Маленький

— Ну вот, вроде держится, — отряхивая с ладоней пыль, заключает Чонгук, глядя на полку для посуды, которую соорудил сам из того, что было. Небольшой брусок сосны, очень умело выпиленный и отшлифованный до полного отсутствия заноз, являлся гордостью Чона, на которую теперь он мог любоваться каждый раз, когда приходил брать котелок и столовые приборы, чтобы поужинать на улице. Его домик, стоявший прямо в самом центре Сказочного леса, как его называли, был совершенно обычным. Даже не Сказочным. Сам же лес наверняка тоже был обычным, только местные легенды про оборотней делали его особенным. Честно говоря, Чон совсем не верил в эти байки. Только почему-то всегда усмехался, когда видел волков, рыскающих в поисках еды. Даже подкармливал их иногда, оставляя сырую рыбу, пойманную в небольшом водоеме в паре шагов от дома, на пеньке, который он назвал волчьим. Запомнился ему один волчонок бурой окраски. Он отличался от остальных — до этого Чонгук видел только черных волков, зрелых и очень умных. Этот же на вид был вдвое младше их и немного глупее. Он часто не поспевал за старшими, доедал остатки рыбы, игрался с косточками и валялся в сухих листьях по осени, совсем не замечая присутствия Гука. Чону нравилось наблюдать за зверем. За долгую жизнь в лесу он понял, что единство с природой — самое ценное, что может приобрести человек по собственному желанию. Это самое единство проявляется в тебе тогда, когда звери видят в тебе не врага с ружьем, а того, кто может помочь, поделиться пищей и кровом. Так случилось и для Чонгука с этим бурым волчонком. Одним тихим вечером, когда за окном был слышен тихий вой и пение сверчков, Чон как обычно собирался ужинать под открытым небом. Уже разжег огонь, пособирав веток в округе, и поставил котелок греться, налив в него озерную воду из ведерка. Присев на любимое место — повалившееся из-за давней грозы дерево — Чон вслушивался в вечер. Все было обычно — шелест листьев где-то над головой, хруст веток, поедаемых красным огнем, едва слышимое бурление воды, начинающей закипать в чугунном котелке, хлопот крыльев маленькой птички, залетевшей на ужин к Чонгуку, а также… тихое скуление за деревьями неподалеку. Жалобное и молящее о помощи, тихо зовущее словно человеческим голосом: «Помоги, помоги». Чон, поднявшись, огляделся и навострил уши. Он точно знал, откуда шел звук, потому пошел в том направлении, хватаясь по пути за стволы деревьев и останавливаясь, чтобы вновь прислушаться. Зов продолжался. Вскоре Чон услышал человеческий плач. Такой тихий и жалобный, когда нет желания, чтобы его слышали. Как будто за это поругают. — Малыш, что случилось? — тревожно спросил у волчонка, свернувшегося на земле калачиком, Чонгук и присел рядом на колени, протянув руки к маленькому телу. Увидев, насколько это было возможно при лунном свете, открытую рану, Чон забеспокоился сильнее — волчонок может умереть прямо сейчас. — О нет, бедняга… что же случилось с тобой? — зверь продолжал тихо скулить, дергая задней лапой, и Чон обратил взгляд туда — из бедра торчало что-то длинное, похожее на ветку. Дотронувшись до неопознанного предмета, Чонгук понял, что было причиной дикой боли волчонка — стрела. Бурый зверь резко зарычал, как только Чон дотронулся до стрелы, но не сопротивлялся, доверяя человеку. Ему просто хотелось, чтобы боль прекратилась. — Ну же, маленький, не бойся. Я просто отнесу тебя в дом, хорошо? — успокаивая своим мягким голосом, Чонгук пытался найти положение, в котором бы волчонок не испытывал боли при поднятии. Как только Чон понял, как ему нужно ухватиться, он нежно сжал бурое тельце в руках и одним движением поднял с земли под громкий визг. — Все закончилось, маленький, сейчас все будет хорошо, — шептал он волчонку на ухо, пока нес его в дом. Вода в котелке уже давно закипела, и прозрачный пар выходил из него клубами в звездное небо. Луна ярко светила в окно прямо на мягкую перину, на