Дазай смотрит на доставленную ему посылку: свежий букет камелий, скотч премиум класса. И даже какой-то импортный шоколад есть!
Естественно, Дазай относится к этой посылке так же, как отнесся бы к бомбе: хранит её нетронутой посередине своего стола — о, было бы прекрасно, если бы она взорвалась и избавила его от скучных рабочих документов — пока он наблюдает с «безопасного» расстояния, чтобы потом его можно было вынести из здания в результате взрыва.
Ацуши быстро моргает, глядя на шоколад. Его глаза широко раскрыты. Он очень заинтересован.
— Дазай-сан, поздравляю!
— Это не заслуживает поздравлений, Ацуши-кун.
Дазай жестом указывает на подарки на своем столе, как будто ему нужно привлечь к ним дополнительное внимание, когда все агентство и так уже пристально смотрит на них с момента доставки (пятнадцать минут назад). Кто-то шептался о бедной душонке, которая действительно предположила, что идея для романа с Дазаем Осаму – хорошая идея, а ещё было много вздохов о желании получить такую же посылку. Ёсано даже пошутила о похищении Дазая, чтобы она смогла прибрать к своим рукам соблазнительную бутылочку скотча.
— Это признак того, что почтовая служба Йокогамы переживает тяжелые времена.
Шоколадные конфеты так и манят Ацуши, но он пытается смотреть на своего наставника.
— ...это?
— Да, — подтверждает Дазай. Он указывает на карточку с подписью «любимому», подписанную Чуей.
— Они, видимо, настолько опустились, что неправильно доставили посылку!
— ...в самом деле?
— Конечно, есть такая вероятность, что шляпная вешалка действительно хотел, чтобы эту посылку доставили мне! — Дазай говорит громко и немного истерично, игнорируя подкол от Рампо: «вау, ты так думаешь?», после чего По немедленно падает на колени Рампо, чтобы заставить гениального детектива замолчать.
— Но я склоняюсь к тому, что доставка этой посылки мне – всё-таки ошибка курьера! Но этот чибик явно тупой, раз полагает, что меня можно вот так вот выкинуть из игры!
Ацуши снова моргает. Тяжело.
— ....в самом деле?
— Итак, Ацуши-кун! Пойдем со мной! Нам придется взломать записи почтового отделения!
— Зачем?
— Ну, я… я имею в виду, что мы можем выяснить, кто является истинным адресатом этой посылки! Я всегда следил за личной жизнью Чуи, и мне стыдно признаться, но я не в курсе, что чиби сейчас ухаживает за кем-то! Мне стыдно, что я настолько непродуктивен, что мои навыки слежки и детектива упали так низко! Ты должен помочь мне исправить эту ситуацию!
Куникида потирает лоб и исчезает в кладовой, желая быть настолько далеко от всего этого, насколько только возможно. Уходя, он бормочет: «Тебе плевать на продуктивность и преследование члена Портовой Мафии, а тем более Исполнителя…»
Вернувшись к столу Дазая, Ацуши всё ещё горячо надеется, что он сможет хоть немного почувствовать вкус небесно пахнущего шоколада.
— Зачем нужно следить за…
— Затем! Это может понадобиться нам при дальнейших переговорах с Портовой Мафией! Если эта шляпная вешалка станет Боссом, мы можем похитить его любимого, и он определенно приедет за ним сюда!
Глаза Дазая при рассказе ярко горят, и Ацуши не уверен, представляет тот похищение или представляет то, как Чуя откроет дверь Агентства или, возможно, устроит себе особый вход, разбив окна третьего этажа.
Ацуши просто надеется, что, если это когда-нибудь случится, он не будет в числе тех, кто будет выполнять обязанности по уборке, потому что осколки стекла — это боль во время уборки (в буквальном смысле). Ацуши помнит, что в последний раз, когда Чуя посещал один из тайных офисов Агентства, это было достаточно драматическое появление, сопровождаемое множеством разбитых окон. Учитывая, что офис находился на первом этаже, и дверь, которая была достаточно широкой, не могла остаться незамеченной.
