Во что влюбился, то и целуй

Собираясь в гости к понравившемуся мужчине, Чимин всегда старался выглядеть максимально презентабельно: чистая одежда, свежая укладка, новое нижнее бельё и начищенные до блеска туфли — это обязательные атрибуты его лука. Если бы ему кто-нибудь сказал, что он заявится домой к потенциальному бойфренду в старых резиновых тапках, больничной мятой одежде и без трусов — обиделся бы всерьёз и надолго. Подобное точно не могло быть про него. Мятая одежда? Перегар? Отсутствие душа? Что это всё вообще такое? Чимин тот ещё чистюля и модник, ему всегда нравилось выглядеть хорошо, и он на полном серьёзе гордился своим эффектным внешним видом. Ну а что тут такого? Почему красивый человек не может в открытую говорить о том, что он привлекательный? Что за тотальная дискриминация красавчиков? Хмуро глядя себе под ноги, Чимин прекрасно понимал, что сейчас он до звания красавчика не дотягивает, от слова «совсем», пятьдесят раз подряд пожалев, что ввязался в столь сомнительную авантюру. И чего он костюм лошади у Тэхёна одолжить не додумался? Надел бы маску на голову — и проблемы как не было. Он немного помялся у двери квартиры Юнги, и, всё же решившись, неуверенно вошёл внутрь. Деваться всё равно некуда. Как жаль, что он не Золушка и сейчас не двенадцать ночи. Эй, фея крёстная, ты вообще где? А, да, его «фея», похоже, сейчас подъезжает к дому своего парня и мысленно готовится получать люлей за вчерашнюю выходку. Да уж, кто из них в большей жопе, так сразу и не скажешь… Придётся всё делать самому. Скромненько разувшись в прихожей и обалдев от слоя грязи на своих ногах, Чимин, стойко стараясь не смотреть на себя в неприлично громоздкое зеркало, висящее прямо у входной двери, несколько раз глубоко вздохнул и, дабы хоть немного отвлечься, принялся с интересом рассматривать жилище Юнги. Квартира у красавчика медбрата хоть и не была большой, но выглядела при этом крайне стильно и чисто. То, что медбрат по всей видимости любит порядок, Чимину очень даже импонировало. Чистота — залог здоровья! Но вот только…какой нормальный человек будет вешать такое огромное зеркало у входа? Для чего оно тут вообще нужно? Чтобы Чимин во всех деталях увидел себя и захотел сбежать отсюда куда-нибудь, предположительно на Марс? Прекрасно понимая абсурдность своих размышлений и необоснованность претензий к зеркалу, Чимин, лишь чудом сдерживаясь, чтобы с порога слезливо не попроситься в душ, маленькими шажочками прошёл на кухню и, присев на высокую неприлично белую табуретку, непроизвольно напрягся. И что дальше? На блины прийти он пришёл, и… какую сторону себя лучше всего для начала продемонстрировать Юнги? Скромную? Сидеть себе тихонько и не совершать никаких ненужных движений, скушать блинчики и пригласить медбрата вечером на кофе? Или же наглую и беспардонную? Слопать всё, что дадут, затем попроситься в душ и выклянчить чистую одежду? А не рановато на первом свидании показывать настоящего себя? А? — О чём задумался? — запуская кофеварку, с прищуром поинтересовался Юнги. Мыслительный процесс на лице блондина был столь очевиден, что Юнги лишь чудом сдерживался, дабы не захихикать. Смеяться нельзя. Неприлично это. Обидится гость ещё. И получится, что зря он разлучал Гретель и Гензель и тащил последнего в непроходимую лесную чащу своего двора, прямиком в пряничный домик. Повторить судьбу ведьмы и упустить красавчика ему вот совсем неохота. Нужно держать ухо востро. И не только ухо, всякие висящие части тела, имеющие свойство увеличиваться в размерах, тоже хорошо бы проконтролировать. А то мало ли… — Да… так, — неопределённо ответил Чимин, не зная куда себя деть. Такого неловкого первого свидания у него ещё не было! — Впервые прихожу в гости с пустыми руками и не приняв душ. — Если тебя это утешит, то я тоже после ночной смены ещё не мылся, — открывая дверцу холодильника, проговорил Юнги, через плечо глядя на Чимина. — Так что, блинчики? Или кофе с домашними имбирными пряниками? Я перед дежурством от скуки их дофига напёк. Рецепт, к слову, весьма удачный попался. — Давай лучше пряники, — мило улыбнувшись, прошептал Чимин, мысленно отмечая, что блины ещё ждать придётся, а покушать уже охота, да и тошнить от голода уже немного начинает. Организму определённо не хватает сил для жизнедеятельности, а это не есть хорошо! Чим же тут мужика соблазнять собрался! Или