— Все мы умираем однажды.
Кит героически не подавал виду, что его напрягает текущий диалог, уже целых пять минут, но Кролия определенно ощущала его подавленное настроение даже на расстоянии.
— Тебе ли не знать, что мертвые не возвращаются, Кит.
Шаттл тихо гудел, радары равномерно попискивали, и кое-где приборная панель иногда вибрировала с треском, будто у нее внутри что-то расшаталось: инженеры явно не были знакомы с высшими альтеанскими технологиями. Кит думал о том, что надо бы ее разобрать и починить. Нет, даже скорее о том, что, возможно, что-то не так с воздухом в кабине, будто он вдруг стал очень разреженным и колючим, что на самом деле пора бы уже тормознуть на ближайшей населенной планете и не побрезговать ремонтом регуляторов подачи кислорода, например.
А потом уже подумать о доставке груза.
Ну и о том еще, что впопыхах арендовать шаттлы у сомнительных инопланетян — глупая затея. Они даже эмблему налепили сбоку, узнав, кто с ними толкует; лучше бы, конечно, откопали корабль получше.
Лететь до ближайшей населенной планеты еще несколько часов — и это при постоянной максимальной скорости, а у шаттла с последней стычки с пиратским судном был, в плюс ко всему прочему, ощутимо поврежден один из разгонных двигателей, так что он тащился с энтузиазмом космической улитки.
И ландшафт окружал не то чтобы незнакомый, но отнюдь не самый исследованный, может, пару раз Кит тут и пролетал по прямой...
Примерно с полминуты он думал он обо всем, кроме разговора с Кролией. Последняя смиренно помолчала, ожидая ответа. Потом тяжело вздохнула.
— Ладно. Пообещай мне, что будешь осторожным, и в следующий раз возьмешь с собой кого-нибудь, Зетрид, Эзор или Космо, а не полетишь один в такую даль.
— Угу, — сухо выдавил Кит и, осознав, насколько недружелюбно это прозвучало, поспешил прочистить горло и поправиться: — Да, мам. Все хорошо.
— Тебя встретить?
— Было бы здорово.
Он поймал взглядом кивок и дрогнувшие в едва заметной улыбке уголки губ Кролии, прежде чем входящий вызов забарахлил и отключился. Шаттл вошел в слепую зону.
На восставшей из мертвых Альтее в данный момент полным ходом шла разработка технологий, которые опутали бы паутиной связи хоть весь космос, если такое вообще было возможно. Лэнс вместо того, чтобы взять командование парадом в собственные руки и работать в сторону освоения неизведанного, самозабвенно лелеял свою злокачественно распухающую меланхолию, занюхивая ее джуниберри и прочими прекрасными альтеанскими цветочками.
Не то чтобы Кит его не понимал, даже наоборот. Переформирование Клинков Марморы, по сути, тоже было ничем иным — помимо благотворительных целей — как взращиванием меланхолии. Кролия об этом догадывалась, он был готов поклясться, и неоднократно пыталась вытянуть из сына мнение по поводу происходящего.
Кит держался, лишь иногда позволял себе слабость драматично покачать головой.
Ему, как и Лэнсу, попросту нечего было сказать.
Он слегка встрепенулся, прогоняя невеселые мысли, и запустил диагностику.
Двигатель вопреки ожиданиям сам себя не починил, энергии хватало в аккурат на выход из слепой зоны, то есть, на несколько варг. Дальше, возможно, придется использовать ускорение, сэкономленное на крайний случай, и звонить маме или рассылать сигнал бедствия.
Господи, о чем он только думал, отправляясь в такое рискованное путешествие на чужом шаттле без ремонта?
— Ладно, дружище, — сквозь зубы пробормотал Кит, постучав по пульту управления костяшками пальцев, и полез за набором инструментов, — давай посмотрим, что с этим можно сделать.
Вместе с набором из специального отсека вывалился древний журнал, какие-то крошки и несколько выцветших фотографий, перевязанных резинкой, с двумя улыбающимися молодыми людьми в гарнизонских униформах — Кит закинул все это на автомате, чтобы хоть что-то знакомое было в чужом шаттле.