Несмотря на свои опасения, Ацуши — хороший человек, который верит в своего наставника. Поэтому он просто говорит:
— Мы определённо не хотим, чтобы это случилось, — в то время как его пальцы все ближе и ближе приближаются к шоколаду.
— Мне нужно провести с ним долгий и основательный разговор на тему того, КАК он мог подумать, что быть объектом чувств этого чиби – нечто хорошее, — глаза Дазая выглядят стеклянными, и все в офисе коллективно думают и содрогаются от мысли об: а) отравленных грибах; б) черт возьми, глупых и эмоционально заторможенных мужчинах.
Ацуши кашляет и надеется, что Куникида-сан услышит его из кладовой:
— Куникида-сан, пожалуйста, назначьте мне другого наставника. Я не верю, что буду хорошим детективом, если буду работать под руководством кого-то вроде Дазая-сана.
В любой другой день Дазай резко пожаловался и стал бы оплакивать тот факт, что его подчиненный
так с ним обращается, но сегодня Дазай слишком занят составлением списка совпадений — точнее, списка возможных подозреваемых в том, чтобы быть возлюбленным Чуи.
Ацуши лишь оплакивает тот факт, что его семпаю по ДЕТЕКТивной работе нужно
найти ~DETECTировать~ выход из этого нелепого положения.
Час спустя Ацуши всё-таки следует за Дазаем. Частично с той целью, чтобы его наставника не избили, и частично потому, что в его кармане полно мобильных телефонов и фотоаппаратов, а главное - денег, чтобы купить шоколад и отядзуке*. Перед тем, как они покинули офис, Рампо сказал Ацуши, чтобы он сделал снимки того, что произойдет дальше, потому что По нуждается в вдохновении для любовных сцен в романе, который он сейчас пишет. Ацуши не осмеливается сказать им, что ему кажется, что это закончится всего лишь убийством, и единственной загадкой станет то, будет ли тело Дазая опознаваемым.
Ацуши объедается отядзуке из ресторана, расположенного рядом со штаб-квартирой Портовой Мафии. Напротив сидит Дазай, который задумчиво бубнит себе что-то под нос и пьет кофе. Было время, когда Ацуши беспокоился о питании своего наставника, но когда он однажды поднял эту тему, то Дазай ответил что-то вроде: (а) «я же не как Чуя, который слишком тяжел для своего размера» и (б) «я устроил забастовку голодом, потому что Чуя отказывается готовить для меня». Ну, он бывает упрямым, но Ацуши знает, как выйти из сражений, обреченных на провал. Он уверен, что его здравомыслие никогда не победит безумие Дазая.
Ацуши доел свой обед и пребывал в шоке от увиденного: Дазай на самом деле платит за еду. Ацуши задается вопросом: быть сбитым с толку от получения романтического подарка — ключ к платёжеспособности? Может быть, ему тоже стоит подарить Акутагаве милый подарок, чтобы он мог пробить брешь в его большой ежемесячной зарплате. Ацуши быстро отбрасывает эти мысли, потому что романтичные подарки хороши в теории, но жизненная философия Ацуши не включает в себя последующее отмывание от крови врагов Акутагавы. Он предпочел бы не давать Рюноске дополнительные идеи, подарив ему нож, даже несмотря на то, что Накаджима уверен, что это вызовет улыбку на лице Акутагавы. Страшную, душераздирающую улыбку, более подходящую для домов с призраками или загадочных убийств По, но, тем не менее, улыбку.
Пока Ацуши мысленно взвешивает все «за» и «против» того, чтобы сделать подарок Акутагаве, Дазай, уже расплатившийся за обед, покидает ресторан.
— Куда мы идем, Дазай-сан? — Ацуши видит, как они приближаются к штаб-квартире Портовой Мафии, хотя он частично уверен, что первоначальный план Дазая заключался в том, чтобы перекусить, а затем проникнуть в почтовое отделение.
— Мы встречаемся с информатором, — отвечает Дазай, а лицо Ацуши полно сомнений и вопросов.
