Старый кошмар

— Все, Виктор Брагин в допросной, — облегчённо выдохнул Филиппов, садясь на диван. Ребята из Петровского РОВД сидели за одним из столов и изучали материалы, которые нарыл погибший Ильинский. — Ты его там одного оставил? — поинтересовался Шапошников, на минуту отложив папку. — Да нет, с ним капитан Красавченко остался, пока Волыну ждём. Он сейчас к Голованову поехал вместо вас. Паша резко встал. — Ты хочешь сказать, что ты оставил Красавченко наедине с этим уродом? — А что такого? — Фил искренне не понимал, что происходит. — Твою мать! — рявкнул Тимур и, отбросив папку, рванул в допросную. Павел побежал следом. Они едва успели: Дима уже успел превратить лицо подозреваемого в кровавое месиво, и сейчас капитан, решив довести дело до конца, душил подозреваемого, прижав его к полу так, чтобы руки и ноги были надёжно зафиксированы. Даже сил троих оперов едва хватило, чтобы оттащить разъяренного капитана от преступника. Филиппов поспешил вывести его из допросной и увел в соседнее помещение. — С дуба рухнул? — спросил он, когда Красавченко оставил попытки вырваться. — Это он довёл Володю до такого состояния! Из-за него он нормально не спит уже почти два месяца, плачет все время, на него смотреть страшно! Я не могу так просто отпустить эту мразь! — Я понимаю, как нелегко тебе сейчас, но это не повод его убивать, — твердо сказал Филиппов — Ничего ты не понимаешь! — рявкнул Дима. — Это я не понимаю? — Филиппов вытащил фотографию из нагрудного кармана. — Это Миша. Он погиб по вине Коржова, и я прекрасно понимаю твои чувства. Миша был мне не просто другом. Я… любил его. Мне было плевать, что думают об этом другие, но Миша… он считал это неправильным. Он тоже меня любил, но боялся осуждения. Поэтому мы остались друзьями. — Филиппов закрыл глаза, пытаясь сдержать слезы. — Так что, можно сказать, что тебе по сравнению со мной повезло. А ты сейчас яростно пытаешься слить то, что у тебя есть, в унитаз. Ты должен сейчас направить все силы на то, чтобы помочь Кузе встать на ноги, а вместо этого ты стремишься угодить в тюрьму. Красавченко пристыженно опустил голову. Теперь он понимал чувства капитана, сидящего рядом с ним. Только вот Кузя жив, а Миша нет. В этот момент в комнату зашёл Кузьмин. Он был бледен, с трудом держался на ногах и держался за грудь — видимо, пропустил прием обезболивающих, и раны разболелись. Кузя хотел что-то сказать, но ноги подкосились, и он начал падать на пол. Филиппов и Красавченко среагировали вовремя. Подхватив полубессознательного парня, они усадили его на диван. — Кузя, ты чего? — Красавченко осторожно похлопал его по щекам, а Фил принёс стакан воды. Дима забрал у него стакан и поднёс к губам Кузи, терпеливо дожидаясь, пока он сделает несколько глотков. — Ничего, родной. Ты просто немного устал. Сейчас мы поедем домой. — Он осторожными движениями провел руками по лицу Кузи. — Я попрошу Волынского перенести допрос. Может, его все-таки в больницу? — Фил кивнул на Кузю, который снова прикрыл глаза, прижимаясь к Диме. — Нет, все в порядке. Отлежится пару дней дома, и все будет хорошо. Филиппов кивнул и ушел. Вернулся он через три минуты и оповестил, что ребята свободны. Осторожно подняв Кузю с дивана, ребята направились к выходу, где их встретили коллеги. — Ну как вы? — спросил Павел, придержав шатающегося Кузю с другой стороны. — Домой отвезти? — Да, пожалуй, лишним не будет, — ответил Красавченко. В это время чёрный внедорожник остановился возле РОВД из него вышел доктор Березин. Узнав от Павла, что Нора Леонидовна убила человека, он приехал, надеясь, что её отпустят под подписку, ведь все указывало на необходимую оборону. Однако Волынский принял решение оставить её до утра. Доктор открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Паша его опередил: — Василий Леонидович, не переживайте, Пётр Сергеевич обещал, что Нору Леонидовну отпустят под подписку. Вопрос только когда. — И на этом спасибо, — ответил доктор, а Паша решил отвлечь его от грустных мыслей:  — Как насчёт того, чтобы отвезти этих молодых людей домой? — Лишним не будет, — повторил Дима. Доктор только кивнул, и вдвоём с Пашей они помогли Кузе устроиться на заднем сиденье. — Завтра я за вами заеду, — сказал на прощание Шапошников и захлопнул дверь. — Володь, потерпишь до дома? Я тебе укол сделаю, — спросил доктор, когда машина тронулась. Кузьмин кивнул, зарывшись носом в куртку Димы. От боли он закусил её край. Красавченко осторожно начал поглаживать плечо парня. Приехали они довольно быстро, и доктор практически сразу отправился готовить препарат, который надо вколоть. Дима помог Кузе улечься на кровать. — Ты есть не хочешь? — спросил Дима, думая, что день голодовки вызовет у него желание поесть. — Нет, не хочу. Я спать хочу, — ответил Кузя, накрываясь с головой одеялом. Диму это не на шутку напугало. Обычно он так делал, когда у него поднималась температура. Он коснулся его лба и понял, что не ошибся. Лоб был горячим. — Василий Леонидович, у него температура, — сказал Дима вернувшемуся в комнату доктору. Мужчина сделал Кузе обезболивающий укол, а потом осторожно снял бинты с груди, чтобы понять, что могло спровоцировать лихорадку. К счастью, все обошлось, только рана на спине немного воспалилась и доктору пришлось её промыть. — Ничего, в принципе, страшного, — сказал доктор. — Воспаления нет. Видимо, лихорадка вызвана болевым синдромом. Лекарство подействует, и температура спадёт. Володь, ты давай отдыхай, а мне надо с Димой переговорить. Хорошо? Кузьмин кивнул, устраиваясь поудобнее на кровати. Случившееся его вымотало настолько, что едва он принял более или менее удобное положение, глаза сразу же начали слипаться.

