Нереальная реальность

Тёплое, летнее утро. Птицы радостно поют во всех уголках леса, соединяя голоса в единую песню. Природа распустилась пестрыми цветами, словно укрывшись одеялом из драгоценных камней. Казалось, весь мир, все создания наслаждались этим утром… Все, кроме Мангл. Прошёл почти месяц со дня трагедии, а раны так и не затянулись. Правду говорил тогда Спрингтрап, когда стоял у подоконника, держа в руках фотографию… Время не лечит раны. Оно только скрывает их под тугим бинтом других событий и проблем. И стоит этим бинтам ослабнуть, как старые раны вновь начнут кровоточить… Мангл открыла глаза. Всё та же комната, та же кровать, та же молчаливая пустота. Каждый день эта самая пустота вновь и вновь вскрывала, казалось бы, подзатянувшиеся раны. Но в этот день было особенно больно. Настолько, что хотелось вырезать сердце, проткнуть его чем-нибудь, лишь бы не чувствовать то, как она выгрызает изнутри, оставляя сквозные дыры. Лиса медленно встала, пытаясь мысленно заткнуть эту боль. Она больше не могла плакать — слезы кончились, а другого пути успокоения ей ещё не было известно. Мангл запустила руку в карман шорт и вытащила аккуратно сложенный листочек. Она развернула его и просто уставилась на ту самую фотографию, что осталась лежать на подоконнике, не дождавшись своего хозяина. Сложно было представить, что из всех четверых остался в живых только маленький, завернутый в пелёнку комочек, чьё имя теперь было Элизабет. На остальных стоял мысленный крест. Мангл убрала фото обратно. Трудно смотреть на счастливые лица тех, кого нет в живых. Лиса подошла к двери и вышла в коридор. Поодаль от неё стояли Фредбер и Фокси, очень тихо о чем-то разговаривая. На них была всё та же одежда, разодранная костяными собаками. Крыльев, рогов и тому подобного у них, как и у остальных, уже не было. Когда девушка приблизилась к ним, парни прервали беседу и удивлённо уставились на неё. — Мангл? Опять вскочила с утра пораньше? — обеспокоенно спросил Фредбер. — Ты и так редко по ночам спишь, так ещё и, если засыпаешь, поднимаешься — ни свет, ни заря! Ты же себя угробишь так! — И пусть, — бесцветно бросила Мангл, от чего глаза медведя поползли на лоб. — А который сейчас час? — Ну, часов у нас нет, а как я сам догадываюсь, не позже пяти утра, — подумав, ответил Фокси. А затем, пробежав взглядом по лисице, добавил — Ты бы и правда поспала ещё. А то выглядишь хуже зомби: рёбра проступают, под глазами синяки… — Если бы я могла… Ладно, до скорого, — все тем же ничего не выражающим голосом ответила Мангл и побрела прочь от них, на первый этаж. Не спеша спустившись по лестнице, лиса оказалась в холле. Тут на небольшой банкетке сидели Нефрит и Элизабет. У последней был вид не лучше, чем у самой Мангл, однако в глазах было всё же больше жизни. Нефрит же что-то рассказывал ей, а девушка, уткнувшись в него, старалась внимательно слушать. Демон хотя бы догадался оставить свой собственный облик… Оба не видели лисицу, чем та и воспользовалась. Она тихо и незаметно выскользнула на улицу и притворила за собой дверь. В глаза больно ударил яркий солнечный луч. Мангл за последнюю неделю буквально возненавидела всё, что было связано с чем-то счастливым, и солнце в том числе. Она поднесла ладонь к глазам, поставив её по типу козырька у кепки, и побрела по высокой шуршащей траве. Лиса направилась за дом, в чащу леса. В течении этих недель она часто таскалась в одиночестве среди деревьев, надеясь встретить стаю волков, которые, не спрашивая, набросились бы на неё и разорвали в клочья. И плевать на боль от ран и укусов. Это хотя бы заткнет душевную пустоту. Но волки, как назло, не бывали в этих окрестностях, и убить Мангл было некому. Поэтому она целыми днями наворачивала круги по лесу, выходя к дому только под вечер. И день изо дня она