Ты, он, она и я

Я безумно хочу тебя коснуться, я хочу коснуться тебя губами и резко притянуть за волосы так, чтобы ты кусала губы. Я хочу… много чего хочу. Я хочу, чтобы было как в детстве, когда никто не разделялся на понятия «нравишься» или «люблю», я хочу держаться за руки, не боясь, что ты отдернешь свою. Я хочу до теплой дрожи где-то под сердцем задержать свои чувства в глубине, не открываясь. Я хочу утолить свою жажду, жажду тебя и теплого солнца этой зимой. Я желаю остаться вот так, с тобой. Навсегда. И знаю, что это пройдет так же, как все мои предыдущие влюбленности. Но почему-то… не верится. Есть что-то такое в каждом человеке, тот самый внутренний огонек, а у меня чувство, что твой меня слепит, потому что ты на самом деле очень хорошая, только такой быть не хочешь. И наверняка, наверняка, тебе тоже больно. Потому что ты знаешь. И пускай, ты меня на семь лет старше, пускай, что умнее и сдержаннее. Как давно? Не знаю. Год, два? В любом слишком долго для меня. Я за это тебя почти ненавижу, но сделать с этим ничего не могу. Да и я ведь кто для тебя? Хорошо если подруга. Я влюбляюсь снова и снова. Мне всегда нравились умные люди, знаешь? Влюбляюсь и влюбляюсь, а люблю все равно только тебя. И как назло в моем телефоне так много, слишком много твоих фотографий. Удалить бы их всех, к чертовой матери! Но не могу. Мы с тобой подруги, в конце концов, а я- — Больно было падать? И ты улыбаешься на такой банальный подкат. И я ненавижу! Себя, в конце концов. Потому что и сама хотела бы сказать тебе это. Ты ведь и правда слишком сияющая для этого мира. Слишком… — Позволь представить, это мой парень. Ты улыбаешься, твой симпатичный мальчик с голубыми глазами улыбается, а я улыбаюсь тоже. А в голове лишь отчетливо крутится одно слово, и я не могу ничего с этим поделать. — Согласна. Произносишь ты, сжимая в дрожащих пальцах букет, который я сделала сама в своем цветочном магазине. На тебе белое платье, чертово платье, что мы две недели искали вместе, а я отчаянно корила себя за то, что безумно хочу признаться. Букет падает мне в руки, словно в американских романтических мелодрамах. И я улыбаюсь. Улыбаешься ты и твой голубоглазый мальчик тоже. Когда у вас через год появляется дочь, я словно… Умираю изнутри. Эта зависть, ненависть, ядовитое разбитое давно-недавно-еще-не сердце пылает горько и ужасно. Но по-немногу… Я… Я вижу тебя в ней, той малышке, что смеется радостно сейчас, и мне становится так легко, словно я оказалась в детстве, когда никто не делился на «нравится» и «люблю». И вообще-то мне уже 25, и я совсем уже не такая, как была. Я смотрю на вас, таких счастливых, семью, и тоже хочу того же. Желаю жадно, но все равно остаюсь в одиночестве, словно это мой вечный удел. Я встречаю множество людей, прекрасных, умных, красивых, но не… тех. Не могу найти того, с кем хочу жить так, как ты со своим уже голубоглазым мужчиной. Нет, мужем. А потом я, кажется, срываюсь. Я срываюсь и уезжаю в командировку на три года. В Амстердам, где нравы еще свободнее. Потом переезжаю в Бельгию. Меня все устраивает, я даже не одна. Почти. И я хочу. Наслаждаться жизнью. Хочу и правда найти того, кого буду любить всю жизнь. А потом я возвращаюсь назад, потому что знаю, что больше тебя не люблю. Мы с тобой не виделись восемь лет, и я совсем уже точно не… А потом я встречаю твою дочь, которой я старше в два раза, и влюбляюсь. И я совершенно точно… Мазохистка, извращенка, тупая дура, называй, как хочешь. Мне уже 32, и я зову вас в гости на день рождения. А твоей дочери уже восемнадцать. И я не собираюсь хоть как-то трогать ее, не бойся. Я просто смотрю, и почему-то не могу увидеть в ней тебя, потому что в ней больше от твоего голубоглазого мужа. Того еще говнюка, между прочим. В 34 я иду на свидание с твоей дочерью, потому что она приглашает меня сама. И мне уже сраных 34, а я веду себя как ребенок. Мне уже-только сраных 34, а меня заваливает какая-то двадцитилетка с отвратительным характером, и еще отвратитетельнее, потому что не знаю, как тебе сказать об этом. Но, кажется, я… Ненормальная. Счастливая, ебанутая, ненормальная дура. Без тормоза, мозга и совести. Потому что мне плевать, что ты скажешь, мне плевать, потому что я чувствую, она — то, то самое, мое. И кажется… Кажется, теперь тебе придется подбирать два свадебных платья… И мне хорошо. Потому что оказывается, я до сих пор хочу. Хочу брать ее за руку, целовать ночью, утром и вечером, потому что днем у нее пары, хочу не вставать на работу в семь утра. Я хочу до дикой дрожи где-то под сердцем, я хочу до кругов перед глазами, я хочу любить, быть любимой, просто быть, быть в том странном ощущении блестящего мягкого счастья и постоянных подколов твоей дочери. И не знаю почему, но, кажется, что ты лишь зыркнешь на меня злобно, а потом все равно, ворча, пойдешь готовить нам обед, тебе, твоему мужу, ей и мне, потому что кроме тебя этого никто не умеет. И все-таки я тебя люблю. Только не так, как тогда. Только не завистью и болью утраты, люблю просто, как если бы ты была моей самой старшей сестрой. Люблю, и в этой маленькой семье, каждого люблю, и даже твоего мужа, или лучше сказать, моего... свекра? И конечно же получаю за это поварешкой по голове.