – обстановка на вечере каким-то образом оставалась самой доброжелательной и праздничной. Сам мистер Эдвард Йорк охотно общался с репортерами, изящно отвечал на каверзные вопросы особенно вредных журналистов, в то время как его супруга Морин умудрялась одновременно ослепительно улыбаться фотографам, обходить группки гостей и следить за тем, чтобы в приемном зале не заканчивались шампанское и закуски. Вечер уже плавно перешел от официальной части к сплетням и беседам по интересам. Ненавязчиво играла музыка, тут и там слышались смех и увлеченные разговоры на самые разные темы – от квиддича до начала учебного года в Хогвартсе, поскольку прием в честь Министра выпал на первое сентября. На душе Гарри было неспокойно. Он никак не мог объяснить это рационально, но ощущение тревоги не желало покидать его вот уже несколько месяцев и сегодня достигло своего апогея. Отвратительное чувство – будто назойливый комар бесконечно жужжит где-то неподалеку. Вроде и негромко, вроде даже если комар тебя таки укусит, это несмертельно – но мерзкий настойчивый писк не дает тебе покоя ни днем, ни ночью, и избавиться от него не получается. Самый прославленный герой магической Британии прекрасно понимал причину – его беспокоило назначение Эдварда Йорка на пост Министра магии. Ему не нравился этот холеный, обаятельный волшебник, способный своей харизмой в два счета расположить к себе людей, но в то же время обладавший холодным расчетливым складом ума, который помог ему буквально за несколько лет сделать головокружительную карьеру в Министерстве – от рядового сотрудника Отдела международного сотрудничества до его начальника – а там и до должности Министра. Его манера держаться, говорить, даже смотреть на собеседника – все это смутно напоминало Гарри человека, с которым он предпочел бы больше никогда не встречаться. Конечно, он не слишком полагался на интуицию и уже давно знал всю подноготную Эдварда Йорка и его жены – Гарри уже порядка десяти лет занимал должность начальника Управления мракоборцев, что давало свои преимущества. Биография как биография, ничего такого необычного или примечательного. Рон, Гермиона, коллеги по работе, кажется, всерьез считали, что у него развилась паранойя, и Гарри даже был склонен отчасти с ними соглашаться. И все же… Эдвард и Морин Йорки. Бездетная пара, много лет прожившая во Франции и лишь пять лет назад вернувшаяся в родную Англию. Эдвард Йорк родился в Британии, закончил Хогвартс, отучившись на Когтевране, потом переехал во Францию, где ему предложили работу, но через много лет вернулся на родину. Морин – выдающаяся целительница, одна из самых незаменимых в отделении Недугов от заклятий в больнице Святого Мунго. Ее муж же внезапно надумал сделать карьеру и выбрал для этого именно Министерство магии. Оба уверенные в себе, красивые, решительные, прекрасно умеющие вести себя на людях. И вроде бы ничего особенного, но в последние месяцы происходили и прочие события, которые не давали Гарри покоя. Лидия Боунс, глава Отдела магического правопорядка, внезапно подала в отставку и уехала в Бразилию – в личном письме Гермионе она сообщила, что обнаружила у себя редкую опасную болезнь, с которой смогли бы справиться только иностранные специалисты очень узкого профиля. Ее место занял Кристофер Флинт – неприятный лично Гарри тип, но, тем не менее, ничего подозрительного в нем не было. Лидия с тех пор исправно переписывалась с родственниками – Гарри справлялся – хотя ее отъезд все равно казался слишком скоропалительным. Так же внезапно оставил службу Ричард Фрост. После его увольнения почти четверть века назад прославленный мракоборец недолго наслаждался мирной жизнью – уже через полгода Гавэйн Робардс в полной мере осознал, какой боевой единицы лишился, и предложил Фросту восстановление на службе, но тот отказался и с тех пор состоял в Управлении мракоборцев на должности консультанта. Тем не менее, в прошлом году Фрост внезапно решил, что возраст уже не тот, и окончательно ушел на пенсию, несмотря на уговоры, причем уже в исполнении Гарри. И хотя к Фростам у него сохранялось неоднозначное отношение, Гарри не мог отрицать таланты и огромный опыт Ричарда и действительно не хотел терять ценного сотрудника. Не прошло и нескольких месяцев, как внезапно и Гермиона не пожелала оставаться на посту Министра и даже с какой-то легкостью передала должность Йорку. Решение подруги тоже показалось Гарри неожиданным, но сама Гермиона заявляла, что просто