***
Неделю назад. Где-то в захолустье России
Ранее утро освещало яркое солнце, палящее округу игривыми, приветливыми отголосками. На улице стояла немыслимая духота, способная свести с ума при более долгом пребывании в её жестоких владениях. Бо́льшая площадь деревни путала настрой, преследуя цель «сбить с толку». Внимание требовало более кропотливой опеки. Ветер ретиво переносил запах свежескошенной травы, нежно ласкал кожу, будто самым мягким пером, и игриво трепал волосы, настойчиво привлекая к себе внимание. Последнее ей явно не нравилось. — Извините, Вы не знаете, где можно найти Алису Романову? Мне сказали, что она живёт в этой деревне, — на русском, в придачу, с лёгким акцентом говорила иностранка с каштановыми волосами длинной чуть ниже лопаток, которые ослепительно блестели в лучах солнца, переливаясь всевозможными оттенками. Она была весьма красива, правильные черты лица, светлая, гладкая и чистая кожа. Прекрасные голубые глаза, приковывающие глубоким омутом, обрамлённые длинными тёмными и густыми ресницами. На пухлых губах лежал еле заметный слой бесцветной помады, отдающей сиянием. На вид ей лет девятнадцать. Точёная изящная фигура облачена в тёмно-синюю футболку и чёрные джинсы. Одежда подчёркивала все упругие достоинства и плавные линии тела. Шелковистые волосы уложены так, что пробор, смещённый немного на правую сторону от центра, специально акцентировал левую бровь. Казалось будто иностранка сошла с шедевра какого-то талантливого творца, который явно знал толк в своём деле. Довольно часто она ловила похабные взгляды в свой адрес, в глазах коих не было ни одной пристойной мысли. Разврат и ещё раз разврат, покрывающий тело отвратительной пеленой, походящей на седую паутину. На самом деле ей глубоко плевать на всех подобных людей, только становилось немного мерзко, вязкий мороз проносился по каждому миллиметру кожи из раза в раз. Обращалась девушка к старенькой бабушке, чьё лицо сильно сморщилась из-за почтенного возраста, напоминая чернослив. Пенсионерка сидела на хлипкой деревянной скамье, намеренной развалиться в самое неподходящее мгновение, около небольшого ветхого домика. Вид не скрывал того, что она русская. — Алиску-то? Знаю, знаю, хорошая девка, а тебе-то зачем? – слегка склонив седую голову и покрутив в руках железную трость, ранее лежащую на дряхлых коленях, с неприкрытым интересом полюбопытствовала пожилая женщина. Шатенка раздражённо выдохнула, грубо закусив нижнюю губу. Извечная вредная привычка, часто приводящая к повреждениям. Она выдохлась от своей затяжной Одиссеи, в которую пустилась во все тяжкие по собственному выбору. Иронично, не правда ли? И ныне, какие-то банальные вопросы, по типу поступившего, вымораживали, приводя в ядерное бешенство. Почему нельзя просто и чётко отвечать? Разумеется, без лишней воды и ненужных расспросов. Глаза девушки стали ещё холоднее, чем прежде. Айсберг в радужках абсолютно несокрушим, а если он доверчиво оттаял бы, то исключительно для самых близких друзей или для конкретного человека, вид коего всегда заставлял улыбаться самой неподдельной и искренней улыбкой. Мысли о нём постоянно согревали, скрашивая пустое одиночество внутри. Сейчас бестия ощутила как струны в груди защемились. — Надо, – коротко отрезала обладательница голубых глаз, крепко сжимая ладони в подобие кулаков, образуя на ладонях вмятины от окрашенных ногтей. Сама подписала себе приговор и теперь готова плакать от него в подушку навзрыд. Смех, да и только. В этом была вся она. Порой, стоит глубоко задуматься, а не пылить горячку и бежать навстречу неизведанным идеям, наплевав на здравый смысл. Стечение обстоятельств неимоверно давило на нервы, будто прессом, изматывая последние крупицы силы, отведённые на продолжение запутанного расследования. — Ой, а что это у тебя тут? – показывая иссохшим пальцем на левую бровь, проговорила старушка своим хриплым голосом. — Это? – шатенка дотронулась до конусообразной накрутки штанги, возводя очи к небу, как бы балансируя на грани выдержки. – Пирсинг. Пожилая женщина сплюнула себе под ноги, явно не обрадовавшись ответу. — Гадость какая-то, тьфу. Девушка удивлённо вскинула бровь и, описав взглядом здоровенный полукруг, вновь закатила глаза к верху. Рваные облака уныло плыли в воздухе, неуполномоченные возможностью помочь. Хорошая порция терпения явно не помешала бы, только где купить или найти её? Оставалось лишь дёшево подбадривать себя тем, что скоро всё мучение закончится и принесёт свои плоды. — Я скажу тебе, но за одну услугу, – хитро улыбнувшись неровными зубами, сказала старушка, в то время, как изумление шатенки во всю набирало обороты. События явно разворачиваются куда интереснее и заковыристее, чем она предполагала. — Какую? – вопрос последовал незамедлительно, в сопровождении тяжёлого выдоха. Терпение, самообладание, контроль. Именно такие слова постоянно крутились в голове подобно древней исцеляющей мантре, способной придать не хватающих сил, сравнимых на чаше весов с золотом высшей пробы. — Вспаши мне грядки, я и скажу, — ответ выдался настолько жизнерадостным, что иностранке хотелось провалиться сквозь землю со всей, вместе взятой, деревней в комплекте, от умопомрачительной перспективы настолько «деловой» сделки. Девушка