обходила стороной ту злополучную поляну. Ей и так было плохо, а подсыпать соль на свои же раны… Мазохизм какой-то. Она чувствовала, что любое обстоятельство, пусть и самое незначительное, будь то даже обычное упоминание имени, могло вывести её из и без того слабого равновесия и довести до верёвки… Мангл встряхнула головой, отгоняя тёмные мысли в сторону. Она целенаправленно шла к одному довольно хорошо спрятанному месту. Пропетляв между деревьями минут семь, она, наконец, добралась туда. Взору открылась довольно просторная поляна, окруженная высокими, раскидистыми деревьями. В середине этой полянки было небольшое зеркальное озеро, густо поросшее по краям изумрудным мхом. На дальнем берегу возвышалась одинокая плакучая ива, тоскливо водившая поникшими ветвями по водной глади. Туда Мангл и направилась. Она опустилась на мягкий мох, оказавшись под шатром ивы, и уставилась на озеро, разглядывая плавающие в нем листочки. Вот кленовый листик, подгоняемый лёгким ветерком, быстро пронёсся мимо, напоминая парусный корабль. Поодаль под углом упал маленький осиновый лист, тут же потонув из-за неудачного приземления. Наблюдая за этой картиной, лиса слегка задремала… Проснулась она от резкого порыва прохладного ветра. Настал уже вечер. Небо потемнело, сверкая звездами, лес почернел, неприветливого размахивая громадными лапами. Мангл невольно поежилась. Ей вдруг стало так тоскливо, что, будь бы она волком, то завыла на всю округу. Создавалось такое ощущение, что весь мир настроился против неё. В памяти что-то екнуло, словно открылась какая-то потайная дверца. В голове зазвучал до боли знакомый голос, напевая столько раз слышанную Мангл песню. Она часто слышала, как Спрингтрап негромко напевал эти слова, и лиса сумела выучить их. И вот, в такт этому голосу, она тихо запела: I wanna start by letting you know this Because of you, my life has a purpose You helped me be who I am today I see myself in every word you say Sometimes it feels like nobody gets me Trapped in a world where everyone hates me There's so much, that I'm going through I wouldn't be here if it wasn't for you… Мангл остановилась, чтобы набрать воздуха и начать припев, но вместо неё начал петь кто-то другой. Голос тот же, что и в голове, но тот, кто издавал его был…снаружи. Прямо сзади, всего в паре метров от лисы. Она не знала, что думать. Это галлюцинации? Плод её воображения, никак не теряющего надежду? Ей это было неважно. Она с замирающим сердцем сидела и слушала, не желая оборачиваться. А голос пел: I was broken I was choking I was lost This song saved my life I was bleeding Stopped believing Could've died, This song saved my life I was down, I was drowning, But it came all just in time, This song saved my life… Тут поющий умолк, однако спиной Мангл чувствовала, что там всё ещё кто-то есть. Она решила рискнуть и, быстро встав, обернулась. — С-спрингтрап?.. — дрожащим от волнения голосом спросила она. Перед ней стоял никто иной, как он, но живой… Израненный, грязный, перепачканный кровью, без крыльев, хвоста и прочего, с измученным видом, но живой… Лиса вспомнила трюк Нефрита и посмотрела в глаза робота. Один, разбитый, чёрный с желтоватой точкой посередине, а второй, целый, серебристо-серый. В этом знакомом гипнотическом взгляде читалась неимоверная боль и вместе с тем искреннее, неподдельное счастье… — Ты жив! Ты не умер! Мне так было плохо без тебя! — вскричала лиса и налетела на зайца, чуть не сшибив его с ног. — Ай! Мангл, пожалуйста, осторожнее, — сморщился Спрингтрап. — Раны ещё не затянулись. — Д-да, п-прости, — начала заикаться она, отстраняясь от робота. Слезы вновь потекли по её щекам, но теперь это были слезы счастья. — Ты чего это? Я тебя уверяю, я вполне живой! На пятьдесят процентов точно… — чуть усмехнулся он, однако