Грядущие дни

      Неделя перед днём рождения прошла относительно быстро для Гарри. Благодаря отсутствию разрешения вернуться к работе он стал наслаждаться новообретённой свободой. Мало того, что его жизнь больше не подвергалась постоянной опасности, теперь он был волен видеться с друзьями и делать то, что хотелось. Это стало для него неожиданным, но приятным разнообразием, поскольку теперь ему не приходилось отказываться от встреч с дорогими ему людьми из-за работы. Джинни была права в одном: он никогда не был рядом. Его помолвка трещала по швам прямо на глазах, а он был слишком занят, чтобы заметить. Мысли о Джинни всегда доставляли ему дискомфорт, словно все его внутренности скручивало узлом из-за чувства сожаления и вины, смешанных с гневом. И почему это всегда целая смесь? — спросил Гарри у самого себя, разглядывая однообразные стены перед кабинетом Элизы, окрашенные в, как считалось, успокаивающие тона.       Несколько месяцев назад даже такое короткое ожидание расстроило бы его, заставляя задаваться вопросом, а зачем, собственно говоря, он здесь находится, и с каждой минутой его расстройство и раздражение в сторону Министерства магии увеличивались бы, ведь оно заставило его проходить эти полосы препятствий. Со временем он начал ценить то, насколько ему помогала терапия, даже больше, чем он хотел бы признать, и не так, как он представлял себе вначале. Прежде они были просто средством достижения цели, способом вернуться к работе и игнорировать боль, которая разрывала его сердце на части. Но чем больше проходило времени и чем больше он говорил и открывался Элизе, рассказывая такие вещи, которыми и не мечтал ни с кем поделиться, тем туманнее становился результат, которого он добивался. Гарри больше не жаждал вернуться к работе, чтобы продолжать игнорировать прошлое и боль, преследующую его по пятам. Эти желания исчезли, оставляя после себя только неопределённость и чувство замешательства.       Внезапное движение привлекло его взгляд, оторвав его от разглядывания стены и сфокусировав его на двери в кабинет Элизы. Гарри изо всех сил старался не смотреть на пару, которая оттуда вышла, понимая, насколько это неприятно, когда на тебя пристально смотрят, осуждают. Вместо этого Гарри встал на ноги и начал застёгивать пиджак, пытаясь дать паре приватность, насколько это было возможно. Гарри направился в кабинет только тогда, когда секретарь Элизы пригласил его войти.       — Добрый день, Гарри, — поприветствовала Карнелл, слегка улыбнувшись ему. За последние несколько недель Гарри понял, насколько хорошо она держит свои эмоции под контролем. Её лицо часто излучало спокойствие, уверенность и, самое главное, точно не осуждение. Всё, что Гарри ей рассказал, все секреты, воспоминания, даже страхи, было встречено с пониманием и спокойствием. Поначалу он списывал её спокойствие на какую-то специальную технику, позволяющую ей расположить его к себе. Но чем больше Гарри общался с ней, тем меньше его волновал этот вопрос, потому что Элиза хотела помочь ему и увидела в нём человека, а не простое имя на листе бумаги, пациента, которого надо обработать и отправить дальше. Частично это служило ответом на вопрос, почему он до сих пор не вернулся к работе. Это не из-за того, что он был не в форме, но потому что сеансы помогали ему справиться с воспоминаниями о войне и детстве, теми, которые он так долго подавлял.       — Как ты себя чувствуешь сегодня? — поинтересовалась Элиза, когда Гарри ответил на приветствие и стал расстёгивать пиджак, который в конечном итоге перекинул через спинку кресла перед тем, как сесть.       — Хорошо, спасибо, — честно ответил Гарри. — А как ваши дела? Сложный день?       — Я в порядке, спасибо, что спросил, — ответила Карнелл, заняв собственное место и закинув ногу на ногу. Записная книжка, которую она использовала для других клиентов, лежала закрытой на подлокотнике кресла как своеобразный символ доверия, которое они построили. — Что касается моего рабочего дня, я отвечу тебе, когда он закончится.       — Всё настолько плохо?       — Инспектор из Святого Мунго придёт, чтобы оценить мой прогресс, — пояснила Элиза. — Эти сеансы могут стать обязательными для всех авроров, но есть люди, которые по-прежнему сомневаются в их необходимости. Но достаточно обо мне, Гарри, сегодня я хотела бы поговорить о твоей работе, если ты не против.       — Хорошо, — пожал плечами Поттер, с удобством устраиваясь в кресле, делая всё возможное, чтобы расслабиться.       — Расскажешь мне, почему ты присоединился к аврорам? — начала Элиза. Её голос звучал легко и спокойно. В нём не было давления, не было очевидных для Гарри причин ей ответить. По опыту он знал, что это не было притворством. Было одно конкретное воспоминание, разговоров о котором он постоянно избегал, откладывая тему каждый раз. Элиза никогда не давила на него и попросту меняла тему разговора. Гарри понимал, что это глупо, и что ему следует об этом поговорить. Но он не мог, даже после стольких лет. У него не находилось подходящих слов. Ничто не могло передать ту боль и потерю, которые он чувствовал. Ничто. Он не смог бы описать, насколько скучал по родителям, которых у него никогда не было, и страдания, которые вызывало его первое плохое воспоминание, вызываемое дементорами.       — Если честно, я даже не знаю, — честно ответил он, замешкавшись на мгновение. — Полагаю, всё началось с того момента, когда Грозный Глаз, то есть, Барти Крауч-младший, сказал, что из меня получится отличный аврор. После этих слов я даже не задумывался о чём-либо другом.       — Тебе нравится твоя работа? — аккуратно спросила Элиза.       Гарри ответил не сразу, он был готов ответить автоматически, но не стал и действительно задумался. Нравится ли ему? Слово "нравится" не совсем подходило под описание. Это было его работой, и работой грязной. Он потерял Джинни, семью Уизли, единственную свою семью и ради чего? Ради работы. Но кто-то должен был этим заниматься, это необходимое зло. Тёмным магам нельзя было позволить разгуливать на свободе. Гарри по собственному опыту знал, на что они способны и сколько жизней могли разрушить. Кто-то должен был решиться и остановить их. После войны Гарри посвятил всего себя работе, защите людей и избеганию боли, которая, как он уже знал, никогда не пройдёт. Никто не понимал, они думали, ему просто нужно больше времени, но насколько больше? Война отняла у него почти всё: его родителей, Сириуса, Ремуса. Кроме него, все двигались дальше. Гермиона, Рон и даже Джинни. Всего они. Конечно, война закончилась, но он так и не перестал сражаться, просто сменил поле боя.       — Я не знаю, — начал Гарри. — Но кто-то должен это делать. Наверное, я просто привык быть этим самым человеком. Я знаю, что это глупо, что это не причина. Но то, что я делаю, важно. Я видел, на что способны люди, и это не должно сходить им с рук.       — Почему, Гарри?       — Потому что я знаю, каково это, когда твоя жизнь разрушена ещё до того, как ты начал жить. Дни, которые должны были быть, но так и не произошли. Будущее, которое так и не прожито. У меня это забрали, у меня не было выбора, никто не спрашивал. Вы понятия не имеете, каково это. Ни малейшего. И никогда не поймёте, — Гарри замолк на пару секунд, пытаясь взять свои эмоции под контроль. — Но лишь потому, что я вынужден так жить, не значит, что и другие должны.       — И работа аврором стала способом в этом убедиться, — закончила Элиза, но её слова прозвучали не вопросом, а утверждением. Он всё равно кивнул, подтверждая ход её мыслей. — Ты скучаешь по ней?       — По кому?       — По работе, — уточнила Элиза. — Скучаешь по ней?       — Нет, — ответил Гарри после долгой паузы. Это была правда. После расставания с Джинни, Гарри несколько недель пытался убедить себя в том, что скучает по работе, что если бы он мог просто вернуться к ней, всё остальное рано или поздно решилось бы само собой. Но это не было правдой. Недели, месяцы, которые он был вынужден не работать по требованию Элизы, заставили его это понять. Вместо нытья о потере работы Гарри начал наслаждаться вновь обретённой свободой. Она позволяла ему чаще видеться с Тедди, иногда забирать его после школы, чаще встречаться с Роном и Гермионой, и ещё больше — с Дафной. Ему потребовалось немало времени, может, даже больше времени, чем следовало бы, чтобы признаться самому себе, что ему действительно нравится проводить время с этой девушкой. Не то чтобы он не ждал с радостью встреч с Роном или Гермионой, но рядом с Дафной он чувствовал себя иначе. Гарри не мог это толком объяснить, но знал, что всегда очень рад видеть её, и не важно, в течение пяти минут или пяти часов. Он наслаждался каждым мгновением, проведённым рядом.       Но если он вернётся к жизни аврора, к изнуряющим ночным сменам, ранним подъемам и другим обязанностям, которые поглощали всё его время и внимание, то всё, что он полюбил в своей жизни, снова исчезнет. Быть аврором сложно, ведь это не просто работа, а призвание, которое требует отказаться от всего остального и пожертвовать им. Поначалу Гарри просто смирился и отдалился от друзей, думая, что они двигаются дальше. Даже уход Джинни не пошатнул его убеждений. Но встреча с Дафной, воссоединение с друзьями, а также другими людьми, которых он любил, — всё это заставило его осознавать, как много ему пришлось потерять. Гарри не был уверен, сможет ли пожертвовать всем ещё раз.       — Мне нравится ситуация, которая сложилась, — продолжил Гарри. — Быть аврором… это всепоглощающая задача. У тебя не может быть жизни. Таков порядок, и я думал, что справляюсь, но даже если я не справлялся, это не имело значения. Я не возражал. Это казалось правильным.       — А сейчас?       — Сейчас? Сейчас я не так в этом уверен, — ответил Гарри.       Быть аврором всё ещё очень много значило для него. Это был долг, его долг. После всей боли, всех мучений, которые он пережил, это был единственный способ, с которым он мог твёрдо пообещать себе, что никто другой не будет страдать, как он. По крайней мере не в его смену. Это было его движущей силой, как будто огонь, который горел внутри очень долго и очень ярко. Даже слишком. Расплата за такой пожар была ужасной. Только теперь, после нескольких недель, даже месяцев без работы, Гарри был вынужден увидеть, что именно потерял из-за долга.       — Почему? — осторожно спросила Элиза.       — Раньше я... прятался, — признался Гарри. — Все, казалось, продолжают жить. Рон, Гермиона, Джинни, все остальные. А я… я не смог. Так что я продолжал бороться, я отдал всего себя делу. Всё, что у меня было. Даже если этого было недостаточно, я так долго сражался, был человеком, на которого могут положиться другие. Человеком, которым я не хотел быть. Никогда не хотел. Но должен был. Всю мою жизнь, всякий раз, когда что-то пошло не так, люди смотрели на меня в поисках ответов. Спроси Гарри, уж он-то знает, что делать. Я так привык к этому, что не мог стать кем-то другим. Не знал, как. Поэтому я продолжал сражаться, продолжал играть в героя. Но быть аврором — это совсем другое. Это важно, да. То, что они делают, за что борются. Но время без работы заставило меня задуматься. Я не думаю, что смогу продолжать быть человеком, в котором они нуждаются. Они требуют от тебя отказаться от всего. Раньше, я не знаю, это казалось нормой. У меня не было времени перевести дыхание или подумать, я просто действовал. Но сейчас у меня было время поразмыслить, и в этот раз, мне кажется, я собираюсь пожертвовать новой жизнью, чтобы вернуться к старой.       — Я не стану врать, Гарри, — Элиза немного наклонилась к нему и посмотрела в его глаза. — Именно поэтому я хотела дать тебе как можно больше времени перед тем, как затронуть эту тему. Когда ты впервые пришёл, я увидела человека, который хотел отчаянно вернуться к своей работе и использовать её, чтобы отвлечься от всех проблем. Когда ты начал открываться, рассказал про Джинни и то, что произошло, мне стало понятно, что частично это было связано именно с работой. Я надеялась, что за это время ты в полной мере осознаешь, как жизнь с тобой обошлась, и действительно ли ты хочешь вернуться к тому, как было.       — Я не знаю, — признался Гарри. Было странно произносить это вслух, как будто он, наконец, признался сам себе. Он пытался изо всех сил не думать об этом, игнорировать проблему, как он всегда поступал раньше. — Я имею в виду, аврором быть важно. Я не думаю, что могу просто бросить это.       — Но? — подсказала Элиза, когда он замолчал.       — Но я не хочу возвращаться к той жизни, — дополнил Гарри. — Время, которое вы заставили меня взять, помогло. Ну, вместе со всем остальным. Раньше я просто хотел вернуться. У меня не было жизни, так что меня не беспокоило, что мне придётся от неё отказаться. Но теперь я помирился с Роном, я больше встречаюсь с Тедди, и очень здорово, что я могу так часто видеть Даф. Наверное, с этого всё и началось. Со встречи с ней. Я не знаю, почему, но мне кажется, что она стала основной причиной этих огромных перемен.       — Как это вышло?       — Сначала это были мелочи. Возможность видеться с друзьями. Конечно, я всё ещё встречался с Тедди и Андромедой, но всегда в конце рабочего дня, и это ощущалось, как будто кроме этого ожидания я ничего не делал. Рон со мной не разговаривал, и я не могу его винить. Я это ненавидел, но понимал. Он не мог выбрать между сестрой и мной. А Гермиона, ну, она всегда была так занята. И даже сейчас. Думаю, я чувствовал себя одиноким. Но затем я встретил Дафну и она была… другой. Она не осуждала меня. Все остальные на той дурацкой вечеринке осуждали меня. Но не она. Ни разу. И после этого я перестал прятаться. Я стал снова общаться с Роном и Гермионой, и даже пошёл на свадьбу Малфоя.       Гарри замолчал на пару секунд, потому что осознание этих слов ударило его, словно бладжер.       — Она подарила мне жизнь, которую можно потерять, — тихо закончил Гарри, едва ли не шёпотом. Внезапный поток самых смятённых эмоций почти одолел его, и он безучастно смотрел на дальнюю стену. На его губах появилась почти незаметная улыбка одновременно с внезапным прозрением, что именно для него сделала Дафна. Ощущение накрыло его с головой. Вместо того, чтобы закрыться в себе, уйти подальше от мира, который причинил ему столько боли, Гарри вырвался из замкнутого круга и снова ощутил в себе огонь, поддерживающий жизнь. И всё потому, что Дафна решила дать ему шанс, когда Гарри меньше всего этого ожидал. В тот самый момент он понял, что он никогда ещё не был настолько благодарен за всё, что она для него сделала.       — Есть и другие варианты, — заметила Элиза, отвлекая Гарри от размышлений. — Ты можешь выбрать другую карьеру, даже сменить роль, которую сейчас занимаешь. Есть и другие способы помочь аврорам, Гарри. Тебе не обязательно возвращаться к старой работе. Выбор, конечно же, за тобой, и я не собираюсь тебе говорить, как поступать. Но мой совет, как твоего целителя и того, кто желает тебе самого лучшего, это рассмотреть все альтернативы, прежде чем ты сделаешь выбор.       Гарри кивнул, принимая совет. Пару месяцев назад он просто проигнорировал бы её слова, убеждая себя, что ему нужна старая работа. Он ощущал, словно предыдущая жизнь принадлежала человеку, которого он с трудом узнавал. Выбор больше не делился на чёрное и белое, появился и серый цвет. И хотя Гарри никогда бы не смог по-настоящему покинуть аврорат, он понимал, что жизнь, которую он вынужден был вести, была нездоровой. Это была жертва. Как и всё остальное в его жизни. Он продолжал бороться, не задумываясь о последствиях. Но, возможно, пришло время перестать бороться и начать жить.       