уже принялась удручённо думать, о том, насколько долго влипла в данную заварушку. — Ну, давайте... – изречение произнесено совершенно не охотно. Обыденный приятный и красивый голос сменился на тон, который, естественно, был не особо воодушевлён происходящим. Красочно обрадовавшись тому, что хоть какая-то заблудшая душа готова исполнить её прихоть, старушка многообещающе потёрла морщинистые руки подобно кровожадному пауку, наконец-таки заполучившему свою драгоценную добычу, а затем повела шатенку за собой внутрь огромного двора. — Меня, кстати, Анна Ивановна зовут. Двор иностранке показался довольно милым: уютный, хоть и ветхий, домик, сделанный из дерева и покрашенный тёмной зелёной краской, куча пёстрых ароматных цветов вокруг, старый сарайчик. Коты лежали под огромным орехом, наслаждаясь прохладой тени в этот жаркий день, сонно зевая. Птицы, сидящие на ветках деревьев, заливались мелодичными песнями, понятными лишь им самим. В нос ударял ненавязчивый запах выпечки, видимо кто-то решил подкрепиться. Только вот милым всё казалось до той секунды, в которую её вывели на задний двор, кой казался чуть ли не бескрайним. Шатенка только и могла беспомощно хлопать голубыми глазами. Разумеется, она слышала, что в деревнях прилично обширные участки земли, Россия необъятная страна и всё такое прочее, но не настолько же! По крайней мере, может быть, всё таким безнадёжным казалось из-за накопившейся, как снежный ком, усталости. Всё-таки в другую страну она приехала не на курорте отдыхать, а по важному делу. — Вот это вот всё?! — с неприкрытым ужасом в голосе поинтересовалась молодая особа, вскинув бровь, нервно показывая руками на невспаханное поле внушительных габаритов. — Ну да, я-то бабушка старенькая, сама не смогу, – вновь одарив очаровательной улыбкой, мягко протянула почтенного возраста женщина, а затем поспешно стала скрываться из виду, лишь звонко крикнув. – Сейчас принесу тебе лопату! Анна Ивановна мирно пошла за своим вышеупомянутым инструментом для ратоты, который девушка успела возненавидеть даже, не видя предмет воочию, оставляя героиню одну. Наедине с неусидчивыми мыслями, метающимися по всему неограниченному пространству сознания, не находя места, бестия неосознанно прикусила губу до боли. Шатенка всерьёз начала подумывать о том, чтобы наплевать на всё «задание», данное самой себе, будто чёртов министр с высокой колокольни и вернуться в родную Америку, погрязшую в вакханали. Имеет на это полное абсолютное право. Но тогда такое решение приблизит несладкий момент получения знатных люлей. Охватит их от трёх человек как минимум как нечего делать. Почему? Элементарно за то, что не посылала и малейших вестей. А то, что в Тмутаракани сети нет от слова «совсем», никого волновать не будет. «Сильный ищет возможности, слабый ищет отговорки» по упомянутому кредо её просто казнят. Сама же она не переносила на дух данное высказывание и совершенно не хотела воспринимать его, отбрыкиваясь от, сложенных в единый смысл, слов. Упомянутый момент огребания по шеи, к сожалению, неизбежен. В идеале его хотелось бы вовсе избежать а, если смотреть под другим углом… То, может быть… Желание переворачивалось вверх тормашками. Ведь иностранка, наконец, сможет увидеть своих друзей и человека, являющегося причиной её, затаившейся в каждом миллиметре сердца, любви. Всё-таки тоска душила цепкими лапами, заставляя душу болезненно выть на невесть что и кровоточить, несмотря на то, что шатенка практически сбежала в другую страну, не предупредив никого. Жгучее чувство вины и стыда подливало масло в адское пламя, ехидно смеясь со стороны, зачарованно любуясь жаром, будто только тот может удовлетворить его. Положив верный, практичный рюкзак, который теперь всё время хотелось выкинуть к чертям собачьим, на шатающийся как её психика, деревянный столик, девушка, вяло поставив руки на талию, принявшись анализировать будто некий компьютер, что пахать тут целый день, если не больше. — Замечательно, люблю сложности, — пытаясь подбодрить себя безуспешным, дешёвым сарказмом, пробубнила она себе под аккуратный носик. И вот, тут как тут, на нелюбимом горизонте, успевшем намозолить глаза, появилась любезная Анна Ивановна и сияя от положительных эмоций, словно солнышко на заре, вручила ей прочную лопату, подающую надежды. — Ну, с Богом, – она махнула рукой, будто волшебной палочкой, способной сотворить чудеса. Совершенно верно подмечено, пара слов, пара взмахов и валуя! Тяжёлую работу по двору делает чужеземка, прямо-таки магия. Вот же старая кудесница. – Если за день не управишься, можешь переночевать у меня. — Да тут уж с Сатаной, — едко ухмыльнувшись, добавила на английском языке жертва мучений, когда хозяйка поля ушла восвояси. Намечающееся времяпровождение сулило замечательный спектр эмоций.***
Под вечер после труда