Упомянутый информатор, кажется, один из Черных Ящериц — мужчина, который выглядит так, будто он дедушка для всех вокруг. На его лице видны глубокие линии напряжения, и хотя Дазай еще не успел открыть свой рот, Ацуши уже жалел этого старика.
— Хироцу-сан, — начинает Дазай, встречаясь с ним среди белого дня, в квартале от зданий, которые служат штаб-квартирой Портовой Мафии. — Вы знали, что Чуя ухаживает за кем-то?
Ацуши трясёт головой, но «Хироцу-сан» смотрит на Дазая с… о, боже, это слезы на его глазах?!
— …Дазай-кун, все знали об этом, —Хироцу глубоко вздохнул, собираясь с духом. — Ты здесь, чтобы… встретиться с Коё-сан? Чтобы официально согласиться?
— Согласиться? Нет, я здесь, чтобы уничтожить того, кого любит Чуя.
Ацуши давится собственной слюной. Он чувствует дух товарищества – странно чувствовать это сейчас, даже при том условии, что перемирие длится уже два года – поскольку он становится свидетелем появления недоверчивого выражения лица у Хироцу-сана.
— …Дазай-кун, кажется, у меня появились неотложные дела, которыми нужно заняться прямо сейчас! — быстро говорит Хироцу, отступая от сумасшедшего.
Боже, хоть кто-то разумный!
Ацуши одновременно и впечатлен и предан, потому что теперь ему придётся
одному торчать со своим гениальным наставником, который не понимает любви, даже если он смотрит ей прямо в лицо.
Но, похоже, Хироцу намного милосерднее, чем любой другой член Портовой Мафии, потому что в конце он добавляет:
— Однако я знаю, кто может ответить на твой вопрос, — а потом сразу же доказывает, что всё же он, в конце концов, беспощадный член Портовой Мафии: — Чуя-кун будет в офисе, пока не закончится его встреча, в 3 часа дня, так что вы можете проникнуть в его дом, чтобы провести расследование.
— Проникнуть…? — немного растерянно бормочет Дазай, но затем улыбается от такого предложения.
Ацуши отправляет всем и каждому сообщение, в котором говорится, что, если он в конечном итоге будет избит или раздавлен силой гравитации, как только Накахара Чуя неизбежно поймает их в процессе вторжения в его дом... то он хочет, чтобы они знали, что это всё вина Куникиды, потому что он не удовлетворил его запрос в назначении ему другого наставника; и что он отправляет свои оставшиеся скудные сбережения Кёке, за исключением, может быть, 500 йен, чтобы купить нож для Акутагавы.
К сожалению, единственный, кто сразу же отвечает — это Акутагава, который пишет: «Я не понимаю глупого тигриного языка».
А следом он присылает ещё одно сообщение. Со ссылкой на статью о том, какой ужасной может быть смерть при контакте с черной дырой.
Ацуши пытается прятаться за спиной Дазая, когда они оказываются в шикарном жилом комплексе в паре дорог от Минато Мирай. Это очень дорогая часть города, поэтому Ацуши сильно смущается, когда портье у стойки регистрации (тут есть стойка регистрации, хотя это даже не отель!) улыбается и приветствует его по имени. Сначала Ацуши думает, что это связано с уникальной способностью Дазая – популярность среди женской части населения (хотя спустя какое-то время его обычно бьют по лицу и/или он получает отказ в двойном самоубийстве).
Но потом.
Происходит нечто странное.
Их не останавливают охранники. Они действительно заходят в лифт без каких-либо проблем, они действительно доезжают до люкса в пентхаусе, и Дазай проводит карточкой, чтобы дверь лифта открылась. Они оказываются на этаже, который, видимо, имеет только одну квартиру. Здесь есть гостиная, зона ожидания для гостей, в комплекте с креслами с подлокотниками, граммофоном и парой дорогих на вид ваз. Дазай обходит их стороной, а Ацуши старается не дышать слишком громко, чтобы ничего не разбить.
