завтрашнего дня не жди

      Телефон в руке оказывается неожиданно. Еще пару минут назад Петя пил виски и думал о своей блядской жизни. Сейчас Хазин стоит на балконе, у него трясутся руки, но он находит нужный контакт, прикладывает телефон к уху и, поддерживая его плечом, закуривает. Можно было бы поставить на громкую, чтобы было удобнее, но не в этот раз. Сейчас Пете нужно его услышать, почувствовать, блять, через расстояние, через все эти гребанные километры.       - Да? – голос удивленный, даже немного растерянный, поэтому Хазин спрашивает:       - Я помешал? – Пете похуй вообще-то, но ради приличия спросить все-таки стоило.       - Нет, нет, просто…неожиданно, - слышаться какие-то посторонние звуки, что-то похожее на шелест. – Тебе что-то нужно?       Да, хочет сказать Петя, ты мне, блять, нужен. До скрежета зубов, до боли в сердце, у меня ломка из-за тебя, сволочь ты этакая.       - Захотелось поболтать, - вместо этого отвечает он, стараясь сохранить непринужденную интонацию. У него даже вроде получается. – Давно не говорили. Ты же не против?       Хазин слышит его голос и не может не вспоминать совместные ночи. Хриплые стоны, дрожащие жаркие прикосновения, глаза в глаза. Они менялись ролями, хотя раньше Петя бы никогда не позволил бы себе лечь под кого-то. Но с Артёмом он был готов на все. Ради него, он бы свернул горы, звезду достал, господи, да что угодно. Только бы ловить чужие ласковые взгляды, только бы иметь возможность заботиться и защищать, только бы просто дышать им, жить им.       - Нет, Петь, не против. Ты бы только еще позже позвонил, чего мелочиться-то, - зачем, зачем, сука так нежно. Еще эта снисходительная интонация, Пете рычать от досады хочется. Он кое-как, урывками понимает смысл сказанных слов, и вскидывает руку, смотря на время. Начало первого. Замечательно.       - Работа, ты же знаешь. Раньше не получалось, - в телефоне раздается понимающее хмыканье. – Ты как? Какие долбанутые психи в этот раз?       - С тобой никто не сравнится, Хазин, - Артём смеется по-доброму, правда, не пытаясь задеть. У него уже в привычку вошло так с людьми говорить. – Суицидники, маньяки и любители селфхарма. Ничего нового.       - Прям совсем ничего? С твоей работой никаких интересных случаев? Не верю, - Петя затаскивает на балкон табуретку, устраивается поудобнее и затягивается в ожидании охуительных историй от провокатора-психолога.       - Ну, был один парень. С агорафобией.       - С чем?       - Боязнь открытых пространств, - поясняет Стрелецкий. – Интересно не это даже, а семейные перипетии в его жизни.       - Я заинтригован, удивляй, - Петя усмехается и чуть не давится дымом. Дожили, курить теперь нормально не можем.       - Он переспал со своей сестрой. Ну, он не знал, что это его сестра. Блять, долгая история.       - У нас много времени, - Петя не хотел это говорить таким тоном, но Пете не привыкать проебываться.       - Я вообще-то еще поспать хочу, - Артём не замечает или просто не говорит, деликатно умалчивая. – А если на чистоту, Петь, зачем ты позвонил?       - Я ж сказал - поговорить, - у Хазина голос срывается, а пальцы, сжимающие телефон, белеют.       - Петь.       - Я скучаю, - слова все-таки слетают с губ прежде, чем Петя успевает себя остановить.       - Мы, кажется, тогда все решили, - Хазин бесится из-за этой клишированный фразы, у него башню срывает.       - Это ты, блять, решил! Я ничего не мог поделать. Моя воля, я никогда бы тебя не отпускал, но зачем держать тебя насильно? Я просто не понимаю, ты же психолог у нас такой охуенный, должен был понять с самого начала, что я то еще говно. Почему бросил только сейчас?       - Не в этом дело…       - А в чем тогда? Зачем ты дал мне надежду на то, что я хоть кому-то нужен в этом блядском мире? Я поверил, реально поверил, что я тебе важен, а в итоге…Скажи, это был эксперимент? Какая-то твоя профессиональная херня или что?       - Прекрати пороть чушь, ты был мне важен. До сих пор вообще-то, - Артём вздыхает, а на фоне слышен гул ветра. Вышел на улицу или тоже на балконе стоит. - Мне тяжело это объяснить, но у меня были причины.       - Так давай поговорим нормально. Встретимся и поговорим. Я тогда в шоке был, слова связать толком не мог, но пожалуйста, - у Хазина ком в горле, ему так чертовски больно, - пожалуйста, давай поговорим. Мне…мне нужно тебя увидеть. Давай встретимся, я прилечу в твой долбанный Питер, только дай мне шанс.       Петя ради него растоптал свою гордость, но ему даже не стыдно ни капельки. Главное, увидеть, обнять, почувствовать и вернуть. Без него уже никак, скручивает по ночам так, что только сдохнуть и хочется.       - Я не знаю, Петь, правда, - у Артёма голос хриплый отчего-то, а еще дрожит немного, либо у Хазина глюки, не иначе. – Хорошо. Я напишу или позвоню, если удастся на этой недели рвануть в Москву. Или ты приедешь.       - Спасибо, - Петя выдыхает и прижимается губами к экрану, как сопливая девчонка, но он рад, пиздецки рад, что еще ничего не кончено. – Тогда до скорого?       - До скорого.       Петя засыпает со счастливой улыбкой на лице, ему снится, как он прижимается к Тёме, как чужие руки зарываются в волосы, гладят спину, как он слепым котенком тычется в чужие губы. Хазин снова загорается надеждой, ему есть ради чего жить.       Через пару дней Петя перестанет выходить на связь по телефону, будет только переписываться. Он будет оттягивать момент встречи, которую так ждал.       Еще через некоторое время Артём будет смотреть репортаж, в котором расскажут о найденном теле полицейского в канаве, о гибели подозреваемого из-за сопротивления при задержании.       А в руках у Артёма, потерявшего смысл своего существования, будет телефон с открытой вкладкой диалога:       «Прости, я не приеду».