Девушку безмерно удивляла Россия, менталитетом как минимум. Только как бы то ни было, её отец обожал страну всей душой, поэтому с детства бестия изучала русский язык и владела многими яркими книжками. Больше всего обожала обстоятельства, при коих ей перепадали зарубежные сладости. До нынешнего момента шатенка ничеогда не бывала в России и наслышана была о ней лишь по рассказам и чтениею статей в интернете. Последней каплей шокированного состояния самолтчного знакомства со страной стало то, что её телефон пытался стащить не только некий этиловый разбойник, называемый местным диалектом: «гопником» из подворотни, окружившим себя пеплом сигарет, будто пыльцой феи, но и, напрочь потерявшая совесть, птица, прозванная сорокой. В первый же день пребывания в маленькой деревне чужеземке пришлось отнимать своё средство связи у вредной чёрно-белой беспредельщицы и, беззаботно пойдя в продуктовый магазин за перекусом, обороняться от очень неинтеллигентного слоя общества, кое щёлкало семечки и смачно плевалось шелухой под ноги прохожим. Жизнь казалась невообразимой «сказкой», обязанной закончиться хэппи-эндом с минуты на минуту. Только вот хороший конец и не думал приходить, наблюдая за всем безобразием со стороны. По крайней мере, ей хотелось верить, что это всё - один сплошной неловкий инцидент, который не должен быть обыденным. Необходимо внести в своё жизненное кредо малюсенькое правило, гласящее: «Никогда более не соваться в приключения в одиночку… В чужой стране». Спустя время, тянущееся подобно смоле, и обширное море потраченной силы, настал момент долгожданной истины, к которому она так рьяно стремилась, бойко преодолевая трудности. Девушка обязана была узнать, где живёт Алиса Романова, конечная эпостазь, за коей шатенка носилась уже который день подряд. Главное, чтобы все прилагаемые усилия оправдали себя, хотя бы чуть-чуть, иначе бестия просто свихнётся, от уймы потраченного времени, канувшего в пустоту. Обладательница изумительных голубых глаз, предварительно приняв, любезно предложенный облегчающий душ, собрала себя, остатки своей драгоценной энергии и собственный рюкзак, после чего направилась к Анне Ивановне, сидящей на деревянной лавочке за калиткой. «Бизнес леди» увлечённо читала газету, не обращая внимания на муху, жужжащую надоедливую мелодию. — Так где живёт Алиса Романова? – потирая тыльную сторону шеи поинтересовалась шатенка, ощущая, как ноют мышцы. Спину неимоверно ломило и по сею секунду, казалось, что позвоночник вот-вот раскрошится, превратится в пыль, дозволенною сдуть и развеять по воздуху. Любопытное чтиво было неохотно отложено в сторону, а бедная муха агрессивно согнана прочь. — А, Алиска живёт в конце улицы, самый последний дом её, – пожилая женщина горько охнула и, повернувшись корпусом в нужную сторону, вытянула дряхлую руку, указывая пальцем на ранее обсуждаемый дом. Голубые глаза готовы были затопить своими крокодильими слезами тяжёлого разочарования каждый уголок злосчастной деревни от предела зыбкой досады, не имеющей конца. Удача, наверное, просто где-то надёжно спряталась, под каким-то кустом, чтобы проучить молодую особу, щёлкнув по носу. А ведь девушка могла просто на просто спросить кого-нибудь другого и не терять ценное время, бывшее чуть ли не на вес золота, да и физическую силу, нужную ещё позарез, как сильно. Всё случается в «лучшей» форме, пора бы уже привыкнуть и не грустить об этом при неудачах. Если бы лучший друг видел её измученное лицо с дёргающимся глазом и бонусом искусанными от злости губами, то тотчас умер от истеричного смеха, надорвав живот. Девушка попрощалась с хитрой бабулей и одиноко поплелась, делая вид, что её гордость вовсе не задета в самое больное место, в конец широкой улицы, уходящей куда-то вниз. Пёстрый закат вежливо уступил нагретое место призрачным сумеркам, потихоньку начинающим окутывать округу. Розовые, оранжевые и красные оттенки неба постепенно тускнели, переходя в тёмные синие тона с фиолетовыми отголосками, позволяя приближаться ночной прохладе. Дышать становилось куда легче, чем знойным днём и утром. Атмосфера навеивала ноющую ностальгию по былым временам, девушке безумно хотелось вновь попасть в тёплые и сильные объятия, которые обуяли полной защитой и любовью, а затем просить прощения за все выходки, изрядно мотающие нервы тому, кто ей так сильно дорог. Порицания, обещания самой себе, но как же действительно выбраться из этого омута? Как завязать? Многие из домов были ветхими и деревянными, как тот, в котором она находилась. На участках перед дворами беспечно паслись животные, создававшие гул и в точности передающие атмосферу данного места, так, что спутать его с чем-то другим невозможно. Кое-где красовались большие стоги золотистого сена, отражающие на себе вечерние краски, а вдали слышалось приглушённое, удручённое кваканье лягушек, будто они тоже чем-то недовольны, ведь как-никак, в окрестностях расположено болото. Только бы комары не добрались до иностранной жертвы, решив устроить кровавое пиршество. В той же мере всё ощущалось таким мирным, по сравнению с шумным мегаполисом, зудящим как рой пчёл, здесь властвует сущая тишина и окраина цивилизации, но, если думать отстранёно, опасность практически теряла своё значение, а значит можно было дышать увереннее. Плюсы и минусы присутствуют всюду, от них нельзя скрыться. Шествуя по улице, осматривая окружающий пейзаж, постепенно уводящий всё ниже, шатенка вспоминала и забавлялась тем самым, что за всё, к счастью, не слишком длительное время, бабушка называла её исключительно «доча», даже не спросив имени, ни одного раза. р Откровенно говоря, данное девушке только на руку, поэтому она