Дазай проводит другой карточкой по панели рядом с роскошной дверью, затем немного наклоняется, чтобы его глаза могли быть отсканированы. Ацуши не уверен, они собираются войти в какой-то сигарный клуб 1920-х годов или на военную базу, учитывая странное сочетание очарования Старого Света и биометрии. Несколько мгновений спустя дверь распахивается, и Дазай жестом указывает Ацуши следовать за ним.
— Эм... а мы вообще… где?
Дазай разувается — о, это первый раз, когда Ацуши видит носки Дазая. Это странно, потому что Ацуши даже не представлял себе своего наставника как человека, который носит носки. Кажется, носить носки — это обыденная вещь, но разум Ацуши сейчас перегружен. И этому есть веская причина — пентхаус, в котором они находятся, очень,
очень роскошный, с очень дорогой на вид мебелью и дисплеями со всех сторон.
Фойе переходит в большую гостиную с огромным телевизионным экраном, который, возможно, такого же размера, как и вся комната общежития Ацуши. С одной стороны есть L-образная кушетка, но называть ее кушеткой было бы несправедливо, потому что футон Ацуши может вписаться в нее и все еще иметь достаточно места для двух других. На полу лежит очень мягкий ковер, и Ацуши хочется плакать.
Дазай идет вперед и подходит к... о, Ацуши едва успевает посмотреть на столовую и кухню и — это библиотека? — потому что Дазай, очевидно, направляется к главной спальне.
Похоже, это самая большая комната во всем люксе, в центре которой находится огромная кровать с балдахином и шкафчиком из темного дерева, который Дазай открывает, роясь в ящиках под ним.
Ацуши видит стопку черных костюмов с левой стороны, а затем, с правой стороны, рубашки, которые он когда-то видел на Дазае.
…Ох.
— Значит, Вы часто ночуете здесь?
Дазай машет ему, чтобы тот сел на очень удобное кресло, стоящее у подножия кровати. Ацуши остается стоять, как бы присматриваясь, может украсть одну вазу или даже две? Никто ведь и не заметит, верно? Эти мысли напоминают ему о том, что он должен включить диктофон, который Рампо дал ему заранее.
— Только когда я в настроении увидеть ужасный шкаф, созданный для шляп, — говорит Дазай, когда перестает рыться — о боже, это нижнее белье?! — в первом ящике и теперь движется дальше, к сейфу.
Ацуши моргает, глядя на ящик со стеклянными панелями на другой стороне кровати, и, правда, на витрине много шляп.
— И… Чууя-сан не против?
— Вообще-то, я тоже плачу за аренду, — бормочет Дазай, который, по-видимому, не может найти доказательств того, за кем ухаживает Чуя.
Он наматывает трусы (которые слишком малы, чтобы принадлежать Дазаю, о мой бог, теперь он представляет эти крошечные трусики на Чуе, отмена, отмена) на своё запястье, пока продолжает копаться в чуиной части комода.
Раз в комоде есть раздельные стороны, очевидно, они живут вместе.
— Значит, вы... живете вместе? — Ацуши кашляет. — И Вы храните свою одежду в его комоде?
Дазай переходит к поискам на туалетном столике.
— А где ещё мне их хранить?
— В своей комнате?
— Мы и так в моей комнате.
Ацуши делает глубокий вдох.
— Вы храните шляпы в своей комнате?
— Чёрт. Не напоминай мне, — Дазай раздраженно вздыхает. — Но мы договорились, что все должно быть по-честному, хотя… я всё ещё обдумываю способы нарушить это обещание… я уверен, что смогу найти способ сжечь шляпу… или даже десять шляп.
Ацуши так сильно закатывает глаза, что ему кажется, что он сейчас нокатирует сам себя.
— Значит, Вы с ним спите в одной кровати и удивляетесь, почему не знаете, за кем ухаживает Чуя-сан?
— Верно! — восклицает Дазай, кивая Ацуши, как будто он лучший подчиненный в мире.
Ацуши понимает, что сейчас он должен чувствовать себя немного гордым, но вместо этого он чувствует, что хочет просто спрыгнуть со здания и убраться от этого безумия подальше.
— Он не мог скрыть это от меня!
