Позвонить тебе было плохой идеей, Настолько плохой, что теперь мне пиздец Думать, что я смогу остановиться, было плохой идеей, Настолько плохой, что мне нужно еще.
- Блять, - Артём держится за разбитый нос и оседает на пол, пока Петя, ухмыляясь, стоит напротив него. - Блять, ну за что? - За то, что ты мудак, - он приседает на корточки, рассматривая содеянное без капли сожаления. - Взаимно, - Стрелецкий пытается стереть кровь рукавом, но это оказывается безуспешно, она стекает по подбородку, заляпывает толстовку. - Я ведь могу тебя ещё раз ебнуть, мне не сложно. Может, прекратишь выебываться, нести херню и пытаться меня анализировать. - Не могу, ты же в курсе. Я это не контролирую. - Пошел ты, говорить тебя об этом никто не заставляет, - выплёвывает Хазин, сжимая руки в кулаки. - Хочешь, чтобы я тебе врал? Умалчивал все, как это делаешь ты? - Артём поддается ближе, практически касаясь его носа своим, и перехватывает руку Пети. - Ты, конечно, можешь меня бить, но проблему нашу это не решит. - Да, но мне полегчает. Однако вопреки своим словам Хазин встаёт, поднимая за шиворот Артёма, и тащит в ванну. Там по-быстрому обрабатывает нос Стрелецкого и, бросив короткое "надо проветриться", сваливает с громким хлопком двери. Артёму ничего не остаётся, кроме как тяжело вздохнуть и подавить в себе желание хорошенько ебнуться об стену головой. Может, и жизнь легче станет, и проблем не будет. А Петя-то как обрадуется. Ну или наоборот расстроится, что без него все веселье прошло. Артём знать не хочет, куда свалил Хазин, но вариантов не так много, догадаться несложно: либо в клуб, либо за наркотой, либо все вместе, следовательно, увидятся они в лучшем случае через пару дней. Можно было бы и пораньше, конечно, если бы Стрелецкий взял яйца в кулак, а гордость нахуй выкинул, и пошёл бы за ним. Отправил бы там голосовых ванильных, извинений нормальных и тому подобное, но это не в их стиле. В их стиле поорать, побить мебель или друг другу морды. Многие удивлены, что они до сих пор вместе, но в действительности все лежит на поверхности. Они похожи, они друг друга понимают. Например, оба тяжело сходятся с людьми, мало кому доверяют. Оба ненавидят окружающий мир, хоть и подсознательно стремятся ему помочь. Оба имеют хреновые отношения с отцами. Петя их сходство распознал не сразу, Стрелецкий понял все, как только его увидел. Что удивительно, менее интересным Хазин для него не стал, хотя и не был «загадкой», которую хотелось решить. Его поведение порой очень непредсказуемо – он то злится, орет и бросается ядом, скрываясь защитной стеной сарказма, то становится неожиданно искренним, утыкается лбом в плечо и под прикосновениями плавится. Петя вообще оказывается очень тактильным, хотя и подавляет в себе это периодически. - Я б тебе серенады под окном пел, но тебе же это не нужно, - роняет как-то Хазин, и Артём удивленно смеется. - С чего ты взял, что не нужно? Я может только и жду, когда ты мне будешь петь Сплин или читать Есенина. Стрелецкий бы об этом разговоре забыл, но на следующий день Петя готовил что-то с утра, напевая «мое сердце остановилось». Сердце Артёма действительно тогда замерло, а он думал, что такого не имеет. Таких уютных и ламповых моментов у них было достаточно, но и откровенного пиздеца хватало. Типа вот таких вот дней, как сегодня, когда Артёма что-то тянет за язык, и он высказывает свои наблюдения по поводу состояния Пети, едко комментирует его ссоры с отцом и получает в нос. Заслуженно, конечно, хоть Хазину он в этом и не признается. А в Пете что-то страшное просыпается в таких случаях, у него глаза темнеют, в них плещется ярость, а голос становится каким-то другим, выше на пару тонов, наглее и агрессивнее. Это совершенно не вяжется с нежным и заботливым Петей, который пропах спиртом и домашней аптечкой, так как постоянно обрабатывает чужие раны (а их много бывает, Стрелецкий же только и делает, что провоцирует и нарывается). Этот Петя зарывается в короткостриженые волосы, чтобы дернуть со всей злостью, а не ласково почесать затылок. Такой Петя Артёма пугает и завораживает одновременно. Случается, что в таком состоянии Хазин оказывается не из-за Артёма, а из-за тех, кто Артёму угрожает – судом, деньгами, смертью, неважно чем, Петя срывается и действительно готов убивать. Стрелецкий польщен и впечатлен, даже не думает сравнивать мальчишку с верным цепным псом, хотя это так и просится. Он только кладет руку на плечо, сжимая, и тяжело дышит в висок. Хазин строил образ наглого мажора и бессердечной суки всю свою жизнь, но все это рушится, когда Артём, проснувшись где-то во второй половине дня, находит в холодильнике еду с запиской: «Не съешь, приеду и заставлю». Когда Петя тащит его в магазин, чтобы купить новую одежду, потому что «Стрелецкий, это пиздец, иметь одни и те же шмотки на все случаи жизни – ненормально». Или когда Хазин как бы невзначай упоминает, что взял себе небольшой отпуск, и ему бы тоже не помешало, тем более тут билеты завалялись на курорт. Артём, однако, думает, что он Пете не нужен совершенно. У того и так жизнь несладкая, Стрелецкий не делает ее лучше. Артём думает, что Петя мог бы быть светлее, что ли, он ведь совершенно не такое говно, каким хочет казаться. Хазин не испорчен до конца, а Артём тянет его за собой на дно. И ему бы