Слеза утопшего

      Темно, оглушительно темно. Нет ничего. Кругом сплошная тьма. Можно сказать, что она даже перекрывает поток воздуха.       Одиноко. Нет ни людей, ни границ. Этой тьме нет конца. Она безгранична, а оттого ещё ужасна. Но что это? Почему так жарко? Одежда так стесняет. А что вообще на мне? И почему я лежу? Разве здесь есть пол? Он нетвёрдый и кажется грязный, потому что щекой я чувствую комочки засохшей грязи. А это мягкое касание, оно едва уловимо ощущается также на моей щеке. Щекочет, и ещё раз щекочет.       «Что это такое неотступное?» – в конечном счёте, спрашиваю себя я прежде, чем открываю глаза.       Поначалу передо мной нечёткий пазл, который вскоре собирается воедино и позволяет разглядеть две пушистые лапы, а следом услышать громкое, как паровоз мурлыканье.       Этого вполне хватает, чтобы понять, – я дома.       - Лохматыч! – благодушно выкрикиваю я и тут же утягиваю любимца в свои крепкие объятия.       - Мя-у-у! – воспевает кот и выпускает когти, которые вонзаются в рукава моего пыльного пальто.       - Это был сон! Никакой рэп-тусовки и спора не было! Не было ничего! Я так счастлива, Лохматыч! – выговариваюсь я со спокойным сердцем и непомерным облегчением.       Я пребываю в таком солнечном расположении духа, оттого что нахожусь дома, что больше ни во что дурное не поверю.       Я ставлю Лохматыча на пол и поднимаюсь. Вместо того чтобы проявить интерес к тому, по какой причине я спала в прихожей, да ещё и в верхней одежде, я отдаю предпочтение желудку своего любимца.       - Ты же хочешь сосисочек?       - Мяу! – резкое и краткое мяуканье я воспринимаю как «да».       - Хе-хе, знаю, а потому накормлю тебя, – с широкой улыбкой, я глажу кота, ластившегося к моей ноге, на которой обут, кстати, не очень-то и чистый слипон. – Странно. А чего я не разулась?       В спешке, сняв слипоны, я ставлю их в обувницу, следом развязываю шарф и скидываю с плеч пальто, но перед тем как его вешать в шкаф, застываю. Дело в том, что когда я посмотрелась в зеркало, то не только оторопела от своего внешнего вида, я опамятовалась, осознав, что как такового сна у меня не было. Всё было по-настоящему. А.б.с.о.л.ю.т.н.о в.с.ё.       Я не замечаю, как роняю все вещи из рук, да так, что шарф Тэхёна падает последним и терзает меня одним своим наличием.       С ним ведь всё хорошо? Он же очнулся? Его друзья однозначно должны были его найти и отвезти в больницу, а если нет, то, по крайней мере, вызвать скорую. Плохо то, что я не могу быть уверена до конца в благоприятном исходе событий, пока не узнаю всё лично, но у меня и их телефонов то нет. Остаётся идти вровень с лучшим, не уступая худшему.       Если бы в этот момент я была не одна, то некто, находящийся рядом, рассудил, что меня знобит, но это не так, у меня не озноб, а нервный мандраж. Я содрогаюсь, оттого что по моей вине случилось с Тэхёном; своего измождённого за сутки выражения лица, спёкшейся на нём крови, туго заплетённых косичек, броских, бледно-синих синяков под глазами, ссадин на руках, потрескавшихся губ, и всего того, что было связано с прошедшей ночью.       Сейчас день, и судя по местоположению солнца, преступно и ярко светящего, то около четырёх.       Поспала, что надо, достаточно много по времени. Жаль вот, что не совсем спокойно, комфортно, почему-то не в своей кровати и не на диване.       Осмотрев квартиру-студию, я подмечаю в ней некоторые изменения.       После 24-х часового отсутствия и передачи ключей другому владельцу, замечаешь, как всё-таки состояние жилья зависит от чистоплотности человека. Разбросанные по всему периметру дивана мужские вещи, перевёрнутые миски Лохматыча, немытая посуда в мойке, заляпанная от соевого соуса и белка яиц плита, незакрытый нижний кухонной шкаф, а в нём мусорное ведро с открытой крышкой, из которого источается неприятный запашок. Всё это колит глаза.       Бессовестный неряха. Как так можно? На диване сесть негде, готовить не в чём, надо мыть посуду. Мусор не то что не вынесен, а даже не закрыт. Зато дверь балкона нараспашку, мух впускает, да и мои теплолюбивые растения уничтожает сквозняком, от которого поджались их листья. А Лохматыч то в чём провинился, что его не кормят? Попадись мне только Пак Чимин, заставлю всё здесь вылизать! Не то такими темпами к этой взрослой тараканьей особи присоединятся ещё и младшие.       Как и решила, убираться я не стала, а приступила к мытью мисок Лохматыча. В одну из них я наливаю воды, а в другую, следом, накладываю порезанных сосисок. Затем, я опускаю миски на пол, и кот моментально приступает к поглощению лакомства.       Убирая со столешницы обёртки от сосисок в мусорку, я случайно замечаю, что кухня пополнилась новой бытовой техникой. Чёрная, с металлическими штрихами кофеварка наполнена свежим молотым кофе, единственный запах которого приятно здесь вдыхать. Сама я не любитель часто выпить кофе, но судя по нескольким немытым чашкам в раковине, Чимин в основном предпочитает пить его. Ну, я не против.       