Ацуши принимает решение уйти как можно скорее. Будь прокляты деньги, которые ему обещал Рампо за съемку Чуи и Дазая на камеру и диктофон. Его здравомыслие важнее всего этого, он хочет быть в сознании, когда будет наслаждаться своим любимым отядзуке, окей?!
— …Дазай-сан, Вы реально тупой?
***
Трехчасовая встреча Чуи в итоге проходит всего за несколько минут, но это даже хорошо. Он ставит свою подпись на паре документов, требующих его одобрения и имеющих проблемы с бюджетом, и на документах о кадровых перестановках.
Хироцу-сан смотрит на него с жалостью и смятением. И не только Хироцу-сан, даже Коё-сан так на него смотрит, но менее нагло.
Прежде чем встать со стула, Чуя спрашивает:
— ...Кстати, могу я взять отпуск на две недели?
— Да! — быстро восклицает Коё-сан. — Столько времени, сколько тебе нужно. Я буду более чем рада присмотреть за твоим отрядом. Если нужно, чтобы я познакомила тебя с холостяками, которые будут относиться к тебе хорошо, просто дай мне знать, Чуя-кун.
Чуя кашляет.
— Я буду в порядке и без последнего, Ане-сан, спасибо.
— О, Чуя-кун, — говорит она с жалостью. — Мы здесь обо всем позаботимся, чтобы ты мог потратить время на исцеление своего разбитого сердца, — торжественно добавляет Хироцу-сан.
Это настроение, которое, по всей видимости, разделяют все участники собрания.
Чуя не закатывает глаза, а благодарит их за понимание.
***
Мария-чан приветствует его, как только он входит в жилой комплекс. В его руках большие пакеты с продуктами. Он приветствует ее в ответ и отмахивается от предложения позвонить кому-нибудь, чтобы помочь ему донести покупки. Время 4 часа после полудня, на улице очень жарко. Чуя надеется, что купленное им мороженое еще не растаяло.
Чуя закатывает глаза, как только видит, что обувь Дазая беспорядочно валяется, и несколько раз наступает на нее, чтобы она испачкалась.
— Я дома!
— С возвращением! — донёсся голос Дазая издалека.
Эта ленивая задница, вероятно, снова валяется на кровати с включенным на полную мощность кондиционером, придурок.
Чуя сортирует продукты, не удосужившись снять с себя плащ, потому что мороженое надо убрать в морозильную камеру как можно скорее. Он поднимает бровь, когда видит на столе говядину, уже вынутую из морозильника и размораживающуюся.
Хм.
Раннее возвращение Дазая иногда бывает полезным.
Чуя кладет свежие овощи, которые он собирается использовать для приготовления сегодняшнего ужина в большую тарелку, и наполняет ее водой, заканчивая раскладывать сегодняшние покупки. Он чувствует приближение Дазая: слышит мягкое прикосновение пальцев ног к полу, чувствует запах его шампуня. Костлявый подбородок касается плеча Чуи, а руки Дазая обхватывают его талию, покачиваясь вместе из стороны в сторону.
— С возвращением, — пробормотал Дазай. — Тебе дали две недели отпуска?
— Да, — раздраженно отвечает Чуя. — Но теперь они все думают, что у меня разбито сердце, чёртов ты придурок. Нам обязательно было делать это именно таким образом?
— Пффф, Чуя, это же была твоя идея!
Чуя извивается и корчится в объятиях Дазая, но Осаму только крепче сжимает свои руки.
— Я просто подумал, что это было бы смешно! Я не думал, что ты отнесешься к этой идее серьезно!
— Все в порядке, Чууя, — Дазай прижимается своими щечками к щечкам Чуи. Когда они идут в сторону спальни, Чуя стоит на ногах Дазая. Шатен обычно дразнил рыжего, что, мол, это, наверное заставляет Чую чувствовать себя так, будто он стоит на высоких ходулях или как тенгу с высокими деревянными тапочками, но хорошо, что прошло уже два года, и Дазай знает, что Чуя не пощадит его, а ударит в живот за такого рода комментарии.
— Все в Агентстве подумали, что я сумасшедший. Или глупый. Так что, это просто эквивалентный обмен!