На обратной стороне одной из фотографий почему-то было написано размашистым почерком «ничто не ранит сильнее, чем невозможность поправить сползший в ботинке носок» и нарисована смеющаяся рожица.
Кит коротко улыбнулся и, опомнившись через мгновение, бросил фотографии обратно в отсек, зато открыл журнал и на секунду завис над статьей об идентичности клонов; с точки зрения технологий статья давным-давно устарела и хранилась лишь по одной причине — Пидж могла пояснить за клонирование, но не за этическую сторону вопроса.
Неожиданно тревожно заверещали радары, информируя о приближающейся опасности. Киту в этот момент ничего не оставалось, кроме как, чертыхнувшись, прыгнуть за штурвал и увести шаттл от предполагаемой траектории снаряда.
Сзади чуть на расстоянии летели три корабля побольше, казалось, смутно знакомые. Кит, лавируя, прикинул — у них было неплохое боевое оснащение. Такими кораблями обладали многие повстанческие группировки еще во время войны с Хонервой, и исходя из того, что повстанцы не стали бы просто так атаковать одинокий шаттл с эмблемой Марморы на боку, пилот сделал определенные выводы. В послевоенное время со всех уголков космоса, мыслимых и немыслимых, повылезало много всякой дряни.
Не успев подумать о рациональности своего решения, Кит разогнался до предела. Корабли, на несколько секунд оставшиеся далеко позади, устремились следом и нагнали шаттл практически сразу, не прекращая обстрел. Ситуация явно складывалась не в пользу Кита, так что ему пришлось отклониться от курса и сдать в сторону, чтобы хоть ненадолго оторваться от преследователей.
Воздух в кабине накалился и практически перестал быть пригодным для выживания, так что Кит, скрипя стиснутыми от напряжения зубами, активировал свой шлем, чтобы ненадолго испытать подобие облегчения.
Это действие усыпило бдительность пилота всего на какое-то мгновение, но пиратам его хватило — целая череда выстрелов пришлась прямо по одному из разгонных двигателей, по рабочему. Следом один из кораблей буквально по-варварски протаранил шаттл и швырнул в скопление астероидов.
Грянул взрыв. От жуткого грохота и верещания системы аварийного оповещения заложило уши.
Все это произошло в считанные секунды. Один из самых коротких и бесперспективных боев Кита в космосе.
Долетался.
Спустя еще примерно десять секунд зависший в пространстве шаттл несколько раз качнуло под весом тел, облаченных в тяжелое оснащение. Кит уже сорвал с пояса клинок, который тут же вырос до размеров меча, и приготовился — иного исхода, кроме боя, уже быть не могло. В шаттл вошло несколько человек, их скафандры, судя по состоянию, видавшие виды или вовсе снятые с тел убитых повстанцев, стали последним аргументом в пользу битвы насмерть.
Радары заверещали об опасности, предупреждая, что столкновение с особо крупным астероидом произойдет через тридцать пять секунд при текущей скорости.
Секунды, секунды, секунды, а ползут как очень ленивые минуты.
Первый выстрел с искрами и лязгом металла ворвался в личное пространство Кита спустя секунду после этого вывода. Второй попытался лизнуть в бок, но просвистел мимо и угодил в приборную панель, разворотив ее к чертям. Свет в кабине опасно замигал.
Кит успел мимоходом подумать о том, что как-то тотально не везло сегодня, особенно со столь расторопными врагами.
В парочке предыдущих стычек с космическими пиратами он и то оказывался в куда более выгодном положении, чем сейчас.
Что, спас мир? Все равно не жди, что все до одного его обитатели вместе с провидением будут к тебе благосклонны.
Их было восемь, и, вероятно, в их кораблях еще остались пилоты, но Кита следующие двадцать секунд волновало лишь то, что в него стреляют, причем практически не мажут — галрийские дроны им и в подметки не годятся. В прошлый раз, когда Кит поймал сигнал бедствия с чужого корабля, он разбирался с точно такими же пиратами, только их было чуть меньше. Четверо? Пятеро? Не имеет значения.