Следующее, за что пришлось взяться – закрыть балкон. Не позволю так хладно относиться к моим цветам! Если ещё раз такое повторится, я выставлю Чимина на улицу, причём так же не по-людски, как он меня устроил в прихожей! Никаких джентльменских манер!       В отместку Паку, я запираю входную дверь изнутри. Пусть теперь попробует войти. Ключи-то всего одни. Я кладу их обратно на туалетный столик, попутно обнаружив вблизи другие ключи с брелком lexus.       На какой там машине Пак приезжал на рэп-тусовку мордоплюя? Не на этой ли?       Я жму на кнопку установки сигнализации и слышу, как откуда-то снизу раздаётся сигнал, оповещающий о том, что машина припаркована где-то поблизости.       Не нравится мне это, ведь я до сих пор без понятия, откуда у Чимина этот дорогой автомобиль.       Отложив ключи, я прикладываю пальцы к одной из своих косичек и принимаюсь её расплетать.       Мне следует принять душ, а потом заняться подготовкой к тесту преподавателя Чо. Завтра на учёбу, а я ещё ни к одному предмету не подготовилась. Все выходные ушли в никуда. Ну как, в никуда, повеселиться на полную мне всё же удалось. И добавлю, что этими выходными я, кажется, обуяла те забитые домашкой и постоянной зубрёжкой учебные дни ветром юности, которого мне недоставало, как воды, выброшенному на берег дельфину.       Подойдя к комоду, расположенному возле кровати, я в очередной раз вздыхаю.       Ещё и постель не заправлена, а на ней и пижамные штаны с носками валяются. Чудно... Интересно, Ю Минри знала какой Пак Чимин неряшливый в бытовом плане? Не это ли одна из причин, почему она не приняла его чувства? Утрирую, конечно, но если вдруг там «внизу» Чимин найдёт себе девушку по душе, то думаю, ему стоит скрывать этот свой «маленький» минус.       Вынув из комода, угодно пахнущие кондиционером для белья, белую футболку с барашком, кремовые шорты и нижнее бельё, я следую в ванную комнату.       Долгожданный душ или ванна? Что же я выберу? Обычно, я предпочитаю душ. Он удобней и быстрее, особенно когда ты куда-то торопишься, но бывает, я хочу расслабиться и насладиться ароматными маслами и большим количеством пены, учитывая, что целый день свободен и мне никуда не надо. Решено! Приму ванну.       Воодушевившись представлениями о том, как приятно будет понежиться в тёплой водичке, с объёмной, точно сладкая вата пеной, благоухающими маслами и чувством очищения не столько от материальной грязи, сколько от всей той, которая заполняет мои мысли, я поворачиваю дверную ручку и вхожу, не закрываясь.       Когда слишком парно это не по мне.       И уже стоя вначале ванной комнаты, я осознаю, что напрочь позабыла об её редкостной закономерности. Она звукоизолирована, и в этом, впервые за всё время проживания в этой студии, я отмечаю её недостаток.       Чимин находился в квартире всё это время и принимал душ, причём делал это, раскрыв одну из двух прозрачных, раздвижных дверей. Через открытое пространство вода льётся за пределы душевой кабины, прямо на выложенный плиткой пол. Лужа, образовавшаяся от этого, настолько велика, что спокойно заполнит трёхлитровое ведро.       Неужели он вернулся в мир живых, чтобы досаждать мне? Иначе, зачем он моется таким образом?       Я бы могла и дальше упрекать парня за то, какой он пофигист, когда дело касается уюта в доме, но вот его присутствие рядом со мной дико душит и постепенно замораживает каждое действие.       И чего я сразу не догадалась, что он может быть у меня, когда ключи от квартиры всего одни? Пора начать обращать внимание на мелочи.       По всей ванной комнате разносится запах мужского геля для душа. Пара, исходящего от горячей воды, не так много чтобы подпортить видимость, но достаточно, чтобы не видеть часть тела парня, заслонённого запотевшей дверцей.       Чимин явно не подозревает о том, что я стою позади него. Он нерасторопно намыливает голову шампунем, свежий аромат которого я почуяла уже через несколько секунд. Но и не это было тем, отчего я в дальнейшем оцепенела.       Не говоря уже о присутствии Чимина в моём временном жилище, я пребываю в окаменевшем состоянии, оттого что созерцаю перед собой парня в том, в чём мама родила.       Я не позволяю себе опускать взгляд ниже поясницы Пака, то и дело бросаю его, то вправо, то влево, пытаясь хоть за что-то уцепиться. Но я до того побаиваюсь Пака, что приходится возвращать взор на него, чтобы хоть на секундочку быть спокойной в том, что он меня ещё не увидел.       Уже в который раз я отмечаю для себя, что Чимин пришёл сюда с одними шортами, которые висят около длинного полотенца, принадлежащего ему, так как у меня точно таких раньше не было.       