Призраки прошлого

Тяжелый кованный сапог опустился на мокрую землю, подняв целый сноп грязных брызг. Дождь прошел еще утром, но воздух был сыр и тяжел от пропитавшей его влаги, пронизывающий ветер, завывая в тумане как хор нечестивых призраков, рвал и трепал длинные белые волосы высокого рыцаря в блестящих светлых доспехах, покрытых золотым узором, бесстрастно устремившего взгляд куда-то в невидимый за мрачными грозовыми тучами горизонт. Рыцаря совершенно не волновал ни холод, ни мертвый мрачный кладбищенский пейзаж,состоящий из изрытой неровной почвы, обнимающей покосившиеся могильные кресты. Над головой рыцаря пронесся тревожный вороний крик и запутался в голых черных ветвях погибающей осины. Ресницы рыцаря дрогнули, голубой прищуренный глаз напряженно проследил за спугнутой птицей,тонкие губы сжались в совсем узенькую полоску. Пальцы крепче обхватили рукоять шпаги, металлические пластины на перчатках жалобно заскрипели, еле слышно, заглушаемые угрожающе воющим ветром. Что делал в предзакатное время в таком месте рыцарь в светлых с золотом доспехах, было неясно, высокая фигура неподвижно стояла на пригорке под осиной, словно задумавшись о чем-то своем, тяжелом и безрадостном, чему свидетелем были продольные морщины у крыльев носа, рассказывающие о том, что рыцарь, может, телом еще крепок, но душой равен дряхлому, повидавшему многое, старику. Дождь, все же, вновь возобновился. Первая его капля чиркнула по лицу рыцаря, размазавшись на круглом стекле очков, прикрывающих, с одной стороны, близорукий глаз цвета ясных солнечных небес, а с другой - пустую глазную впадину, закрытую от лишних взоров черной бархатной повязкой. Но сам рыцарь никак не отреагировал на моросящую с неба влагу, даже не сняв очков в попытке протереть их стекла, словно его единственный глаз был способен видеть не только через затянувшие горизонт тучи, но и сквозь усиливающийся дождь. Хладнокровие не изменило рыцарю даже когда в паре шагов от него туманные клубы раздвинулись, пропуская через себя еще одну высокую фигуру в латах. Как и первый рыцарь, новоприбывший был с непокрытой головой, и также на стеклах его очков дождь оставлял влажные узкие дорожки, совершенно также игнорируемые, равно как и всплески жидкой грязи, поднимающиеся от тяжелого шага второго рыцаря и пачкающие его белоснежный длинный плащ, отяжелевшие от воды полы которого вместо того, чтобы эффектно развевать на ветру темный католический крест, понуро обвисли неопрятными складками. Небритое лицо крестоносца не выражало никаких эмоций, но изумрудно-зеленые глаза его нахмурились, встретившись с ледяным взглядом белокурого рыцаря. Лица обоих выражали затаенную неприязнь, но отнюдь не удивление - хотя эта встреча не была похожа на запланированную, оба ее участника хорошо знали друг друга и не сочли появление каждого на своем пути чем-то необычайным. Одноглазый молчал, явно не собираясь проронить хоть слово, крестоносец, остановившийся было, возобновил шаг. Шлеп-шлеп, чавкала трупная земля под его сапогами, и этот звук, смешиваясь с голодным, тоскливым воем ветра, был единственным, что нарушало тишину. Католический крест на относительно белом плаще спокойно проплыл мимо длинноволосого рыцаря, который словно представлял из себя статую - настолько недвижима была его статная фигура, воплощение невозмутимости. И только голубой глаз, чуть скосив, напряженно наблюдал за крестоносцем, который уловил наблюдение боковым зрением и остановился уже за спиной соперника, в нескольких шагах от него. Губы католика чуть искривились, обнажая в усмешке крупные белые зубы. - Добрый день, леди Интегра. Белокурый рыцарь, оказавшийся женщиной лет сорока, поджал губы, но не обернулся. Только легкое хмыканье было ответом католику, впрочем, он не был удивлен и этим. Молчание затянулось на несколько долгих пронзительных минут. Истерично рыдал ветер, приближая бурю, завывая в трещинах могильных плит, где-то вдалеке, за рощей, послышалась голодная волчья песня; туман клубился у самых ног рыцарей, начиная контрастировать на сгущающихся сумерках. - В те давние времена я считал вас умной и сильной женщиной, сэр Хеллсинг. Улыбка крестоносца стала печальной. И точно такая же печаль с оттенком застарелой тоски появилась и в помутневшем глазу протестантки. - В те давние времена я считала вас честным и благородным человеком, падре Андерсен. Внезапно посерьезнев, католик обернулся, смерив женщину суровым взглядом. - Наша встреча мимолетна и не имеет никакого смысла. Прошлое не вернуть, леди Интегра. И ждут здесь не меня. Белокурый рыцарь чуть склонила голову на плечо, опустив веко. - Прошлое не вернуть... - повторили ее губы. - Да, не вас. Кивнув ей в ответ, крестоносец повернулся и пошел своей дорогой. Постепенно его фигура отдалялась и становилась все прозрачнее, пока наконец призрак прошлого окончательно не исчез около одного из могильных крестов, оставив после себя щлейф тоски в сердце женщины-рыцаря. Она тряхнула густой копной намокших волос и утерла локтем мокрое от дождя лицо, не двинувшись и с места. Хотя эта встреча и разбередила застарелые раны, пробудив воспоминания многолетней давности, леди находилась здесь не из-за этого. Она даже не стала задаваться мыслью, являлся ли призрак Андерсена реальным, или это был всего лишь плод ее больного воображения, потому что единственный ее глаз углядел в тумане еще одну фигуру. И третий рыцарь вышел на эту мрачную сцену, последний актер последнего акта. Темные, обагренные чьей-то кровью доспехи, почти такие же темные, как длинные взлохмаченные волосы рыцаря, живущие, казалось бы, своей жизнью. Тяжелая поступь и сутулые плечи - как же тяжко ему было идти по земле, придавленному собственной ношей, которую он не собирался разделять ни с кем, прогибаясь под ней уже не одну сотню лет. Он был еще далеко, но женщина узнала печальные глаза и скорбно опущенные уголки губ под черными усами призрака. Он еще не видел ее, не знал, как жадно наблюдает за ним глаз цвета ясного, солнечного неба... Но она уже встречала того, кого ей пришлось ждать так много лет.