***

Красавченко и Березин устроились на небольшой кухне и пили чай, понимая, что сегодня наверняка не уснут. — Дмитрий, вы случайно не знаете ничего о семье Володи? Просто сколько я в больнице наблюдал за ним, вы приходили, Андрей Борисович, Нора. Но я ни разу не видел его родственников. — У него и нет никого, кроме бабушки. Про мать я почти ничего не слышал — он говорил, что она пропала, когда ему было шесть, а его отца убили пятнадцать лет назад. — Я знал его отца, — неожиданно заявил доктор.— Он был мне другом. Володя на него похож, и я его узнал, не сразу, но стал подозревать. Знаешь, соцсети — великая вещь. Я нашёл его профиль и убедился в своих подозрениях. Поэтому я частично покрывал расходы на его лечение. Жаль, что ему все это пережить пришлось. — Расскажите о его отце. Вы что-то знали о его даре? — Знал. Упрашивал его этим не увлекаться. А он не слушал меня. Только для Володьки хотел нормальной жизни. Боялся, что сын унаследует его способности. Насколько я понял, оно так и вышло. — Может, только он не может это контролировать. Это когда-нибудь сведёт его с ума. Он не раз говорил мне, что хочет от него избавиться. В этот момент из комнаты раздался крик. Дима сразу отбросил чашку и побежал туда. Он знал, что, скорее всего, Кузя застрял в очередном кошмарном сне. Оказавшись в комнате, капитан в одно мгновение оказался возле кровати, на которой Кузьмин метался, запутавшись в одеяле. По его лицу бежали слезы, а сам парень кричал так, что кровь стыла в жилах. — Кузя, проснись! Это я, все хорошо! Вова распахнул глаза и увидел перед собой Диму. Тот удерживал его так, чтобы он не повредил себе швы. Когда метания прекратились, он помог любимому выпутаться из одеяла и прижал его к себе. — Снова? — спросил он, когда дыхание Кузи немного выровнялось. Кузя кивнул, не спеша выныривать из объятий Димы. В это время подошёл Василий Леонидович. Он поставил на тумбочку стакан с успокоительным. — Давай, родной, надо выпить, — сказал Дима, взяв стакан с тумбочки. Кузя сделал глоток и зажмурился, но вскоре осушил стакан полностью. — Дим, я больше так не могу. Когда это закончится? — Скоро. Тебе больше ничего не угрожает. Коржов мёртв, тот урод в камере. Всё самое страшное уже позади. Кузьмин слабо улыбнулся. Он верил Диме, верил, что все уже почти закончилось. Нужно было только подождать совсем немного.