И тяжелые костюмы что тогда, что сейчас не мешали им двигаться быстро и точно.
За все это время никто из них не сказал ни слова. Даже умирали от лезвия клинка, воткнутого в просвет между пластинами брони, молча, брызгая вполне человеческой кровью, пятная алыми каплями руки и маску Кита.
Еще выстрелы просвистели возле уха и едва повредили капюшон. Бездыханных тел в просторной кабине уже лежало целых четыре, с одного из них Кит подобрал пушку, но защищать себя во время стрельбы было нечем, так что она полетела в голову одного из пиратов в качестве отвлекающего маневра.
Оставалось пятнадцать секунд до столкновения.
На седьмой Кит, жестоко, но быстро расправившись еще с двумя нападающими, осознал, что в него перед этим выстрелили прямо в упор.
Боль пришла много позже, и, кажется, количество крови, хлынувшее из раскуроченной раны под левой ключицей, обескуражило на долю секунды всех присутствующих, кажется, Кит орал и задыхался, пока одному из них наносил колющий удар клинком прямо в грудную клетку, а из рук другого пинком выбивал оружие, просто пытаясь дезориентировать его и выиграть время.
Последние две секунды до столкновения могли бы оказаться для Кита последними двумя секундами в его жизни.
Перед тем, как шаттл с грохотом тряхнуло снова — в него наконец врезалось что-то большое, — он успел увидеть приближающуюся на полной скорости ладонь, которая светилась холодным фиолетовым цветом, и рефлекторно наотмашь рубанул клинком по голове нападающего.
Время остановилось.
Все звуки смешались в один гудящий, верещащий и стенающий множеством голосов о боли и страхе, а на деле всего лишь погас свет и произошла разгерметизация кабины. Кита от скоропостижной смерти спас скафандр Марморы, зато шлем последнего оставшегося в живых пирата треснул пополам, словно орех, и развалился, оставляя его практически беззащитным в безвоздушном пространстве с резко упавшей до нуля гравитацией.
Пират попытался схватить его и удержать, но толку в этом было мало — шлем моментально вышел из строя, и его обломки, выскользнув из пальцев, поплыли в разные стороны.
В Ките что-то погибло, когда он понял, что перед ним... Широ.
Широ умирает. Широ умирает на его глазах. Задыхается. По его вине. Опять.
Все «не поддаваться панике», «сохранять самообладание» и прочие мелочи в мгновение ока стерлись из памяти, потому что Кит осознал — у него есть несколько секунд на то, чтобы...
— Широ, держись, я помогу! — хрипел он, не задумываясь о том, что его не услышат. Рана уже не просто саднила, она превратила всю верхнюю часть тела в пульсирующий кусок боли, из которого безжалостно высасывают кровь и вытягивают внутренности. Конечно, Широ не сможет это остановить, ведь ему попросту нечем дышать, и он тоже, наверное, тяжело ранен... — Широ! — он не умрет, гудело сознание Киту в уши, не умрет, если ты перестанешь столь усиленно драматизировать свои проблемы и сделаешь хоть что-нибудь, и у тебя есть совсем немножко времени до того, как станет слишком поздно.
Время, выждав секунду, издевательски ломанулось вперед.
Пальцы Широ, зачем-то вцепившиеся в собственное горло, начинали медленно разжиматься — он потерял сознание, — и взгляд, уже стекленея, вопрошал: почему, почему ты не убьешь меня прямо сейчас, почему не прекратишь это все?
Кит, едва осознавая, что вообще он делает, слабо толкнулся ногами и вылетел в шлюзовой отсек, где рядом с выходом зияла брешь с гнутыми многослойными лоскутами металла вокруг, она была размером с две человеческих ладони. Заткнуть ее не представлялось возможным.
Дверь, которую не потрудились за собой прикрыть пираты, заклинило.
