Мир в наших ладонях

Возможно в аннотации кто-то нашел незнакомое для себя словосочетание-"синдром Аспергера". Попробую вкратце рассказать, что это такое. Синдром Аспергера - одна из форм аутизма. Те, кто страдают этим расстройством с трудом понимают жесты, мимику и интонацию, с трудом осознают, когда лучше начать или закончить разговор и на какую тему лучше высказаться. Они выражаются очень буквально и с трудом понимают шутки, метафоры и сарказм, употребляют сложные слова и словосочетания, но не всегда полностью понимают их значения. Чтобы иметь друзей, вынуждены прилагать очень много усилий. Те, кто страдает синдромом Аспергера не понимают неписанных правил общения, улавливаемых большинством интуитивно. Например, становятся слишком близко к другим, начинают говорить на неуместные темы или вести себя неуместным образом, замыкаются в себе, выглядят равнодушными к другим, отстранены. Они с трудом понимают и интерпретируют чужие мысли, чувства и поступки. Часто упускают тонкости, передаваемые мимикой и языком тела. На сегодняшний день вылечить человека нельзя, это пожизненное нейробиологическое расстройство, влияющее в первую очередь на социальные и коммуникативные способности. Люди с таким диагнозом бывают крайне жестоки, но сами не осознают, что причиняют сильную боль. То есть поступки их жестоки, но мотивы чисты. Подробнее можете поискать сами:) Приятного чтения Докуривая очередную сигарету на балконе и бездумно выбрасывая ее в открытое окно, я думаю о своей жизни. Мне 23 года, учился бы я сейчас на предпоследнем курсе какого-нибудь института, если бы вообще туда поступил. А так работаю на местном ликероводочном заводе и маюсь по съемным квартирам. Родители живы, но им до меня нет никакого дело, что абсолютно взаимно. Они давно разочаровались в моих способностях, точнее в их отсутствии, но деньгами по просьбе трудящихся иногда помогают. Естественно, чтобы сохранить наши нейтральные отношения, лишний раз я стараюсь не обращаться к ним за помощью. Нет, не гордый, но напоминать им о себе - ничтожестве не горю желанием. Сыростью я стал по воле Божьей, а не из-за лени или другой распространенной заразе, что поражает ряды сегодняшней молодежи. От природы я простоват и умом никогда не блистал. Помню, что выше четверки при всем старании оценки не поднимались, да и эти, хорошие отметки, не часто посещали мой дневник. Другие, похожие на меня, находили свое место среди гуляющих, развеселых друзей, но и тут я каким-то незаметным образом "прошел мимо". Это никогда меня особенно не волновало, разве что порой вечерами накрывает одиночество, когда нечем заняться. Братьев - сестер у меня не было, а родители, сами по себе люди не общительные, старательно избегали многочисленных родственников. Скорее всего, по этой причине они, прихватив меня в двенадцатилетнем возрасте, переехали из административного города N в провинциальный городишко той же области. Тут уже прошло мое отрочество, которое не сопровождалось особенной яркостью или размахом бунтарских подростковых проблем. В новой школе я изначально старался вести себя серой мышью и не высовываться, потому, как для самозащиты не имел никаких зачаточных мышц, да и теперь не отличаюсь спортивным телосложением. Высокий, худой с болезненно белой кожей я сливался с такого же цвета стенами и никем не замеченный перемещался по коридорам школьного учреждения. После получения среднего образования, ни о каком высшем в моем случае речи не шло, поэтому без каких- либо душевных терзаний я подал документы в местный техникум и, отучившись там положенные четыре года, «вышел в жизнь». С горем пополам устроился на должность рядового бухгалтера в этом палисаднике алкоголиков и работаю себе потихоньку. Заводским мужикам дела до меня никогда не было, так вот и живу на сносную зарплату в отдаленном районе. Думается, что сама природа создавала меня с тем расчетом, чтобы даже моя внешность не вызывала желание познакомиться поближе. Пепельных блондинов с темно зелеными глазами и длинным, чуть вздернутым носом, рассекающих воздух острым подбородком, шатается по белу свету валом. Честно говоря, меня все устраивает: никто меня трогает и не пытается выудить тараканов из моей головы. Только родители немного ошиблись, назвав меня Дием. Слишком оригинальное имя для такого, как я. Достаточно озябнув на балконе, пропитавшемся сыростью осенних дней, я поспешил вернуться в теплую полупустую комнату. Из мебели здесь обитали двустворный шкаф из ДСП, пара стульев, стоящих рядом с одноместной кроватью, у стены, выклеенной в светло бежевые обои. Единственной моей слабостью был большой темно синий махровый ковер, который придавал комнате уюта. Я всегда любил подолгу лежать на нем, читая книги или же слушая музыку. Вон даже приобрел невысокий торшер со смешными мишками, чтобы не портить зрение и преспокойно наслаждаться печатной продукцией писательского мира. С детства книги вызывали в моей душе неподдельный трепет, и в своем скромном жилище я отвел им почетное место на застекленных полках стеллажа в широком коридоре. Наверное, увидев такое разнообразие и количество собраний, случайный захожий в мою квартиру удивился бы, но таких никогда не бывало. Усмехнувшись поразительной бледности своей натуры, я направился на кухню, чтобы унять дикое завывание собственного желудка. Крошки во рту не было со вчерашнего утра, потому что по вечерам я обычно возвращаюсь очень уставшим, а сегодня утром бессовестно проспал. Понятно, что в