broken doll

Шкатулка с изящной балериной играет незамысловатую мелодию, заставляя фигурку двигаться в такт. Фаустус стоит у окна, раздраженно постукивая тростью по полу и всматриваясь в ночную мглу. Тук. Тук. Тук. Его сердце пропускает удары и замедляет свой ритм. Так проще притворяться, что ничего не чувствуешь к... Дьявол свидетель, он не хотел подобного! Оно само... вот так запросто приключилось с ним. Некое чувство к врагу. К той, что уже совсем скоро должна превратиться в пепел. Ты уверен, что избавишься от черного пламени, пожирающего изнутри, таким способом? Трость раздраженно ударяется о стекло, оставляя на нем сеть мелких трещинок. Точно таких же, как внутри самого Блэквуда. И в абсолютно каждую из них просочился Её яд. Раздробленная на части через призму треснувшего стекла, Сабрина Спеллман решительным шагом направляется в академию. По правую руку от нее, верным псом, следует Николас Скрэтч. А по левую, должно быть, плетется тот смертный паренек... как там его? Неважно! Глупым щенкам простительно подобное поведение... но он-то, без пяти минут антипапа, отчего не может перестать мечтать о какой-то зеленой девчонке, к тому же наполовину смертной? Злобная усмешка самому себе - если б мог, посмеялся над всей этой ситуацией... но отчего-то ему совсем невесело. Блэквуд хмурится, наблюдая за тем, как Скрэтч нежно обнимает ведьмочку, сожалея лишь о том, что не может взять топор и отрубить Нику руки... Отличное было наказание. Жаль, что отменили несколько веков назад. Он старается запить неприятное ощущение горечи шестой по счету чашкой чая, заботливо заваренной Зельдой... Его личной заводной куклой. Как жаль, что он не может забрать в свою коллекцию другую куклу... Взгляд на шкатулку. Он резко захлопывает крышку, заставляя мелодию смолкнуть. Теперь отчетливее слышен стук дождя по крыше. Хотя, почему нет? Антипапе дозволено все... ** Она промокла до нитки и потому была не в самом благостном расположении духа, когда Вещие Сестры хором сообщили ей, что "антипапа Блэквуд желает видеть Спеллман у себя в кабинете". Амброуз все еще находился в заключении. Тетушка Зельда вела себя престранным образом, более всего напоминая "зомби-домохозяйку из черно-белых фильмов 50-х годов", да и положение самой ведьмы в академии было весьма шатким... Благодаря стараниям того самого "нового антипапы", который столь настойчиво приглашал ее в свой кабинет... Она недоуменно смотрит на часы - час ночи? Весьма странное поведение... даже для Блэквуда... Готовясь к очередной перепалке (или к чему похуже), и отчетливо осознавая, что в одиночку входит в "логово врага", Сабрина настороженно перешагивает порог кабинета и останавливается у стены, скрестив руки в защитном жесте. Странно, но тети Зельды нет рядом с ректором. Как не наблюдается рядом с ним членов совета. Или входящих следом Вещих сестер. Все подозрительнее и подозрительнее. - Присаживайтесь, мисс Спеллман, - Фаустус делает приглашающий жест в сторону резного стула, который стоит напротив его кресла. Тон его голоса звучит непривычно-тепло и спокойно, так что она удивленно проходит вперед и садится на предложенное место. Настороженно смотрит на расположившегося в кресле Блэквуда. Это все не просто так. Что он задумал? Разыгрывает очередной козырь перед ней, будто приговоренного Амброуза и неестественно-приторной тетушки Зельды ему мало? Каков мерзавец... А как играет затаенную в глубине темного взгляда печаль... Она кладет руки на ректорский стол - прямо как прилежная ученица. Привычно не отводит взгляда от собеседника, держа идеально-ровную, скованную нервным напряжением спину, пытаясь казаться смелой. И вновь ему приходит на ум сравнение с заточенной в волшебной шкатулке балериной. Заточенная в шкатулке Сабрина. Его кукла. Или ничья - Что Вам нужно, антипапа Блэквуд? - к такому презрительному выражению на лице обычно добавляется плевок. Она издевается над ним? Куклы часто ломаются и их приходится выбрасывать на свалку. Но он бы и сломанной держал ее при себе. Потому что не может без... Без чего? - Вы ведь теперь антипапа и я должна... - она привстает со своего места, прищелкивает пальцами, припоминая, - как вы сказали? Относиться к Вам уважительно? Внемлить каждому слову? Быть послушной? Да. Да, черт возьми. Да! Хочется выкрикнуть ей все это в лицо, а потом обнять крепко-крепко. До хруста в позвонках... Но приходится сдерживать порывы, приподнимаясь следом. В ледяной синеве взгляда читая ненависть. Девятый, ледяной, круг ада в этих глазах. Она и вправду - особенная. Но он не может уступить свое первенство. Лучше сломает наглую ведьму и оставит рядом с собой. Даже в разбитом