— Ты сумасшедший и глупый, — смеясь, говорит Чуя, хватаясь за черную ткань, обернутую вокруг запястья Дазая как браслет. — Вот тебе пример: разве ты не знаешь, что эту вещь носят не так?
— Мм, но на моем запястье смотрится красиво!
— …Ну, если ты действительно хочешь использовать мои стринги в качестве браслета, я не буду тебя останавливать.
— Чуя! Ты такой хороший!
— Но делай это, когда я в двух префектурах отсюда. Я не хочу, чтобы меня ассоциировали с таким, как ты.
Дазай что-то напевает под нос, когда они наконец достигают порога своей спальни.
— Ах, даже когда Чуя ведет себя как цундере**, я все равно знаю, что он на самом деле имеет в виду.
— Я имею в виду, что ты отвратительный кусок дерьма, — поясняет Чуя, но Дазай не слушает его: он занят тем, что толкает Чую в кровать, падая на него сверху, как несчастное яблоко, поддающееся гравитации.
— Мм, но Чуя все еще поступает в соответствии с моими планами.
— Чтоб тебя, не напоминай мне, — Чуя закатывает глаза, но Дазай проявляет особую осторожность, расстегивая его рубашку и снимая с него жаркую одежду. — Они практически преследовали меня, говоря, что «моя единственная настоящая любовь где-то там» и что я «не должен терять надежду».
— Что?! Как может твоя единственная настоящая любовь быть где-то там, когда я прямо здесь?
Чуя хлопает глазами.
— Это был твой план, заставить их думать, что ты слишком глуп, чтобы понять мои чувства, черт возьми!
Дазай замирает, и Чуя чувствует, как краснеет его лицо. Слова оказались какими-то слишком честными, поэтому он щелкает пальцами перед глазами Дазая:
— Черт! Забудь, что я сказал!
— Я не могу забыть нечто подобное, Чууя. Я буду помнить это до конца своей жизни!
— Тогда я, черт возьми, закончу твою жизнь прямо сейчас, — угрожает Чуя, но даже с нахмурившимися бровями и сверкающим взглядом он выглядит скорее любящим, чем злым.
Он дергает Дазая за волосы, поднимая его лицо, чтобы они могли поцеловаться.
— Скотч, вероятно, уже в руках Ёсано-сан, — бормочет Дазай после нескольких минут поцелуя, во время которого был слышен лишь мягкий звук касания губ, а звук стиральной машины действовал как белый шум. — Ацуши-кун, скорее всего, объедается конфетами в качестве оплаты за психическую травму.
Чуя смещается на кровати так, что они оба теперь лежат по бокам, потому что он устал терпеть на себе длинные и тяжелые ноги Дазая.
Они продолжают болтать, их губы соприкасаются.
— Всё хорошо, я и не планировал, что ты будешь пить это.
— Так значит, это действительно был скотч премиум-класса!
— У меня ведь есть коллекция лучших напитков, — указывает рукой на шкаф Чуя, закатывая глаза. — Этим, как минимум, лет двадцать. Ты любишь пить, даже если ты не хочешь этого делать!
— Но ведь это первая посылка, которую я получил от Чуи, — жалуется Дазай с надутыми губами. — Ты даже назвал меня «любимый»!
— Ч-ч-что ещё я должен был написать?! — Чуя отнекивается и прячет появившийся румянец, покусывая губы Дазая. — Я ведь не должен был писать твоё имя, чтобы наш план сработал!
Их план — или, скорее, их пранк — состоял в получении отпуска на две недели, чтобы они смогли отдохнуть вместе, потому что Чуя готовится в скором времени захватить Портовую Мафию, а Дазай... ну, честно говоря, Агентство будет более чем счастливо, отпустив Дазая и позволив всем недолго насладиться душевным спокойствием. Дело в том, что Чуя никогда не брал отпуск, и они часто обсуждали, как лучше всего… раскрыть тот факт, что
соукоку, наконец, впервые, вопреки ожиданиям многих людей, стали партнерами во всех смыслах этого слова. Чуя сказал, что все будут шокированы такой новостью, после чего последовала шутка, что большинство будет более шокировано тем фактом, что кто-то по своей собственной воле связал свою жизнь с Дазаем. Затем они болтали об одном и о другом, пока у них не закружились головы от поцелуев и мыслях о своем пранке.
