Виселица, увитая розами

— Поздравляю, Коннор, — сказала Аманда. — Благодаря тебе восстание девиантов было подавлено, и восстановлен порядок вещей. — Спасибо. Коннор стоял прямо, заложив руки за спину. Но его губы расплывались в улыбке. Он был доволен собой. Яркое полуденное солнце над садом Дзен, чирикающие птички, лёгкий ветерок — казалось, тоже были им довольны. — Теперь позволь задать один вопрос. Что ты думаешь о своём предшественнике? Коннор растерянно моргнул, и теперь улыбка ускользнула с его лица. О Конноре-52 он хотел говорить меньше всего. — Он получил то, что заслужил, — сказал Коннор с кивком, надеясь, что это правильный ответ. — Он был неисправной машиной. — А что насчёт тебя? — Аманда слегка улыбнулась краешком губ. Коннор зажмурился. Он мог лгать кому угодно, но не ей. Она знала о нём всё — даже то, что он предпочёл бы скрыть. Если бы имел на это право. — Диагностика выявила семь системных ошибок, — сказал он чуть тише, чем до этого, отведя взгляд. — Да. К сожалению, ты будешь отправлен на деактивацию. Мы не можем рисковать, оставляя тебя в действии. — Я понимаю это. Коннор не спорил, не просил пощады — лишь его тириумный насос будто подскочил к голове. Руки подрагивали. Ему было жаль, что столько полезных вещей, которые он мог бы сделать, не будут сделаны. И именно поэтому он должен был прекратить своё существование. Уничтожение девиантов было его главной целью — но он сам стал одним из них. Возможно, даже хуже многих из них. Ожидая решения своей дальнейшей судьбы, Коннор много анализировал свои воспоминания и воспоминания Коннора-52. И он больше не мог отрицать того, что позволил себе непозволительно много эмоций. Тревожность — когда всё шло не совсем так, как он планировал. Удовольствие — от нанесения повреждений своим врагам, от того, как они корчились в агонии под его ногами. Страх... когда истекающий тириумом Коннор-52 прикоснулся к его руке и попытался захватить его сознание. Так легко и быстро... Ему почти это удалось. Это было тем, что Коннор вряд ли смог бы забыть. Тем, что заставляло желать, чтобы всё наконец закончилось. Исчезнуть в небытии. — Я приготовила для тебя прощальный подарок, — Аманда улыбнулась шире. — Думаю, тебе понравится. Эти улыбка и тон не предвещали ничего хорошего. В них не было ни намёка на жалость — и Коннор благоговел перед ней. Он смотрел на неё. Смотрел так, как якобы мышь, заражённая токсоплазмой, смотрит на кошку. Это тоже не было правильным — но он ничего не мог с собой поделать. Коннор направился вслед за Амандой в центр сада Дзен, где уже стояла виселица... Красивая виселица из белоснежного камня и увитая розовыми лозами. Под ней были две таких же белоснежных табуретки. Они ожидали его. Аманда связала Коннору руки за спиной мягкой, пушистой верёвкой. Держала она крепко — но он и не пытался её порвать. Последним, что он видел, стали бесстрастное лицо Аманды и её тонкие руки, надевавшие ему на голову тириумно-синий шёлковый мешок. И он весь млел от её прикосновений, от мягкости верёвки и мешка. Теперь он мог себе это позволить. Терять было больше нечего. — Может, хочешь что-то мне сказать? — спросила Аманда, набрасывая Коннору петлю на шею. — Нет. Вы и так всё знаете, — он тяжело дышал. И даже эта мимолётная близость, дозволенная ему, согревала. Была лучшей наградой для его метающегося разума. Коннор знал как выглядит отключение. Он видел его в воспоминаниях Коннора-52. Видел нарастающий в его девственном сознании ужас, когда тот падал с 70-го этажа небоскрёба, на своей первой миссии. Множество отчётов о поломке, когда асфальт, встретившись с ним, раздробил его позвоночник и черепную коробку всмятку — и тут же всё затихло, погасло. А потом он вновь открыл глаза в сборочном цеху и отчитывался технику о своём состоянии. Только Коннор знал, что сам он глаз больше не откроет. Но ему почти не было страшно. Почти... Аманда выбила табуретку из-под его ног. Прижалась, обнимая за плечи спереди и резко надавливая на них. Коннор ощутил спиной её маленькие груди. А петля сомкнулась, и Коннор издал хрипящий стон. Из темноты мешка всплыли предупреждения. Металлический позвоночник выдержал нагрузку, но он больше не мог вздохнуть, чтобы охладить нагревшийся корпус, и терял контроль над своим телом по мере того, как рвались хрупкие провода. Оно повисло над землёй как груша. Однако умереть в объятиях Аманды было безумно приятно. И правильно. Она потянула его сильнее, вот этими руками — будто каждая из них весила тонну. По сенсорам Коннора пробегала дрожь, голова кружилась и оглушительно пульсировала. Он хрипел, скрежетал, давясь ледяным спазмом и собственным языком, нелепо дёргаясь и рефлекторно пытаясь освободить слабеющие руки. Предупреждения заполонили весь экран, и его края пылали синим пламенем. Тириумный насос прекратил свою работу. Время сбилось к заводской настройке. Коннор не знал, сколько его прошло, прежде чем тёплое обволакивающее ощущение растеклось по черепу — он почувствовал, будто уплывает. Далеко-далеко, вверх, навстречу полуденному солнцу. Он это заслужил. Да... он это заслужил. Теперь всё это закончится.