Роуз
— Роуз, ну пожалуйста!
— Нет, нет и ещё раз нет!
Лисса, Эдди и Мэйсон уже целый час уговаривали меня спеть песню. Я не говорю, что я не люблю петь или не умею, но чёрт! Я пообещала себе ещё в 15, перед тем, как у нас появилась связь с Лиссой, что больше не буду петь. Это не моё. Я — страж, а не певица оперного театра. И плевать, что весь мой оперный театр это небольшая сцена в Академии Святого Владимира, а все зрители — мои лучшие друзья и до 20 мороев и дампиров, которым почему-то нравится мой голос. Я не могла уступить им, и для этого было много причин, одна из которых состояла в том, с кем спеть и какую песню. Потому что песня, которую они предлагали была… не для меня. Я не люблю подобную музыку. Она была актуальна для Мэйса, может быть.
Но я не могла. Не могла петь про разбитое сердце и неразделенную любовь с человеком, для которого сама была объектом любви. Это было бы нечестно, к тому же, я никогда не любила и не познала горя потери любимого.
Ладно, возможно познавала, но это не было полноценным отказом в ответных чувствах. Это был его чёртов самоконтроль, чёртовы морои и дампиры, чёртово наставничество и законы общества. Множество вещей мешало мне быть счастливой с ним, но это не означало разбитого сердца. Да, мне было очень больно, и сейчас было. Да, он отрицал свои чувства. Но в глубине души я знала правду. Он говорил одно, но делал другое — об этом говорили все его действия, будь то чрезмерная забота обо мне, неправильные слова, сказанные друг другу или украденные поцелуи в спортзале.
Я не могла петь про неразделённую любовь с человеком, который был влюблён в меня и не знал, что я сама влюблена, а не просто держу его во френдзоне.
Но я знала, что они не сдадутся, пока я не спою. Эдди и Мэйсон выжидательно смотрели на меня, а Лисса говорила через связь «Один раз, Роуз, пожалуйста!»
Я глубоко вздохнула, закатывая глаза и садясь на стул. Что ж, сегодня и только сегодня ваша взяла.
Лисса улыбнулась и захлопала в ладоши, скакая по сцене как китайский болванчик. Эдди улыбнулся и взял её за руку, стаскивая вниз, в зал для зрителей. Мэйсон слабо улыбнулся, тоже садясь на стул и подавая мне текст. Я знала песню, но это было для подстраховки.
Песня — I hate u, I love you
Женский голос — Роуз
Мужской — Мэйсон
Если что, у Роуз голос как у Алесии Кары (Alessia Cara). Потому что у той певицы сюда тоже впишется, а я потом буду добавлять ещё зарисовки с музыкой Алесии. Поэтому чтоб не было путаницы с голосом, объясняю, что в моём понимании — Алесия это Роуз.
Дмитрий
Я искал Роуз уже полчаса и нигде не мог её найти, как и её друзей. Я был везде: в комнате Роуз, в комнате Лиссы, в спортзале, в столовой, в библиотеке, даже в комнате отдыха, где застал её с Джесси относительно недавно.
Её нигде не было и я уже начинал волноваться. Я начал серьезно подумывать о том, чтоб идти к Альберте или Кировой и поднимать тревогу, но решил на последок проверить школьную сцену и церковь. Роуз, хоть она и мыслила не для своего возраста и во многом была равна мне, была обычным подростком, как бы она не хотела признавать. Иногда ей нужно было побыть одной, и церковь или школьная сцена подходили идеально для этого, так как обычно там никого не было.
Я находился ближе к театру, потому через служебный вход я зашёл за кулисы. Я не ожидал того, что сейчас увидел, или точнее, услышал.
Голос Розы звучал на весь зал, и она сидела на стуле, а напротив неё мальчишка Эшворд, который смотрел на неё с благоговением, влюблёнными глазами. Она изо всех сил старалась не отвечать на взор, не замечать его взгляда и зова, который он посылал. Что-то внутри меня медленно зашевелилось, что-то, что не имело место быть.
Ревность.
Жгучая, сильная и неконтролируемая. Она наполняла меня до краёв, и я сжал кулаки. Он мог добиться её любви, мог обнимать её и даже, если позволит, поцеловать. Я не имел ничего из этого кроме объятий, ограниченных по секундам, и то, только в крайней ситуации, потому что в обычной мы потеряем контроль.
