Доверие

      — Ты хочешь — что? — изумленно спрашивает Дауд, когда Аттано заканчивает говорить. Смотрит на Корво, серьезно нахмурившегося, берет мгновение для раздумья.       — Нет. Исключено. Корво, мы оба знаем, что в этом нет никакой прелести. Какая чумная крыса тебя укусила?       Корво выглядит разочарованным, — Дауд знает это выражение лица, но говорит себе не поддаваться на провокации.       — Вопрос доверия, — небрежно бросает Корво, и Дауд берет еще одну паузу. Разговор только начался, а он уже потерял нить.       — Корво, — осторожно начинает он, — я доверяю тебе. Но как это связано с?..       — Напрямую. Ты поймешь, если попробуешь. Потом можем поменяться.       Фантазия услужливо подкидывает Дауду обрывочную сцену, Дауд шумно вздыхает. Он чувствует на себе взгляд своего любовника, и он достаточно хорошо знает: Корво уже не переубедить.       — Говоришь так, как будто у тебя в этом много опыта.       — Совершенно нет. Но когда я был в «Кошке»…       — Оставь меня без подробностей, не думаю, что этот твой опыт нам пригодится.

***

      У Дауда сведены лопатки, он напряжен, и это совсем не типично для него. Корво наслаждается видом некоторое время, потом, — специально шумно, — подходит к кровати, садится сзади, кладет ладони ему на плечи, оставляет на шее чувственный поцелуй.       Он понимает, что сейчас нужно быть очень внимательным в своих словах и действиях, потому что лишившийся зрения благодаря темной, плотной повязке, Дауд не чувствует себя комфортно. Корво представляет себя на его месте и почти физически ощущает эту напряженность, потому что передать контроль другому, даже зная, кто это, даже ощущая уверенность в этом человеке — не то, на что готов пойти такой человек, как Дауд.       Он не говорит Дауду о том, что не держит его, что он может прекратить все, стоит просто сказать, а может и вовсе встать и уйти, ничего не объясняя, потому что Дауд все знает.       Он скользит ладонями по его предплечьям, едва касаясь кожи, и только когда чувствует, что Дауд, — наверняка усилием воли, — расслабляется, переплетает их пальцы и заводит руки Дауда за спину.       В благодарность за такую покорность он оставляет поцелуй на его шее, а потом еще и еще, пьянея от того, как сбивается дыхание Дауда и как он слегка подается назад, ближе к нему.       — Ты будешь послушным, или мне связать тебя? — шепчет Корво, касаясь губами уха своего любовника.       Дауд ничего не отвечает. То, как он сам сцепляет руки в замок за спиной и то, как розовеет его шея говорит само за себя. В любое другое время Корво был бы более чем удовлетворен подобным жестом, но их сегодняшний эксперимент требует решительных действий.       Корво запускает ладонь в растрепанные волосы Дауда — возможно, он сожалеет, что они недостаточно длинные для того, чтобы намотать их на кулак — и дергает с такой силой, чтобы причинить боль, но не выдрать и не навредить, резко откинув голову.       — Я не слышу тебя, — Корво необходимо все его самообладание, чтобы голос звучал спокойно и требовательно. Свободную руку он кладет Дауду на шею, ласково оглаживает дрогнувшее горло. На мгновение они оба замирают; Корво уверен, что теперь Дауд точно решит, что с него хватит.       Дауд сглатывает, кадык под пальцами уходит вверх и возвращается на место.       — Я подчинюсь.       Интонация, хрипота, сам смысл фразы ударяет электрическими разрядами по позвоночнику, стекает ниже, оседает тяжелым возбуждением в паху. Корво старается дышать ровнее.       — Это правильный ответ, молодец.       За каждым верным действием должна следовать награда. Прежде чем убрать руку с шеи, Корво сжимает пальцы, но несильно, обозначает, он не хочет синяков на горле Дауда и почти уверен — асфиксия не является его фетишем. Медленным слитным движением он проводит рукой вниз, от горла к груди, одновременно с этим притирается ближе, чтобы Дауд сцепленными руками ощутил его напряженный член.       Дауд раскрывает ладонь, касание выходит неловким, смазанным, но несравнимо более приятным, чем если бы это был кулак. Команды на это не было, но Корво не может позволить себе наказать Дауда за такое. Он двигает бёдрами, потираясь о руку, дыхание сбивается, он жмурится, утыкаясь лбом Дауду в плечо.       Когда Дауд слегка сжимает его член через ткань штанов, Корво думает, что это пора прекратить, потому что ведет сейчас он, а Дауду стоит поумерить свой пыл.       С ощутимым усилием Корво проводит по груди Дауда, оставляя белесые полосы царапин от ногтей, скользит руками по плоскому животу, мимолетно оглаживает старые отметины шрамов, наслаждаясь тем, как под его пальцами напрягаются мышцы.       Дауд редко дает волю голосу, но они вместе достаточно давно, чтобы Корво знал, что сбившееся дыхание, поверхностное и с резким коротким выдохом — это достаточный показатель возбуждения и наслаждения его любовника.       Корво касается зубами места стыка шеи и плеча, Дауд напрягается, и Корво это не нравится. Он хочет, чтобы даже в такой ситуации Дауд смог полностью расслабиться, в конце концов изначально их игра была направлена именно на это.       Вместо того, чтобы укусить его, как он планировал до этого, Корво влажно и медленно вылизывает его плечо и шею, прихватывает зубами мочку уха. Руки, замершие на прессе, спускаются ниже, ложатся на крепкие бедра, избегая касаний полувозбужденного члена.       — Разведи ноги, — приказывает он, шлепает по обнажённой коже, когда Дауд мешкает. Дауд резко втягивает носом воздух, Корво думает, что это нужно запомнить.       Поощряя подчинение, он сжимает член Дауда у основания, медленно проводит ладонью по всей длине, большим пальцем размазывает предэякулят по головке.       Дыхание Дауда снова сбивается, он подается вперед, чтобы толкнуться ему в руку, и Корво не может сдержать самодовольной усмешки. Он знает, что Дауд предпочитает высокий и резкий темп.       — Я разрешал тебе двигаться?       Дауд рычит, едва слышно шлет Корво в Бездну, но сейчас это выглядит так безобидно, что Корво тихо смеется. Он кладет руки на плечи Дауда, заставляет прогнуться в спине, выпрямиться и свести лопатки. Вид спереди наверняка еще соблазнительнее, но Корво вполне устраивает и усыпанная шрамами спина, и чувствительная, особенно в таком положении, полоска позвоночника.       — Новое правило: не двигайся. Дернешься, и я прекращу все это. Понял?       — Да.       — Хороший мальчик.       Корво доставляет отдельное удовольствие осознание того, что Дауд не хочет, чтобы их маленькая игра прекратилась.       В награду он целует трогательно выступающие шейные позвонки, поддается порыву, кусает, на этот раз планируя оставить метку.       Он медленно дрочит Дауду, наслаждаясь его шумным дыханием и концентрацией на поставленной задаче.       Когда дыхание Дауда становится еще более прерывистым, и он закусывает губу, Корво думает, что они оба — его собственный член болезненно ноет — уже достаточно разогрелись перед чем-то большим.       И раз сегодня Дауд такой послушный, у него есть идея, как использовать это в своих интересах.       Стоит лишить Дауда ласки, как тот выдыхает почти разочарованно.       — Хорошо, — Корво гладит его по спине, словно пса, — повернись ко мне лицом.       Он ждет, что разгоряченный Дауд, принявший правила их игры, подчинится сразу, чтобы получить желаемое, но он не двигается. Корво, уже уверенный, что завладел полным контролем, не чувствует разочарования, но интерес.       Обманчиво-нежно он кладет одну руку Дауду на шею, другой так же деликатно — все-таки никто из них не мазохист — обхватывает яйца. Дауд сглатывает, но не двигается.       — Ты не слышал приказа?       Дауд судорожно вздыхает.       — Я не слышал отмены предыдущего.       Бездна. Корво давно не мальчик, но готов был кончить только от сказанного. Дауд был невероятен даже сейчас; Корво шумно втягивает носом воздух, чтобы остаться при своем рассудке. Он старается не думать о том, что Дауд только что «сделал его». Приходится признать свою ошибку. Корво коротко касается возбужденного члена Дауда, гладит горло и снова убирает руки.       — Тогда ты можешь двигаться, но руки держи так же, за спиной. Повернись ко мне.       Приходится отсесть назад, чтобы дать Дауду больше пространства. Без зрения это занимает чуть больше времени, Дауд осторожен, и Корво никак не собирается ему помогать. Только в крайнем случае, потому что он совсем не хочет, чтобы Дауд свалился с кровати.       Пока Дауд возится, он, наконец, снимает с себя штаны и нижнее белье, берет с прикроватной тумбочки масло.       Сосредоточенное, раскрасневшееся лицо Дауда, полоска плотно сжатых губ манят к себе, как пение китовых рун, и Корво не может этому противостоять. Он возвращается на кровать, обхватывает лицо Дауда ладонями, кусает за нижнюю губу, сцеловывает тихое рычание, проникает языком глубже, и Дауд с присущим ему напором отвечает.       Удивительно, что Дауд все еще помнит о том, что должен держать руки за спиной.       Корво отстраняется, стирает ниточку слюны с губ Дауда, вовремя убирает пальцы, чтобы не быть укушенным.       Вот как.       — Раз в тебе так много энергии, поработаешь сегодня сам. Тебе нужно время, чтобы подготовиться?       Корво знает, что до того, как они начали, Дауд провел достаточно времени в душе, и может предугадать ответ, но не может лишить себя удовольствия спросить.       — Нет, — коротко бросает Дауд, и Корво готов поставить свое жалование на то, что это было смущение. Корво усмехается. Он устраивается сам, размазывает масло по своему члену, потом, контролируя Дауда за предплечья, помогает устроиться на своих бедрах.       — Приподнимись, — командует он. Сейчас Дауду нужна будет помощь, если он хочет, чтобы все прошло безопасно. И не может удержаться от маленькой шалости: положение Дауда очень удобно для того, чтобы пройтись еще жирными пальцами по сфинктеру и войти на фалангу внутрь. Про себя Корво не может не отметить, что Дауд действительно хорошо постарался. Комментарии он решает оставить при себе. Дауд бывает очень злопамятным.       Дауд сильнее прогибается в спине, шумно вздыхает, напоминает о себе. Он прав, действительно, пора заканчивать с прелюдией.       Помочь Дауду насадиться на член оказывается менее проблематично, чем он рассчитывал. Дауд действительно доверяет ему и слышит его, ограничение зрения никак не влияет на это.       Словно в отместку, Дауд делает это очень медленно. К тому моменту, как Дауд, запрокинув голову назад и закусив губу, садится на него полностью, Корво едва не теряет контроль и не подмахивает бедрами сам.       Дауд тяжело дышит, и Корво смотрит на него, невероятно сексуального, с заведенными назад руками, мелко подрагивающего, подчинившегося, и не может сдержать низкого гортанного стона. Это слишком хорошо.       — Двигайся, Бездна тебя задери.       Дауд усмехается:       — Как прикажешь.