Лучшая придумка Ангулемы

Бордельмаман поерзала плечами, и огромный бюст подвигался из стороны в сторону вместе с ней. Она была молода, если не сказать юна, и невысока ростом, зато достоинства у нее были внушительные. - Так вы, значит, Рыцарь Прозрачной Слезы, - она склонилась над столом и читала только что записанное, щекоча себе нос кончиком длинного пера. - Дали обет освободить из заточения юную деву, погруженную в волшебный сон. И после долгих странствий обнаружили ее на вершине высокой башни, в уютной девичьей спаленке, в алькове под белым балдахином, - она вытащила кончик пера из носа, зато теперь принялась увлеченно ковырять мизинцем в ухе. - Особые пожелания будут? Рыцарь Прозрачной Слезы метнул еще один застенчивый взгляд в угол. Присутствие при столь приватном разговоре незнакомого юноши в черном его смущало, но госпожа Ангулема настаивала, что того требует ее безопасность. - Если моей даме сердца будет угодно, - забормотал он. - Мне бы польстило, если бы она назвала меня Огуречиком. - А-гу-ре-чи-ком… Перо скребло по бумаге медленно, писала бордельмаман с трудом. - Ну все, - удовлетворенно объявила она, покончив с таким длинным словом. - Не извольте беспокоиться, Ваше рыцарство, будет вам такая история любви, что и Лю… виконту Юлиану не сочинить. Соблаговолите пройти в ту дверь и, обождав пять минут, зайти в третью комнату слева, где вас будет ожидать ваша прекрасная дама. Когда рыцарь скрылся, Ангулема позвонила в колокольчик, и тут же из-за другой двери появилась пышнотелая, розовощекая девица. На туссентских виноградниках иные не росли. - Значит так, - бордельмаман закинула ноги на стол и протянула девушке исчерканный невыносимыми каракулями лист. - Спящая Красавица опять. Только не захрапи у меня по-настоящему. И придерживайся текста, зря что ли виконт бумагу марал? Когда скрылась и девица, Ангулема потянулась с чувством выполненного долга и широко, во весь рот зевнула. Потом расстегнула две пуговки на вороте, рукой нырнула в образовавшееся декольте и одну за другой вытащила оттуда две немалых размеров подушечки. - Уф, устала. Бюст резко уменьшился в размерах, воротник блузки встал торчком, зато дышалось бордельмаман намного легче. - Спящая красавица, пятая на этой неделе. Хорошо хоть не жаркая любовь на развалинах дома со сбрендившей магичкой. Кагыр деловито чинил перо мечом. - Геральт узнает — голову тебе оторвет, - сообщил он. - Не оторвет, потому что не узнает. Ну такая история, грех не воспользоваться. Она задрала юбку до самого бедра, вытащила из-за резинки чулка внушительную пачку банкнот и принялась их увлеченно пересчитывать. - Я двух вещей не понимаю, - задумчиво сказал Кагыр. - Лютик на шелку спит и на золоте ест. Стоит пальцем пошевелить — луну с неба достанут. Ему-то что пользы от участия в твоем деле? - Творческий интерес, - Агнулема вытащила из-за второго чулка еще одну пачку. - Денег-то я ему не плачу, еще чего. Это он нам приплачивать должен, что его слова живут в народе. А он поэт, ему без этого никак. Тебе не понять. Она звонко плюнула на палец и принялась считать дальше. - Ну допустим, - Кагыр пожал плечами, совершенно не задетый фактом своей приземленности. - Но зачем такой простой физиологический процесс облекать в какие-то перья и блестки. Суть борделя везде одна. - Дурень ты, - назидательно, снисходительно и даже почти ласково ответила Ангулема, возвращая пачку на место и накидывая юбку на колени. - То-то и оно, что процесс одинакий. И у девок все одинаково, и спереди, и сзади, и снизу. Не затем в бордели ходят, ой не затем. Голос у нее сделался мечтательный, она спустила ноги на пол и подперла подбородок рукой. Заинтригованный Кагыр поднял взгляд от пера. - Это за чем же? - За мечтой, дурень, за мечтой… Чего ты ржешь?!