Сцепив зубы, Кит поднажал, насколько это было возможно с его тяжелым ранением. Не поддавалась. Вариантов не было: если уж аварийное перекрытие поврежденного шлюза не сработало во время удара, значит, лететь к пульту управления на приборной панели и пытаться спастись оттуда не имело смысла.
Не оборачиваться.
Окончательно поддавшись панике, Кит забился, пытаясь вытянуть дверь, но пальцы соскальзывали и вообще отказывались слушаться. Он просто зря терял время.
Других вариантов не было, или они были неочевидными для человека, только что потерявшего огромное количество крови. Кровь плыла в невесомости, собравшись в большие темные капли. Не только его, и чужая тоже.
Отчаявшись, со всей дури саданул кулаком по панели рядом с дверью, как вдруг она сдвинулась с места и рывком перекрыла вход в шлюз. Свет замигал и вспыхнул, явив нелицеприятные последствия битвы, но обращать на это внимание было некогда — уже темнело в глазах, в том числе от недостатка кислорода. На автомате Кит доплыл до приборной панели и набрал ряд знакомых команд.
У него вырвалось несколько сдавленных ругательств.
Гравитация вернулась в норму, предметы и тела с грохотом попадали на пол. Шарики из крови, висевшие в воздухе, с отвратительными хлюпающими звуками растеклись по полу. В шаттл с глухими ударами по-прежнему врезался какой-то космический мусор, а пиратские корабли остались где-то позади — все это время Кита по инерции несло в сторону от заданного курса.
Поврежденная галра-рукой — успела-таки нанести удар, некогда было замечать — маска полетела на пол, и Кит болезненно шлепнулся рядом с ней, со свистом вдыхая разреженный воздух. Выдержав совсем небольшую передышку, он с трудом подполз к упавшему в паре метров телу и перевернул его.
Нет, он не верил в то, что Широ уже не спасти, и в то же время никак не мог этого отрицать.
Да и сомнений не было в этом. При свете вмиг постаревшее лет на двадцать обожженное лицо, искаженное паникой, выглядело еще отвратительнее, чем в полумраке. Вены на лбу вздулись, глаза закатились, а из уголка синих, подернутых паутинкой трещинок губ текла тонкая струйка крови.
Может, отдышится?.. Не так много времени прошло.
Да, Кит не бросал астероид в свой шаттл, он просто сломал Широ шлем и дал погибнуть в образовавшемся в вакууме. А могли бы вместе выжить.
Как ему теперь в глаза смотреть? В остекленевшие глаза с полопавшимися сосудами...
А что вообще, кстати, Широ здесь забыл, почему вместе с пиратами как ни в чем не бывало напал на шаттл Клинков Марморы и почему дрался галра-рукой?..
Кит с колоссальным трудом подавил в себе... что-то не поддающееся описанию и перевернул труп, брызнувший остатками крови из раны в боку — откуда ему успело прилететь? — обратно лицом вниз. Голову накрыл остатками повстанческого шлема.
Достойные похороны. При мысли о похоронах тот Кит, который когда-то, сидя на голой земле рядом со львами, отказался отпускать Широ в мир иной, разгерметизировал мозг носителя и умер от удушья. Оболочка осталась, чтобы на автомате дотянуться до аптечки, спрятанной под приборной панелью, и заняться перевязыванием раны, сидя в луже собственной крови. Хотя там уже и перевязывать было нечего, разве что ради приличия стоило заправить разорванную бахрому из каких-то внутренностей под остатки брони и ошметок синюшной кожи. Легче дышать не становилось, регуляторы подачи кислорода по-прежнему работали с перебоями, но ситуация еще усугубилась из-за многочисленных механических повреждений, и с минуты на минуту шаттл могло снова сбить какое-нибудь крупное небесное тело, превратив в могилу для девятерых.
В ушах бешено стучало, руки не слушались. Он и выжил-то, наверное, только благодаря своей галра-половине...
Конечно, в путешествии с Вольтроном бывали ситуации и безнадежнее, но тогда Кит был не один, с командой. А сейчас из команды рядом находился только мертвый Широ, который в последние секунды своей жизни пытался его, Кита, прошедшего целую межгалактическую войну, убить.