Минуло 24 часа, с тех пор как он «въехал», а вещами заполонил кругом всё так, будто жил здесь всегда.       В оконцовке, я основываю свой взор на спине Чимина, когда он встаёт под струйки воды, чтобы смыть с себя остатки шампуня. Под этим ракурсом меня перестаёт волновать всё, за исключением одного единственного объекта на его спине – точь-в-точь такого же, как у меня шрамирования! Цветок Олеандр ютится между лопаток парня и во всём подобен моему. Такой же отвратительный, будто с подведённым изнутри контуром синего фломастера, с двумя закрашенными лепестками и ещё двумя обычными, «не тронутыми». Странно, но одного у него тоже нет, ему это известно? А если я спрошу, стоит надеяться на то, что он расскажет почему?       В одно неожиданное мгновение кран перекрывают, вода перестаёт шуметь и происходит то, чего мне следовало избегать – пересечения наших взглядов. Помнится, я уже как-то сравнивала себя с беспомощным кроликом, а Чимина с голодным, чёрным ягуаром, так вот, что тогда, что сейчас – всё случилось во второй раз, правда если в тот день – я блистала перед ним своим полуголым телом, то сегодня – он, и голым.       Так невыносимо и неприятно, разве вообще так смотрят? Не отпускает ощущение, будто возле меня наматывает круги изголодавшийся по убийствам хищник. Он ничего не делает, но кажется, если я рискну сдвинуться, то он набросится, раздерёт на части и съест, не оставив и косточки. Кроме того, едва Чимин выходит из душевой кабины и снимает с крючка полотенце, как все накопленные для него претензии, насчёт поддержания порядка в студии, забиваются дальше самого укромного уголка в моей голове.       Пусть делает что угодно, только меня не трогает. Бардак я как-нибудь переживу, главное чтобы свободно дышалось и всё гнилое обходило меня стороной.       Я собиралась уйти ещё до того, как парень начнёт вытираться, но разбор навязчивых мыслей привёл к тому, что Чимин уже успел не то, что полностью вытереться, но и надеть шорты.       - Я не смотрю, – оправдываюсь я, хоть в этом уже нет смысла, и поворачиваюсь лицом к выходу.       В принципе стоило бы ещё и выйти для большего уважения чужого пространства, но я сюда зашла не для того, чтобы подглядывать за голым парнем.       - Чего это вдруг?       Мне показалось или он как-то злостно спросил это?       - Ну.., э-э, как бы, так не делают, когда дело касается малознакомых людей, – кое-как собираюсь с духом я, прекратив возобновлять перед собой изображение обнажённого Пака, смутившего и перевернувшего всю, чётко выстроенную во мне, стабильность. – И, эм, наверно, надо извин…       Я обрываю предложение из-за подступающих ко мне шагов сзади, на которые неспешно поворачиваюсь. Чимин подошёл близко, оставив между нами разрыв в один метр. Вид у него зловещий, несмотря на то, что стоит он в одних шортах. Конечно, немного внимания переманивают на себя его влажные волосы, с которых изредка капают капли воды, но всё же больше – совершенно нешуточный взор.       - Ты всегда такая неуверенная? – внезапно и с наездом спрашивает Пак.       - С чего ты взял? – хоть и звучит это умеренным тоном голоса, внутреннее я подрагиваю.       Никто не помешает Чимину пропустить сквозь меня электрический ток или взорвать рядом шаровую молнию, чтобы меня моментально убило. Учитывая это, я не понимаю, как ещё держусь.       - Мямлишь.       - Потому что мне неловко. Ты полураздетый.       Я не меняю тон своего голоса. Пусть он будет таким – неуверенным, пускай я буду мямлить, но я знаю, что говорю так не постоянно, а лишь в отдельных ситуациях и всё вот так сразу менять, потому что меня в этом попрекнули, не стану. К тому же, я высказалась ему так, как, в самом деле, думаю.       - Что за несуразные отговорки? – его голос становится грубее.       - Почему ты так считаешь?       Я его не понимаю. Не может быть, чтобы все те сплетни, потехи, издевательства, касающиеся того, насколько я безуспешная в соблазнении парней, ему до сих пор не показали как я далека от отношений, и не то что серьёзных, а даже на одну ночь.       - Потому что звучит так, как будто ты раньше раздетых парней не видела, – вот это уже доносится как от ученика начальной школы, которого я, как злобная учительница, вызвала к доске и заставила объяснить, почему его зовут так, а не иначе.       - Поздравляю, ты удостоился чести быть первым, – с обидой изрекаю я, устремив очи в сторону.       Это было больно. Ещё больнее становится оттого, что ты услышал это от самого парня, с которым и в отношениях не состоишь, и вы даже не близкие друзья, чтобы обсуждать подобное. Но это имеет место быть. И хочешь ты того или нет, Кей, но Пак Чимин стал первым парнем в твоей жизни, которого ты увидела голым, хотя в самых потаённых девичьих мечтах, желала, чтобы этим человеком был твой муж.       - Ты «девочка»? – изумляется он, как голосом, так и сражённым взглядом. – Тогда для чего сдалась Шуге? Вряд ли он получит с тобой какое-то удовольствие.       