которую Чон уложил беднягу-волчонка. Конечно, у Чонгука была аптечка дома, но он не был уверен в том, что средства, находящиеся там, помогут зверю. Но попытаться стоило — дезинфекция и бинт всегда помогают. По крайней мере в фильмах. Чонгук старался действовать быстро, пока волчонок еще подавал признаки жизни. Тихий скулеж успокаивал его, когда он аккуратно прощупывал бедро у места попадания стрелы. — Какие варвары сделали это с тобой? — бубнил себе под нос Чон. Он чувствовал, как его речь успокаивала зверя. Тот даже стал потихоньку затихать и закрывать обеспокоенные глаза. Но как только рука Чонгука схватилась за стрелу и резким движением вырвала ее из раны, волк тут же раскрыл пасть и чуть было не вцепился зубами в руку Чона, находящуюся на критическом расстоянии от его рта. Юноша же предугадал это, потому ловко сжал челюсть волчонку, отбросил стрелу в сторону и начал аккуратно поглаживать волка по спинке, чтобы тот немного успокоился. — Тише… дай мне помочь, — заглядывая зверю в испуганные глаза, просил Чонгук. Глаза зверя намокли, и Чон убрал от него руку. — Вот так, молодец. Сейчас я остановлю кровь и продезинфицирую рану, потерпи. Ты такой молодец. Дело оставалось за малым, когда Чон остановил приток крови жгутом из лоскутка ткани. Дезинфекция прошла не безболезненно, но волчонок держался славно — Чонгук периодично поглаживал его по голове, ласково говоря что-то. — Молодец, ты справился. Мы справились, — завязав концы бинта, ласково оповестил волчонка о хорошей новости Чонгук и глубоко вздохнул, закрывая аптечку и убирая ее на свое место. Для бурого волка это была наверняка очень трудная ночь. Но теперь все позади. Только Чонгук совсем забыл про ужин. — Отдыхай, маленький. Тебе нужно набраться сил после такого ранения. Не думаю, что ты скоро вернешься к своим… так что побудешь еще у меня, пока не восстановишься, хорошо? — погладив волчонка по лбу, спросил Чонгук так, будто это вовсе было и не вопросом, а утверждением. Но волчонок, тут же начавший благодарно лизать ладошку Чона, вовсе был не против такому раскладу. — Вот и хорошо. Подожди здесь, а я пока приготовлю нам ужин. Чонгук удалился на улицу, оставив волчонка нежиться в его мягкой постели. Он не был уверен в том, правильно ли держать дикого зверя у себя дома, но… почему-то именно этому волчонку он доверял всецело. Малыш точно не сбежит и ничего не сделает плохого в таком состоянии. И вообще он оказался очень послушным и понимающим. Мысли о том, что он помог беззащитному существу, грели Чонгука, словно костер, на котором продолжал греться котелок с почти выкипевшей водой. Но ее было достаточно для ухи, которой Чон собирался ужинать. Улов утром был просто прекрасным, так почему бы и не порадовать себя таким чудесным ужином? Уха была хороша и тем, что наверняка понравилась бы любому зверю. Особенно волку. Чон около часа провозился под открытым небом в запахе рыбного супа, как только он оказался готов. Он не стал тушить огонь, собираясь поужинать прямо тут, но подумал, что будет лучше сначала покормить волчонка. Нельзя оставлять его без сил этой ночью. Его ждет долгое восстановление, а для его успешного завершения он должен хорошо питаться. Потому Чонгук взял свою миску, из которой обычно ел, налил в нее супа и пошел в дом кормить зверя. Зайдя, Чонгук чуть не разлил суп от удивления — на постели вместо бурого волчонка лежал юноша. На его макушке красовались бурые волчьи ушки, и рот был открыт — он сладко спал, лежа на спинке. Чон не знал, стоит ли ему будить его, потому что не верил своим глазам. Он никогда не верил в оборотней, но вот настал тот момент, когда пришлось наконец поверить. Чонгук собирался уже уходить, но тут волчонок проснулся, потер глаза и поджал плечи, уставившись на своего спасителя. Его глаза выражали непонимание, но когда он опустил взгляд и увидел свои совсем человеческие ладони с пальцами на них, он все понял. Неловкая