Опять.
Все закольцовывалось и закольцовывалось, повторялось и отдавалось воспоминаниями, которые совсем не хотелось бы ворошить. Что-то похуже, чем все вместе взятые круги ада.
Разные обстоятельства, одни и те же события.
Как же хочется есть, спать, слышать чей-то голос, помимо каких-то злых, чужих голосов в сознании...
Хотя был вариант получше. Кит выскреб из аптечки шприц и, не целясь, с размаху воткнул себе в бедро. Выпустил максимальную дозу. Медленно выдохнул, потер свободной рукой покрытый испариной лоб, откинув мокрую челку назад. Состояние шока потихоньку начало отступать, на смену ему пришла ужасная апатия и желание просто лечь и сдохнуть. Вместе с тем мозг, обреченный и привыкший постоянно выживать, подсказал последовательность.
Обезболивающее — есть.
Пока трупы не начали гнить, от них нужно избавиться.
После — перестать жалеть себя и посмотреть, осталась ли у шаттла после погони возможность двигаться самостоятельно. Вернуться назад, забить тревогу, не нарваться на другую группировку. Или полететь вперед, в неизвестность. Кит, сделав нечеловеческое усилие, здоровой рукой подтянул себя к пульту управления и принялся за анализ.
Судя по карте, он пролетел меньше половины пути, и до конца слепой зоны оставалось чуть меньше трех варг. Чуть больше трех часов. Это если двигаться с нормальной скоростью, а не ползти, как пришибленный таракан.
Кто-то звонил...
Пропущенный от Широ.
Нет, семь пропущенных. Боже правый. Совсем извелся небось. Может, что-то важное?
— Кит! Кит!! У тебя все в порядке?
Правда, что ли?
— Я отходил, — вяло тянет он в ответ, стараясь унять дрожь в голосе. — Здравствуй, Широ.
— А я волновался, — без предисловий ответил ему голос Широ и замолчал. Видеосвязь затянуло помехами так, что на ней ничего невозможно было разобрать. — Думал, ты прилетишь. Ты обещал вернуться через год, помнишь?
— М...
Вообще-то он не планировал возвращаться, но почему бы не сказать Широ обратное прямо сейчас, а, мозг? Потому что говорить не получается. Язык не ворочается.
— Ты забыл?
— ...я забыл, — просто из вредности, посмотреть на реакцию. Но Широ ожидаемо не поверил и засмеялся с каким-то ощутимым облегчением. Чтобы Кит забыл про него? Вселенная, ты что, опухла? Кит всегда про него помнит и...
Он обратил внимание, наконец, на растекающуюся лужу крови на полу и осознал, что пытается дышать тише и ровнее, хотя перед глазами все темнеет и пляшет. Видимо, рана открылась. Надо сменить повязку.
— Кертис привет передает, Кит! Мы будем ждать тебя.
«Все мы умираем однажды. Тебе ли не знать, что мертвые не возвращаются».
Кролия сказала это целую вечность назад, когда речь шла о Широ и Ките. В этой фразе было слишком много смысла, чтобы просто так взять и выразить его словами.
— А ты не жди, Кит.
Только вот Широ на глазах Кита умер уже... в какой раз, в третий? В четвертый? Казалось бы, пора привыкнуть, а он с каждым разом только прогибается сильнее, коллапсирует и не перерождается.
— Я умер, Кит.
Он может быть непоколебимым героем сколько угодно, но однажды все равно сломается.
— Кертис знает, не волнуйся, — говорит Широгане Такаши с фотографии, на обороте которой размашистым почерком написана какая-то шутка про сползающие носки. Его торс перетягивает резинка, подминает бумагу, по ней расходятся тончайшие трещинки.
Нет, стоп. Чего?
Кит помотал головой, избавляясь от наваждения.
Последний входящий от абонента Широгане Такаши был одиннадцать месяцев и три дня назад. А сам абонент вот, лежит мертвый чуть поодаль. Захотелось даже на самую маленькую секундочку перепроверить, действительно ли это он. Тут же расхотелось.