ноша оказалась для нее слишком тяжелой, и она хотела бы уделять больше времени своей семье. Рон слова жены подтверждал и вообще выглядел довольным, что Гермиона теперь, по крайней мере, не ночует на работе. Да и Гермиона не оставила работу в Министерстве насовсем, теперь она занимала должность помощницы нового Министра. По отдельности все эти факты не казались хоть сколько-нибудь подозрительными. Допросы тоже ничего не дали – ни Ричард Фрост, ни Пантея Малфой, ни все прочее семейство Малфоев в целом ничего не знали о возможном возращении лорда Волдеморта, а заодно их близкой родственницы, в Британию. И все равно вот уже несколько месяцев Гарри не мог отделаться от ощущения, что на их шеях медленно, но верно затягивается удавка, и они по собственной глупости упускают драгоценное время, чтобы спастись. – По-моему, ты совсем заработался, друг, – Рон только покачал головой, когда Гарри как-то вечером на кухне дома на площади Гриммо поделился с ним и с Гермионой своими сомнениями. – Может, вам с Джинни отпуск на пару недель взять, съездить куда-нибудь? Сразу в голове прояснится… – Рон прав, – заметила Гермиона. – Гарри, я понимаю, что тебя терзает, но… Почти четверть века прошла. Сколько можно цепляться… за прошлое? – Вы не понимаете! – он вскочил из-за стола и в волнении прошелся по кухне, машинально касаясь шрама, который никак не напоминал о себе уже больше двадцати лет. На пороге тут же возник встревоженный Кикимер – узнать, что происходит с хозяином. – Я прекрасно знаю, сколько времени прошло, но… Ведь он не умер! Он только затаился, спрятался до поры до времени, набирает силы! И рано или поздно он вернется, и мы должны быть к этому готовы! Супруги Уизли молча переглянулись между собой, и по этим переглядываниям Гарри понял, что убедить лучших друзей не смог. – Послушай, Гарри… – негромко и серьезно начала Гермиона. – Ты же знаешь, мы тебе верим и не отрицаем, что ты можешь быть прав. Но… – Но ты всерьез считаешь, что этот лощеный Эдвард Йорк, заигрывающий с прессой, – на самом деле лорд Волдеморт, который решил прийти к власти мирным, тихим путем? – подхватил Рон. – А эта Морин Йорк тогда кто? Миранда? Ты полагаешь, Волдеморт не убил ее до сих пор? – Миранда в школе хотела стать целителем, а Морин Йорк – новая звезда больницы Святого Мунго, – кисло напомнил Гарри, на что Гермиона кивнула. – Я помню. Но… Гарри, ты же возглавляешь Управление мракоборцев, ты герой магического мира, ты можешь получить подробную информацию о каждом волшебнике в Британии! Да ты наверняка знаешь биографию Йорков лучше них самих, вплоть до того, за какой партой Эдвард сидел и в какой кровати спал в Хогвартсе! И что, ты там нашел какие-то белые пятна? Гарри был вынужден нехотя констатировать: – Нет. Ничего подозрительного. – Значит, тебе точно нужно в отпуск, – с облегчением заявила Гермиона. – Может, вам съездить куда-нибудь, где тепло? Джинни упоминала, что хочет в Испанию… На том разговор подошел к концу, хотя легче Гарри не стало. В манере поведения Эдварда Йорка ему по-прежнему виделось что-то смутно знакомое – и, похоже, лишь ему одному, ведь только Гарри слишком хорошо помнил, как втирался людям в доверие юный Том Реддл. И в то, что в эти двадцать три года Волдеморт убил Миранду, ему тоже не верилось. Рон и Гермиона не могли этого знать, но Гарри на всю жизнь врезалась в память картина, где Реддл исцелил смертельную рану своей жены, и потом они стояли, обнявшись. Они не демонстрировали никаких сильных страстей, не обменивались громкими клятвами, но по одному этому объятию было видно, насколько глубокая связь существовала между этими двумя. Увиденное потом не давало Гарри покоя много лет – никогда в жизни он бы не поверил, что лорд Волдеморт способен на подобные чувства к другому человеку. С годами он начал замечать, что, похоже, остался единственным человеком в Британии, кто до сих пор ждал возвращения своего заклятого врага. В 1999-м году, когда стало понятно, что лорд Волдеморт временно отступил в тень, скрылся, Гарри, его друзья, Орден Феникса поклялись, что будут готовы к тому, что однажды самый знаменитый темный волшебник вернется. Это было прекрасное время – ведь тогда все эти люди действительно были объединены между собой, общий враг сплотил их. И после многих лет, когда газеты называют тебя лжецом и слабоумным, наконец-то осознавать, что магическое сообщество тебе доверяет и прислушивается к твоим словам, было чудесно. Но… годы шли, складываясь