тут же поморщился и схватился за рану на животе. — Но я ведь чувствовала и видела, как ты перестал дышать, как твоё сердце становилось… Как ты ожил? — Звучит так, будто ты не рада, что я не умер, — усмехнулся он. Мангл в немом испуге уставилась на него. — Ладно-ладно, извини! Неудачно пошутил! Долгая на самом деле история… Я пришёл в сознание в полной тишине под землёй. Я понял, что вы меня похоронили и ушли, а пошевелиться и высвободиться сам не мог из-за слабости и ран. Пролежал, наверное, несколько часов, а то и дней, набираясь сил. Очень, знаешь, странно осознавать то, что ты похоронен, будучи ещё живым. Потом, я с трудом всё же раскрыл крылья и кое-как скинул с себя всю землю. Затем я почувствовал крайне неприятные ощущения, словно что-то внутри стягивало меня. Какого же было моё удивление, когда я понял, что рана немного заросла… — Заросла? Но я думала, что такие серьёзные ранения не затягиваются сами по себе… — неуверенно прервала его Мангл. Они оба опустились на мох, поскольку Спрингтрапу явно было тяжело стоять. — Поверь мне, я сам, мягко говоря, офигел. Но возвращаясь к теме… Я предположил и до сих пор предполагаю, что в такой быстрой регенерации замешан Блэк. Однако, я также считаю, что слезы ангела тоже могли восстановить меня, — протянул заяц. Лиса удивлённо уставилась на него, на что тот лишь загадочно улыбнулся. — В течении нескольких недель я сидел на той поляне, очень медленно восстанавливаясь. Крылья, хвост, рога и всё остальное исчезли за ненадобностью. Время для меня тянулось довольно быстро, поскольку я спал днями напролёт, вне зависимости от времени суток. И вот сегодня более-менее оклемался и решил пройтись. И как раз услышал тебя. Ну, а дальше ты уже сама догадываешься… — Да… Знаешь, я ведь сначала не поверила, что это ты. Думала, что Нефрит или кто другой прикалывается с перевоплощением… — опустив взгляд, виновато произнесла лиса. — Я тебя не осуждаю. Думаю, что на твоём месте подумал бы точно так же, — ободряюще отозвался он. — А что с Элизабет? — Она всё ещё приходит в себя, однако состояние у неё было более хорошим, нежели у меня. — Хорошо. Ну, она сильная. Она же как-то справилась, когда очнулась аниматроником, — задумчиво проговорил он, а затем умолк. Повисла неловкая пауза. Мангл вплотную пододвинулась и прижалась к Спрингтрапу, а тот, в свою очередь, крепко обнял лису. Она положила голову на его грудь и теперь отчётливо слышала стук его сердца. Главное доказательство того, что он жив. — И я тебя тоже люблю, — помолчав, произнесла она. А потом, уловив непонимающий взгляд зайца, с улыбкой добавила — Перед тем, как умереть ты сказал, что любишь меня. Вот я и говорю, что тоже тебя люблю. — Приятно это слышать, — усмехнулся Спрингтрап и поцеловал Мангл. — Знаешь… Иногда я думаю, что бы подумали обычные люди, увидев эту реальность. Живых роботов, демонов, ангелов, костяных животных… — Они бы назвали эту реальность нереальной. — Нереальная реальность… Мозговыносящее словосочетание какое-то, — усмехнулась Мангл. — Но тем не менее, по другому нашу реальность не опишешь, — улыбнулся Спрингтрап. — Согласна… Знаешь, уже ночь на дворе, да и холодает. Может, пойдём домой? — предложила лиса, вставая вместе с зайцем. — Пойдём. А то тут и вправду холодно. Они молча направились к дому по той тропинке, по которой сегодня утром сюда добралась Мангл. Но теперь, в отличие от утреннего подавленного настроения, лису переполняло счастье. Тугие бинты спали, но раны не начали кровоточить — они полностью затянулись. Мангл вспомнила про фотографию и молча достала и отдала её Спрингтрапу. Тот взял снимок и, улыбнувшись, взглядом поблагодарил лису, а она улыбнулась в ответ. Теперь Мангл знала точно — пока рядом Спрингтрап, для неё жизнь имеет краски, звуки, чувства и самое главное — смысл…