***
Сегодня на тренировке Изуку снова не справился с контролем силы и повредил руку. Трещину подлатала Исцеляющая Девочка, но вот боль не уйдёт ещё несколько дней. Он должен лежать на койке в школьном госпитале, но вместо этого, стоит на крыше, оперевшись на парапет, и смотрит, как ветер кружит лепестки вишни на фоне безмятежно плывущих по небу облаков. Иногда, глядя на этих недосягаемых белых гигантов, в глубине души появляется глупая зависть. Зависть неодушевлённому скоплению конденсированного пара, у которого и разума то нет, но вместе с ним нет и житейских проблем, забот и эмоций. Ни радости, ни горя, которые в купе, так затрудняют человеческую жизнь. Облака не живые. Но и не мёртвые, как например камень, который не может передвигаться сам, чтобы лицезреть мир, и остаётся незамеченным под подошвой прохожих. Его лишь пинают – он катится, в этом его суть. Но облако другое. Оно независимо и свободно, оно не счастливо и не печально. Оно просто есть, существует. Бесконечно плывёт над землёй, любуясь миром сверху, оттуда, где всё земное выглядит ничтожно малым и не имеет никакого значения. Ничто не может его потревожить. А потом оно растворяется, исчезает. И снова появляется, но уже в другом месте, получая возможность увидеть новые пейзажи. И так по кругу, пока вселенная ни прекратит существование планеты, превратив её в космическую пыль. Да, облако – это, определённо, то, чем бы хотел стать Мидория. Преодолевать трудности с широкой улыбкой, быть героем, даря людям защиту и надежду на лучшее будущее, – было его детской мечтой. Но повзрослев, мечты не всегда остаются в приоритете, и со временем Изуку сам стал тем, кому нужна помощь, надежда и мотивация продолжать всё это. Ему необходим покой. Хотя бы пару часов в тишине, побыть наедине с собой, выкинув из головы тревоги. Он слишком много брал на себя, думая о других. Чужие проблемы затмили свои собственные. Быть героем – означает помогать людям, забыв о себе. Он сам на это подписался. На этой неделе Деку так замотался на патрулях, так стараясь освободить город от злодеев, что лишь спустя два дня, узнал, о том, что мать попала в больницу из-за сердечного приступа. Это ещё один удар, который ставит под сомнение правильность выбранного пути. Хлопок железной двери позади, вывел из размышлений. Оборачиваться не было смысла, Изуку знает кого увидит, но всё равно делает это. Он уже давно в курсе, что блондин приходит на эту крышу, чтобы застать его. Но вот только Бакуго не знает, что всё время, когда Деку здесь не обнаруживалось, зеленоволосый наблюдал за отчаянными попытками Кацуки найти его, сидя в тени, на крыше другого корпуса их школы с сигаретой в руке. Его забавлял тот факт, что человек, который так яро ненавидит его на людях, в данный момент пускает взрывы вперемешку с бранью только из-за того, что не смог найти. А главное, для чего? Даже не для драки, что, собственно, было бы логично. А для того, чтобы тихо посидеть рядом, когда тот спит. Абсурд. Похоже на сценарий к дешёвой мелодраме для подростков, где школьный хулиган влюбляется в главную героиню, но за незнанием, как выразить свои чувства, начинает прятать их под слоем оскорблений. От нелепости этого сравнения губы невольно растягиваются в улыбке, а изо рта вырывается смешок. Изуку запрокидывает голову вверх, облокачиваясь спиной на стену, подносит сигарету к губам и делает последнюю глубокую затяжку перед тем, как начнёт тлеть фильтр. Никотин проникает в кровь и делает своё дело, дарит разуму ту мнимую лёгкость и успокоение, которых так просит нервная система. Изначально, Мидория не собирался подсаживаться на эту дрянь. Однажды, по пути со школы домой, он из любопытства подошёл к компании парней не самого "примерного" вида, на три класса старше и, как говорится, пошло-поехало. С Нобуру, тем парнем, что тогда и дал ему прикурить, они сдружились. Он оказался тем типом, что называют «душой компании». Добрый, остроумный молодой человек, с огромным багажом шуток на любую ситуацию, но при этом не теряя своей серьёзности и авторитета. Плюс ко всему, Нобу был безумно красив, что явно не идёт в плюс к ориентации Изуку. На голову выше и прекрасно сложен физически. Его чёрная чёлка падала на глаза и идеально контрастировала с бледным лицом, так гармонично очерченным выраженной линией челюсти и угловатыми скулами. Увидев такого парня в городе средь бела дня, ни за что бы не догадались, что он какой-то быдланский школьник, а не модель с обложки модного журнала. Возможно когда-нибудь, у Изуку хватит смелости признаться новоиспечённому другу в своей ориентации, и что он был бы не против перейти с друзей на другой уровень