***

Когда материал, нарытый Ильинским, был обнародован, в органах начались проверки. В местных новостях то и дело рассказывали о задержании новых «оборотней». Голованова освободили после того, как подельник Коржова признался в том, что это он подбросил ему в машину наркотики и все это время вёл следствие по ложному следу. Орешкин застрелился на следующий день после гибели Коржова, не оставив даже предсмертной записки. Нору Леонидовну отпустили до суда под подписку, но Волынский пообещал, что сделает все, чтобы её действия не признали превышением пределов необходимой обороны, ведь если бы не она, Кузьмин мог умереть. В этот день вся компания собралась на даче у Голованова, чтобы отметить его освобождение. Пока Березин с подполковником отправились на рыбалку, а Нора Леонидовна накрывала на стол, «пятёрка» собралась возле телевизора. Там шёл очередной репортаж с места задержания какого-то майора из Гатчины, который промышлял крупными взятками. — Это называется, Кузя наказал убийцу своего отца, — сказал Паша, глядя на экран. — Я же не сам это сделал. Я вообще большую часть расследования в больнице пролежал, — слабо улыбнулся Кузьмин.

***

После того, как виновные в случившемся понесли наказание, парень начал постепенно возвращаться к жизни. Руки начали понемногу заживать. На гитаре он, конечно, играть ещё не мог, но по крайней мере уже мог удержать в руках ложку, прогресс. Доктор Березин постоянно был на связи, помогая советом по телефону — большего не позволял его загруженный график. И сегодня доктор специально выкроил время, чтобы поговорить с Кузей. — Володя. — Березин отозвал Кузю в сторону, когда вся компания была занята приготовлением шашлыка. Кузя по понятным причинам не мог принимать активного участия, поэтому просто стоял рядом за компанию. — Отойдем, поговорим? Кузя кивнул и пошёл за доктором. Они устроились на садовых качелях. Сначала они сидели в полной тишине, пока доктор подбирал слова, но вскоре Березин заговорил: — Володь, я должен был рассказать тебе это раньше, но я сначала сомневался. Ещё в больнице я узнал в тебе сына моего уже давно почившего друга. Мы с твоим отцом были приятелям со школьных времен, потом я пошел в медицину, он — в полицию, и мы немного отдалились друг от друга, но все равно поддерживали контакт. Я даже был свидетелем на их с твоей мамой свадьбе. Потом работа стала сильнее влиять на него — все из-за этого дара, и мы стали ссориться, пока не рассорились окончательно и не перестали общаться совсем. А потом его убили. Я до сих пор сожалею, что меня не было рядом, когда он погиб. Я постоянно думаю, что если бы он мог обратиться ко мне, возможно, я бы мог помочь. — Не вините себя. Что бы вы смогли сделать в разборке полицейских? — Может быть, ничего, но я этого уже никогда не узнаю. И это самое горькое. — Доктор покачал головой, потом приобнял парня за плечи. — Я просто хотел, чтобы он избавился от дара. Ради него самого и ради тебя. Но он отказался. Это привело к ссоре, в результате которой мы наговорили друг другу слишком много плохих слов. — Я бы тоже хотел избавиться от этого дара. Знать бы только как… — Я искал способ, как это сделать, и все, что я нашел, спускается в такие дебри эзотерики, что нам, современным людям, там делать нечего. Самое лучшее, что ты можешь сделать, — не применять его для каких-то своих целей, как делал твой отец. Есть предположение, что если ты не будешь использовать свой дар, он притупится, атрофируется — как мышца, если она не работает долгое время. Из глубокой задумчивости Кузю вырвал веселый окрик Паши: — Ну где вас носит? Пошли, все уже готово! Кузя поднялся, шипя от боли, и они вместе с доктором направились к остальным. Усевшись рядом с Димой, он тут же почувствовал его руку на своей талии и расслабился окончательно. Теперь все хорошо. — Ребята. — Дима встал с места. — Я бы хотел сделать важное заявление. Кузя ужаснулся, поняв, что он хочет рассказать. Но с другой стороны, не будут же они вечно прятаться и оправдываться. Лучше пусть все узнают об этом здесь и сейчас. — Это немного странное заявление, но скрывать это мы не видим больше смысла. — Красавченко сделал глубокий вдох и сказал: — Мы с Кузьминым вместе. У нас отношения. Голованов поперхнулся соком, Ветров от неожиданности уронил вилку. А вот Паша, Тимур и Нора Леонидовна, уже осведомленные об этой страшной тайне, хранили олимпийское спокойствие, да и Василий Леонидович не выглядел особо шокированным. Они с Норой в последнее время проводили много времени, и она, видимо, все ему рассказала. — И как это понимать? Не отдел, а черт-те что! — В голосе Голованова было столько возмущения, что ребята даже немного испугались. —  Борисыч, не кипятись, — сказал Шапошников тоном человека, искушенного в отношениях. — Может, они перебесятся ещё. — А если нет? — спросил Антон. — Если нет, значит, нет. Сами посудите, Кузя столько пережил, а Димон все время был с ним рядом. Смог бы кто другой так? Во-о-от. Так что пока от этой ситуации одна только польза. Дима улыбнулся и осторожно поцеловал Кузю в макушку. В одном Паша прав: после того, что они пережили, их чувства друг к другу стали только крепче. Голованов немного смягчился, и его взгляд перестал метать молнии, но все равно было ощущение, что понадобится ещё много времени, чтобы принять этот факт. — Раз уж пошёл такой разговор, — вмешалась Нора Леонидовна, — то, наверное, и нам с Васей надо сделать одно важное заявление: мы вместе. И на днях подаём заявление в ЗАГС. — Звучит как тост, — сказал Тимур. — Предлагаю выпить за нашу, вернее, за наши пары! — И это, пожалуй, был самый счастливый вечер за последние несколько месяцев. Время близилось уже к полуночи, а компания ещё не думала расходиться. Все смеялись, шутили, не думая ни о чем плохом. А вот Кузя начал уже клевать носом от усталости и, шепнув что-то Диме, отправился спать. Дима последовал за ним буквально через несколько минут. Видимо, хотел убедиться, что все хорошо. — Ты точно нормально себя чувствуешь? — спросил Красавченко, присев на край кровати. — Да, все хорошо. Просто немного устал. — Кузя устроил свою голову на коленях Димы, счастливо улыбнувшись. — Ты уверен, что мы правильно поступили? — Мы бы все равно не смогли это скрывать вечно. Сам посуди: Тимур узнал, Паша узнал, даже Нора Леонидовна и та узнала. Насчёт остальных — это был лишь вопрос времени. — Дим, я люблю тебя, — тихо сказал Кузя. — Я тебя тоже, мой родной. Ложись отдыхать. — Он поцеловал парня в макушку, погасил свет и вернулся к ребятам. Он понимал, что Кузе ещё предстоят месяцы физической и психологической реабилитации, прежде чем он сможет вернуться на работу. Но они пройдут этот путь вместе. Иначе быть просто не может.

