Инкубаториум Киборгвилля

      — Только не размер, а толщина… потому что, вот эта струна, она сплетена из нескольких, и я даже точно не знаю скольких… типа, волосинок или паутинок… не знаю как описать настолько тонкую структуру… и вот она позволяет вот этой центральной жиле быть максимально прочной и гибкой, — Джим улыбнулся, — А так, ваша ассистентка права! Она все прекрасно поняла и превосходно объяснила!       — Мне остается только гордиться моей самой лучшей студенткой, — Олденвуд Грей улыбнулся, посмотрев на девушку, — И все же… как твой отец смог до всего этого додуматься? Ладно додуматься… как он смог все это реализовать?! Откуда такие колоссальные средства?.. и еще… я так понимаю, некоторые материалы ему пришлось откровенно украсть… — после этих слов воцарилась тишина и в этой тишине были слышны мысли присутствующих… Уилл и Исида смотрели на доктора Бея и думали о правильности его вопроса. Олденвуд Грей смотрел на Джима и ждал его ответа, а Джим смотрел на нанимателя и не до конца понимал того, что же тот хочешь услышать: ложь или правду. В итоге, решив, мужчина начал говорить. А еще, он насмехался над тем, что вся жизнь умещается в несколько секунд раздумий.       — Да. Конечно. Но вы бы и сами пошли на подобное для своих детей. Ведь так? — честно сказал Джим и не прогадал с выбранной тактикой ведения диалога. На такой его ответ он увидел улыбку на лице своего работодателя… сейчас, по изгибу морщинок, по трещинками на коже было видно, что экспериментатор погрузился в собственную грусть… прыгнул в нее с головой и не может сказать ни единого слова. На его лице была такая улыбка, которая появляется в тот миг и у тех, кто хоронит родных, вспоминая только самое хорошее и теплое. Уилл этого не видел. Исида лишь частично наблюдала это, и не могла понять, что именно она видит, потому что в её жизни еще не было подобного опыта. А вот Джим… он смотрел на экспериментатора, прекрасно понимая его чувства.       Доктор Бей попробовал сказать хоть что-нибудь, но не смог этого сделать. Язык его прилип к небу. Внезапно для себя он понял, что во рту не просто пересохло, а образовался совершенный вакуум. Сначала, он расцепил свои губы, которые с практически не слышимым треском отлипли друг от друга. Затем, шершавым как наждак языком он провел по небу. Проглотил порцию кислорода. Следующее движение языка с трудом, но выдавило несколько капель слюны, но этого было катастрофически мало. Раздался тихий, напряженный выдох, больше похожий на стон. Олденвуд Грей это услышал, после чего почувствовал горячую, неприятную волну, прокатившуюся по спине. Мужчина кашлянул, прочищая горло и стараясь выглядеть так, будто бы он поперхнулся. После, он вновь набрал воздуха в рот, вновь надавил языком на небо, после чего вновь почувствовал то, как слюнные железы вспрыснули несколько капелек жидкости, которых на сей раз хватило, чтобы начать говорить хоть что-нибудь, пускай хрипящим голосом.       — Пошел бы… — все-таки сказал он, — … конечно пошел бы… — экспериментатор кивнул своей головой, — … если бы только у меня была такая возможность, я бы сделал все… — сказал он, после чего осекся… он внезапно почувствовал, что готов рассказать о…        — Вот и мой отец пошел на все, — ответил Джим так же резко, как задал свой вопрос, который практически уничтожил внутренности доктора Б.О.Г., — И я ему благодарен… а все остальное, оно побочное, незначительное… примерно как мыть голову по утрам, дабы поддерживать личную гигиену… так что, он заплатил за это своей душой, а я оплачиваю чувствами.