***
- Кто там? Сэ? - заспанные глаза резко расширяются, - Сехун-и, что с тобой? Открыв дверь, Чонин едва успевает подхватить парня, упавшего ему на руки. - Хен, - тихий шепот Сехуна почти невозможно разобрать, учитывая то, что он все время всхлипывает, - Он... он... Гребаная машина вылетела из-за поворота, а я ничего не мог сделать... Хен... Чунмен-хена больше нет, Чонин-а.***
Если бы хен был с нами, с тоской думает Чонин, все было бы хорошо. Если бы хен был с нами, Сехун был бы нормальным Сехуном, а не его жалкой пародией. Если бы хен был с нами, сейчас мы собирались бы зависнуть в клубе Луханя. Если бы... Если бы. Но хена нет уже полгода, и пора бы уже, черт возьми, к этому привыкнуть. Невыносимо больно осознавать, что любимый хен лежит в холодной земле гребаные шесть с половиной месяцев, а не менее любимый донсен эти же шесть с половиной месяцев едва влачит свое существование. Еще недавно все было по-другому. Улыбки Чунмена и Сехуна, их смех и счастливые лица. Дурацкие лекции по истории танцев, которые младшие исправно прогуливали. Вечное сехуновское "Давай с истории свалим, и к хену?" с хитрой ухмылкой. Одна кола на троих, когда у каждого в кармане было лишь несколько вон. Сейчас кажется, что это был лишь сон, который приснился Чонину под действием травки: настолько нереально счастливые воспоминания. Болезненные, слегка отдающие смутной ностальгией, они постоянно плещутся на задворках подсознания и отдаются глухой болью в области сердца. - Знаешь, - ломкий голос разрезает почти материально ощутимую тишину, - Я словно хожу по лезвию. Неверное движение - смерть. Чонину становится не по себе. За последние полгода он слышал голос Сехуна раз пять, если не меньше. - Только чертова надежда на то, что все будет нормально, не позволяет мне сдохнуть, - выплевывает Сехун. - Сехун-и, - тихо, словно боясь спугнуть, зовет Чонин, - Иди ко мне. Он притягивает младшего, усаживает на колени лицом к себе и осторожно обнимает за тонкую талию. Сехун утыкается холодным носом в чониновскую шею и судорожно выдыхает. - Это просто, как дважды два - четыре. Хена просто нет. А мы, твою мать, не можем этого понять. Не-мо-жем, - Сехун улыбается слишком легко и непринужденно, и выглядит это странно, учитывая произнесенные им слова. Чонин пугается - впервые за очень долгое время ему действительно становится страшно, потому что Сехун выглядит сумасшедшим. - Сехун-а, пойдем спать.***
Проснувшись и открыв глаза, Чонин бросает взгляд на соседнюю кровать и замирает. Сехуна нет в постели, хотя встает он очень поздно, а сейчас только девять пятьдесят. Чонин находит донсена в гостиной. Его силуэт выделяется темным пятном на фоне света. Сехун чертит иероглифы на огромном окне. "Сехун, Чунмен, Чонин" - выводит он, и берет имена в круг. Затем он резко перечеркивает все. Чонин вздрагивает от этого жеста. - Прошлого не вернуть, - шепчет парень, - А будущего нет. Есть только настоящее, которое состоит из воспоминаний, приправленных глупой надеждой. Сехун отходит от окна и приближается к Чонину. Обнимает его и замирает на пару секунд, вдыхая родной запах. Легко целует в щеку, словно прощаясь и... исчезает, растворяясь в воздухе.