тихо радовалась, пытаясь извлечь что-то позитивное чуть ли не из пальца. Только вот, если поразмыслить, обладательница голубых глаз всё равно сказала бы вымышленное имя, придуманное за пару секунд. Осознание данного факта перекрывало ту мизерную дымку дешёвого счастья. Эффективнее было бы применять привычные фокусы с перевоплощением, чтобы законспирировать свою личность, но она так устала этим заниматься, что ей уже плевать. Все мысли плотно забиты тем, как исполнить задуманную диверсию, пробуждая мимолётные раскаты тока по коже в предвкушении осуществимого. Только присутствовала и вторая немаловажная деталь с очаровательной улыбкой, искренними глазами, разрывающая сердце как на дыбе... Американка сильно скучает. Успешно, и без происшествий, дойдя до последнего квартала, когда день уверенно сдал позиции, а темнота властно захватывала границы, цепкий голубой взор уловил стройную, довольно молодую женщину, выходящую из крайнего дома. По длительным расчётам шатенки, той должен быть тридцать один год. Девушка смотрела на неё холодным оценивающим взглядом с вкраплениями пренебрежения, подобно некому зазнавшемуся критику из высшего общества. Средний рост, брюнетка, кучерявые короткие волосы, собранные в хвост, тёмно-коричневое платье до колена с принтом чёрных цветов. Ничего незаурядного. — Простите, Вы - Алиса Романова? — с этого момента шатенка из своей мочи пыталась произносить слова, как можно чётче, правильнее. Выходило весьма недурно, учитывая, что это инородный язык. Кроткий, неуверенный взгляд пробежался по вопрошаемой. — Да, это я, Вы выглядите встревоженной, я могу Вам чем-то помочь? – смущённо помявшись на месте и нервно потеребив лямку сумки, спросила брюнетка. Навскидку Алиса казалась очень даже вежливой и милой. Интересно, все ли дочери сумасшедших химиков, готовых на всё, ради денег и своего безумного творения, такие очаровательные или она исключение из правил? Белая ворона. — Просто долго искала Вас, – отмахнулась иностранка с усмешкой, властно сверкнув голубыми глазами. – Я сестра одной девочки, в следующем году она будет идти в первый класс, а я слышала, что Вы великолепный учитель начальных классов, – естественно, на слове «великолепный» акцент лёг читаемо и ясно. — Что вы, я не такой идеальный учитель, — лёгкий смех, сравнимый со звоном маленьких колокольчиков. Девушку очень напрягает её отзывчивость, дёргает за нервы, как за перетянутые струны гитары, норовящие хлёстко ударить по лицу. — Но, если Вы всё-таки хотите, я предлагаю обсудить это за чашечкой кофе, например, сейчас. Я собиралась в магазин, но, думаю, это может подождать. Ей хотелось в очередной раз покусать нижнюю губу, но это точно выдало бы тревожность и шалящие нервы, не считая того, что последняя уже порядочно рисковала превратиться в фарш. — Да... было бы прелестно... Романова и её незваная гостья направились в дом, подобно двум старым подругам, желающим обсудить журналы моды. С виду обитель совершенно обычная: из белого кирпича, один этаж, невысокий цоколь, уютная веранда с качелями, напоминающими подвешенную лавочку, маленький сад с молодыми деревьями и нежными цветами, – всё выглядело слишком спокойно, приемлемо, потому зыбкое чувство опасности окутывало сильнее, кружа по кругу, сродни стервятнику, навострившему когти походящие на лезвия ножей. Но внутри, как ни странно, то же самое, даже пушистые ковры висели на стенах. Добротная деревянная мебель, какие-то хрупкие, узорчато расписанные, вазы, настенные часы, мирно отстукивающие шустро проносящиеся время. Неужели нет чего-то этакого из ряда вон выбивающегося? Немыслимо! Заурядность колола невидимыми иглами, издевательски выворачивая наизнанку, слишком подозрительно. Чутьё сходило с ума и лезло на потолок, истерично впиваясь когтями во всё, что попадалось на тернистом пути. Как-никак, бестия в гостях у дочери безумного профессора, зверски сгубившего ни одну жизнь, а тут атмосфера восхитительной идиллии, прямо-таки никаких признаков для опасения. Ощущение, что где-то должен быть мрачный стерильный подвал с огромной лабораторией, в которой обязательно должны проводиться жуткие опыты, будоражущие сознания, не покидало американку, а лишь безжалостно душило своими холодными руками, наслаждаясь страхом в глазах жертвы. — И так, Вы хотите, чтобы ваша сестра попала под моё руководство? — интересовалась брюнетка, ставя дорогую фарфоровую чашку с горячим кофе перед собой и гостьей, садясь за резной стол. — Да, абсолютно верно, – отчеканила собеседница, ей дико хотелось потеребить свой излюбленный кулон, надёжно скрывающийся под футболкой, но она осознавала, что совершенно не хочет, чтобы кто-то видел украшение. Драгоценность подарена самым близким и любимым человеком, оставшимся у неё, поэтому, когда ей страшно или она нервничает, то всегда теребит несчастное ювелирное изделие. Ещё одна привычка, зато действие действительно успокаивало, напоминая о той важной и значительной персоне. — Ох, где же мои манеры, я не представилась официально, – засветилась от смущения и охнула брюнетка, водя глазами туда-сюда. — Я - Алиса Романова, позвольте узнать ваше имя. Собеседница замешкалась от неожиданности. — К... Карина... Карина Рудникова, – мысленно бестия успела отругать себя