дважды

Когда они встречаются глазами, буквально останавливаясь в метре друг от друга, первое, что хочется сделать Цзян Чэну — закричать. Вэй Ин роняет что-то из рук. Это что-то с громким звуком, отбивающимся эхом от стен, разбивается. А затем — снова — на лестничной клетке воцаряется тишина. Вэй Ин не сводит глаз с человека напротив, не моргает. В груди пожар. Ему бы под ноги посмотреть, оценить масштаб разбитого, удариться в осознание, что снова нужно идти в магазин, но прямо перед ним сейчас стоит кто-то поважнее. Куда важнее потерянного времени и денег, потому что с ним они упустили гораздо больше — накопилось за все предыдущие жизни. Сердце заходится в бешеном ритме. По теории вероятности Цзян Чэн и Вэй Ин должны были никогда больше не встретиться. Окончательно расстаться в прошлой жизни, так и не высказав необходимые слова. По теории вероятности Цзян Чэн и Вэй Ин должны были никогда не помнить о прошлых жизнях, разбитых судьбах и окрашенных кровью руках. Но раз за разом картинки пролетают в давно пропитавшемся болью сознании. По теории вероятности Цзян Чэн и Вэй Ин должны были забыть друг друга, растворившись в ускользающем сквозь пальцы времени. Потеряться среди людей, календарных дней и потоке событий. Но прямо сейчас вселенная близка к разлому, ибо они помнят… Все — до единой — жизни. Особенно ярко — прошлая. Перед глазами развевающиеся пурпурные одежды, в воздухе искры цзыдяня, у человека полный боли взгляд. На руках уже бездыханное тело, а щеки давно пропитались горькими слезами. Цзян Чэн опускает взгляд, потому что видит в эту секунду тень той жизни, когда был заклинателем, особенно четко, — и те дружеские похлопывания по ставшему родным плечу. В ушах слышит «ты обещал» и собственный пронзительный крик, грудь сводит фантомной болью. Будто наваливаются все обиды и переживания того Цзян Чэна. Они из раза в раз умирали друг у друга на глазах. Но та — предыдущая — переплюнула все. Тогда они даже цепляться друг за друга не могли — лишь оберегать расстоянием — сама жизнь была против них. Сейчас Вэй Ин смотрит уязвимо, не может держать на лице улыбку — сердце обливается кровью. Дышать тяжело. Под ногами у него осколки чего-то хрупкого, напоминающего душу человека — возможно, его собственную — на деле, прозрачное стекло. Разбитая рамка. Цзян Чэн же не может найти в себе сил посмотреть в бледное лицо снова, потому что не уверен, что не сломается, что прямо сейчас не бросится в объятия, в надежде поймать за нить ускользающую недосказанность. Они друг друга любили. Они друг друга обманывали, говоря «все хорошо» и «это ничего не меняет». Смотрели уязвимо, пока другой не видит, и цеплялись за ускользающую надежду — когда-то создать между друг другом заветное «вместе». Игнорировали демоническое «в этом нет смысла». Но раз за разом жизнь разводила их в разные стороны, будто говорила… Еще не время. Между ними давно нет ничего твердого и стойкого. Между ними лишь хрупкость, страдания от потерь, миллионы невысказанных слов и песня, услышав которую хочется разрыдаться. К своему ужасу упасть на колени — осесть прямо на пол — чтобы прикрыть лицо руками и не явить миру слабость. Ни один из них не любил плакать. Но тяжесть оседает на плечи, действительно заставляя склонить колени, сжаться дрожащим комком в собственной душе. Признавать ошибки всегда было тяжело. По щеке Цзян Чэна катится первая слеза. Они обманули друг друга дважды — оба раза по факту чувств. Один — «я тебя ненавижу». Другой — «я знаю, ты любишь меня». Один — «нам лучше никогда было не встречаться». Другой — «нам лучше оставить друг друга». И все, повисшее между ними, в одночасье сложилось в хрупкий пазл. На деле — один не ненавидел, хотел встречаться в каждой из жизней. Другой — на самом деле не знал и не верил, что его любят, и никогда не хотел расставаться. Больше не хотелось врать хотя бы самим себе. Хотелось выкинуть всю ту хрупкость, в последний раз перед друг другом сломаться, чтобы никогда об этом не вспоминать. Хотя бы в этой жизни быть счастливым «вместе», забыть и искоренить боль, пустившую корни в сердце. Робкие улыбки. Совершенно внезапные, отчаянные — но родные и долгожданные. А сердце заполняется страхом сейчас оступиться и сделать слишком поспешные выводы. Время хрупкое. Но душа тянется вперед — к человеку напротив — сквозь всю боль от разделяющего их расстояния. Они одновременно делают шаг, чтобы дать друг другу решающий шанс. И, кажется, впервые обнимают друг друга не так отчаянно. Цзян Чэн с силой игнорирует проносящиеся в сознании картинки, Вэй Ин глотает собственный надрывный крик. Ближе. Хочется почувствовать каждой клеткой тела. С плеч медленно скатывается груз. Они раз за разом выворачивали собственные души наизнанку, не показывая все те страхи, что сидят глубоко в сердце маленькими демонами, отравляя существование. Держали в себе все слова, обиды, любовь. Но сейчас — кажется, впервые — открыли то, что всегда умудрялись скрыть. Искренний страх потерять то хрупкое, что у них осталось. Ту нить, что раз за разом приводит их к друг другу, словно говоря — вот оно, родное. Они обманули друг друга дважды. Больше обманывать не хотелось. Сейчас жизнь говорит — «время пришло». Сейчас они в унисон говорят искреннее «прости».