обоих этих случаях до еды мне не было никакого дела. В обеденных перерывах, дабы не сталкиваться с толпой голодного люда в столовой, всегда отсиживаюсь на рабочем месте, точнее за рабочим столом. Сигареты и бутылка минеральной воды спасают от спазмов в животе и помогают отвлечься от голодных намеков организма во время работы. В холодильнике быстро находится пачка нераскрытых сосисок, а в полупустом кухонном шкафу – пакет пшеничной каши. Готовя нехитрый ужин, снова задумываюсь о собственной незамысловатости. Если бы все было так просто и обыденно, я бы ни за что столь старательно не избегал общества. Мне ведь тоже хочется тепла, простого человеческого общения и, конечно же, любви. Но вряд ли кому понравится узнать о скелетах в укромных уголках моей души. Например, узнать о том, что я гей, или еще лучше, мазохист. Если с первым обстоятельством люди более- менее мирятся, то вот ко второму пунктику даже не знают, как относится. Вроде бы их не касается, но презрительность постоянно всплывает вместе с не хорошими ассоциациями. Естественно, первое приходящее на ум это похоть и разврат. Почему- то подчинение одного другим воспринимается только как любовные кратковременные игры и совсем не как образ жизни. Я бы не сказал, что являюсь мазохистом в полном смысле этого слова. Удовольствие от боли я получаю скорее моральное, чем физическое. Не знаю, случалось ли так еще с кем-то, но порой для того, чтобы ощутить себя живым, мне требуется почувствовать боль. Такую, чтобы душа наизнанку выворачивалась. А иногда случается наоборот – сердце разрывается с такой силой, что только сильный физический дискомфорт способен вывести меня из этого состояния. В любом случае, если меня начать резать, то орать я буду вполне себе, как нормальный человек, и уж точно стану надрывать голосовые связки не из-за удовольствия. Так что мне очень хочется, быть ведомым, а не постельной игрушкой. Топ не просто безотказно пользуется своим партнером, подчиняя себе и делая из него послушного раба, он должен заботиться о моральном и физическом самочувствии своего возлюбленного. «Мы в ответе за тех, кого приручили»: и ведущий в паре постоянно помнит об этом. Однако думаю, эти простые истины простой рабочий народ вряд ли поймет в силу стереотипов, привитых с девства обществом, которое само же и развратило понятие подобных отношений до не мысленного масштаба. Взять хотя бы нынче популярные BDSM- игрушки, для многих это лишь способ разнообразить половую жизнь. Но ведь никто не задумывался, как это воспринимается в парах, где Саб очень рад любому проявлению чувств по отношению к нему! Черт..чуть на себя кипяток не пролил, выливая воду из ковшика с ароматно пахнущими сосисками, пока думал об ограниченности суждений людей. Неуклюже изображая акробата, пытаюсь достать вилку из выдвижного ящика и удержать горячий ковш. Конечно же, я – идиот и забыл надеть прихватки, так что только чудом ничего не роняю и ставлю все на стол. Уже дожевывая последнюю сосиску, вздыхаю о судьбе своей горемычной, точнее об отсутствии хоть какой-нибудь личной жизни. И где мне неприкаянному место найдется? Эх. Мельком взглянув на часы, понимаю, что пора в холодную и одинокую постель, дабы завтра не проспать. Надев неизменные легкие пижамные штаны, я был готов со всей страстью отдаться Морфею, но на улице малолетняя шпана громко и совсем не культурной речью выясняла между собой отношения. Видимо лучшего места, чем под окнами моей квартиры они не нашли. Не удивительно, что я стал невольным слушателем – третий этаж и приоткрытое окно вполне располагали к ознакомлению с жаргонным сленгом. Однако настроение слушать это у меня отсутствовало, поэтому пришлось-таки тащиться по холодному полу босиком к злосчастному приоткрытому окну. Сначала все, что я заметил на улице, было сборище пяти-шести подростков, но, присмотревшись внимательнее, взгляду примелькнулась фигура выше остальных участников собрания. Судя по широким плечам, это был молодой мужчина, большее рассмотреть освещение не позволило. То, как окружили его подростки, ясно говорило, что остановили этого человека не для простого знакомства. После нескольких неосторожных выпадов со стороны малолетних преступников главный среди них получает от незнакомца точным ударом в лицо. На секунду все замирают, а затем начинается потасовка. Я никогда не отличался храбростью и желанием заступиться, но здесь перевес был очевиден, не смотря на качественные и отработанные приемы самозащиты мужчины. Поддавшись душевному порыву, я открыл окно шире и крикнул, придавая своему голосу властную и раздраженную нотку: - Малышам давно пора быть в кроватках! Или же юным преступникам приятнее спать в вонючем изоляторе? Сейчас полицию вызову! А ну живо убрались! Нервно оглянувшись, шпана не стала проверять блефую я или нет, и, собрав раненых с "поля битвы", скрылась за ближайшим поворотом. Выйдя на свет фонаря, парень (ну не дал бы я ему больше 19) поблагодарил меня за помощь лишь кивком головы, что несказанно разозлило меня. Такое пренебрежение на лице, будто одолжение делает, что вообще заметил мой поступок! А между тем недожертва неторопливым шагом зашла в мой подъезд. Почти год здесь живу, и никогда его прежде не встречал. Даже в свете фонарей замечаю привлекательные черты его лица и с сожалением понимаю, что мне очень бы хотелось встретить его вновь. Наконец плюнув на все события сегодняшнего вечера, я таки добрался до постели и, сладко зевнув, медленно уплыл в мир снов.