это его соблазняют? — Я люблю всё имбирное. Даже чай себе такой купил. Аромат божественный, как и острота вкуса. — Правда? — лукаво прищурился Юнги. Ну вот точно Гензель. В сказке же домик имбирный был. Какое дивное и чуток судьбоносное совпадение. Не зря всё же Юнги так над печеньем старался, и не суть, что изначально он планировал скормить его Намджуну и выпросить за это небольшой аванс. — Кофе с сахаром? — Без. — Расскажешь мне немного о себе? — закрывая, наконец, холодильник и подходя к шкафчику с чашками, осведомился Юнги, попутно доставая и печенье. — Ну… я актёр театра и балета, мне двадцать четыре года, до вчерашнего вечера работал в частном театре, а сейчас, похоже, перейду в оперный, буду в кордебалете танцевать, — тщательно обдумывая каждое слово, сдержанно поведал Чимин. Вот почему рассказывать о себе всегда так сложно? Никогда не знаешь, какая часть твоей автобиографии будет интересна собеседнику. О хобби даже начинать говорить не стоит! Вот какое у Чимина хобби? Танцы и подлянки Чонгуку? Как-то негусто. Юнги вон печь умеет, а у него даже яичница подгорает. На днях ещё, заснув в обед, спалил новый чайник. Хорошо, что хоть не квартиру. Рельефный рукожоп он, одним словом. Стыдоба! Хоть рисовать бы научился и желательно не стрелки на глазах. Хотя… такие эффектные и ровные стрелочки как у него далеко не у каждой танцовщицы их театра получаются! На всех выступлениях его макияж априори самый лучший. Чем не повод для маленькой гордости? Но рассказывать Юнги о подобном похоже всё же не стоит. — Оперный театр — это жесть! Я недавно на спор с братом ходил, — наливая кофе в чашки, непринуждённо промолвил Юнги. — Первую часть спектакля тупо проспал, но потом была сцена с евнухами, и один из них так громко завопил, что я чуть инфаркт не получил. Короче, театр — это не моё. — Евнух громко завопил? — до конца не веря в услышанное, осторожно переспросил Чимин. Неужели… да нет, быть такого не может. — В зелёном одеянии и с длинной бородой? — Да, он, — кивнул Юнги, поворачиваясь к Чимину лицом. — Ещё шапка на нём была такая стрёмная. — Бывает же, — как-то неопределённо хмыкнул Чимин, невольно задумываясь о судьбе и прочих прелестях. — Ты не подумай, я не хочу как-то наехать на твою профессию, — зачем-то начал оправдываться Юнги. — Просто говорю, что подобное не моё. Не дано мне понять театральных прелестей, я рэпчик вот люблю и тому подобное. — Я понимаю, — мило улыбнулся Чимин, невольно начиная играться пальцами со своими волосами. Режим соблазнителя активирован. Причём совершенно непроизвольно. — Просто тем евнухом был я. Сам тогда офигел от громкости. Ты был на моём первом спектакле в оперном. Это… судьба что ли. — Ты? — ставя чашку перед Чимином, удивлённо осведомился Юнги. Вот это поворот! Кто бы мог подумать, что в столь неприятном Юнги месте водятся такие горячие… «евнухи». — Не признал тебя без грима. — Это не удивительно, я же старика играл, — глупо захихикал Чимин. Похоже, режим соблазнителя начал давать сбой, уступая главенствующую роль милому дурачку… Пак Чимин, немедленно возьми себя в руки! Ты же жених тысячелетия! Веди себя соответственно. — Ты, конечно, громкий, — не сдержав восторга, присвистнул Юнги, невольно начиная думать о пестиках и тычинках, точнее только о тычинках. — Если ты такое своим голосом на сцене вытворяешь, как тогда в постели звучишь? — О, это тайна за семью печатями, — сдержанно ответил Чимин, поморщив при этом свой симпатичный аккуратный носик. На смену дурачку пришла фифа ака Прима театра. Такими темпами Юнги скоро все его внутренние «я» увидит. Беги, Мин Юнги, пока не поздно! — Ну, всему своё время, — прокашлявшись, прохрипел Юнги, вполне себе умело прикидываясь чайником. — А я вот медбратом работаю. Мне почти двадцать семь, а я всё никак работу нормальную не найду. Вот, братец по блату взял, говорит, что с моим свинским характером ничего лучше мне не светит. Гад. — А брат твой кто? Доктор? Не Чон Хосок случайно? — отпивая из чашки горячий кофе, заинтересованно поинтересовался Чим. Оперативно так гад с вертикальных плоскостей съехал. Но даже не пытайся хитрить, Мин Юнги, Чимин всё запомнил и сделал выводы. — Боже тебя упаси! Главврач, — скривился Юнги, попутно думая, как много о себе можно рассказать и интересно ли это Чимину вообще. Сам-то он ничего не спрашивал. — Как поссоримся, вечно грозит сослать