состоянии она будет лучшей из всех, с кем ему доводилось быть. - Побольше уважения, Сабрина... - он упирается руками в столешницу, ощущая, как сжимает болью предательское сердце. Как его протыкают иглы брошенных ею фраз. - В конце концов от моего решения зависит, будет ли казнен твой кузен... Горящий адским огнем взгляд Блэквуда впивается в Сабрину, пугает чем-то до того неизведанным, заставляет отшатнуться назад. - Вы меня не запугаете... - начинает было гневную тираду, но осекается, заслышав стук трости по полу. Фаустус опирается на нее, медленно, но неотвратимо приближаясь к ведьме. - И завтра на костре должна сгореть ты, Сабрина... - длинный палец с увесистым черным перстнем указывает на нее, - из-за меня... - Что? - ошарашенная таким откровением переспрашивает она и сама невольно придвигаясь к Фаустусу... Сабрина ожидала привычной лжи, изворотливости, но никак не подобных откровений. - Весь. Род. Спеллманов. Должен. Сгинуть. Слова звучат отрывисто. И бьют по ней. Хлещут темной магией. Хлыстами по нежной коже, оставляя глубокие следы... Она падает на колени, ощущая, как ткань на спине начинает пропитываться кровью. Но красное на красном не видно. Поднять взгляд на возвышающегося Фаустуса. - Что Вы сделали с тетей Зельдой? Он ладонями обхватывает ее лицо, так что Сабрина не может отвернуться, не может не увидеть силу его помешательства... - Защитил от истребления, превратив в идеальную куклу. Жалящий своим откровением честный ответ. Ладони Фаустуса опускаются на ее шею. Сжимают. Сдавливают... - А теперь я хочу защитить от смерти и тебя, Сабрина... Да он совсем свихнулся... Очень "мило" сначала приговорить ее к казни, а потом "защищать". Сабрине становится жутко, поскольку такого Блэквуда она видит впервые. Сумасшедшего. Одержимого. Готового поступиться собственными принципами, чтобы... что? - Никто из твоих дружков не сможет помочь тебе так, как это сделаю я... - шепчут его губы на миг приникая к ее уху. Мурашки по спине - это не страх. Убеждать в этом себя и понимать, что проигрываешь. И где ее супер-силы, когда они так нужны? Какая она "Джин Грей", как выразился Харви? Фаустус поднимает ее над полом, продолжая душить. Убивать. - Гореть в огне - право, болезненно... я же подарю избавление от мук... Она не ответит ему взаимной страстью. Никогда. Он увидел это в светлом взгляде слишком отчетливо. Значит, куклу необходимо сломать. Коснуться и побыть с ней хотя бы таким образом. - Фаустус, - хрипит ведьма, впервые называя его просто по имени. Сладкой музыкой для ушей... - отпустите... Она закатывает глаза, так, что остаются лишь белки глаз. Так продолжается доли секунд, а потом его отшвыривает к дальней стене. Мощно, однако... Одержимость позволяет ему не ощущать боли от удара. Из угла рта стекает вязко-черная кровь, но Блэквуд не обращает внимания, поднимается на ноги раньше упавшей Спеллман... Проклятье, она должна сгинуть... он обязан оборвать свои мучения... На кончиках пальцев Сабрины начинает образовываться огонь... Сильна. Ничего не попишешь... Вот только его одержимость ею в несколько крат сильнее. Выпущенное пламя ударяется о выставленную щитом трость и, отскочив, ударяется о стену. Ей обожгло плечо. Сабрина морщась хватается за него. - Вы - псих... - выпаливает она, упрямо готовясь дать отпор, - совершенно повернутый... Он молча приближается к ней, заметно припадая на хромую ногу. Не отводя темного взгляда от лица. Есть в этом что-то усыпляющее-гипнотическое-черномагическое. Сабрина понимает, что надо бы бежать - но не может. Она понимает, что необходимо что-то сказать ему, попытаться позвать кого-то - но из саднящего после недавнего удушения горла вырывается только хрип. Она пытается призвать новые силы чтобы испепелить, уничтожить этого высокого, сухопарого монстра в черном костюме с проклятой тростью в руках - но ничего не получается... - Ты устала, Сабрина, тебе нужен отдых... - обманчиво-бесстрастно, вновь надевая маску прежнего Блэквуда. Конец трости касается ее подбородка. Ведьму обжигает холодом. Тяжелеют веки. И невыносимо клонит в сон... Руки Блэквуда подхватывают ее в нескольких миллиметрах от пола. Он заботливо укладывает ее на диван и укрывает пледом. - Значит, казнь... Произносит в пустоту. Опускаясь на колени перед диваном, начинает перебирать ее волосы. Дождь за окном все усиливается. Сверкает молния, освещая бледное лицо Блэквуда, чей взгляд неотрывно устремлен на юную ведьмочку. На утро она ничего не вспомнит. А он выполнит свой план. И сыграет свою роль, испив чашу страдания от ее мук. Внешне оставаясь беспристрастным. Род Спеллманов должен сгинуть. А ее пепел не достанется никому...