оОо

      Министерство было таким же, каким его помнил Гарри. Суетливым, наполненным жизнью и, иногда, запахом кофе, с множеством людей вокруг, занятых долгими сменами. К его вящему недовольству, вместо того, чтобы пройти незамеченным, ему пришлось выдержать на себе несколько долгих пристальных взглядов вместе с парочкой косых быстрых, пока он шёл в Отдел магического правопорядка. Даже когда он добрался туда, скрытные взгляды продолжались, хотя и по совершенно другим причинам. В остальной части Министерства на него смотрели из-за известности, в то время как женщины и мужчины из его старого департамента тянулись к нему из-за его долгого отсутствия, пытаясь понять, чем обернётся его внезапное появление.       — Я бы хотел увидеться с мистером Дэвисом, пожалуйста, — объявил Гарри, подойдя к столу снаружи кабинета Майкла Дэвиса. Стол имел круглую форму, стопки бумаг были аккуратно и осторожно уложены в стопки. Всё было организовано. Даже перья были выложены по размерам: от маленького до самого большого. Нельсон Гибсон, младший помощник, которого привлёк к работе Дэвис, чтобы тот занимался бесконечным потоком документов, был одержимым чистотой и порядком. Потому, собственно говоря, Дэвис и выбрал его, ведь Нельсон отлично справлялся с документами. Дэвис ненавидел их и более чем рад избавить себя от лишней нагрузки, тем самым намного повысив свою эффективность работы по сравнению с любым другим начальником в Министерстве магии.       — У вас назначена встреча? — немного резко спросил Нельсон Гибсон из центра своего рабочего места, даже не отрывая взгляда от обыденного бланка, который он читал.       — Нет, но я уверен, что мне и не нужно, — ответил Гарри, пока Нельсон поправлял очки в роговой оправе, которые слегка сползали с его носа.       — Что ж, боюсь, в таком случае вам будет необходимо... — начал было Нельсон, заполняя бланк, который он читал до этого, прежде чем посмотреть вверх, на того, с кем он разговаривал. Он замер сразу же, как только его серые глаза остановились на Гарри. Скорость, с которой он вскочил на ноги, чуть было не опрокинула его воронье перо из чернильницы. — Прошу прощения, мистер Поттер, я не знал, что это вы. Я пойду проверю, свободен ли он, пожалуйста, присаживайтесь.       Помощник с растрёпанными волосами поспешил пройти через двойные двери, расположенные прямо за его столом. Гарри не стал садиться на кресла, заманчиво расположившиеся вдоль стены, и остался стоять на ногах, проверяя время по наручным часам, не обращая на цифры внимание. Это позволяло ему занять свои руки и разум. Гарри месяцами размышлял об этом моменте, что произойдёт, что он скажет. Его дыхание участилось, а желудок, казалось бы, скрутило в маленький, но тугой узел.       Внезапно двери вновь распахнулись, и Нельсон сообщил, что мистер Дэвис готов принять его. На его лице промелькнула улыбка, на которую сам Гарри ответил одним вежливым кивком. Ну вот и всё. В животе снова потянуло от нервов. Он чуть не засмеялся, ведь он через столько прошёл: убийцы, потенциальные и даже настоящие тёмные лорды, а Гарри волновался перед встречей с начальником.       Кабинет был таким же, каким он его запомнил. Солнечный свет лился из окна позади длинного дубового стола Дэвиса. Ещё одна невозможная вещь, которую позволяла магия. Сам стол был занят различными стопками документов, которые либо Нельсон передал ему на подтверждение, либо которые смогли проскользнуть через его эффективную сеть. Так или иначе, они представляли собой хаотичный на вид, но всё же организованный беспорядок. Беспорядок, который всегда таинственно исчезал, как только появлялся кто-то важный.       — Поттер, — слегка фамильярно произнёс Дэвис голосом, который вселял ужас во всех новобранцев. Не было ни улыбки, ни особой радости в его приветствии. Он был аврором, как-никак. Последний из старой гвардии, Дэвис прошёл обе войны: первую как новобранец, а вторую — как герой. Много авроров ушли из Отдела магического правопорядка, как только Волдеморт взял власть в свои руки, боясь за себя и свои семьи. Но Дэвис остался, продолжил служить и отказался предавать свои принципы только из-за правления безумца. Под руководством Дэвиса маглорождённые таинственным образом исчезли из камер, и закон продолжал что-то значить. И пока Гарри и Орден Феникса были на всех заголовках печатных изданий, известность обошла стороной таких людей, как Дэвис, который продолжил служить перед лицом невозможного.       — Сэр, — ответил Гарри, как только Дэвис встал на ноги и протянул ему руку.       — Рад тебя видеть, — прокомментировал Майкл, крепко пожимая руку Гарри. Его резкий голос напомнил парню о Грозном Глазе. Только в отличие от Грозного Глаза, тело Дэвиса не было изувечено. Для невооруженного глаза он выглядел как обычный мужчина средних лет, хоть и в хорошей физической форме. В его чёрных волосах мелькала седина, а лицо было слегка отмечено морщинами и отображало прожитые опыт и переживания, которое большинство людей предпочли бы забыть.       — Присаживайся, — произнёс Дэвис, жестом показывая на кресло перед столом. Оно было шатким, жёстким, и Гарри был убеждён, что Дэвис вручную укоротил одну из ножек так, чтобы никто не смог сидеть перед ним с комфортом. Но в этом, как знал Поттер, и была суть. Большинство людей, появлявшихся в кабинете Дэвиса, попадали к нему не по своей воле. Либо они должны были предстать перед его гневом, либо они инспектировали его работу. В любом случае Дэвис хотел иметь преимущество.       — Итак, Карнелл говорит, что ты готов вернуться к работе, — продолжил Дэвис, пренебрегая дальнейшими светскими беседами, как он обычно и поступал. Он был человеком дела.       — Да, сэр, — подтвердил Гарри. — Однако у меня есть просьба.       — Продолжай, — кивнул Дэвис, откидываясь на спинку кресла, внимательно смотря на Гарри тёмными глазами.       — Я не хочу восстановления на старой должности, — произнёс Гарри немного быстрее, чем планировал, спотыкаясь о слова. — Я бы хотел занять должность в Академии, если это возможно.       — С чего такие перемены? — поинтересовался Дэвис. — Ты никогда раньше не проявлял интереса к работе в Академии. Почему сейчас?       — Потому что такая жизнь подходит не всем, сэр, — честно ответил Гарри. — Последние несколько месяцев заставили меня осознать, что существует не только работа. Со всем должным уважением, сэр, я не думаю, что смогу отказаться от этого снова.       Недосказанным осталось то, что в первый раз Гарри бросил свою привычную жизнь, работая часами, занимаясь обязательствами, которые он взял на себя в отделе. Этого не требовалось произносить вслух. Дэвис прекрасно понимал, сколько он для них сделал, как и понимал, что из-за этого случилось. Все, кто знали Гарри, видели. Работа поглотила его. Но если он вернётся сейчас, то история повторится. Не специально, но его борьба продолжилась бы как раньше. Сам Гарри был частью проблемы, как и работа.       — Я не стану лгать, Поттер, я разочарован. Ты чертовски хороший аврор, и я надеялся, что ты продолжишь быть им. Я спрошу у тебя всего один раз, ты хорошо обдумал своё решение? Что оно значит? Потому что, если ты решишься, Поттер, пути назад не будет. Я не могу позволить тебе передумать, как только ты начнёшь работать на новой должности.       — Да, сэр, — кивнул Гарри. — Элиза предложила мне выбрать другое место, другую карьеру. Но я не могу отказаться от своей работы. То, что мы делаем, важно. Но в это же время, сэр, я не могу вернуться к тому, как всё было ранее.       — Академия — не лёгкий вариант, Поттер. Если ты ищешь лёгкости, тебя ожидает неприятный сюрприз, — предупредил его Дэвис.       — Я знаю, сэр. Но так, по крайней мере, у меня будет своя жизнь.       — Если ты этого хочешь, я не буду стоять у тебя на пути, — официальным тоном заявил Дэвис. — Я мог бы, конечно, отказать тебе и заставить тебя вернуться. И это моё право, ведь, как ты знаешь, у нас нехватка авроров. Но я не стану. Если это то, чего ты действительно хочешь, я не стану тебя останавливать.       — Спасибо, сэр, — поблагодарил Поттер, не ожидавший быстрого согласия Дэвиса. Он ждал спора. Дэвису действительно не хватало авроров, никто не хотел пополнять их ряды. Война, может быть, и закончилась, но охота на авроров оставила после себя страх, на одоление которого уйдут годы. Гарри не мог не задаться вопросом, почему Дэвис, человек, который внушал ужас начинающим, и которого уважали опытные авторы, так легко согласился. Настала неловкая тишина, когда оба мужчины молчали. Но когда Гарри собрался уже было спросить, может ли он идти, как Дэвис заговорил.       — Однажды я был на твоём месте, — произнёс Дэвис, и его тёмные глаза казались ещё темнее из-за воспоминаний. В его голосе прозвучала боль, которую Гарри знал слишком хорошо. Боль, рождённая из вины и сожаления, невозможности изменить прошлое. — Чрезмерно загруженный низкооплачиваемой работой, но пытающийся всё удержать. Вот только у меня была семья. Жена, которая скучала по мне, и дочь, которая никогда меня не видела. Я старался изо всех сил, но, как ты знаешь, иногда даже этого недостаточно. Я обратился к начальству, но они мне не помогли, сославшись на нехватку кадров из-за войны. Это самое большое сожаление в моей жизни, и я провёл всю оставшуюся её часть в тщетной попытке это исправить. Я не могу поступить с тобой так же.       Между ними снова воцарилась долгая тишина. Дэвис смотрел на Гарри, но не видел его. Он вспоминал ушедшие дни, дни, по которым он скучал и которые не мог вернуть. Гарри хотел что-то сказать, что-нибудь, что могло бы помочь человеку, который оказал ему поддержку в первые недели в качестве новобранца, который научил его быть аврором. Но он не мог ничего сказать, слова не находились. Он мог только представить себе, через что прошёл Дэвис. Но затем, так же быстро, как признание началось, Дэвис вынырнул из воспоминаний и сосредоточился на Гарри, захлопывая дверь, за которой прятались воспоминания. Тренировки в окклюменции, как понял Гарри ещё во времена обучения, могут быть полезны не только для того, чтобы не впускать в голову врагов.       — Отдыхай остаток недели, а в понедельник утром отчитаешься Шарлотте Мэтьюс.       Поняв, что пора идти, Гарри поднялся на ноги и направился к выходу. Уже стоя у двери, он повернулся к Дэвису, но глава Отдела магического правопорядка отказался встретиться с ним взглядом, вместо этого заняв себя различными записками и документами. Чувство счастья, которое могло бы занимать его мысли, исчезало при взгляде на Дэвиса. Но он ничего не мог с этим поделать. Дэвис должен был простить себя сам, прежде чем это сможет сделать кто-то другой, и ничто из того, что мог сказать Гарри, ему сейчас не поможет.