за то, что запнулась. В ответ последовала неловкая улыбка, взгляд плавно отлучился в сторону. Алиса, несомненно, нервничала, это выдавали дёрганые движения, излишняя суетливость и другие малозаметные факторы. Кроткий кивок головой, длинные серёжки искристо сверкнули. — Приятно познакомится. Чувствуя своё властное доминирование, девушка пропустила еле заметную ухмылку. Только бы данная позиция не перевернулась на сто восемьдесят градусов в пару мимолётных секунд. — Знаете, я слышала, что Вы раньше были учителем химии, – голубоглазая непроницаемо продолжала помешивать ароматное кофе чайной ложечкой, подталкивая беседу в нужное ей русло. — Да, была, — частое постукивание пальцев по поверхности фарфора. — Но сейчас я школьный психолог и руководитель начальных классов, – женщина сделала маленький глоток, ныне тёплого, напитка. Шатенка последовала её примеру, но в отличии от хозяйки обители, она всего лишь притворилась, что копирует действие. Хоть риск являлся неотъемлемой частью её умопомрачительной жизни, целенаправленно подставлять себя под удар иностранка сейчас не жаждала. Не для того бестия проделала такой длинный и тернистый путь, успев даже грядки прополоть в течении целого дня, тянувшегося подобно смоле. У неё ещё и другие планы существуют, в которые никак не вписывается смерть или нечто подобное. — Должно быть, в вашем роду были химики, не так ли? – шатенка вальяжно откинула руку на спинку стула, сверля собеседницу жадным взглядом. Тяжёлый вздох и покорный кивок головой. — Всё верно, – помедлив, спокойно ответила Алиса. — Держу пари, они были очень выдающимися, — по лицу проскочила хитрая улыбка, девушка напоминала настоящего хищника в оригинале. Друг бы гордился ею. Ощущение адреналина и предвкушения от, вот-вот сбывшейся, задачи смешивались в убойный коктейль, служащий сродни бензину для животного азарта. Внутри носились заряды энергии, напоминающие неуловимых гонщиков. Вот он - неиссякаемый источник сил. — Ну... — женщина встала из-за стола и подошла к раковине, чтобы поместить туда, запачканную от напитка, фарфоровую чашку. Тем временем обладательница холодных голубых глаз бесшумно подкралась к ней сзади, подобно незаметной тени, способной вершить любое злодеяние безнаказанно. — Ваш отец был химиком? — Да... — не поворачиваясь, ответила брюнетка, удручённо вздохнув, понимая, чем пахнет дело. Романова уже смирилась и, похоже, даже не противилась уготованной участи. — Твой папаша очень способный, раз создал такой наркотик, как рыбка бананка, верно, Эбигейл Доусан? — Так ты знаешь, кто я? — риторический вопрос Эбигейл, без крупицы или фантома удивления натолкнул на размышления. Вероятно, она давно решила, что когда-нибудь этот миг мог настать. Женщина попыталась повернуться, но почувствовав, что к затылку приставлен пистолет, оставила тщетную попытку. — Раз я уже себя выдала, да и ты тоже, может, перейдём на английский? Русский такой сложный, как ты разговариваешь без малейшего акцента? – вопросительно изогнув бровь, выступала голубоглазая бестия, склонив голову немного в бок. Доусан, в свою очередь, смиренно согласилась, поставив руки на поверхность кухонной тумбочки. — Если тебе будет удобнее, то давай разговаривать на родном языке. Хоть одно облегчение, беседа продолжиться на речи, кою шатенка знает на отлично. — И так, Эбигейл, – бестия растягивала слова, будто издеваясь, наслаждаясь своим положением. Ненависть питала её, пропуская себя сквозь внутренний мир как через призму. – Ты можешь ударить меня локтем или ногой, но физически я сильнее, так что давай оставим прелюдии, тем более, у меня пистолет, – безразлично декламировала нахальная незваная гостья. — Я Алиса, – чуть ли не шипя, отрезала хозяйка дома, сжимая кулаки, вследствие чего на ладонях оставались вмятины от ногтей. – И у тебя не только пистолет, ещё нож, который ты прицепила к икре, пряча под джинсами. — Надо же, а ты наблюдательная, – ехидно усмехнулась девушка, кидая взгляд на занавешенные шторы бирюзового цвета. Плотные, по идеи, а значит, их дуэт не должен попасть на чьи-нибудь непрошеные глаза. – Твой выродок отец такой же? – она сжала пистолет сильнее, чувствуя, как кровь в жилах начинает закипать от ненависти к упоминаемому. — Что ты знаешь обо мне? – на тяжёлом выдохе спросила беззащитная жертва, даже не пытаясь предпринять попытку бегства. Знает, что не выйдет, да и априори не хочет. — Ммм, — задумчиво протянула некультурная гостья, манерам её явно никто не обучил. — В возрасте девятнадцати лет ты в спешке, теряя колготки, сбежала в Россию, сменила имя и фамилию, вообще все данные. Концы в воду, поселилась в жопе страны и работаешь в школе с детьми! – девушка прилагала колоссальные усилия, чтобы не засмеяться, словно при истерике от этакого абсурда. – Знаешь, тебя было сложно найти. Но это херня, самое интересное, что ходят слухи о том, что ты сделала антидот к наркотику отца. Эбигейл криво ухмыльнулась, ощущая, как нечто давно похороненное в памяти начинает возрождаться подобно фениксу. Она никогда не забывала, только откидывала в самый дальний уголок сознания. — Из тебя вышел бы отличный детектив. — О, ты права, – равнодушно пожала плечами оппонентка, принимая сказанное как констатацию факта. – Давай перейдём