улыбка коснулась его лица, но затем сменилась беспокойством — что с ним сделает этот человек после увиденного? Но Чонгук успокоил юношу тихим вздохом и своим голосом, которым успокаивал до этого. — Извини, что разбудил тебя, ты так сладко спал, — не двигаясь с места, обращался к волчонку Чонгук. Тот зашевелил ушками и принюхался. В доме пахло рыбным супом. Желудок зверя заурчал, и Чон рассмеялся. — Бедняжка, проголодался. Я как раз тебе суп принес, — Чонгук подошел к постели, на которой уже полулежал волчонок, и присел на самый край, протягивая деревянную миску удивленному волку. — Еда? — вдруг вымолвил зверь, уставившись на Чона и еще раз принюхавшись к миске. Если честно, Чонгук не ожидал, что волк знает человеческую речь. — Ты говоришь! — воскликнул он, немного напугав громким голосом волка. — Прости! Я просто никогда не встречал таких, как ты… — отведя взгляд, пояснил Чон. — Вот, возьми, тебе нужно обязательно поесть. — Человек кормит нас, — снова подает голос волчонок, неосторожно беря в руки миску и уставляясь носом в нее. — Ты о том, что я всегда оставляю еду на волчьем пне? Да… я не могу смотреть на ваши худые голодные тела, когда сам имею много пищи, — грустно вздохнул Чонгук. Волчонок неаккуратно ел суп без рук, лакая жидкость языком. Чон заметил, что тот даже ложку в руку не взял. — Стой, остановись, — взявшись за край миски, Чонгук потянул ее вниз. Волчонок уставился на него непонимающе, с его подбородка капал суп. — Возьми ложку, — взяв в руку непонятное для волка приспособление, велел Чон. — Ложку? — наклонив голову набок и зашевелив ушами, повторил неизвестное слово бурый зверь. — Да, смотри, нужно держать ее вот так, — вложив столовый прибор волчонку в руку и сжав его ладонь в маленький кулачок, показал Чонгук. — Держишь и ешь, смотри как, — пошевелив своей рукой в воздухе, словно он ест суп, изобразил Чон. — Попробуй. Волчонок сжал ложку своими пальчиками сильнее и усердно пытался повторить движения, которые показывал ему Чонгук в воздухе, но в итоге весь суп просто расплескался и запачкал все вокруг. Чон, смеясь, остановил его и, взявшись за его руку, медленно повторил движение — поднес ложку с супом к его рту и кивнул. — А-ам, а теперь открой рот, та-ак, — и внес ложку. Тот сам догадался, что нужно делать дальше. Радостно закивав и непонятно замурлыкав, волчонок приступил к еде сам. Чонгук гордо наблюдал за своим учеником. А когда суп в миске закончился, волчонок жалостливо уставился на Чона, грустно опустив руки с миской. — Маленький, еще хочешь? Ха-ха, сейчас принесу. Их совместный вечер прошел славно. Волчонок съел целых пять мисок супа, Чонгук же не съел ни одной. Чувство голода не покидало его, но он понимал, что лучше поможет сейчас этому юноше-волку, а потом уже поест сам, даже если это будет завтра. Перед тем, как уложить волчонка спать, Чон должен был сделать ему перевязку. Бинт нужно обновлять достаточно часто, чтобы освежать рану. Волчонок вел себя очень послушно и в награду получил много ласки в виде поглаживания по голове и чесанием за ушками. Чонгук долго смотрел на маленького волчонка, когда тот уже заснул. Долго изучал черты его лица, считал веснушки и любовался его бурыми волосами, которые в свете луны имели какой-то даже рыжеватый оттенок. Его ушки иногда слабо подрагивали во сне, что вызывало на лице Чона долгую и невероятно счастливую улыбку. Он будто заново знакомился с природой, с которой породнился уже, казалось, много лет назад. Но в эту ночь он понял, что не знал даже малой части ее. — Как же мне тебя назвать, маленькое чудо? — гладя волчонка по волосам, приговаривал Чонгук. — Хм, раз ты такой милый и послушный, тебе подойдет что-то вроде… — Чон задумался на мгновение, но имя сразу возникло у него в голове. — Тэхен. Маленький Тэ. Волчонок Тэхен, в самый раз. Жаль, что я узнаю о том, понравилось ли тебе твое имя, только утром… спи сладко, Тэхен. Ты большой молодец.