отношений. Ну а пока, покупка сигарет и редкие совместные прогулки в парк остаются его уделом. – Ой, Каччан, это ты? Тоже пришёл посмотреть на цветущую сакуру? Неудивительно, отсюда открывается потрясающий вид. Ну ладно, я, пожалуй, пойду. Не буду тебе мешать, – затараторил брюнет, неловко размахивая руками. Играет роль. Натягивает эту отработанную годами, глупую солнечную улыбку, от которой у всех теплеет на душе. У всех, кроме Бакуго. Потому что эти глупцы видят только картину в целом. Улыбчивого человека, глядя на которого, губы сами невольно растянуться в ответной улыбке. Но они не замечают главного, что выдаёт всю, так хорошо замаскированную фальшь – глаза. Чёрные тени, что залегли под ними, выдавали все те бессонные ночи, проведённые в беззвучных рыданиях в подушку чтобы не потревожить сон матери. Былой огонь задора и решимости давно потух, оставив лишь безжизненную пустую оболочку, так похожую на застеклённый драгоценный изумруд. Такой же холодный. Кацуки всегда смотрит только в глаза, вся истина в них. Никакие слова и действия не дают таких гарантий, как взгляд. И, если честно, он не понимает почему даже, так называемые «лучшие друзья» Деку, не замечают, что с товарищем что-то не так. Изуку подхватывает с пола рюкзак, закидывает на плечо и спешит удалиться, не желая ввязываться в очередную перепалку с блондином. У него нет сил слушать всё это снова. Но Бакуго реагирует раньше и перегораживает путь к отступлению. Брюнет остановился чуть больше чем в метре от него и поднял глаза. Если на лице Кацуки читается раздражение, граничащее с гневом, то во взгляде Деку лишь усталость и нотки...разочарования? В ком? Он сам не знает. В себе ли, своей никчёмности, или в дурном, ребяческом поведении оппонента. И если это действительно так, предстоящей бури не миновать. Мысленно Мидория закатил глаза, готовясь к очередному потоку грязи в свой адрес, за само своё «бесполезное существование» и бла бла бла… Но вместо этого: – Деку… – на выдохе произнес блондин. Непривычно севший голос дрогнул и резанул по ушам, – Сколько ещё ты будешь продолжать лгать? От такой предъявы кудрявый на пару секунд застыл в ступоре, округлив глаза. Кажется, он совсем не понимал в чём его обвиняют. – Не надоело притворяться? – уже тише. Черты лица и голос чуть смягчились, но раздражение не ушло. Неужели он хотел просто поговорить? Судя по началу, кажется Изуку догадывается о чём. Каччан знает его секрет, то что он так старательно прятал. Но почему-то, это не вызвало прилив паники, а наоборот, стало даже как-то легче. Хоть перед кем-то не придётся больше притворяться, появился ещё один человек помимо Нобуру, с которым он может быть самим собой. – От тебя фальшью за версту несёт. – Правда? Видимо только у тебя нюх как у собаки, – пробормотал Изуку, но тут же понял, что ляпнул и поспешил замять ситуацию, – Я не это имел в виду, – потупил глаза вниз, мысленно давая себе подзатыльник. Надо лучше следить за речью и с кем говоришь. С новыми знакомствами словарный запас пополнился не с лучшей стороны. Снимая весёлую маску, с языка слетают и не такие слова. Всё же, с Бакуго надо быть осторожным, а то ещё подорвёт к чертям. По расслабленной позе блондина, стало понятно, что первую фразу он не расслышал. Или сделал вид. Руки в карманах, а плечи опущены, складка меж бровей разгладилась. В любом случае, сейчас Кацуки как никогда спокоен, это большая редкость. День стоит того, чтобы выиграть в лотерею. И если разговор пройдёт нормально, Изуку клянётся, что даже сбегает за билетиком. Затянувшуюся тишину первым прерывает светловолосый: – Как мама? – Она в коме. Состояние стабильно, – вопрос был ожидаемый, но даже так, он не успел к нему подготовиться. Слишком тяжело говорить о состоянии матери, до которого он сам её довёл, не уследил. Но подавать виду нельзя, и слова с большим трудом складываются в ответ, – врач сказал, что сейчас она вне зоны риска, но… – сглатывает подступивший комок к горлу. Ещё не хватало разрыдаться, – Но, когда она очнётся, они не знают. Он сказал, надо чаще её навещать и разговаривать. Это может помочь ускорить процесс выздоровления. А как ты узнал? – Услышал, как мать по телефону говорила, – голос твёрдый, но пропитан сочувствием. Бакуго всё-таки тоже человек и совсем не такой бесчувственный чурбан, как о нём думают. Каким бы ни было его отношение к этому задроту сейчас, всё-таки, они дружили с детства и были соседями, а тётя Инко по сей день была очень частым и желанным гостем в их доме. И сейчас, когда произошёл несчастный случай, в котором ещё и придурок Деку винит себя, Кацуки просто не может отрицать, что это сильно его