в десятилетия, а меж тем Волдеморт как в воду канул. Гарри и его друзья выросли, обзавелись собственными семьями. Мирное время перестало восприниматься как что-то бесценное, стало обыденностью. Орден Феникса понемногу распался, а возвращение Волдеморта перестало восприниматься как что-то обязательное, а потом и вовсе начало казаться практически сказкой. Даже Рон и Гермиона уже не верили в это, и один лишь Гарри продолжал ждать. И ведь столько лет минуло, и ментальная связь давным-давно распалась, и шрам много лет не болел – но судьбы Гарри Поттера и Тома Реддла однажды оказались так плотно переплетены, что выбросить своего главного врага из головы Гарри оказался физически неспособен. С тоскливой обреченностью он знал, что однажды лорд Волдеморт вернется – и именно тогда, когда магическое общество снова перестанет воспринимать эту угрозу как нечто реальное. Однажды этот момент наступит – так же неизбежно, как то, что солнце всегда встает на востоке. И Мерлин тогда помоги им всем. – У тебя такой вид, будто Йорк лично подсунул тебе ту прóклятую шкатулку из наследства Боуманов, – иронично заметил знакомый голос справа от него. – Улыбайся, а то журналисты решат, что новый министр тебе не по нраву. Гарри поспешно одернул себя, глотнул шампанского и улыбнулся старому приятелю. – Так, задумался о работе, ничего особенного. Как тебе вечеринка? – Да ничего, – отозвался Адриан Этвуд с некоторой неуверенностью и окинул взглядом зал для приемов. – Честно говоря, такие политические мероприятия не для меня… – Через час уже можно будет уйти… наверное, – Гарри отыскал взглядом в толпе гостей Джинни, которая оживленно беседовала с Люси Кэмпбелл – капитаном «Стоунхейвенских сорок», у которой Джинни давно собиралась взять интервью. Ну, возможно, не через час… За эти годы публичным человеком Гарри так и не стал и к подобным общественным мероприятиям, где до сих пор становился объектом повышенного внимания, любовью так и не проникся. Этвуд проследил за его взглядом и понимающе усмехнулся. – Маякни, как соберетесь уходить, и мы с Лоррейн тогда сразу после вас. Не хочется забирать с официального приема мракоборца, пока ее непосредственный начальник скучает у стены. Словно почувствовав, что речь идет о ней, Лоррейн Этвуд невдалеке отвлеклась от разговора и обернулась. Гарри и Адриан синхронно отсалютовали ей бокалами с шампанским. Та равнодушно махнула рукой в ответ и вернулась к беседе с Гермионой и Морин Йорк. – Как детей проводили? – поинтересовался Адриан. Гарри улыбнулся, мысленно возвращаясь к приятным воспоминаниям. Посещение платформы 9 ¾ каждый год отдавалось в груди теплой волной ностальгии – пусть теперь они с друзьями посещали ее исключительно в качестве провожающих. – Хорошо… Джеймса летом выбрали капитаном гриффиндорской команды – так он нам все уши прожужжал на тему, какую метлу теперь хочет, причем непременно гоночную. Лили больше всех рвалась в школу – первый курс на нее произвел неизгладимое впечатление. У нее теперь вся комната украшена гриффиндорскими знаменами. Одному Альбусу, по-моему, вообще ничего от жизни не надо, а ведь ему в этом году СОВ сдавать… Сложно с ним. А ты? Да, – тут Гарри спохватился, – твоя дочь сегодня впервые отправилась в Хогвартс, правильно я помню? – Правильно, – Этвуд улыбнулся. – Теперь ждем результатов распределения Тины. А Ричи назначили старостой факультета, он же на пятый курс перешел… – Точно, Альбус упоминал… Что ж, поздравляю! А какие ожидания насчет дочери? У вас с Лоррейн есть предположения, куда Шляпа ее отправит? – Понятия не имею, – заявил Адриан искренне. – Я был в шоке, когда четыре года назад сына отправили в Слизерин. Если и Тину отправят туда же, окончательно решу, что в какой-то момент в нашей с Лоррейн жизни что-то кардинально пошло не так… Гарри старательно спрятал ухмылку. Добродушный, немного робкий Адриан Этвуд вполне мог недоумевать, как его дети угодили на змеиный факультет, но Гарри, уже несколько лет работавший с его женой, прекрасно видел, откуда тут ноги растут. В этой паре именно хладнокровная, целеустремленная Лоррейн Этвуд была главой семьи, в то время как миролюбивый, застенчивый Адриан казался слегка придавленным авторитетом жены. Лоррейн работала под началом Гарри уже больше четырех лет, и он отдавал должное ее познаниям в Защите от Темных Искусств и боевым навыкам. Ее муж же владел небольшим антикварным магазинчиком в Косом переулке, ему в руки нередко попадали артефакты, в