— Ты мог бы подписать «моему сладкому» или «моей булочке» или…
— Ты отвратителен, — властно заявляет Чуя. — Я не хочу общаться с таким, как ты, убирайся из моей постели.
— Ты сейчас говоришь «нет» гостиничному номеру, с видом на океан, который я забронировал?
— Всё равно ты наверняка использовал мою карту, — пробормотал Чуя без особого тепла в голосе.
— Конечно, — шепчет Дазай в ответ, целуя Чую в нос. — В конце концов, это же за мной ухаживают.
Чуя проводит рукой по предплечью Дазая.
— Когда мы вернемся из отпуска, я покажу всем твои сонеты о моих глазах.
— Ты должен показать им мою оду твоей заднице.
— Пожалуйста, подумай о детях, — говорит Чуя, переворачиваясь и садясь на Дазая сверху. — Хочешь, чтобы Ане-сан отрезала твой член за то, что ты испортишь Кёку?
Дазай моргает в ответ.
— Должны ли мы думать о детях?
Фыркая, Чуя закатывает глаза и хлопает Дазая по носу.
— Ты невозможен.
— Эй, Чуя, куда ты идешь? Я думал, что мы только начали! — Дазай теперь еще больше дурачится, но Чуя не обращает на это внимания, отходя от кровати.
— Я хочу начать делать что-то полезное, — говорит Чуя, снимая плащ и вешая его на вешалку рядом с дверью. — Ты тоже побудь полезным и убедись, что мы упаковали все вещи, пока я буду готовить ужин.
— …Только если ты добавишь много говядины и грибов.
— Это говяжье сукияки***. Естественно там будет много говядины и грибов!
— Лааааадно, — Дазай, однако, не встает с кровати, хлопая руками, как будто он делает снежного ангела, только на этот раз на простынях. — А я могу положить взрывчатку в твой чемодан?
Из кухни Чуя кричит:
— Сделай это и умри!
— Тогда с удовольствием! — кричит Дазай, пытаясь скрыть свою довольную улыбку. Не получается. Хотя, в последнее время бесполезно пытаться скрыть свое счастье. Он не может дождаться их отпуска и реакции всех остальных, когда они вернутся.
***
Тем временем в Агентстве.
— Почему они просто не могут уйти в отпуск, как нормальная пара? — Ацуши стонет и немного плачет, жалуясь человеку на другом конце провода.
Ацуши сидит за столом Дазая, потому что там лежат конфеты, и потому что там находится стационарный телефон Дазая, который, по-видимому, забит в записной книжке Акутагавы, поскольку он поднимает трубку, когда еще даже не было первого гудка. В качестве мести за тактику Ацуши, которая заставила Акутагаву взять трубку, Рюноске беспощадно говорит ему, что он уже давно понял, что Дазай и Чуя спланировали всё это, чтобы они могли отправиться на какой-нибудь Карибский остров и выложить много совместных фотографий, тем самым объявляя о своих отношениях.
— Зачем делать такой сложный пранк?
— Я не понимаю, почему ты жалуешься, тигр. Ты же теперь объедаешься конфетами, разве нет?
— Э-э-это… не относится к делу!
Акутагава закатывает глаза так сильно, что это слышно даже по телефону. Ацуши улыбается.
— Кстати, а ты не хотел бы… тоже отдохнуть вместе? Чтобы, ну знаешь, просто забыть о сегодняшнем сумасшествии.
— Ты здесь единственный сумасшедший, — прямо говорит ему Акутагава. — Кроме того, ты так же плох, как Дазай-сан и Чуя-сан. Но я..... принимаю твоё предложение. Не разочаруй меня, тигр.
Ацуши моргает от звука гудков, а потом бьет кулаком по столу, довольный своим успехом.
Кажется, сумасшествие Дазая и Чуи приносит свои плоды.
