Тёмных вод

Светлые синие глаза смотрели с такой искренностью, что Кеннекс почти поверил. Он был так похож на него. Такие же движения, такой же взгляд и выражение лица. Совершенно точная копия, различить которую можно, только если ты по-настоящему знал того, кого потерял. Джон заворожённо потянул руку к человеку, что стоял напротив. Именно человеку. Если бы он встретил того себя, называющего Дориана синтетиком, он бы, не раздумывая, двинул по своей же челюсти. Наверное, Дориан даже больше, чем просто человек, он гораздо лучше многих из них. Тишина давила на оголённые нервы, мысли лихорадочно роились в голове, заставляя быстро переводить взгляд от одной точки к другой. Здесь не было выхода, это конец всего, что существовало для них. — Ты не такой плохой, каким хочешь казаться. Джон усмехнулся, но слова эти, казалось, прорезали сердце насквозь. Это было слишком больно слышать. Некогда запрятанная глубоко внутри душа начала кровоточить. Сомнения съедали. Как нелепо. Резко правая рука, непривычно дрожащая, навела на голову противника дуло пистолета. На щеке захолодила полоса, обдаваемая ветром. Он умер и сделал это навсегда. Он больше не вернётся. Но как легко было поверить в не такую больную правду, что он выжил. Чудом, но смог это сделать. Это же Дориан. Его Дориан. Греющий пальцем кофе, эмоциональный, с такой чистой душой, которой ни у кого нет в этом прогнившем мире. Тот Дориан, который погиб, защищая его собой. Это точно он и никак иначе. — Дориан мёртв, — крик срывающимся от боли голосом, лицо искажено, — Хватит! — Но я и есть он, — недоумённое возражение. Настоящий Дориан бы так не сказал. Что угодно бы ляпнул, но только не эти слова. Просто поверить, что это правда он. Это сродни выстрелу в спину и последующей за этим жизни в оболочке лжи. Глухой выстрел лазера и на теле впереди широкая дыра, истекающая голубой жидкостью. Синтетик волочит ногами по асфальту, двигаясь назад, руками пытаясь прикрыть рану, и падает на колени. — Джон, — он вскидывает голову, и смотрит глазами полными непонимания. То самое обращение. Джон. Холод пронзает всё тело, но Кеннекс не замечает этого. Он поражённо замирает, ноги отнялись и не могут сделать ни шагу. В пересохшем горле застывают хрипы, раздирая горло. Пистолет слетает с руки, и обойма вылетает на сверкающую от воды дорогу. Вокруг ни души и слышно только тяжёлое дыхание. Детектив испуганно смотрит на синтетика и не хочет верить, что он теряет его во второй раз. Так не должно быть, как угодно только не вот так. Дориан падает на спину из-за отключившейся двигательной системы. Глаза быстро моргают, но вскоре пугающе замирают и тускнеют, превращаясь из яркого живого цвета в мертвый чёрный. Все работающие до этого системы с тихим шумом отключаются. Теперь это просто мёртвая оболочка, одна из многих, лежавших на складе без дела, уже не пригодных ни для чего. Мир разом распался на ничего незначащие части. Всё, что когда-то существовало и имело смысл, теперь погасло, растворилось в небытие. Ничего больше нет. Внутри изъедающая всё пустота, отчаяние заглушает абсолютно всё, разлагая человека. Он превращается во всем противную гниль, которая состоит только из страданий. То, что останется уже не будет никем. Просто перемещающаяся оболочка. Кеннекс идёт к ограждению на мосту. Перегибаясь через него, он падает головой вниз. Всплеск теряется в пространстве, и вода поглощает его, будто никого и не было. Темнота сгущается, лёгкие наполняются водой и глаза застывают неподвижным стеклом без единой эмоции, только пустота. По лицу поднимаются вверх последние пузырьки воздуха, оставляя своего хозяина. Медленно тяжёлое тело глухо стукается о каменный выступ на дне, безвольно повисая в этом трансе. Вокруг всё та же тишина, что преследует повсюду, лишая рассудка. Вдалеке мерцают огни продолжающего свою жизнь города. Теперь всё так, как нужно, как правильно, как и должно быть.