к сути, ты на самом деле создала антидот? Доусан горько рассмеялась, думая, что всё это походит на иронию судьбы. Но от прошлого не убежать, верно? — А почему, по-твоему, я переехала из штатов и попыталась стереть абсолютно все данные, создав новую личность? Шатенка склонила голову в бок на несколько градусов, всё так же пристально впиваясь глазами в чужой затылок. — Мне-то откуда знать? Кулаки то и дело разжимались и собирались в исходное положение, мышцы были напряжёнными, воспоминания резали без ножа, выкручивая кости и душу. — Мой «любимый» отец узнал о том, что я создала антидот. Он не хотел, чтобы кто-либо узнал о его существовании. Он попытался уничтожить все мои исследования и убить меня, в том числе, – ныне Доусан прикладывала титанические усилия, чтобы огородить себя от чересчур навязчивого желания развернуться и разговаривать, как полагается в обыденных случаях. — Вау, да ему нужен Оскар в номинации лучший отец года, – подавив ухмылку, язвительно ответила гостья. Новая волна отвращения к тому… Существу нахлынула вновь и теперь топила с головой. Эбигейл ссутулилась, сильнее опираясь на поверхность мебели, спина походила колесо, а самой себе она напоминала маленького зверька, желающего скрыться от всего мира. — Я дам тебе антидот, расскажу о формуле, чтобы ты смогла передать её своим друзьям, которые смогут повторить её. Девушка вскинула бровь. — Откуда мне знать, что ты не обманешь меня? Разве по классике жанра ты не должна быть такой же тварью, как твой отец? – бестия всё ещё напряжённо держала палец на спусковом крючке, кусала губы от нервов. Строит из себя хозяйку ситуации так ещё торгуется, можно подумать, что у неё есть какой-то другой выбор, кроме доверия. — Не обману. — Чем докажешь? Кровью распишешься? Брось, — отмахнулась дерзкая гостья, ощущая себя полной дурой. Что за театральную чертовщину она тут устроила? Мнится, словно теперь Эбигейл умоляет принять собственный труд. Цирк уехал, клоуны остались… Даже в такой момент голубоглазая не могла упустить момента вставить ядовитый сарказм, вероятнее всего выступавший в роли защитной реакции, от коей самой хотелось застрелиться. Ей нужно не оплошать, просчитать ходы, а порой, это бывает неимоверно сложно. — Я ненавижу его! Хочу, чтобы он перестал дальше уничтожать людей, — Эбигейл резко развернулась, несмотря на пистолет, наставленный на неё. Ныне оружие направлен прямо в лоб, готовое беспрекословно выпустить пулю. — Хочу, чтобы его стёрли в порошок! Его и все исследования, формулы, связанные с наркотиками, хочу, чтобы всё обратилось в прах! — Доусан истошно кричала, в её серых глаза, как в открытой книжке, читалась пылкая злоба и ледяная ненависть. Дыхание сбито, на смену ему встали жадные, судорожные глотки воздуха. Ладони плотно сжаты в кулаки, как и ранее, костяшки побелели от напряжения. Всё тело будто на иголках. Похоже, что и вправду не питает любви к отцу. — Надо же, — кривая ухмылка показала всё пренебрежение, таящееся внутри. — Семейная драма? — Он убил мою мать! Свою жену... Решил, что она изменила ему, и накачал чёртовым наркотиком! Мама умерла на моих глазах... Я видела, как она билась в агонии, но ничего не могла сделать, отец твердил одно: «Смотри, что делает этот наркотик, он - ключ к нашему будущему». Мне было всего шестнадцать, отец дал мне формулы для изучения, – женщина запнулась, делая глубокий вдох, выдающийся лишь с помощью безмерных стараний, по её телу пробегала крупная дрожь, способная вызвать настоящее землетрясение. – Я изучила их, но решила использовать в своих целях. Благодаря моему изучению химии с самого детства, к восемнадцати годам я создала антидот и стала проводить опыты, их было шесть, – она вновь притихла, видимо, с морозящим ужасом вспоминая, сколько чего натворила, и быть может, толика сожаления отразилось в её испуганных глазах. По крайней мере, так мимолётно показалось шатенке. – Знаю, что порой поступала неправильно. Виню себя. Заманивала людей и вкалывала им наркотик, а потом антидот. Одних он убивал, но других исцелял! Исцелял, понимаешь?! – на её лице отразилась некое чувство обнадёживающего счастья, от увиденного голубоглазой стало не по себе. – Выяснила, что антидот не усваивается у некоторых людей и хотела исправить это. В России я пыталась добиться нужного результата, но пока что не получилось... После услышанной истории бросило в холод, дрожь барабанила по коже, мурашки мелкими тропками пробегали по телу, а в горле застрял ком, сравнимый с камнем. Жуткий страх обуял всецело, но показывать своё эмоциональное состояние категорически нельзя. — Ты сказала, что Абрахам хотел убить тебя, он узнал о твоей формуле? Как? Эбигейл тяжело воздохнула, а затем потёрла лоб, будто нейроны головного мозга зачесались от усердного мыслительного процесса. — Пару человек отец держал у себя в подвале, ставил на них опыты. Один из них умер под действием моего антидота, а другой... Он увидел, что тот парень исцелился. Девушка прикусила губу, жёстко отчитывая себя за происходящее, возможно ей не стоило делать это, но она всё-таки положитесь на чутьё. — Я тебе верю, может, совершаю самую ужасную ошибку в своей жизни, не знаю, — обладательница холодных голубых радужек медленно убрала пистолет и