Безумный день или слуга двух господ

      Елена Калиска работала в муниципальном управлении по обработке обращений граждан уже три года и, без преувеличения, была более чем довольна своей работой. В обязанности управления входил прием и регистрация обращений, передача их специалистам муниципалитета или, в случае необходимости, перенаправление в другие органы (например, в полицию), контроль за своевременностью исполнения, а в ряде случаев и написание ответов. Вот это последнее и было ее основной обязанностью.       Обращения, которые никуда не направлялись ввиду отсутствия подходящих специалистов и изрядной доли безумия, попадали прямиком к ней. В их отделе было еще несколько сотрудников, но никто так не наслаждался «безумными письменами», как выражалась их начальница, как Калиска, и поэтому все самое вкусное всегда доставалось ей.       В ее коллекции было множество прелюбопытнейших субъектов. Например, мадам Симон, доставшаяся ей в наследство от предыдущей сотрудницы. За десять лет никому так и не удалось убедить бойкую старушку, что никакие центавриане на летающей тарелке не пробираются ночью в ее дом и не капают кислоту в ее луковый суп. Или месье Ветвицкий, второй год уверяющий, что заповедный холм недалеко от его дома подрывают зловредные фриссы. Еще была Живой Человек Женщина Ефросинья Степановна, с маниакальным упорством требующая, чтобы в ее паспортной карте именно так и написали. И другие прекрасные личности, отправить которых к психиатру мешал только прямой законодательный запрет на принудительное психиатрическое лечение.       А недавно ее коллекция пополнилась настоящим и даже известным писателем. Сначала у них решили, что проблема Карла Губера вполне реальна. Писатель жаловался на DEX-company, утверждая, что компания пытается вмешиваться в работу его киборга. Месье Губер был хорошо знаком сотрудникам муниципалитета и не пользовался их любовью, но его прочие жалобы, пусть и мелочные, всегда имели под собой хоть какие-то основания. К тому же DEX-company находилась под пристальным вниманием властей и все сотрудники всех государственных и местных органов Аркадии следовали распоряжению обращать на жалобы в адрес компании особое внимание. Дело тут было не в нашумевшем браке DEX-ов, а в специфических методах, которыми компания пыталась этот брак устранять.       После того, как почти два с половиной года назад девяностосемилетняя Энни Оукли пристрелила забравшегося в ее дом ликвидатора и, грозно потрясая лазерным ружьем древней модели, сообщила приехавшим на событие журналистам, что так будет с каждым, кто посягнет на ее имущество, а именно на DEX-а шестой модели по имени Мира, полиция усилила бдительность и регулярно гоняла особо настойчивых сотрудников компании. Несколько даже отправились за решетку. DEX-company пыталась протестовать, утверждая, что действует исключительно во благо и с целью защиты граждан, но правительство заявило, что в состоянии обеспечить безопасность своих граждан без вмешательства частной компании и посоветовало лучше следить за качеством продукции.       Одним словом, заявление Губера отправилось в полицию, а в филиал DEX-company отправилось письмо с напоминанием о неприкосновенности частной собственности.       Через какое-то время пришло еще одно обращение, потом еще одно, и еще. В полиции уверяли, что все проверили и никаких вмешательств в программы киборга, как и посторонних личностей возле дома Губера, не обнаружили. Никого похожего по активности на ликвидатора или кибервора. Но письма продолжали приходить, и в итоге были отнесены к компетенции отдела Елены.       Как раз одно из этих писем она сейчас и читала. Писатель утверждал, что киборг куда-то уходит по ночам, вечером на левом рукаве его комбинезона не было пятна, а утром появилось, а еще тот употребил кормосмеси в полтора раза больше указанной на сайте производителя нормы, и требовал принять меры. Какие именно, было не совсем ясно.       Ставить на киборга предложенную полицией специальную программу Губер отказывался. На предложение поставить будильник и, “внезапно” проснувшись, проверить наличие киборга, ответил, что принимает снотворное, спит четко с десяти вечера до семи утра и изменять своим привычкам не собирается. Нарушение режима пагубно скажется не только на его здоровье, но и на творчестве.       Коллеги Елены сходились во мнении, что тут имеет место какая-то форма паранойи, но ее саму мучили сомнения. Вспоминалась история, рассказанная ей бабушкой, в молодости работавшей в министерстве, которую та услышала от сотрудницы. История была родом с Земли 20 века и повествовала о мужике, написавшем в одно из министерств по охране окружающей среды жалобу на соседа, который, якобы, пытался его травить, используя излучение микроволновых печей. Сотрудники, приехавшие разбираться с жалобой следуя инструкции, посмеиваясь, поднялись к соседу и увидели в его квартире эти самые печи, включенные и уложенные открытыми дверцами на пол.       Так что Елена не была так уж уверена, что писателю мерещится, вот только что это может быть и что тут можно предпринять, если полиция ничего не выявила, а ее предложение писатель отверг, она не представляла.       – Да что ж он пристал-то? – возмущенно воскликнула Карла, просматривающая утреннюю ленту на Инфагоре.       – Что там? – поинтересовалась Присцилла.       – Да опять этот Карл Губер, – Карла эмоционально всплеснула руками, – понаписывал… всякого.       – Оставь, Карла, – Присцилла улыбнулась, – пусть себе пишет. Займись лучше почтой.       – Хорошо, мадам Мейо, – Карла развернула новое окно и открыла первое письмо.       Минут десять она молча просматривала и сортировала почту, но потом не выдержала.       – Нет, это все-таки возмутительно…       – Карла, – укоризненно протянула Присцилла, но помощница не успокоилась.       – Мадам Мейо, он же постоянно пишет про вас всякие гадости, и про ваших родителей, – она снова взмахнула руками, демонстрируя величину своего возмущения, – и про ваши книги, и про роли...       Присцилла вздохнула, краем уха слушая возмущенный монолог помощницы. Еще полгода назад она понятия не имела, кто такой Карл Губер, и подозревала, что он тоже не имел о ней ни малейшего представления. А потом Оливия и Филипп Мейо, ее родители, решили перебраться на Аркадию и приобрели просторный дом, расположенный в конце улицы в одном из престижных районов. Прежде чем закончиться, улица изгибалась, проходя между искусственным озером и искусственным же холмом, отделяющими два крайних дома, стоящих практически друг напротив друга, от всех прочих. Прямо за забором начинался парк и именно это стало решающим аргументом: супруги любили гулять по вечерам.       Проблемы начались на следующий день после начала ремонта. Уже к обеду к дому подъехала полиция, а через пять минут подтянулись сотрудники муниципалитета. Сосед напротив жаловался на кошмарный шум, мешающий ему работать. Супругам Мейо пришлось спешно приезжать, предъявлять бумаги, подписывать протокол, удостоверяющий, что они не нарушают никаких норм. В тот же день Оливия попыталась нанести соседу визит вежливости, извиниться за возможные неудобства и заверить, что ремонт продлится совсем недолго. Неудачно. Киборг Карла Губера (имя и род деятельности писателя сообщались на табличке, прикрученной к воротам) проинформировал через коммуникатор, что хозяин не желает никого видеть и требует соблюдать тишину. А через пару дней все повторилось.       Примерно неделю после окончания ремонта все было тихо, потом у Оливии собрались гости, а следом за ними снова прибыла полиция. И эта канитель продолжалась уже полгода. В полиции уверяли, что Карлу Губеру неоднократно выписывали штрафы за ложные вызовы, но это не помогало, только увеличивало поток жалоб, в том числе на сотрудников полиции и муниципалитета.       “Не обращайте внимания. Наш сосед писатель и он слегка эксцентричен” – улыбаясь, говорила Оливия очередным гостям, недоуменно взирающим как прибывший патруль сообщает о поступившей жалобе на нарушение общественного порядка, и предлагала полицейским кофе с пирогом.       – С этим надо что-то делать! – Карла хлопнула ладонью по столу, будто ставя жирную точку.       Присцилла пожала плечами, не представляя, что тут можно сделать.       Семнадцатилетняя Франческа Эспозито, младшая сестра Карлы, крутилась перед зеркалом, примеряя одежду и пытаясь придумать, как одновременно выглядеть на предстоящем свидании эффектно и убедить сестру, что они собираются чисто девичьей компанией на пижамную вечеринку посмотреть что-то мелодраматическое, поесть сладкого и поболтать до утра. Чисто девичья компания этим вечером действительно собиралась. Родители Штеффи уехали на выходные и подруга не собиралась упускать такой шанс. Особенно учитывая, что на этот раз дом будет в ее полном единоличном распоряжении до самого рассвета. Старший брат Штеффи Эндрю собирался на свидание с девушкой. И этой девушкой была она, Франческа.       Девушка мечтательно вздохнула. Гулять всю ночь и вместе встретить рассвет – это так романтично. А еще Эндрю обещал ей какой-то сюрприз, что-то особенное, что сделает их свидание незабываемым. Франческа снова вздохнула, на этот раз задумчиво. То, что Эндрю брат Штеффи, делало задачу попасть на свидание проще, а вот задачу выглядеть сногсшибательно – сложнее.       Проще – потому, что Карла отвезет ее к Штеффи на флайере, что, во-первых, удобно, а во-вторых, развеет все сомнения сестры, еще не до конца успокоившейся после того раза, когда почти год назад она совершенно случайно застала Франческу на ночном киносеансе с одноклассником, хотя та должна была спать в своей комнате.       А сложнее потому, что взять с собой придется только косметичку и пижаму, они как раз отлично помещаются в ее обычный рюкзак. Конечно, в рюкзак можно было бы положить и платье, но пижама нужна для маскировки, вместе они в рюкзак не влезут, а вздумай она прихватить сумку, Карла непременно поинтересуется, что она туда напихала, а то еще и проверит. Вредина.       Франческа вытащила из шкафа очередной ворох одежды и продолжила крутиться перед зеркалом.       Жанна и Клод, внучатые племянники Оливии Мейо, приехавшие вместе с ее сестрой Анной погостить на пару неделек, сидели в засаде. Засада располагалась прямо напротив соседского дома. С этой стороны через оплетающие высокую ограду густые лианы можно было хоть что-то рассмотреть. Дети даже пытались заглянуть в щели между стеблями, но как только они приблизились вплотную к забору, механический голос сообщил, что в случае попытки проникновения он будет вынужден применить нетравматичные меры задержания. Обладателя голоса толком рассмотреть не удалось, но он точно был высокий и рыжий. Киборг! – сделали вывод дети, обсудив полученную информацию. И приуныли. Если там киборг, значит, тайком попасть за забор не выйдет. А узнать, что там за забором, зачем писателю такой высокий забор и почему он совсем никуда не выходит, хотелось ужасно. Поэтому они второй день сидели в засаде, запасясь бутербродами и чаем.       – Смотри, – Клод толкнул Жанну локтем и указал на забор. Девочка присмотрелась и тоже заметила, как за лианами мелькает что-то рыжее. Замерев, дети смотрели, как толстые стебли раздвигаются и высокий рыжий киборг осторожно просовывается в образовавшуюся щель.       Внезапно Жанна сорвалась с места, подбежала прямо к воротам соседского дома, подпрыгнула и, нажав кнопку связи на коммуникаторе, закричала.       – Месье, месье, у вас там киборг убегает!