том числе и темные, и Гарри временами привлекал его к мракоборческой работе в качестве специалиста по зачарованным предметам. Поначалу их связывала только работа, но потом выяснилось, что младший сын Поттеров и единственный сын Этвудов учатся на одном курсе в Слизерине и даже дружат, и тогда между семьями тоже понемногу завязались полуприятельские отношения. – Мистер Поттер, – Гарри вынырнул из своих мыслей и обнаружил прямо перед собой приятно улыбающегося министра Эдварда Йорка. – Мы с Морин очень рады, что вы к нам присоединились. Надеюсь, вам нравится прием? – О да, – он нацепил насквозь официальную улыбку специально для фотокамер. И точно – впереди, сбоку, со всех сторон засверкали вспышки, а несколько репортеров остановились на небольшом отдалении, внимая каждому слову. Адриан оценил обстановку и начал незаметно отступать к столу с закусками. – Благодарю за приглашение, мистер Йорк, и поздравляю с назначением… В глазах Йорка что-то сверкнуло. Спешно ретирующегося Адриана министр магии вовсе не замечал, всем его вниманием владел один лишь Гарри. – Спасибо, мистер Поттер! – тот широко улыбнулся, и в этой улыбке Гарри почудилось что-то волчье. – Признаться, я очень надеялся именно на такой исход выборов… И с нетерпением жду возможности поработать с вами. У меня много планов, мистер Поттер, очень много… – Я в этом не сомневаюсь, – Гарри едва удержался, чтобы не скрипнуть зубами. – И поздравляю вас с учебным годом. Полагаю, ваши дети были рады вернуться в Хогвартс? – Эдвард Йорк продолжал мило улыбаться, а Гарри изо всех сил старался сохранить невозмутимый вид. Что это – просто вежливое участие? Тщательно завуалированная угроза? – Благодарю, министр, – его улыбка становилась все более фальшивой, но Йорк внезапно не стал развивать тему, а после пары ничего не значащих любезностей перешел к следующей группе гостей – где новоявленный глава Отдела магического правопорядка Кристофер Флинт беседовал с четой Малфоев. При приближении Йорка и репортеров снова засияли неестественные глянцевые улыбки, и Гарри с раздражением отвернулся. Джинни все еще беседовала со спортсменкой, и было решительно непонятно, когда этот бессмысленный вечер уже закончится.***
Время близилось к часу ночи, когда прием закончился и все приглашенные покинули особняк. Сверкающая драгоценностями Морин Йорк продолжала приветливо улыбаться, ее муж обменивался шутками и любезностями с теми, кто еще был готов его слушать. Едва за последним гостем закрылась дверь, как фальшивая жизнерадостность пропала с лиц супругов, теперь они оба казались слегка уставшими и озабоченными. Не тратя времени и лишних слов, Йорки приблизились к камину – и через несколько секунд благодаря Летучему пороху очутились в совершенно ином месте. Они вышли из камина посреди просторной гостиной, где ярко горел свет и находились другие люди – словно день и не думал заканчиваться, а часы не показывали середину ночи. Большинство присутствующих не переоделись после приема и были все так же облачены в нарядные мантии. Кристофер Флинт, покинувший торжественный вечер около часа назад, негромко переговаривался с Теодором Ноттом, занимавшим одну из руководящих должностей в администрации Визенгамота, и незнакомым молодым волшебником в черной дорожной мантии. Драко Малфой с довольно кислым видом стоял у окна и безучастно глядел в ночь – при том, что в стекле ярко отражалась вся обстановка комнаты и рассмотреть пейзаж становилось невозможно. В темноте шумело близкое и невидимое море – у дома на острове этот звук был постоянным спутником. На всякий случай Йорки пробежали глазами по полу гостиной – но, к счастью, в данный момент здесь не было ни одной змеи, которых в этом доме жило сразу несколько, и все как на подбор были ядовитые. Морин Йорк не выносила пресмыкающихся, и потому для нее визиты в это место всегда превращались в испытание на выносливость. Открылась дверь, на пороге показались двое – и все присутствующие, кто сидел, поднялись на ноги и склонились в поклонах. – Мой Лорд… Моя Леди… – Поздравляю с победой на выборах, Эдвард, – Темный Лорд направил на себя волшебную палочку, и в тот же миг вместо добродушного и застенчивого Адриана Этвуда перед ними предстал высокий темноволосый мужчина с холодным взглядом – и Эдвард Йорк до жути боялся этого взгляда, способного заглянуть в самую твою суть и вывернуть всю душу наизнанку. Тем не менее, голос новоиспеченного министра звучал твердо: – Благодарю, мой