Я не заметил, как вслушался в её прекрасный и мелодичный голос. Роза никогда не говорила, что умеет петь, и Боже, её стоило наказать за это. Её прекрасный голос был похож на трель соловья и нежность арфы, лаская мои уши. Я почувствовал резкую необходимость обнять её и руки уже потянулись к девушке на стуле, но я вовремя остановил себя и вернулся в предыдущее положение, чтобы не выдать своё нахождение здесь. Я попытался расслабиться и насладиться женским голосом, который звал меня во снах и чья обладательница сводила меня с ума уже много дней.
Вместе с тем я аккуратно смотрел на неё и её напарника, ища взаимосвязь. Песня была чрезвычайно плавной и красивой, совсем не в стиле дерзкой Роуз Хэзевей. Девушка выглядела расстроенной, будто действительно вслушивалась в слова текста произведения. Она плавала далеко в своих воспоминаниях, не думая о мальчишке, который, в свою очередь смотрел на неё и все его мысли были заняты только ей, что было написано во взгляде чистой подростковой любви.
Неожиданно Эшворд сам начал петь. Его голос не был настолько прекрасен, как у Розы, но безусловно хорош. И сейчас я понял одну вещь.
Он пел для неё. Он пел о ней. Он попросил её спеть с ним, и, очевидно после этого признаётся ей в любви.
Я бесшумно оттолкнулся от стены, на которую облокачивался, собираясь уйти, не желая стать свидетелем чего-то ещё, что не было предназначено для моих ушей. Но, видимо, Бог посмеивался над моим опьяненным девушкой Хэзевей мозгом, так как вновь настала её очередь и её голос будто заставил меня остаться на месте.
Я слушал с благоговением. С тем же, что и у бедного Мэйсона. Мы оба попали в чары невероятной девушки перед нами, и так и не смогли выпутаться. Мы оба стали заложниками её невероятной силы, верности, честности и обаяния, а в добавок смертельной красоты. При всех наших отличиях, одно выделялось больше всего.
Он мог быть с ней, а я — нет.
В моей голове завертелись все моменты её улыбок и смеха, а потом основное воспоминание — ночь под заклятием Виктора. Я прокручивал эти моменты снова и снова, вспоминая, как держал её в руках, целуя мягкие губы и поглаживая обнаженную кожу. Эти скудные минуты были всем, что я имел с ней, и единственным воспоминанием, которым я дорожил в своей жизни. Из всех возможных девушек, которых я мог получить, я влюбился в одну, но недоступную.
Роуз Хэзевей.
Мелодия закончилась и я поднял голову, наблюдая за дампирами. Мэйсон встал и подошёл к Роуз, которая устало опустила голову и руки вниз, всё ещё не смотря на парня. Он опустился на колени рядом с ней и взял её за руки, ища её взгляд. Я затаил дыхание.
— Роуз, — она не ответила. — Роуз, посмотри на меня. — девушка сидела неподвижно, всё ещё не глядя на парня. — Я люблю тебя, Роуз.
— Мэйсон… — она встала со стула, вырывая свои руки из его, но он схватил её за запястье и развёрнул к себе. Она вновь опустила взгляд, в котором читались грусть и вина, и начала закусывать нижнюю губу.
— Ответь, Роуз, пожалуйста. С тобой что-то происходит. Ты постоянно грустная, витаешь в облаках и не слышишь никого вокруг. Ты стала реже общаться со мной и Эдди, на уроках совсем в себе. Если ты боишься сказать мне, что тоже любишь то…
— Нет, Мэйсон. Я не люблю тебя.
Она слегка отшатнулся от неё, а она вырвалась из его рук, отступая на шаг. Потом, с грустью посмотрев на парня, прошептала:
— Прости, Мэйс.
Я не видел его лица, так как он стоял ко мне спиной, но я знал, что ему сейчас очень больно. Он так и замер, понурив голову, а Роуз развернулась и стала спускаться со сцены, как прозвучал вопрос, который, я надеялся она проигнорирует, но с другой стороны ответит.
— Почему?
— Что?
— Почему ты не хочешь попробовать что-то со мной?
Она устало посмотрела на него.