осторожно отошла к окну, сложив руки на груди. — Ты не совершишь ошибку. Спасибо... – Доусан посмотрела на бестию, всматриваясь в черты и кротко улыбнулась. — Трусиха, переполненная энтузиазмом, – небрежно фыркнула гостья, неохотно бросив злой взгляд. — Прости? — женщина, немного не понимая, похлопала глазами. Поначалу она озадачилась, а вот потом прекрасно осознала, к чему клонит молодая особа. — Знала, какое чудовище твой отец, и не убила его. Знаешь, сколько людей он сгубил? Сколько сгубит? Он уничтожил брата моего лучшего друга, – шатенка осуждающе тыкала в неё пальцем на расстоянии. Эбигейл нахмурилась. — Мне было шестнадцать лет. Я не могла! – возразила обвиняемая, пытаясь оправдаться. Девушка залилась звонким смехом, отдалённо напоминающим истерический, когда нервы уже полетели со свистом. Ей самой казалось, что она вот-вот подавится, если продолжит в том же духе. Доусан же стояла неподвижно, словно каменная статуя, наблюдая за неординарной сценой. Благополучно отдышавшись, последовал вопрос, имеющий риторический посыл. — Уехала из страны в девятнадцать лет, ну так, к слову. А ты ещё не задалась вопросом, с какого хера мне сдалось выяснять всё это? — У тебя была история, связанная с наркотиком, – выдвинула очевидное предположение Доусан, массируя виски. — Бинго! – с притворной радостью воскликнула бестия, вскинув руки вверх. – Потому что многие погрязли в преступности, ровно как и я. Благодаря тому, что после ДТП у меня остался один лишь родитель, в котором души в нём не чаяла, – шатенка судорожно выдохнула, зло сверкая голубыми радужками. Девушка вновь прикусила губу, вспоминая былую боль, шрам на сердце заныл с новой силой, топя в омуте ужаса. Порой ей хотелось вырвать все воспоминания с корнем. Когда гостья остановилась и уголки рта с раздражением изобразили пародию улыбки, повисла напряжённая тишина, сводящая с ума. На кой чёрт она рассказывает это? Крыша совсем поехала? Теперь, помимо воспоминаний, терзало и, в конечном счёте разрывало, чувство несправедливости вдобавок с самобичеванием. Просто замечательное мгновение. Как же девушка жаждала вернуться в штаты, а лучше вовсе переехать в Англию, забив на прошлое. — Моего отца убили в его же доме, тогда мне было семнадцать. Он хороший коп, за это и поплатился, – говорить становилось тяжелее, словно на шее затянулась удавка, ногти, покрытые лаком, вонзились в ладони, оставляя глубокие полумесяцы. Сердце билось о рёбра как птица, грезящая о свободе. Незнакомка произносила тяжёлые слова сквозь плотно сомкнутые зубы, почти шипя от ярости, полностью готовая плеваться кислотой. Чрезмерно сильно хотелось кричать до потери голоса и коробящей боли в горле. Чувства выворачивали наизнанку, разрывая душу на мелкие частички. – Нашла его труп, когда приехала к нему в гости со своим парнем, а затем поклялась, что найду урода, сделавшего это. Научилась отлично стрелять и драться, – стараясь говорить отстранённой, шатенка раздражённо прикусила щёку с обратной стороны, на грудь обрушилась лавина тяжеленных валунов, а к глазам подступали щиплющие слёзы горечи. Горячей обиды на судьбу. Ей, до ломки в теле, хотелось разнести всё к чертям собачьим. – Я стала выслеживать всяких бандюков и собирать информацию. Меня стали назыв... Неважно, не суть. – голубоглазая покачала головой, осекаясь. Зачем всё это? – Я нашла этого ублюдка, но убить его не смогла... – ораторша гулко выдохнула, понимая, что выглядит глупо, как минимум в своих глазах. Возможно, из-за длительного отсутствия разговоров девушка так взорвалась? Неведомо почему, шатенка рассказала ей. Что такого она ощутила, что доверилась дочери очередного отвратительного создания? – В семнадцать лет, мы почти одного возраста были, а ты продолжай оправдывать себя дальше. Я училась на, мать его, дизайнера, а стала грёбаной убийцей. Голубые радужки обречённо сверлили глаза напротив, словно ища нечто знакомое, крупицу понимания… От столь огромного высказывания повисла тишина, подобная раскатам грома во время бури. Молчание никто не решался нарушить, будто делать этого катастрофически нельзя. Каждая девица из их дуэта сравнивала услышанное за вечер, анализировала, примеряла варианты развития событий далее. Они ощущали неловкость, безнадёжно утопали в собственных раздумьях недосягаемых никому, кроме них самих. Персональная мучительная боль водится у любого человека, прочувствовать кою способен лишь сам носитель. Идентичного чувства не существует. За окном, на бескрайнем небе, мрачно плыли кудрявые тучи, заслоняя собой небесные тела. Ветер развязанно гулял по окрестностям, лаская сочно-зелёную растительность. Далёкий возмущённый лай собак смешался со звонким стрекотом сверчков и важным кваканьем лягушек. Подумать только, что при всей тривиальной атмосфере происходит беседа такого масштаба. Казалось, что даже предположить подобное - табу. И всё-таки, в конечном итоге, Эбигейл завела разговор первой, предполагая, что молчать так можно ещё долго. — Не буду отрицать. Я не сделала этого и жалею, ведь единственное на что была способна - бегство. С одной стороны гостье стало стыдно, ведь она обвиняет Доусан в том, что последняя не убила собственного отца. Кто-то не в силах совершить подобное априори, а тут речь про