меня на работу в одну частную дурку под Сеулом. О ней такие ужасы рассказывают, что хоть хоррор снимай. — Да? Мне кажется, что в любой подобной клинике пара страшных историй найдётся, — внимательно слушая и стараясь ничего не пропустить, прошептал Чимин. Все любят сплетни, и он не исключение. — Не без этого, конечно, — кивнул Юнги, пододвигая к гостю тарелку с пряниками. — Их прошлый главврач изучением возможности телекинеза занимался, а потом с ним фигня какая-то приключилась, и он теперь в коме изуродованный весь лежит. Один бывший работник, что сейчас трудится у нас, клялся, будто видел человека, похожего на того, в закрытом подвале, куда персоналу вход запрещён. — Вот это страсти! — присвистнул Чимин. — И это ещё не всё! Там куча персонала померла по непонятным причинам, а правая рука бывшего главврача упал в шахту лифта и сильно пострадал, до сих пор лежачий. Короче, я манал там работать. — А про вашу клинику что-то подобное рассказывают? — Нет, Намджун очень консервативен, — отмахнулся Юнги. — У него всё строго. Кто не соблюдает правила, сразу на выход идет. — Но это же хорошо, — наблюдая за Юнги, хмыкнул Чим. — Лучше спокойно работать. — Согласен. Если подобное при нашей профессии вообще возможно. — У нас в театре тоже всякого дерьма хватает. Вроде все люди искусства, а на деле те ещё животные, — пожаловался Чимин, беря в руки пряник. — Сосут за роли? А тебе не дают? — облокотившись локтями на стол, не подумав, ляпнул Юнги, лишь после в полной мере осознав, как именно прозвучал его вопрос. — В смысле врагов много? — И не только, — сник Чимин, откусывая печенье. Вкусно. — Как говорила одна гениальная актриса: в театре меня любят талантливые, бездарные ненавидят, шавки кусают и рвут на части. Ещё есть дирижёр Чон, но он просто контрацептив штопаный! — Неприятно! — понимающе закивал Юнги. — А нас вот каждые полгода проверяют. Боятся, чтобы крыша не поехала. Такие вопросы глупые задают! Про интересы там всякие выпытывают. Затем всё анализируют и типа делают научные выводы. Такой бред! Мне вот нравятся неоновые светящиеся презервативы. И что с того? В каком месте это делает меня психом? — Неоновые? — хитро прищурился Чимин. А вот и откровения пошли! Официант, срочно ручку и блокнот за первый стол! — Да, — кивнул Юнги. — А что без подсветки ночью твоего дружка найти не реально? — скосив взгляд на ширинку Юнги, без тени смущения, осведомился Чимин. Бугорок вроде ничего такой… нормальный. — Реально, — чуть громче, чем следовало бы, ответил Юнги. — Точно? — игриво приподнял бровь Чимин. — Показать? — взявшись руками за ремень на штанах, поинтересовался Юнги, хищно при этом посмотрев на Чимина. Игра началась? Или пока ещё нет? — Нет, пока ещё рано, — сам обломавшись от своих слов, отмахнулся Чим, откусывая огромный кусок печенья. Молчание — золото! Молчание — золото, Чимин! — Рано? А когда будет уже время? — раздосадовано осведомился Юнги, наконец, потянувшись к своей чашке. — Да, рано, допьём кофе, затем фильм посмотрим, а потом уже как получится, — с набитым ртом ответил Чим. — Неприлично сразу с порога в трусы лезть. — Так ты же сейчас без трусов, — не сдержавшись, съязвил Юнги. — И что? — Раз нет трусов… тогда, — задумчиво протянул Юнги. — Ну, сам понимаешь. — И что мне на всё это ответить? — устало выдохнул Чимин. — Что не понимаю? — Попробуй, — хихикнул Юнги, совершенно беспардонно ощупывая границы дозволенного. — Может перед фильмом в душ сходим? Вот этого мы точно оба хотим. Не отрицай! Штаны и майку я тебе дам, а вот трусы… не уверен. — Сходим? Вместе? — воскликнул Чимин, мысленно уже раздеваясь и залезая под душ. — А почему нет? Я уже всё видел, а ты пока ещё нет, — задирая свитер и оголяя полосочку плоского живота, хихикнул Юнги. — Спасибо, конечно, но я вынужден отказаться, — собрав в кулак весь свой театральный талант, как можно правдоподобнее проговорил Чимин. Терпи, тряпка, ты же «приличный» мальчик! — Как-то сам в состоянии справиться. — Ладно, — опустив свитер, чуток сник Юнги. Душ — это уже что-то. После него потом будет фильм и… наглядная демонстрация одного конкретного таланта. — Ладно? Так быстро сдаёшься? — прикусив губы, хмыкнул Чим. — А что мне остаётся? — слишком уж наигранно вздохнув, поинтересовался Юнги. — Остаётся только фильм. Выбери его правильно. — Фильм? — Да. — Намёк понял. Не дурак. — Надеюсь. — Душ? — Душ.