Лорд. Темная Леди избавилась от внешности мракоборца Лоррейн Этвуд еще раньше и теперь заняла привычное место в кресле у камина. Лицо ее было абсолютно бесстрастным и вкупе с пепельными волосами напоминало Морин Йорк Снежную Королеву. Впрочем, немудрено – Морин даже близко не представляла, насколько нечеловеческой выдержкой эта женщина должна была обладать, чтобы разделить жизнь с таким человеком, жить с ним, рожать ему детей… Знала Морин также и то, что внешность обманчива. Всем членам этого небольшого сообщества было хорошо известно, что Темная Леди, несмотря на свой замороженный вид, была оплотом милосердия – именно к ней бросались с мольбами о пощаде, помиловании и смягчении кары, когда кому-то случалось прогневить Темного Лорда. Тот был скор на расправу и не склонен к простейшему состраданию, и все знали, что только Леди была способна слегка усмирять жестокий нрав властительного мужа. И именно ей удалось слегка изменить мнение Лорда о роли магглорожденных волшебников в магическом мире, сделать его позицию менее радикальной – что поначалу казалось Пожирателям несколько странным, но открыто возражать против смены политического курса желающих не нашлось. – Нам осталось обсудить несколько насущных вопросов, а меж тем среди нас гость, – лорд Волдеморт говорил вроде бы неторопливо, без враждебности, но Йоркам все равно было не по себе от его интонаций. Повелитель тем временем остановился позади кресла, где сидела его жена, оперся о спинку. Взгляд его был устремлен на Драко Малфоя – и лицо того стало белым, как мел. – Драко… Я рад, что ты принял мое приглашение… Правая рука того рефлекторно дернулась к предплечью левой. Морин Йорк в который раз испытала мимолетное облегчение, что они с мужем не носили Черные Метки – поскольку она и Эдвард находились в центре внимания, и именно их в первую очередь будут проверять мракоборцы, стоит Гарри Поттеру укрепиться в своих подозрениях. – Мы не станем тебя задерживать, Драко… Но, как ты уже сам догадался, в скором времени наше общество ожидают перемены… Долгожданные перемены. А поскольку из-за наших… – губы Повелителя скривила ироничная усмешка, – родственных связей ты слишком хорошо понимаешь, что происходит, мне не хотелось бы, чтобы ты поддался ненужным эмоциям и делился с кем-нибудь беспочвенными тревогами. Такой опрометчивый шаг будет иметь свои последствия. Малфой оставался спокоен, и его выдержке можно было позавидовать. Его истинное состояние выдавала только бледность, перешедшая уже в нездоровую голубизну. – К слову, – Темный Лорд прищелкнул пальцами, делая вид, будто только что об этом вспомнил. – Реджинальд, как прошла твоя поездка в Оксфордшир? Как там наши друзья-редакторы из «Ежедневного Пророка»? – Все в порядке, мой Лорд, – склонил голову черноволосый молодой человек в дорожной мантии. – Возникли проблемы только с Каффом, но после дружеской беседы он признал, что был не прав. Больше проблем он не доставит и готов вернуться к работе… как только восстановится после небольшой болезни. – Очень хорошо, – на губах Волдеморта зазмеилась жуткая ледяная усмешка. – Да, Драко, позволь представить тебе Реджинальда Лестрейнджа, сына Рудольфуса. Очень рекомендую – совершенно незаменимый человек, когда кто-то не поддается голосу разума и продолжает упорствовать. Я иногда даже удивляюсь, что его матерью не стала Белла – у них довольно много общего. Впрочем, больше я тебя не задерживаю. Да, надеюсь, Люциус и Нарцисса хорошо себя чувствуют?.. На лице Драко заиграли желваки от почти открытой угрозы, но самообладания он не утратил. Только кивнул и молча вышел из гостиной. – Эдвард, ты с завтрашнего дня приступаешь к своим непосредственным обязанностям. Грейнджер уже начала вводить тебя в курс дела? – Да, Повелитель. Вы полагаете, ей стоит остаться в Министерстве? – Я лично наложил на нее Империус, – отозвался тот небрежно. – Получилась довольно интересная смесь Непростительного заклятия и легилименции. Никто ничего не заподозрит, и я полагаю, что Грейнджер на должности твоей помощницы – удачная ширма. Это только на ближайшие месяцы, разумеется. Затем выяснится, что Грейнджер разрабатывала совершенно неправомерный и некорректный законопроект о гоблинах – или чьи она там права стремилась защищать? домовых эльфов?.. – после чего ее с позором отправят в отставку, а магическое сообщество получит подтверждение, что грязнокровкам абсолютно нечего делать у власти, ведь они совершенно не разбираются в наших устоях