родственника, вырастившего тебя. Смогла бы сама бестия пустить пулю в лоб своему отцу при таком раскладе? Вероятно, что нет. В комнате витала угнетающая тяжесть призраков из минувших времён и только ненавязчивое тиканье настенных часов хоть как-то разбавляло это напряжение. Ответа от оппонентки не последовало, да и что ей сказать? Тишина воцарилась снова, мягко подкравшись сродни кошке на лапах. Молчание давило на нервы, рисуя в воображении представление судьбы при иных выборах. Фантом недосказанности закрадывался в вены, приказывая содрогаться. — Ты же приехала, чтобы получить формулу? Пошли, напишу тебе всё на бумажке и дам несколько ампул препарата, – хрипло промолвила Доусан и сразу направилась в неизведанном направлении, побуждая гостью проследовать за ней. Девушка, в свою очередь, покорно побрела за Эбигейл, без возражений, по-видимому, в спальню. Теперь теория про жуткий подвал и лабораторию с бессердечными опытами становилась более материальной, но идти туда проверять собственными глазами ей совершенно не хотелось. Пусть данное останется за пределами визуальной памяти, она ведь надеется более никогда не возвращаться суда. Женщина села на пол около дубовой кровати, а далее сняла несколько дощечек светлого паркета и аккуратно достала из тайника небольшую коробку. — «Умно», — украдкой проскользнуло в мыслях обладательницы холодных голубых радужек. Доусан бережно вытащила содержимое прозрачной пластмассовой коробки на стол, явила свету ламп синий блокнот, обложка коего напоминала искусственную кожу, и усердно принялась что-то строчить. В параллель Эбигейл, в попытке занять себя чем-то, шатенка стала пристально изучать комнату глазами. Обои пастельного цвета, двуспальная кровать с покрывалом под тон горькому шоколаду, письменный стол и стул из дерева, огромный шкаф, роскошное зеркало, пара мягких игрушек на милом кресле-качалке. Всё казалось таким уютным и мирным... Обстановка ненавязчиво погружала в глубокие раздумья о спокойной размеренной жизни без всех этих, разной степени кровавости, разборок… Какого это, жить как раньше? Мысли и тёплые фантазии поглощали в приятные объятия, сотворяя на устах улыбку. Однако голос Доусан внезапно выбил девушку из колеи. — Держи, — Эбигейл вручила рукам напротив толстую тетрадь, три ампулы с порошком и блокнотный лист, на коем только что писала. — Тетрадь, в ней все мои записи исследований, ампулы - это антидот, на листке я написала более понятным языком, чем разводить порошок и какими пропорциями, включительно сам состав порошка. Голубоглазая принялась детально рассматривать голубоватую порошковую массу в колбочке, на скорую руку изучать тетрадь, хоть и не была сильна в химии, совместно с написанным руководством на вырванной бумаге. Ей не хотелось упустить даже малейшую деталь. Она не верила своим глазам. Неужели получилось добыть? Это не сон? Точно ли это реальность? По коже пробегались маленькие волны энергии, плавно вливающийся в каждую клеточку. Эбигейл на торопила гостью, дозволяя осознанно осмотреть полученное. Усердно постаравшись вникнуть в поток бесценных информативных записей в течении нескольких минут подряд, девушка оперативно сложила их в рюкзак и поспешно направилась к входной двери. Всё? Конец? Чувство маленькой победы бодрило, словно дорогое насыщенное кофе и придавало сил, воодушевляя как мотив двигаться дальше. Но, увы, это далеко не финал, зато, как бы то ни было, всё же лучше, чем совершенно ничего. Теперь шатенка полетит обратно в родные порочные штаты к своим близким и будет вновь продолжать заниматься всеми своими... нехорошими делами. Сладкое предвкушение от встречи после затяжной разлуки вызывало дрожь в коленках, повелевая ощущать себя на седьмом небе от счастья. Эбигейл бесшумно вошла в светлый коридор и облокотилась плечом о прохладную стену, смотря на импульствную бестию, впопыхах натягивавшую кроссовки. — Уже уходишь? — Да, спасибо за... За всё, – гордо выпрямившись, спокойно ответила девушка, запрявляя за ухо выбившуюся прядь волос. Ныне её заботит исключительно возвращение домой, подальше от этого места. Доусан задумчиво поднесла палец к губе, решая промолчать или озвучить желаемое. — Можно попросить тебя об одной услуге и задать вопрос? — Что за просьба? — вопрошаемая обняла себя руками, молясь о том, чтобы не влипнуть в новую увлекательную историю. Эбигейл нахмурилась, а затем произнесла стальным тоном. — Уничтожь формулу наркотика и Абрахама. — Это я сделаю с удовольствием, — последовал лёгкий смех, переплетённый с ощутимым оттенком иронии. — А какой вопрос хотела задать? — девушка стояла спиной к хозяйке обители, настежь открыв тёмную дверь, готовясь уйти восвояси, держа ладонь на железной ручке. Бестия задержалась в дверном проёме, желая дослушать до конца, не оставляя главу книги неоконченной полноценно. — Твоё настоящее имя. Только имя. Шатенка обернулась, чтобы увидеть Эбигейл в последний раз, перед тем как покинуть дом навсегда. По крайне мере, она надеялась больше никогда сюда не возвращаться. Жизнь непредсказуема и часто пугает своими извилистыми ходами, поэтому гарантировать что-то сейчас невозможно. — Кейт, моё настоящее имя - Кейт, — тепло улыбнулась незваная гостья, уходя прочь, скрываясь в мягком ночном мраке.