Аналитическая деятельность потерпела крах.
Чистые бинты закончились, остались только насквозь пропитанные кровью. Кит попытался разорвать капюшон, но силы окончательно оставили его. Мозг не хотел работать, зато подкидывал темные пятна и разноцветные круги, перекрывая зрение. Или это сказывался недостаток кислорода? Может, непереносимость... что это там было вообще, транквилизатор? Поднеся шприц к глазам, Кит увидел незнакомые размытые символы, скорее всего, это были самые обычные английские буквы.
Он привстал еще раз, едва прополз пальцами по клавиатуре и запустил сигнал бедствия. Все. Можно спать.
А равномерный писк прибора — считать, как овец, прыгающих через забор, а шум в ушах представить шумом воды в океане.
А собственную кровь, наверное, уже смешавшуюся с чужой — ласковыми волнами, укрывающими берег тихонечко, как в небольшом заливе.
А холодный пол — душной забегаловкой, куда они с папой завалились однажды с пляжа, потеряв сумку с документами, деньгами и ключами. Там еще пахло поджаренными на старом масле наггетсами, противным пивом и какими-то водорослями, хохотали низкими голосами мексиканки, за шиворот споткнувшегося и упавшего маленького Кита поднял незнакомый мужчина с густой черной бородой, в которой запутались кусочки лапши, и тоже захохотал
с таким булькающим звуком
будто кровью захлебывался
или задыхался.
— Я умер, Кит.
Металлический привкус во рту — он прикусил язык, когда это произошло, и кусал его еще сто раз, пока решался вопрос с его опекунством. Папа пошутил так однажды: в детстве они играли в инопланетян, папа был плохим инопланетянином, а Кит — хорошим; хороший палил в плохого импровизированным бластером из картона, а когда опустил, увидел перед собой надгробную плиту с родным именем.
«Папа».
— Я умер, Кит.
С Широ они не играли в инопланетян, но параллельными, никогда не пересекающимися линиями эти два человека на удивление похоже друг на друга оставили Кита одного в этом мире, даже зная, что однажды он будет нуждаться в них, как сейчас, например.
— Мне все равно, умер или нет. Теория клонов говорит мне, что ты не Широ, — вот что Кит никогда бы не сказал, но о чем думал за последний год каждый день.
— Нет, ты не понял.
Я умер, — вот что Широ, вернее, тот монстр Франкенштейна, в которого он превратился, никогда бы не сказал Киту. — А все думают, что я жив, но это не так. И все это время ты гонялся не за мной, а за другим человеком.
Как он ранее и подумал, что-то похуже, чем все вместе взятые круги ада.
— И те самые слова ты тоже произнес
ему, а не
мне, Кит.
Нет, Широ определенно бы такого не сказал. Но разве прямо сейчас не его голос прозвучал над ухом?
Он, кстати, тоже обещал на пляж сгонять, но на следующий день пропал из Гарнизона и не появлялся аж неделю, а по слухам Кит догадался, что его отправили к врачу с этой его неизлечимой болезнью. И Кит чуть не помер натурально, пока не увидел Широ живым и веселым, он тогда и сорвался впервые, схватив неуловимого Такаши за воротник, будто сам был каким-нибудь генералом и пытался проучить нашкодившего кадета.
Ну конечно, Широ же всегда скрывал, что ему плохо; он знал, что найдутся мастаки позаботиться, посочувствовать, и при этом жалость не терпел.
Он знал, что Кит самый большой мастак позаботиться и посочувствовать, поэтому каждый гребаный раз ускользал из его рук беспокойной рыбкой.
Да кто он такой вообще, чтобы за него так цепляться, полосовать пустой разреженный воздух дрожащими пальцами?
— Ты же сам все знаешь. Ты мне нужен. Даже когда я не звоню тебе, боясь тебя отвлечь от важных дел, я скучаю. Это невыносимо, Широ. Наши пути разошлись, но это не значит, что все то время, проведенное вместе, и все те эмоции, что мы друг другу подарили, забылись, загремели в тартарары, ты понимаешь это?