закончить все это побыстрее, но беда в том, что Артём очень эгоистичен. Артём без Пети загнётся, это однозначно. Только Хазин решает все за них один, когда вдруг звонит и каким-то жутким неадекватным голосом произносит: - Тём, а, может, нахуй это все? Стрелецкий не знает, что пугает его больше – тон или сказанные слова. Цепляется он все-таки за первое, потому что пугающая догадка беспокойным уколом отдает в сердце (все-таки оно есть). - Петь, ты под чем-то? Где ты, блять? – он срывается с места, накидывает кожанку и выскакивает на улицу. - Я в заднице, Тём, и здесь даже без всяких пошлых шуток. Связываться с тобой было такой плохой идеей. Я ж тебе не нужен нихуя, да? – Артём пытается одновременно вслушиваться в пьяный бред и ловить попутку, практически запрыгивает в какую-то машину, называя первый попавшийся на ум адрес. – Ты ж наиграешься и съебешь куда-нибудь, как надоест. А я что? А я застрелюсь или наркотой обдолбаюсь, потому что, ты же знаешь я тебя люблю…как умею вообще. Только тебе все равно… - Петя, блять, стой, только трубку не клади! – Стрелецкий кричит в трубку, но без толку, в ответ раздаются короткие гудки. Ему хочется с досадой швырнуть телефон, да тот еще понадобится. Скорую если придется вызывать, например. От этой мысли Артёма передергивает, по телу бегут неприятные мурашки. Стрелецкий объезжает пять клубов, и на последнем ему везет, он замечает машину Хазина. Найти его в самом клубе оказывается нетрудно, Петю тут знают все. Ему указывают направление, мальчишка оказывается в туалете, который на удивление пуст. Петя в сознании, но трясет его не по-детски, зрачки расширены до максимума, радужку не видно, если не присматриваться. Он делает глубокие вдохи, будто ловя последний воздух, и Артём вмиг оказывается рядом с ним, тащит в кабинку, где Петю выворачивает, попутно вызывает скорую. Со стороны Стрелецкий выглядит спокойным и уверенным в своих действиях, когда на деле же внутри него буря, зверь воет в страхе не успеть и не спасти. Раньше ему не давалась возможность откачивать Петю, тот всегда знал меру, или, во всяком случае, скрывал подобные случаи, ища помощи у посторонних. Если это действительно так, то Артёму страшно думать сколько раз тот был в шаге от смерти. Когда скорая приезжает, Артём, поддерживая Петю, умывает его холодной водой, пытаясь вернуть хоть каплю рассудка. Ему дают какие-то препараты и увозят. Стрелецкий, успевший вытащить из кармана пальто Хазина ключи от машины, направляется за ними.***
Петя просыпается под писк какой-то аппаратуры, и яркий свет бьёт в глаза, приходится зажмуриться. Понять, где он - несложно, вспомнить, как он тут оказался – уже тяжелее. Хазин часто-часто моргает, стараясь привыкнуть к свету, медленно поворачивает голову в разные стороны, уже зная, какую боль может принести хоть какая-нибудь активность. С удивлением он находит Тёму, сопящего на кресле. Между бровей пролегла складка, лицо бледное, а в свете больничной лампы он так вообще смахивает на вампира. Хазин проводит аналогию со сценой из сумерек и тихо посмеивается, но Артём вдруг открывает глаза и подрывается к Пете. - Все нормально? – он присаживается на край больничной кровати, и Петя замечает ссадину в уголке губ. - Откуда? – он протягивает руку, аккуратно касаясь, и Артём неожиданно хватает его за запястье, прижимая тыльную сторону к губам. Хазин теряется, такого откровения он от Тёмы еще не видел. - С твоим отцом поцапался, но это долгая история, - он обеспокоенно осматривает Петю, непривычно открыто. - Серьезно? Мне так или иначе нужны будут подробности, я ж не отстану. - Он рвался в лечебницу тебя сдать, ну и наорать, конечно. А ты...ты тогда был в неадеквате вообще, тебе любое потрясение только хуже бы сделало, - Стрелецкий сглатывает, закрывая глаза, и Петя буквально ощущает всю ту боль внутри мужчины. – Лечиться тебе и правда надо, Петь, только под моим присмотром, а не в какой-то долбанной клинике с подачки твоего отца. - Сколько я здесь? – Хазин игнорирует замечание, на что Артём недовольно кривит губы. - Трое суток. Ты иногда вроде приходил в сознание, но мало что понимал. Был что-то типа в бреду. - И ты…? – Петя переплетает их пальцы, поглаживая большим пальцем костяшки. - Все это время был здесь. Предлагаешь возвращаться в эту долбанную квартиру? - Это наша квартира. - Вот именно наша, не моя, что мне, блять, там без тебя делать, - Стрелецкий вдруг отворачивается, смотрит какое-то время в окно и, бережно отпуская чужую руку, встает с места. – Я пойду маме твоей позвоню, она волнуется сильно, и купить тебе надо что-нибудь из воды, еды…Вещи еще нужно захватить, я до этого уйти отсюда не мог, боялся все… Артём думает, что попал в безвыходную ситуацию. Ему убивать своим присутствием Петю не хочется, но без него тот запросто еще раз такую херню вытворит, сам же говорил, пускай не помнит сейчас, наверное. Как достучаться до мальчишки, чтобы тот бежал, чтобы взял свою жизнь в руки и счастливым был. Что ему, блять, делать? Петя хватает Стрелецкого за рукав свитера, кусает губы и молчит какое-то время, пока с губ не срывается: - Не уходи, - и еще тише, - пожалуйста. Артём встает на колени, пряча лицо в постельном белье, пахнущем лекарствами. Петя гладит его по голове и слышит тихий всхлип. Артём остается. По крайней мере сегодня.