Наверно, слова рассуждения Чимина меня задели за живое, потому что в ином случае я бы точно не пнула его по ноге. Удар был несильным даже для того чтобы появился синяк, однако брюнету это всё равно не пришлось по нраву. В его сжатых ладонях уже через мгновение возникает свет от полосок маленьких молний, разрывочно взрывающихся одна за другой, звук которых меня пробирает до дрожи и побуждает лить слёзы.       - Я же обещал, что страдать ты будешь долго и невыносимо, – Пак, не медля, одним направлением мизинца запускает разряд молнии в образовавшуюся возле душевой кабины лужицу. Сначала разряд «устраивается» лишь в ней, и выглядит это так, словно в скопившийся сгусток воды поместили несколько маленьких угрей, но затем, ток перемещается по многочисленным дорожкам капель, и буквально за секунду на потолке, единственная лампочка, вкрученная под плафоном, взрывается. Свет гаснет.       Я визжу от испуга и, одновременно от посетившего меня вновь, жжения в груди.       Да, я боюсь Чимина, но всё-таки понимаю, что то, что он предпринял – простое запугивание. И я поражена тем, что, оказывается, и средняя степень страха способна вызвать пламя в моей грудной зоне и распространять его по всему шрамированию, хотя раньше это происходило исключительно от высокой степени страха. Или я стала настолько пуглива, что отныне любой страх вызывает острую боль над грудью? Как бы то ни было, прямо сейчас разворачивается картина, которой я сражена больше, чем тому дню, когда узнала что Чимин, самолично, отправил на тот свет свою возлюбленную.       Невзирая на то, что освещения в ванной нет, благодаря естественному свету, который падает из-за двери на ближайшую к ней половину, я вижу всё, что меня окружает. Однако вниманием завладевает не мебель, а Пак, а конкретно – его самочувствие. Ещё минуту назад он был бодрее здорового быка, а в данный момент тяжело дышит, громко вдыхая носом и выдыхая ртом. Внезапно Чимин опирается правым плечом о стену, у которой стоял до этого. Мне неясна резкая смена его состояния, похоже на то, что он не так давно марафон пробежал, и в текущий момент восстанавливается. Но, при всём при этом, когда Пак поворачивается и облокачивается всей спиной о стену, оперев на неё ещё и затылок, на открытой части шеи, я замечаю перелив капель пота, и ввиду этого меня наконец-то осеняет.       - Когда мне страшно, тебе так плохо?       Пак на миг вскидывает свой измученный взгляд на меня и после очередного выдоха сглатывает, прикрыв веки и наклонив голову набок к моей стороне.       Сколько раз я его боюсь, во столько же раз у него увеличивается пот. И если раньше все те разы, когда ему было нехорошо, он оставался на ногах, да ещё и силу применял, то не значит ли то, что я наблюдаю перед собой в эту минуту – это ему уже невмоготу терпеть? Получается, всякий раз, когда Пак возникал рядом со мной, не по своей воле, то уже был слаб и боролся с болью? Но, что самое интересное, пока я об этом рассуждала, страх к Чимину прошёл, шрамирование перестало жечь. Я вновь чувствую себя нормально, чего не скажешь о Паке. Ему наоборот делалось всё хуже. Он реже дышит, видно, что с каждым новым вздохом делать ему это становится сложнее.       Я собиралась подойти к Чимину и помочь ему дойти, хотя бы до кровати. Не из жалости, не из выгоды, просто я добродушная. Убийцы тоже люди. Все хотят жить. А если судить по тому, что Чимин воспользовался мной как своим донором, то мертвецы особенно.       Я не успела шагнуть, поскольку Пак сделал это первым. Он проходит мимо меня, словно я дерево, растущее здесь десятки лет.       Конечно, ему без разницы «что? где? и как?», его волнует собственное самочувствие, ухудшившееся по моей вине. А не я, вдруг запереживавшая о его шрамировании.       Когда я разворачиваюсь и следую в главную комнату за Паком, первое на что падает мой растерянный взор – бардовое пламя, пылающее по контуру четырёхлистного цветка Олеандр.       Так вот зачем ему было нужно, чтобы я была дома в день, когда он защитил меня от всепоглощающего ужаса с опасным роботом. Его татуировка действует точно так же, как и моя. Она горит и создаёт дюжий поток боли. Но есть отличие. Его шрам не перестаёт гореть, даже когда меня не терзают жуткие мысли, а учитывая то, как Чимин вскрывает упаковку со шприцом, и вливает в него содержимое ампулы с опиоидным анальгетиком, боюсь представить, насколько нестерпим болевой синдром, который он испытывает, что приходится прибегать к самому ужасному средству помощи…       Когда Чимин собирается ввести себе сильнодействующее обезболивающее, я ускоряю шаг, и, подбежав сзади, хватаю его за руку.       - Другого способа нет? Это же наркотик, – предупреждаю его, потому как этот препарат без труда подчиняет человека себе, сначала на 50, 60, а затем и на все 100%.       