и традициях, в самой сути магии… Он говорил неторопливо, словно размышляя вслух, и в комнате никто не смел шевельнуться, чтобы ненароком не привлечь к себе его внимание. Этот негромкий, шелестящий голос совершенно не вязался с молодым лицом, с густыми темными волосами – у камина стоял молодой мужчина лет тридцати пяти, хотя возраст самого могущественного темного волшебника всех времен близился к сотне. То же самое касалось и его жены – на вид Темная Леди была не старше тех же тридцати, хотя, насколько Морин было известно, той было уже за сорок. Для Пожирателей Смерти не было секретом, что Темный Лорд искал способ обмануть смерть, и, по всей видимости, какое-то из его исследований увенчалось успехом. Самой популярной версией среди Пожирателей оставалась та, что супруги смогли изобрести Философский камень, хотя истина была, конечно, неизвестна. – Кристофер, ты получишь от Теодора список фамилий. Это люди, которые в течение ближайшего года должны покинуть Министерство – и именно ты найдешь причины, по которым они это сделают. Отдел магического правопорядка теперь в твоем распоряжении, так что подойди к процессу творчески. А дальше – они уходят либо по собственному желанию, либо со скандалом. Но только так, чтобы эти случаи нельзя было связать между собой. А также никаких внезапных смертей, несчастных случаев… – Конечно, мой Лорд… В этот момент на пороге показался эльф-домовик, который приблизился к Темной Леди и с поклоном вручил ей запечатанный конверт, а потом с тихим хлопком трансгрессировал. – А потом настанет очередь Поттера, – чуть слышно произнес Темный Лорд, неотрывно глядя на жену. Но та быстро пробегала взглядом строчки короткого письма и последних слов мужа не расслышала.***
Когда Том поднялся в их спальню, Миранда как раз закончила вытаскивать из волос последнюю шпильку и теперь расчесывала их, сидя в одном халате перед туалетным столиком. Трансфигурация – штука хорошая, но она позволяла изменить цвет волос или их длину, в то время как сооружать себе сложную прическу на прием приходилось по-настоящему. Среди шкатулок с украшениями перед ней лежал распечатанный конверт с небольшой запиской внутри – и именно он сразу привлек внимание Тома. – Ну что? – даже подрагивая от нетерпения, поинтересовался он, подходя ближе и целуя ее в обнаженное плечо. Миранда с непроницаемым лицом следила за его отражением в зеркале. – Тина попала на Слизерин, – сообщила она. На губах Тома возникла такая самодовольная улыбка, что она возмущенно воскликнула: – Но это же нечестно! Мои предки, мой отец, моя сестра, мой муж – а теперь еще и Ричи с Тиной на Слизерине! Почему меня всю жизнь окружают сплошные… слизеринцы? – Потому что ты вышла замуж за Наследника Слизерина, а твои дети – потомки Салазара по прямой линии, у которых в качестве питомцев ядовитые змеи, – охотно отозвался Том, пребывавший в самом великолепном расположении духа. – Чего ты еще от них ожидала? Гриффиндора? – Мда, – вдруг рассеянно произнесла Миранда, которую слова Тома заставили вернуться ко вчерашним сомнениям, и нахмурилась. – Со змеями там что-то странное… Я была уверена, что Тина попытается взять с собой в школу своего щитомордника. А она внезапно заявила, что хочет жабу! А Ричи нисколько не удивился и даже сходил с ней в зоомагазин, помог выбрать… Ты об этом что-нибудь знаешь? – Совершенно не представляю, – заявил Том так легко, что она ни на миг не усомнилась – ему-то обо всем прекрасно известно. – Мири, ты, по-моему, слишком много переживаешь. Ричард с Серпентиной не пропадут, эта парочка заставит весь Хогвартс плясать под свою дудку. Ричи и один неплохо справлялся, а уж вместе с сестрой… Миранда тихо хмыкнула. Их сын унаследовал множество черт отца – в частности, тягу к знаниям, талант к легилименции, а заодно харизму и умение располагать к себе людей, чтобы потом использовать их для достижения своих целей. Когда летом всегда такого спокойного, вежливого отличника Ричарда Этвуда назначили старостой Слизерина, она нисколько не удивилась, а Том не скрывал своей радости, ведь сын медленно, но верно подчинял себе Слизерин и завоевывал привязанность и преданность подрастающего поколения. Больше всего под его влияние попали два одноклассника и по совместительству ближайших друга – Альбус Поттер и Скорпиус Малфой. За Скорпиуса Миранда не особенно переживала: Том хоть и недолюбливал Малфоев, но не причинил бы вреда ее племяннику. А вот Альбус… Каждый раз на одном только упоминании