— Я понимаю. Но люди имеют свойство умирать. Ты ничего не сделаешь с этим.
— В таком случае, я тоже хочу умереть, — шепчет Кит в пустоту, и слова ударяются о потолок шаттла, сыплются, словно штукатурка, обратно вниз. Никакого моря нет, и монстра Франкенштейна тоже нет, есть только куча трупов вокруг и ледяной пол. И жестокая реальность.
Почему вообще все умирают, а он, Кит, до сих пор живой и мучается, несет свою ношу?
Так ли все это на самом деле?
Опять вопросов больше, чем ответов. В ушах шумит и стучит, дышать нечем, тело лихорадит, сил нет даже на то, чтобы слизнуть кровь с губы, спать хочется. Крови много потерял.
***
он открыл глаза буквально на секунду, пожелать спокойной ночи холодному недружелюбному миру, но в следующий момент чья-то теплая и знакомая рука прижалась к его щеке, как бы отказываясь принимать действительность, и вытащила рывком его из бездны бреда
точь-в-точь как...
***
— Широ, — просипел Кит, едва пошевелив губами.
— С Широ я связалась, он в порядке, работает в Гарнизоне. А этот...
Понятно. Больше ничего не нужно.
— ...один из выживших участников проекта «Курон», полагаю. Я заберу его.
Но такое знакомое и такое мертвое синее лицо будет преследовать его всю жизнь.
— Что важнее, я думала, ты уже... — голос сорвался.
Господи, Кролия, наверное, тоже чуть с ума не сошла, увидев эту бойню.
Ее руки, сильные и ласковые, прижали к лицу кислородную маску, после чего схватили Кита в охапку и бережно, словно хрупкий фарфор, подняли в воздух.
— Ну и напугал ты нас, — шершавый мокрый язык обласкал его безвольно висящую ладонь. Космо, тихо поскуливая, потерся макушкой, даже вроде застучал хвостом по полу, однако Кролия слегка отодвинула его ногой, чтобы пройти в шлюз. — Я вылетела навстречу тебе несколько варг назад, но ты не появлялся. Космо привел меня к тебе. Потерпи немного, хорошо? Разберусь с тобой и перенесу груз. А с твоим шаттлом потом что-нибудь придумаем.
Она внешне хранила почти святое спокойствие, словно Кит на ее руках был маленьким ребенком, влипшим в драку с соседскими мальчишками, а не мужчиной с разбитой вдребезги душой и верой, которую лелеял и взращивал на протяжении стольких лет. Мало кто понял бы, что сердце Кролии дрогнуло еще год назад и с тех пор трепетало, как бешеное. Что это ее спокойствие — вуаль, под которой даже с отказавшим зрением можно было легко разглядеть жуткое волнение, близкое к состоянию шока.
— Я знаю, это не то, что ты действительно хочешь сейчас услышать, но Широ скучает, — и тон у нее такой деланно будничный был, будто она подавала космические сырники на завтрак, и лишь тревожные нотки, которые способен услышать только человек, хорошо с ней знакомый, выдавали ее. — Вытащим тебя из этой дыры — встреться с ним обязательно. Он жив, с ним все хорошо. И, думаю, он хочет поговорить.
Когда она сказала такое про человека, одним своим существованием добровольно отравившим жизнь ее собственного сына, внутри раненого, почти готового уже упасть в объятия смерти Кита что-то затрепетало. Ответ на все вопросы пришел будто сам собой.
Это была какая-то иррациональная, чудовищная забота, которой всегда так не хватало.
Было глупо отрицать, что прямо сейчас она пришлась как нельзя более вовремя.
При всем желании Кит никогда не смог бы отблагодарить Кролию за это.
— Только не засыпай, хорошо? Держись. Ты нужен нам, Кит.
На его щеку капнула теплая слеза.
Похоже, между смирением и отрицанием он выберет «слетать на Землю, когда появится повод».