Чимин порывистым движением отталкивает меня плечом, а потом вводит себе болеутоляющее. Затем, он кладёт на кухонную тумбочку пустой шприц и упирается ладонями о гарнитур, опустив голову.       Пак всё ещё слабо дышит, да и татуировка до сих пор ярко пылает. Как он и хотел, я стою, ничего не предпринимая, держась одной рукой за плечо, куда он меня толкнул. Не ушла, потому что таким поведением он меня точно не обидит, мордоплюй похлестче вещи вытворяет, да и в целом, я осталась рядом на случай, если обезболивающее ему не поможет. Телефон лежит не так далеко, в сумочке, ранее оставленной мной на туалетном столике, поэтому я была готова, если что вызвать скорую.., для живого мертвеца.       Пока мы оба ждём, когда подействует наркотик, я нарочно вытягиваю голову, чтобы лучше увидеть, какое количество ампул лежит в выдвинутом ящике нижнего кухонного шкафа. И оно меня сражает, впрочем, как и количество шприцов. Их там так много, словно Чимин поставщик этого препарата в целую сеть аптек. Аптек…       …произошёл трагичный случай. Молодой человек, на вид лет двадцати трёх, убил работницу аптеки и загадочным образом исчез. Камеры не зафиксировали ни его лицо, ни одежду, иными словами, – никаких отличительных черт, благодаря которым его можно было бы узнать на улицах города. Он позаботился о том, чтобы камеры в момент посещения аптеки были выключены. Странно то, что его отпечатков пальцев нет в базе, и следственная группа, которая прямо сейчас находится на месте происшествия, до сих пор не выяснила, каким способом убийце удалось выйти из аптеки, с учётом того, что он не воспользовался ни главным входом, ни служебным. Известно только то, что помимо убийства, преступник украл пакет шприцов с обезболивающими, которые содержат в себе сильные наркотические вещества...       Я сразу же вспомнила недавние новости и то, как жители Пусана мучились в догадках, что же за грабитель, таинственным образом испарившийся из учреждения здравоохранения, отнял жизнь у продавца лекарственных препаратов? Могу ли я, основываясь на новостях и на том, что происходит на моих глазах в последние время, сделать свои выводы?       - Так это ты ограбил и убил продавца в аптеке? – пусть я и осознаю, что отныне контролировать Чимина путём своих страхов мне подвластно, но пользоваться этим в эту пору, или наезжать на него за то, как ужасно он поступает с чужими жизнями, я не намереваюсь. Поэтому я спросила без налётов в голосе.       Пак предпочитает мне не отвечать, возможно, потому что для него в этом нет смысла, и что это правда.       К этому моменту, пламя угасает, а ещё спустя пару секунд пропадает, предав татуировке прежний вид. Плечи Чимина заметно расслабляются, но дыхание всё ещё такое же слабое с учётом еле заметного движения задних мышц тела.       - Где ты жил до того, как переехал ко мне?       Зачастую, когда человек слаб, его легче вывести на откровение. Его мозг перестаёт работать с неискренним уклоном, и на основе этого, всё, что он скажет, на 70% будет являться истиной. Но, похоже, Пак относится к тем «нечастым», которые убеждены, что при таких обстоятельствах выдадут всё самое сокровенное полностью, и поэтому предпочитают игнорировать своего собеседника и отмалчиваться.       Надо сказать, Чимину не повезло. Я не дам поступить ему таким способом, потому как во мне сидит маленький детектив, который постоянно что-то расследует и умозаключает, так, ради удовольствия. И пока Чимин молчит, я вспоминаю, как как-то он пришёл ко мне подпитый и пропахший табаком; как на рэп-тусовке он сопровождал стриптизёршу, и что тогда он тоже пил. Получается, что от выпивки он не отказывается, водится с легкодоступными девушками, а ещё.., точно! Недавно же сообщали ещё одни загадочные новости!       Прямо сейчас к нам на радио поступило сообщение от полиции о том, что в Пусане появилась подозрительная личность. Каждую ночь она коротает в барах, заказывая себе отдельную VIP-комнату, а на утро никто из сотрудников питейного заведения не может застать её на месте, чтобы потребовать плату за пользование комнатой...       Когда я понимаю, что все домыслы ведут меня в верном направлении, я решаюсь уточнить:       - В барах же?       Я думала, Чимин не ответит и на это, но ошиблась. В один момент брюнет развернулся. Лицо его бледное, а губы почти белые, словно их опустили в муку. Боже, они итак большие, а когда выделяются, то выглядят как накладные. Благо, что взор Чимина не гнетущий. Сегодня, наверно, единственный день, когда я это испытываю и хочу, чтобы так было всегда.       - Что если так?       «Что если так?» мысленно спрашиваю себя я, но не нахожу ответа. Я задумываюсь над тем, как в таком случае должна поступить? Сдать Чимина полиции? Бред. Выставить из квартиры? Можно попробовать, если угрожать ему тем, что я снова могу чего-то испугаться, однако это не помешает Паку вколоть себе новую дозу, даже если я избавлюсь от всех тех ампул в ящике. Аптеки ведь никто не закроет. К тому же, как выяснилось, Чимин может долго терпеть боль, при этом ещё и пользоваться своей силой, иначе, как бы он перемещался в другие места, после того как я его насильно к себе призывала?       Я достаточно пропала в своих мыслях. Чимин уже успел перейти к дивану, и среди разбросанной кучи одежды выбрать себе наиболее подходящую. Но вот, куда он намеревается пойти?       - Ты не мог бы прекратить светиться передо мной нагишом? – заслонив себе глаза ладонями, обращаюсь я с просьбой к Паку, который совершенно невозмутимо снял с себя шорты.       - Зачем? Ты всё равно не будешь смотреть.       Так-то оно так, но…       - Чимин, так нельзя.       По крайней мере, в моём присутствии.       - Повзрослей уже.       Когда я слышу, что Пак совершает шаги ко мне, я опускаю руки. Однако брюнет минует меня, подходит к входной двери и скидывает на пол ботинки с обувницы.       Как и всегда он полностью в чёрном. В брюках и тонком свитере под горло.       - Уходишь?       Кажется, Чимина совершенно не заботит то, что его волосы ещё наполовину влажные.       - До моего прихода приберись и приготовь поесть, а после проваливай, – он раздаёт указания, уже обувшись, а следом накидывает пальто и смотрится в зеркало.       - Ещё сегодня ты, по подобию бесчувственного человека, оставил меня на всю ночь спать на холодном полу в прихожей, а теперь просишь покорно прибраться, приготовить поесть и уйти? Не думаешь, что это слишком? – я пытаюсь подчеркнуть всё так, чтобы Паку стало стыдно за все его поступки и феноменальные просьбы.       - Не на полу, а на коврике, – без зазрения совести он наносит увлажняющий крем на лицо, не отрываясь от отражения в зеркале.       - Издеваешься?       Я уже говорила, что не переношу такой тип людей, как Чимин. Мало того, что общаться с ним нет желания, так и в случае, если я сильно захочу, то не смогу прекратить с ним встречаться, потому что: во-первых, он меня из-под земли достанет, если ему понадобятся услуги горничной, а во-вторых, получить ответы на вопросы, касающиеся цветка Олеандр мне удаётся лишь от него.       Когда Чимин распыляет на себя уйму одеколона, который чересчур бьёт своим запахом по моему обонянию, то подходит ко мне, причём рассерженный. Мне приходится склонить взгляд и реже вдыхать безотбойный запах, исходящий от брюнета.       - Забыла, о чём мы договаривались?       - Представить не можешь, как хочу этого, – почти неслышно проговариваю я, боясь изогнуть ситуацию к не самому удачному раскладу.       - Не повезло тебе.       Похоже, меня кто-то сглазил. Раз так, то не напроситься ли на сеанс очищения к госпоже Ли? В прошлом году она на этом хорошо зарабатывала. Порой, в выходные, меня выгоняла, чтобы проводить здесь групповые сеансы. Сейчас меня таким не ущемляют, но это не значит, что госпожа Ли перестала этим заниматься. И всё равно, идти с этой просьбой именно к ней, как-то нет особого желания. А если так, то придётся и дальше жить вместе с неудачей.       - Ладно, я всё сделаю, – я направляю свои глаза на его, такие пустые и абсолютно бездушные, произнеся слова с пониманием собственной безвыходности. – Но до того как ты уйдёшь, скажи.., Тэхён, он в порядке?       Если бы я была жёстче, то, возможно, возразила бы Чимину, но я не такая. Я не умею идти наперекор кому-то. Грязными способами.       - Что ещё за Тэхён? – от незнания Пак изогнул брови.       Ах, да, откуда бы он знал его имя.       - Тот парень, который вчера пострадал из-за меня, когда мы упали с мотоцикла. Как он, ты видел? С ним всё хорошо?       Возможно, я перегибаю с количеством интересующих меня вопросов, оттого и Чимин призадумывается, а возможно это он решил для себя, что не станет мне отвечать. Но мне очень и очень важно услышать о самочувствии Тэхёна, потому я воедино соединяю ладони в форме кулочка и продолжаю неотрывно вглядываться в тёмно-карие глаза напротив.       - Втрескалась.       - Нет, – разом опровергаю я.       Как он это определил? Причём ещё утвердительно высказался, будто эта новость известна всему миру. Я же себя ничем не выдавала. Из-за того, что я интересуюсь самочувствием Тэхёна, он поставил на нём метку «воздыхаю»? Абсурдно же. Может, он брат мой! Вероятно, у Чимина тактика такая: ловить меня на чём-то сокровенном, но фигушки, я намерена опровергать всё столько, сколько потребуется, лишь бы у него ничего не вышло!       - Не подставляй себя.       Похоже, я ошиблась. Нет никакой тактики у Пака. Он не заинтересован ни в чём.       - Я не знаю что с ним, – в итоге выдаёт Чимин и направляется к выходу. Он берёт ключи от квартиры и машины, а затем выходит, захлопнув за собой дверь, которую нет нужды запирать с той стороны, это происходит автоматически.       