этого имени Том презрительно кривился и в будущем уж наверняка не откажется от возможности использовать младшего Поттера в борьбе против Гарри. В довершение картины, Ричи, едва ему исполнилось пятнадцать, внезапно вытянулся, а его черты приобрели какое-то фантастическое сходство с Томом – каждый раз, глядя на сына, Миранда видела его отца в юности. От нее Ричи достались только серые глаза. Да, вот уж весело ей пришлось этим летом, когда Альбус Поттер в письмах зазывал своего друга в гости. Интересно, какое лицо было бы у Гарри, если бы на их пороге появился двойник Тома Реддла… Серпентина была совсем другой. Более жизнерадостная, любознательная, бесстрашная – потому Миранда и полагала, что дочь попадет в Гриффиндор или хотя бы Когтевран. На кого из родителей Тина больше походила внешне, пока сказать было сложно, хотя пепельные волосы ей достались явно от Миранды. Впрочем, гены Тома и здесь оказались сильнее – у Тины с детства проявились способности к колдовству без палочки, и Том еще до Хогвартса охотно с ней занимался, обучая основам беспалочковой магии. А еще их дочь обожала змей, и те все детство были ее постоянными спутниками. Способности змееуста, само собой, были и у Ричи, но Тина использовала этот дар куда чаще. Миранде казалось, что дай дочери волю – и она бы вообще вместо английского только шипела. И при этом Том и Ричи вряд ли бы вообще заметили что-то странное, ведь они-то понимали Тину без труда. Миранда за столько лет тоже привыкла к змеиному языку, а вот бабушке и дедушке Фростам наверняка приходилось весело, когда внуки приезжали к ним погостить… Хотя, может, и нет. Внуков они обожали и на такую мелочь, как змеиный язык, могли вовсе не обращать внимания. – Ричи все лето планировал, как откроет Тайную комнату, – заметила Миранда ехидно. – Как ты думаешь, он прямо сегодня это осуществит или все же отложит до завтра? – Да я не уверен, что он за пару часов сможет ее отыскать… – отозвался Том задумчиво. Она так удивилась, что отвлеклась от обычных вечерних косметических процедур и посмотрела на него. – А разве ты не рассказал ему во всех подробностях, где Тайная комната находится? – Еще чего! – он усмехнулся и принялся развязывать галстук. – У меня самого ушло больше года, чтобы отыскать ее! Вот пускай теперь Ричи поищет, подумает… К тому же теперь у него есть конкурент. Представляешь себе его реакцию, если Тина найдет Комнату первой? Миранда живо представила себе, как ее одиннадцатилетняя дочь летит по темной трубе несколько километров вниз, под школу. – Одно утешает, – пробормотала она. – Хотя бы василиска там больше нет… В следующий миг от осознания у Миранды буквально глаза на лоб полезли. Том это заметил и чуть приподнял вопросительно бровь. – Жаба Тины… – выдохнула она потрясенно. – Которую Ричи помог ей купить! Вот зачем она им понадобилась! Они что, собрались вывести в школе василиска?! И кто им эту идею только подкинул? Ты? – Антонин, насколько я понял. – Чтоб я еще хоть раз оставила с ним Тину! Даже на пару часов! Крестный, называется! – прошипела Миранда сквозь зубы. – Ну ладно Тина, но у Ричи должна быть уже своя голова на плечах! Он-то почему… – тут она наконец-то догадалась поднять голову и посмотреть на Тома. Его жизнерадостный вид говорил сам за себя. – Ясно… И ты им эту авантюру, разумеется, с удовольствием разрешил? Он улыбнулся шире. – Что отец, что дети, – мрачно констатировала она, рассматривая эту улыбку и понимая, что вмешаться уже никак не может. Любовь к опасным экспериментам младшее поколение унаследовало явно не от нее. – Одного поля ягоды. Все в тебя… – И Ричи, и Тина – потомственные змееусты. Василиск им вреда не причинит, – Том остановился за ее спиной, и его горячие ладони скользнули по ее плечам, спине, но Миранда так легко сдаваться не собиралась и продолжала сердито смотреть на его отражение, игнорируя прикосновения. – Ты напрасно за них беспокоишься, они способны постоять за себя и не натворят глупостей. И ты, и я лично их обучали… Трупов не будет, даю слово. А окаменеет пара-тройка грязнокровок – не проблема. Учитывая последние… тенденции, назначение Йорка, можно будет дискредитировать нынешнее школьное руководство, которое не в состоянии обеспечить безопасность в Хогвартсе, и посадить на место директора нужного нам человека. А то у нас в директорском кабинете Лонгботтом – и куда Попечительский Совет только смотрит?.. Уловив в его голосе новые интонации, Миранда отвернулась от зеркала