***

— На сегодня все, — сказала молодая девушка, закрывая папку. — Следующий сеанс в четверг в это же время. Кузя встал со стула и покинул кабинет психотерапевта. Этого специалиста ему посоветовал Филиппов и, как выяснилось, не зря. Хоть впереди еще долгая дорога, но было уже легче, кошмары потихоньку начали отступать и панические атаки ослабляли хватку. Кузя вышел из квартиры, где проходили сеансы, и направился в парк. Хотелось пройтись, привести мысли в порядок. Остановившись возле небольшого озера, он уставился на спокойную гладь воды, наблюдая за парочками и за родителями, гуляющими с детьми. Сейчас он ощущал себя почти счастливым. Неожиданно он почувствовал, как ему на плечи упала куртка. — Замёрзнешь, Кузь, — с улыбкой сказал Дима. — Ты как здесь? — спросил Вова, разворачиваясь к любимому лицом. — Решил тебя встретить после приема. Как все прошло? — Неплохо. Лучше, чем я думал. — Ну и хорошо. Пойдём домой? А то холодно становится. Кузя согласно кивнул и, прижавшись к Диме, направился в сторону парковки, где Красавченко оставил машину. — Вчера я разговаривал с Филипповым. Мы пытались вызвать дух Ильинского. Не вышло. Как думаешь, это значит, что я утратил дар? — Не думаю. Просто душа парня обрела покой. Ты не заморачивайся, живи как жил. Если дар снова себя проявит, мы с этим справимся. Кузя улыбнулся. Он решил последовать совету Димы и Василия — зажить по-старому и сделать вид, что никаких способностей у него нет. — Кузь, смотри, это случайно не Нора Леонидовна? — спросил Дима, указывая на две фигуры, стоящие возле озера. Ребята подошли ближе и поняли, что не обознались. Нора Леонидовна и доктор Березин целовались под раскидистым деревом. Когда они поняли, что за ними наблюдают, они смутились, как подростки. — Рада вас видеть, ребята, — сказала женщина, счастливо улыбнувшись. — Как вы? — Всё хорошо, а вы как? — спросил Кузя. — Мы с Норочкой подали сегодня заявление в ЗАГС, — сообщил Василий Леонидович. — Здорово, поздравляем, — улыбнулся Дима, пожимая руку доктору. — Когда вы познакомились? Этого вы нам так и не рассказали. — В больнице, когда Норочка за Володей ухаживать приходила. Мы разговорились, потом договорились встретиться уже вне больницы. А дальше как-то само так вышло, и мы стали встречаться. Со свадьбой решили не тянуть — не молодые уже. Единственное, на чем Норочка настояла, — чтобы Володя сначала поправился, потом только в ЗАГС. Ребята искренне обрадовались за доктора и квартирную хозяйку. Обоим они будут благодарны до конца жизни за все то, что те сделали для них.