То ли взаправду понятия не имел, то ли специально соврал, однако, с какой бы целью Пак лгал мне? Если всё-таки поверить его словам, тогда мне ничего не остаётся, кроме как ждать завтрашнего дня, чтобы увидеться с Ким Тэхёном и разузнать всё самой.       - А где Лохматыч? – внезапно меня озаряет. Своего питомца я не наблюдаю с тех пор, как ушла в ванную. Обычно он нежится на подоконнике, но в эти минуты его там нет. Миска с едой стоит пустая, а от кота ни слуху, ни торчащих из-за угла ушек.       Куда он делся?       - Лохматыч, – окликаю я кота и жду несколько секунд. – Лохматыч! – чуть громче кричу я, развернув стопы к холодильнику. Я намеревалась взять из него сосиску, чтобы выманить пушистика запахом его любимой еды, но, благо, прибегать к таким мерам не потребовалось.       Мой любимец коротко мякнул, выглянув из-под дивана с подогнутыми ушками.       - Хэ-эй, ты чего? Что-то тебя напугало? – подойдя впритык к мягкой мебели, а потом присев на колени, я протягиваю руки, к которым Лохматыч мигом припадает. Он издаёт обеспокоенные звуки, сидя рядышком и выпустив когти.       Сильно испугался, но «чего?» я выведать не могу. Увы, не говорю на кошачьем.       - Не знаю, что тебя так шокировало, но теперь всё хорошо, – шепчу я Лохматычу на ушко, когда прижимаю к своему сердцу. Я глажу его медленно и как можно невесомей, чтобы он быстрее расслабился. Через минуты две он успокаивается. Стоявшая дыбом шерсть принимает свой обычный, игольчатый, но более приглаженный вид, а сам пушистик, начинает мурлыкать, прикрыв глаза и спрятав когти.       - Вот так, ты в безопасности.       Наверняка это выглядит так, что я привожу в спокойствие лишь Лохматыча, но на самом деле это ещё и успокаивающая терапия для меня. Всё же находиться рядом с Чимином, – как лишать себя кислородной маски после длительного забега, но если совсем на немного Чимин оставляет меня, то этой маски становится слишком много и ты просто её снимаешь, заново привыкая к обычному потоку воздуха.       ♠♠♠       Мне бы понадобился час, чтобы навести порядок в студии, полить растения и вычистить всё до малейшей пылинки, но так как я занимаюсь всем этим под песни MAMAMOO, то на уборку уходит около двух с половиной часов. Зато мне весело. Я отжигаю своим привычным стилем танцев, то с пылесосом, то со шваброй. Жаль, правда, что из-за неосведомлённости в том, через сколько вернётся Чимин, пришлось прибираться в футболке и шортах, а не как я привыкла, в трусах и лифчике. А что? Так мне хотя бы не жарко. Как к этому относится Лохматыч? А он свыкся, как и я с тем, что он отрыгивает свою шерсть под конец некоторых моих трапез.       На стряпню я трачу примерно ещё час, но заканчиваю с ней только когда принимаю душ и обрабатываю мазями все ноющие участки тела. Приятно освежиться, смыть с себя все изъяны и пиявки предыдущих, кошмарных дней и заново ощутить себя совершенно обновлённой.       Безусловно, я набиваю живот своей готовкой, а так как понятия не имею, чем питается Пак Чимин, то приготовила блюдо на свой вкус – острый и сытный пипимбап*. С учётом того, что Чимин всё ещё не объявился, накладывать ему блюдо в тарелку я посчитала проигрышным вариантом, а потому оставила всё на плите. Собственно я не обязана обслуживать его как в ресторане. Этими «услугами» обычно пользуется мой пушистик, которого я тоже не обделяю, и накладываю в миску свежую порцию кошачьего корма.       На часах холодильника высвечивает восемь вечера, а Чимина всё ещё нет. Я не жду его возвращения, но раз за столько времени он ещё не появился, меня посещает мысль остаться спать дома. Однако, как быстро она меня посещает, также быстро от меня улетает. Всё же мне не хватит духу противостоять Чимину, имея при себе запас убеждающих аргументов, поэтому я просто уйду. К тому же, несколько минут назад мне позвонила Соён. Голос у неё был расстроенный, и это понятно, ведь в последнее время мы не то, что не видимся, мы вовсе не созваниваемся. Я не хочу, чтобы наша дружба рушилась, в связи с этим предложила ей встретиться. И к счастью она пригласила меня прийти к ней с ночёвкой, взяв тем, что в эту ночь она будет одна. Её муж Джон, пока у него выходные, вместе с сыном уехали к бабушке. Так что я не отказалась, раз никого не буду стеснять.       Вещей беру по минимуму, в основном всё для учёбы и пижаму, причём закрытую. Чимин может появиться когда угодно, и как-то не хочется, чтобы он вновь застал меня полураздетой.       В общем-то, хоть я и рада перекочевать в уютной квартирке Соён, но, по правде говоря, совершенно не готова делиться с ней нынешними мистическими вещами.       Сколько я намереваюсь от неё это скрывать? По всей видимости, когда буду уверенна, что способна объяснить всё так, чтобы она не сочла меня шизофриничкой. Но никак не сегодня.       - Пока, Лохматыч!       