— Мэйсон…
— Объясни, Роуз! Почему? Я люблю тебя с 15 лет, и ты никогда не замечала этого, никогда ни с кем не встречалась! Почему ты не хочешь попытаться сейчас?
— Потому что ты мой друг. Я дорожу тобой, но ты мой друг. Я не могу встречаться с кем-то, кто для меня просто друг. — она медленно закипала и я увидел, что в её глазах заплясал гнев и ярость, в перемешку с тёмными сторонами духа. Я напрягся, готовый если что её сдержать от убийства лучшего друга.
— Нет. В этом есть что-то другое. Ты была с Джесси, верно? Зеклосом? Я слышал слухи, и пусть они не правдивы, нет дыма без огня. Ты была с ним?
— Мэйсон…
— Почему? Потому что он красивый? Потому что королевский? Потому что морой?
— Нет, Мэйсон! Не поэтому! Это не важно, не важно, потому что я уже влюблена!
Она окончательно вышла из себя, и не смогла контролировать то, что говорила. Роуз всегда была неконтролируемой и дерзкой, и сейчас это проявилось, подпитываемое тьмой Духа. Однако так же быстро, как последние слова вылетели из её рта, она захлопнула рот ладонью и быстро забегала глазами по всему вокруг, пытаясь найти отмазку.
— Ч-что? — бедный парень заикался, поражённый истиной до глубины души. — Кто он?
— Это неважно. Я не скажу имя ни за что на свете. До завтра, Мэйс.
Она грустно прошептала последние слова и помахала ему рукой на прощание, выбегая из музыкального зала до того, как парень очнулся от шока.
Я… я тоже был в шоке. Но я… я был в другом шоке. Парень, который сейчас стоял на сцене и смотрел на красивую темноволосую девушку только что познал боль разбитого сердца, а я познал чувство абсолютно противоположное нему.
Я хорошо знал Роуз, так же хорошо, как знал себя, если не лучше. Я прекрасно знал, что она не интересуется своими ровесниками — во всяком случае, в романтическом плане. Да, она, возможно, позволяла большему количеству мужчин целовать себя и трогать своё тело, чем следовало, но до определенной черты, к которой никого не подводила. Она не любила их; она всего лишь была подростком, которому хотелось внимания противоположного пола. Умственно она была намного выше своего возраста, но её организм всё ещё желал мужского внимания.
Она вообще никого не любила — кроме меня.
Я знал, что любил её, в глубине души, но просто не хотел себе признаваться. А она… Роза уже призналась себе. Она в очередной раз доказала, что была намного сильней меня. Она призналась себе и случайно своему другу в том, в чем я не мог признаться даже самому себе. Самая отважная из всех, кого я знаю.
Я даже не заметил, как мои ноги понесли меня к комнате Розы. Девушка уже открывала дверь, когда я зашёл в коридор дампирского корпуса. Быстро оценив помещение на наличие посторонних глаз я быстрым шагом дошёл до поникшей девушки и схватил за кисть. Она, казалось, только заметила моё присутствие.
— Товарищ…
Я грубо прервал её и притянул к себе, страстно целуя и кладя руки на талию. Девушка сначала опешила, а затем напала на мои губы с ответной страстью и нежностью одновременно. Я почувствовал её руки на своей шее и в волосах, и сам тоже держал её как можно ближе к себе. Да, пусть сейчас я сдался на несколько секунд, но я использовал этот миг по максимуму, наслаждаясь теплом её тела, мягкостью губ и кожи. Она, казалось, делала то же самое.
Когда у нас закончился воздух и мы одновременно оборвали поцелуй, я поцеловал её в макушку и прошептал:
— Я тоже тебя люблю.
И под её удивленный взгляд в мою спину, я вышел из корпуса дампиров, зная, что теперь у меня будут новые воспоминания, появляющиеся во снах, в которых всё ещё будет Роза.
Прошу всех неравнодушных зайти на мою переведённую работу «Разговор (ы)» и прочитать один из моих комментариев. Там что-то вроде голосования, и мне очень важно понимать скольким людям интересна будет такая идея, чтобы решить, стоит ли приниматься за такую масштабную работу, которая явно займёт не один год. Пожалуйста, не поленитесь и прочитайте тот комментарий-отзыв.