***

Прошло полгода. — Кузь, ну что ты там возишься? Мы же на работу опаздываем! — притворно возмутился Дима. Кузя, одетый в форму, вертелся перед зеркалом, придирчиво осматривая себя. Форма ему стала чуть велика, и сейчас он задумывался о том, что стоило бы пойти в спортзал, привести себя в порядок. Но доктор Березин пока был против таких подвигов. Максимум, что он разрешал, — это прогулки на воздухе и небольшие пробежки. Шрамы были надёжно скрыты одеждой, и этого парню после психологической реабилитации стало вполне достаточно. Теперь он не стыдился смотреть на себя в зеркало. — Ну посмотри на это, — проворчал Кузя. — Не бери в голову. Доктор разрешит, и мы будем ходить с тобой в зал и вернём твою прежнюю форму. Кузя был счастлив, что все возвращается в прежнее русло. На работе он не был почти год. Лишь иногда он изредка навещал отдел, с тоской поглядывая на свой рабочий стол. Сегодня он наконец-то за него сядет и начнёт работать. Ничего другого он не желал. — Дим, я тебе говорил, что люблю тебя? — спросил Кузя, обвив руками шею Димы. — Последние полгода ты это говоришь мне каждый день. И я готов это слушать ещё столько же. — Красавченко поцеловал парня, после чего поставил его на пол, и они отправились на работу.

***

— С возвращением, Кузьмин! — эту фразу он слышал ото всех, как только оказался в родном РОВД. Он отвечал на рукопожатия, тепло улыбался людям. Он скучал по работе. В родном убойном его чуть не сбили с ног коллеги, которые бросились его обнимать. Они искренне радовались тому, что их сослуживец вернулся. Пока его не было, им отправляли программистов из других РОВД. Может, они неплохие спецы, но Кузя был родным, и никакой профессионал его не заменит. Кузьмин сел за свой рабочий стол и включил компьютер. Многое там поменялось, однако все файлы, что там были, оказались нетронутыми. Это очень обрадовало парня. Никаких колоссальных работ ему не предстояло. В кабинет зашёл Голованов, чтобы лично поздороваться с подчинённым. — Рад тебя видеть в добром здравии, Володя, — улыбнулся подполковник. — Выглядишь уже лучше. Поправился, похорошел, перестал быть похожим на мертвеца. — Андрей Борисович, ребята, спасибо вам большое за все то, что вы для меня сделали. Только благодаря вам я могу снова занять рабочее место и быть с вами. Паша, я знаю, что из-за меня с Алиной возникли проблемы, и вам пришлось расстаться. Тоха, спасибо, что помогал через свою супругу доставать рецепты на лекарства и что иногда отдавал последнее, чтобы помочь. Я этого вам обоим никогда не забуду. Тимурыч, спасибо, что до последнего хранил нашу с Димой тайну и за то, что был рядом, когда это было необходимо. То, что случилось, заставило меня пересмотреть свою жизнь и понять, кто мне друг. Настоящих друзей у меня немного, но они есть. — Из глаз лейтенанта потекли слезы. Про Диму даже говорить нечего. Этот человек был с ним рядом практически каждую минуту. Кузьмин теперь точно знал, что Дима его любит по-настоящему. И пусть кто-то попробует сказать ему, что это не так. — Кузя, ну ты чего? — спросил Бубнов. — Всё же хорошо! — Я знаю, — ответил Кузьмин, счастливо улыбнувшись. Пережив эти события, он как никогда осознал, насколько ему повезло с друзьями. Более того, близкий ему человек обрёл настоящее счастье, а сам он вновь имеет возможность видеть человека, с которым связь, казалось бы, утеряна навсегда. Не было бы счастья, да несчастье помогло.