беспокоит. – Тебе нужна помощь? – бросает взгляд на забинтованную руку и отчего-то в сердце неприятно щемит. Хочется ударить этого идиота, за то, что опять не бережёт себя, – Пока твоя рука не зажила я могу навещать Инко-сан, – «согласись, чёртов Деку. Просто скажи да». – Что? Нет, не стоит. Всё в порядке. Спасибо, Каччан, но я сам справл- – Нет, блять. Не справишься, – рыком перебил блондин. Он честно пытался держать себя в руках. – Посмотри на себя! Ты выглядишь хуже трупа, но продолжаешь нести чушь, о том, что всё в порядке. Почему бы хоть один грёбаный раз ни засунуть свою мнимую гордость куда подальше, и просто ни принять помощь, чтобы не тащить весь груз на себе? – Что ты… – такого монолога от Бакуго он точно не ожидал. А самое непонятное, с чего ради тот вообще коснулся этой темы. Из добрых побуждений? Или замучила совесть? Бред. Это начинает выводить из себя. – С каких пор тебе стало не плевать что со мной происходит? Сейчас прикинешься добреньким, а потом надавишь на слабость, чтобы уничтожить. Устраняешь соперника? Боишься, что обойду тебя по результатам на выпускном экзамене, или что? – от ледяного тона и уверенности в каждом слове, с которыми он это произнёс стало не по себе. – Значит это так ты обо мне думаешь, Деку? – горькая обида мельком проскользнула в словах. Заметив её, Деку засомневался. – Считаешь меня ублюдком, что способен на такое?! – это действительно больно било по сознанию. Ведь он сам виноват, что докатился до такого отношения к себе, не поспоришь. Совесть, которая спала всю жизнь, начинает медленно просыпаться. – А что я должен думать?! Как по-твоему это выглядит со стороны?! – голос срывается на крик. – Неожиданный порыв заботы в мою сторону? С чего вдруг? – саркастичная усмешка перекосила уголки губ. – Я просто… – «переживаю», — блять. – Я просто хочу сказать, что... не бери всё на себя. Ты слишком много хочешь сделать. Пытаться спасти как можно больше людей – правильно, но спасти всех невозможно, как бы ты ни надрывался, как бы ни выкладывался на тренировках, без жертв всё равно не обойдётся. Стараться нужно, это правда, но переживать за каждый проёб, прикрывая всё широкой улыбкой, и тянуть огромный камень вины на себе – нельзя. Так можно сломаться под тяжестью, – «я не могу позволить, чтобы с тобой это произошло». У Изуку перехватывает дыхание. Такое откровение от Бакуго он точно не ожидал, это его тронуло. – Знаешь, Каччан, иногда организм измотан настолько, что мне хочется только спать или плакать. В нём нет места счастью. И тогда приходится улыбаться, через силу, через боль и усталость. Потому что я должен быть примером и мотивацией для других, должен придавать сил, когда у них опускаются руки, и делать счастливее, даже когда мне самому так необходимо это чувство, – прикрывает глаза и медленно выдыхает. А потом поднимает голову и взгляд холодных изумрудных глаз впивается в пламенные рубины напротив. Пронизывает до дрожи. Слишком отличается от привычного, хоть и фальшивого, образа солнышки-Деку. – Мы улыбаемся не потому что счастливы, Каччан. Мы улыбаемся, потому что хотим быть счастливыми. Изуку берётся за лямку, висящего на плече, рюкзака, и, обойдя одноклассника, направляется к выходу. Еле заметный, но такой отвратительно-едкий запах табака, что впитался в жёлтую ткань школьной сумки и даже в зелёные волосы, ударяет в нос Бакуго. Мерзкий запах. Совсем не подходит тому зеленоволосому пареньку, которого он знает с детства. Аромат влажной травы и лесных цветов, из которых он любил плести венки для Кацуки, когда они были детьми, вот чем он всегда пах. Должен пахнуть. Взгляд падает на окурок, лежащий на месте, где стоял брюнет до его прихода. Изуку открывает дверь, собираясь покинуть крышу, как в спину прилетает: – Бросай курить, придурок, – а дальше совсем тихо, – Ты угробишь себя. Мотив этих слов всё ещё остаётся туманным, что-то не сходится. Бакуго переживает? По какой причине? Он явно чего-то не договаривает, но возможно не потому что не хочет, а потому что сам ещё не разобрался. В таком случае Мидория поможет ему, даст стимул подумать, почву для размышлений. И если то, о чём думает Деку, окажется правдой, возможно, он сможет дать ему шанс. Не то, что бы Каччан ему сильно нравился, но такой поворот будет весьма любопытен. – А почему это, вообще, волнует тебя, Каччан? Послышался звук закрывшейся двери и удаляющиеся шаги на лестничной клетке. Кацуки посмотрел на небо. Лицо обдул тёплый весенний ветерок. Зашевелил края белой рубашки, а затем спустился по штанам вниз и подхватил нежно-розовые лепестки из-под ног, унося их с собой. По небу тихо плыли облака.«И вправду, Кацуки, почему?»