Его империя

И не будет империй, не будет таких держав, сколько те бы ни мнили о жалком своем величьи, что в муку не сотрутся, как зернышки в жерновах. Они все равны. В них нет никаких отличий. И их все разнесет, как пыль, по сухим полям. Если б только Он знал, то Он ничего б не сделал. Не сумел бы гордыни сдержать удар. Он стоял там один, словно Бог, и никак иначе, и не думал, что будет, не смотрел назад. Он смотрел на Неву и видел ее в граните. Он смотрел на болото и видел дворцы из злата. Он стоял, как скала, в одиноком своем величьи и не знал: двести лет — и придет расплата. Он смотрел на свой град, в нем зрел будущую столицу, видел тень кораблей из далеких морских держав. Сырой воздух нежно ласкал ресницы, выдыхали губы горячий пар. Ему жить хотелось лишь в ту минуту. Полной грудью сделать глубокий вдох. В кулаки сжать руки, так сжать, как будто, Русь в поводьях держит, идет в галоп. И не будет той силы, и воли не будет той, что сумеет сравниться по мощи великой с Ним, что сумеет норов Его обуздать, покой в Его душу изъеденную поселить. И не будет тех рук, что в пальцы свои возьмут Его голову буйную и нежно прижмут к груди. И не будет тех губ, что нежно прошепчут вдруг: «Петенька, милый, все это давно позади…» Да, не будет той силы… Она уже с Ним давно. Нева все течет… течет… ветр дует и дует, поет свою песнь… поет… Здесь будет город стоять. Столица столиц. Здесь время замедлит счет. Здесь будет иначе жизнь. Другой она будет... и здесь же Он тихо умрет. Здесь будет Его покой.