и заглянула ему в лицо. Том открыто улыбался, глядя на нее, и в его глазах Миранда видела разливающийся триумф – неприкрытый, радостный. Сейчас он не скрывал своих чувств, своего восторга – и Миранда буквально сама могла ощутить это торжество, которое охватывало Тома. – Этот момент все-таки настал? – тихо спросила она, поднимаясь со стула и приближаясь к мужу. – Момент, которого мы ждали почти двадцать пять лет? – Я победил, Мири, – прошептал он, привлекая ее к себе. Миранда обвила его руками, чувствуя, как у Тома прерывается дыхание от переполнявших его эмоций. – Я переиграл их всех – Поттера, остатки Ордена Феникса, грязнокровок в правительстве… Эти глупцы так ничего не поняли и не заподозрили. Только Поттер, но он уже никак не станет угрозой… За эту четверть века их общество настолько прогнило и расслабилось, что они опомниться не успеют, как я изменю все так, как считаю нужным, а малейшее сопротивление будет задушено… Больше никаких грязнокровок у власти, чистокровные волшебники наконец-то получат возможность вернуть былое влияние и возродить нашу культуру, наши устои… Ричи и Тина будут жить в правильном магическом мире… Она посмотрела ему в глаза. Том шептал исступленно, с абсолютной уверенностью в себе и собственных силах – и на этот раз Миранда не сомневалась, что ему удастся осуществить задуманное. Он много лет готовился к этому дню, была проделана колоссальная работа по тому, чтобы в нужное время на нужных местах оказались правильные люди. Точка невозврата, по сути, уже пройдена, а магическое сообщество ничего даже не осознало. – Я так тобой горжусь, – тихо сказала она, зарываясь пальцами ему в волосы – где до сих пор не было и намека на седину. – Ты даже не представляешь, как… Она не кривила душой – в этот миг Миранда в полной мере испытывала восхищение. Она до сих пор не всегда была согласна с его решениями, а его методы разбираться с проблемами по-прежнему казались ей слишком жестокими и бескомпромиссными, хотя нельзя было отрицать – за минувшие годы Миранда все-таки смогла донести до Реддла такое понятие, как «ценность каждой человеческой жизни». Вероятно, в душе он был с этим не вполне согласен, но, по меньшей мере, заставлял себя не отмахиваться от этого понятия как от бессмысленного набора звуков. И невозможно было не отдать должное его талантам – уму, целеустремленности, умению просчитывать все наперед, холодной логике, выдержке. Да, Миранда с самого начала их знакомства знала о его качествах… Но, проведя с этим человеком почти двадцать пять лет, изучив его характер так, как Дамблдору, наверное, и не снилось, она могла в полной мере оценить, на что он был способен и как безукоризненно на этот раз выстроил свою кампанию по обретению власти. Том на мгновение замер. – Я столько лет представлял себе эту секунду… И тебя. Что из всех людей именно ты будешь рядом и разделишь со мной этот триумф… Еще с тех пор, когда увидел тебя в Зеркале Еиналеж, – его голос звучал так тихо, что Миранда замерла и старалась не дышать, чтобы ничего не пропустить. На подобные откровения Том до сих пор оставался довольно скуп. – Ты самое ценное, что есть в моей жизни, Мири… Наверное, именно это люди называют любовью… Этих слов она не ожидала. За все минувшие годы он так и не сделал ей признания – но Миранда никогда не видела в этом проблемы и не ждала этих слов. Том мог сколько угодно отрицать существование любви, но его отношение к ней и детям, его поступки в собственной семье, его забота о ней, Ричи и Тине всегда говорили о совершенно обратном. И сейчас вдруг услышать от него такое… – Надо же, – не веря своим ушам, она тихо хмыкнула и нежно коснулась губами его щеки. – Неужели у тебя ушло всего семьдесят семь лет на то, чтобы признать это? Из горла Тома вырвался низкий смешок. – Между прочим, мне сегодня пришлось полвечера слушать мысли Поттера. Он считает меня подкаблучником, представляешь? – Даже вообразить себе такое не могу… Она чуть отстранилась, чтобы видеть его лицо. Глаза Тома блестели – но оставались темными. Красный блеск в них не появлялся уже много лет. Миранда еще секунду смотрела на него, а потом приподнялась на цыпочки и поцеловала его. Тот ответил с такой страстью, какой Миранда даже не ожидала. – Мы с тобой еще столько всего совершим, моя Леди… Ответ на это существовал всего один. В прошедшие двадцать три года Миранда не слишком злоупотребляла этой фразой, но сейчас ответить по-другому было невозможно. – Да, мой Лорд.Конец