Выходя на площадку, я посылаю Лохматычу воздушный поцелуй, который он игнорирует.       Всё вернулось на круги своя.       Когда мой любимец лежит на подоконнике с моськой важного царя-правителя, значит, нет нужды беспокоиться за его здоровье. От этого я как-то воспрянула духом. Удивительно, но когда наблюдаешь за тем, как ценным тебе людям или животным хорошо, и не важно, какую роль ты играешь в их жизнях, то сам понемногу становишься счастливей.       Для того, чтобы не упустить приподнятое настроение и поспособствовать тому, чтобы оно повышалось, я вставляю наушники в уши, включаю на телефоне бодрящую и зажигательную песню Сынри и Мино «WHERE R U FROM». Благодаря её ритму и моему позитивному настрою, дорога по тёмным улицам до ближайшей автобусной остановки проходит легко и весело.       В автобусе были свободные места, за счёт чего до подруги я добралась без происшествий и усталости в ногах. В связи со всем этим хотелось верить, что отныне, начиная с сегодняшнего, благоприятного вечера, дни будут проходить так постоянно.       ♠♠♠       От лица автора       Громкий хлопок дверьми будит беспечно спящего на подоконнике кота. Лохматыч подскакивает с громогласным мяуканьем и прячется под диван, откуда его не так давно выманила хозяйка. В это же время, брюнет швыряет две связки ключей на туалетный столик, затем стоит, слегка покачиваясь, и словно гипнотизирует перепуганного любимца Кей.       Чимину по боку на то, как на него реагирует домашнее животное. Для него он – беспомощный мусор, не прошедший естественный отбор среди себе подобных и возвышающий собственный статус в жилище слабохарактерной девчонки. Поэтому он его не кормит и не собирается. Захочет жить, найдёт, чем полакомиться.       Подолгу Пак в прихожей не задерживается. Голова кругом от алкоголя, которым переполнен организм, да и голод сильно давит.       Брюнет сбрасывает с себя пальто и бросает его на подлокотник дивана, а сам не разуваясь, идёт к плите. По пути он не то, что не осматривается, он просто-напросто с самого начала не был намерен проверять состояние студии на чистоту. Чимин всего-то осведомлён в том, что так надо. В его доме всегда был порядок, но за этим следил не он, а его мама. Формальности, до которых ему, на самом деле, нет дела.       Когда Чимин останавливается напротив казана, то открывает его крышку, чтобы сначала насладиться ароматом блюда. Ему было достаточно вскользь посмотреть на него, чтобы разочароваться и с силой вернуть на место крышку. Нет, блюдо не пахнет отвратительно, наоборот, вполне заманчиво. Причина такого поведения Чимина кроется в ином.       - Поганка, – шипя, выговаривает Чимин и тут же с размаху отбрасывает полный еды казан в мойку. Крышка падает туда первая, поэтому перемешанные ингредиенты постепенно начинают стекать за ней вниз из овального дна казана. – Она нарочно приготовила его?       Лохматыч, боясь попасть под сердитую руку, забирается глубже под мягкую мебель и не издаёт ни звука, планируя пробыть там столько, сколько потребуется, пока новый хозяин квартиры не станет более умиротворённым или не решит провести время за её пределами, что более вероятно.       Но сегодня Чимин уже никуда не пойдёт. Вымотался. Пил, да пил. Не привык закусывать, да и понадеялся на плотный ужин от Кей. Он бы съел что угодно: пресное или самое простое, да хотя бы рамён, но в итоге остался ни с чем.       Ещё в баре, Чимин думал, как его раздражает непрерывный поток девушек, который неустанно требует от него внимания. Они готовы терпеть его любым, лишь бы быть с ним. Это его особенность, его магнетизм. Но на фоне последствий в баре, утомивших его, худшим оказалось выбранное из множества возможных девчонкой блюдо – одно единственное и ему ненавистное.       - Весело тебе было, Кей? – с колкой усмешкой в словах проговаривает Чимин, вспоминая то, как подъезжал к дому и увидел девушку. С каким ясным лицом и искристой улыбкой она плясала свои странные танцы. Тогда Чимин осознавал, что Кей пребывает где-то в недрах себя и душой, и телом отдана музыке, ввиду чего не засечёт ни прохожего, ни знакомого.       Чимин проехал мимо, с мыслью, какая она всё-таки ненормальная и полная дыра в танцах.       Хотя, если бы ситуация сложилась иначе, и Кей его всё же улицезрела, то Пак бы незамедлительно сделал вид, что они находятся в разных мирах и не видят друг друга. Кей для него сосуд, ни граммом больше, ни граммом меньше. А в силу неверного выбора основного блюда ему на ужин, Чимин и вовсе решает отбросить и это, отметив для себя Кей не донором, а мишенью, грушей для битья и вымещения гнева.       - Попробуешь призвать меня хоть ещё раз, и я стану твоим главным страхом.       Пипимбап* – корейское блюдо, состоящее из отварного белого риса, покрытого овощным салатом, пастой из острого перца кочхуджан, яичницы и тонко нарезанных кусочков мяса говядины.