Я хочу жить

      Герою не подобает прогибаться под обстоятельства и, как бы жизнь не пинала, нужно улыбаться всем опасностям — Мидория свято верил в эти суждения и желал жить по ним, но… не смог. Постепенно все перестало иметь смысл. Мидория понял, что стать героем, которым его видит Всемогущий, ему попросту не суждено быть. Слишком много сломанных костей, слез и ответственности. Мечта детства стала непосильным грузом всего за год. Все взлеты, в конечном счете, имеют риск падения.       Руки не опускались только ради других. Например, самого Всемогущего, которому осталось жить от силы несколько лет, мамы, что вложила в самого парня все самое наилучшее и друзей, что безоговорочно верили в него. Груз ответственности за все надежды только все усложнял…       Терпению настал конец в один вечер, когда учеба закончилась и все уже почти ушли по домам. Изуку забыл тетрадь в классе, как бы это банально не звучало. Важную тетрадь. Он даже оставил Ииду и Урараку на полпути, чтобы вернуться за ней. К счастью, кабинет еще не закрыли. Только вот… он и не был пустым. Даже не подозревая чего-то, Мидория распахивает дверь и уже готовится в спешном порядке забрать драгоценную тетрадь, как обнаруживает двух знакомых парней, что всем своим видом показывали, что желали остаться наедине. Бакуго и Киришима. Один сидел на парте, другой явно потянулся для поцелуя. Возможно, секунда, и они бы уже вовсю наслаждались сладкими мгновениями с друг другом.       Мидория замер в дверях, не веря своим глазам. Киришима и Бакуго? Почему? С каких пор? — Что?.. — только и смог пискнуть парень. На его глазах наворачиваются слезы.       Киришима так и замер в нескольких сантиметрах от лица Бакуго. И в алых глазах второго читалось смятение, а потом чистая ярость. Не успел он и рявкнуть на ненавистного гостя, как тот побежал, что прям пятки сверкали. В груди нарастал комок разных чувств: от растерянности, до чистой злобы. Возможно, на себя, может, на Киришиму. Изуку и сам не знал. Просто… столь интимный вид вызывал в нем неизвестную ранее тревогу. Ревность? Не совсем. Данное чувство можно описать, словно игла протыкает сердце. Снова и снова. С каждым разом все сильнее.       Боль затмевала разум настолько, что Мидория не сразу понял, что почти добежал до метро. Сколько же он бежал? Неизвестно.       Только в самом вагоне он стал осознавать происходящее. Рядом много людей. Каждый смотрит на его красные глаза с неодобрением. Верно, ведь мальчики не должны плакать. Особенно на виду. Это смешно.       Возможно, где-то там Киришима уже вовсю заканчивает то дело с Катсуки, которое парень прервал на самом важном моменте. Это даже забавно. Мидория надеется, что Бакуго это доставляет удовольствие. Он и сам хотел это ощутить с ним.

***

      Мидория уже в своей комнате. Именно там он и смог проанализировать все и придти к единому соглашению со всем его существом. Пока мама готовила на кухне ужин, Изуку писал прощальные письма всем: Тодороки, Урараке, Ииде, маме, Всемогущему… Бакуго он так написать и не смог.       Пустой взгляд уставлен на последний лист бумаги из всей стопки. Остальные валялись где-то неподалеку в скомканном виде. Парень принялся все-таки вновь писать то, что он думал о Катсуки, но вновь остановился на части с признанием в любви. Он не может так поступить ни с ним, ни с Киришимой, ведь это не принесет ничего, кроме неловкости. Вновь это злосчастное письмо отправилось в полет. — Лучше, если он никогда не узнает об этом, — с печальной улыбкой сообщил Мидория Всемогущему на стене, — лучше, если бы и обо мне никто и никогда не узнал.       Сквозь шторы в комнату попадал мягкий свет заката. Мидория был рад, что это самое прекрасное, что может увидеть перед тем, как исполнить давнюю задумку. Теперь у него действительно почти не осталось надежды. Боль окончательно ее сломала.       Волосы выдираются с легкой болью и парень аккуратно положил их в конверт с письмом для Всемогущего. Там, он в самом непринужденном виде сообщает наставнику, чтобы тот позаботился о том, чтобы столь великая сила досталась более хорошему приемнику, чем сам Изуку. Он просит прощения у всех. Боль поедает его изнутри, поэтому Мидория тут же кладет все конверты на свой стол и идет прямиком к выходу. На прощанье Изуку осматривает столь уютную комнату с множеством плакатов с лицом его кумира и улыбнулся всего на миг. Затем быстро вышел, чтобы уж точно не было соблазна передумать.       Изуку с улыбкой прощается с мамой, говоря про вечернюю прогулку. — Удачи тебе, Изуку. Возвращайся к ужину! — ее столь нежный голос звучал так прекрасно в эти секунды. На глазах навернулись слезы, но останавливаться парень не собирался. — Хорошо.       Мидория тут же отвернулся. Ему нужно уходить сейчас. Жаль, что он так и не вернется к ужину…

***

      Воспоминание вспыхнуло в голове столь неожиданно, что парень остановился. Он вспомнил, как однажды, Бакуго посоветовал ему прыгнуть с крыши, чтобы не быть настолько никчемным.       Мидория горько улыбнулся: — Значит он хотел моей смерти?       Картинки сменяли друг друга, словно калейдоскоп: высокое здание, длинная лестница, крыша и завораживающие своим спокойствием город, наполненный героями и злодеями. Изуку слегка облокотился об перекладину и взглянул вниз. Падать не так уж и долго, но шансов на выживание не так уж и много, ведь перелом шеи не вылечить даже с помощью Лечащей Девочки… А так ли необходимо идти на такой шаг из-за небольших трудностей? Все может измениться…       Мидория вздохнул, и в голове тут же всплыл образ почти целующихся Киришимы и Бакуго. Дыхание на секунду перехватило, а сердце встрепенулось, будто пытаясь оторваться от цепких цепей отчаяния. Только вот, они уже затянулись настолько, что все посторонние мысли тут же превратились в горстку пыли. Нет, чего-чего, а вид милующихся Киришимы и Катсуки сведет с ума. Парень даже смотреть им в глаза не сможет. Жалкий-жалкий никудышный герой. Даже с разбитым сердцем не может справиться — какое уж там спасение мира?       Ноги сами собой переступили через перекладину, а руки крепко в них вцепились. Дрожь охватила все тело. Казалось бы: шаг в пустоту и ты свободен, но Изуку теряется. Ему страшно. Ему жаль, что он не смог стать достойным символом мира. Жаль, что мама снова будет плакать из-за него. Жаль, что он так и не признается Катсуки в своих чувствах.       Вздох. Все за и против откинуты. Только пустота. Только смерть. Шаг вперед, руки разжаты, и жалкий Деку уже летит в свободный полет. Деку больше не герой, он лишь бесполезный.       Гул ветра заглушает крик, а из глаз стремительно несутся вверх слезы.       Деку слабый и бесполезный.       Деку не нужен никому, особенно Каччану. Он давно хотел его смерти.       Но Деку молит о пробуждении от этого кошмара.       Крик раздался где-то в глубине сознание, словно голос души:

Я ХОЧУ ЖИТЬ!