※※※※
Отсутствующий взгляд Юнаса, вероятно, концентрирует в себе все мысли друга о нем, что только не посещали того в последнее время. Исак старается рассуждать рационально, он, конечно, всегда рационален, и все-таки. Более вдумчиво. Но это лишь возвращает его к тому, что он уже давно это обдумал, он знал, что это рано или поздно закончится. И поскольку опять-таки он уже давно все это обдумал, Исак знает, что выхода нет. Нет решения. Никакая схема, никакая линия поведения, никакой план не смогут это изменить. Исак теряет Юнаса. Парень видит это сейчас в глазах друга, пока Магнус в очередной раз бросает нелепый аргумент через стол в сторону Махди. Они не замечают этого, но Исак видит. Холод. Неодобрение. Непонимание и неприятие. Отстраненность. Юнас больше не активный участник его жизни, а просто наблюдатель. Друг всего лишь оценивает со стороны. Осуждает? Исак не знает. Юнас молчит. Тот никогда не был особенно разговорчивым, тем более в сравнении с Магнусом, но Юнас не разговаривает именно с Исаком. А те немногие фразы в последнее время нельзя в серьез принять за адекватную беседу между двумя близкими друзьями. – Ой, я понимаю, что пока ты молод, нужно попробовать все, но что, если мне не хочется? – громкий голос Магнуса разрезает жесткую нить его размышлений. Просто не может не сделать. Исак прерывается на секунду, уже не в силах игнорировать чрезмерное количество бутылок, наполненных самым разным алкоголем, поскольку Магнус указывает сейчас как раз таки на них. – Меня вполне устраивает то, что я уже знаю – пиво – на вкус нормально, и не так опасно. – Тебя же никто не заставляет, – просто вставляет Махди. Это оживленно. Относительно утра и послеобеденной пустоты уж точно. Теперь это Исак и его трое друзей, и минимум двое из четверых – участники жаркой непрерывной дискуссии. Довольно оживленно, да. Но, на самом деле, привычно и даже в какой-то степени уютно. Кухня, пицца, немного пива (у Исака безалкогольное) и шутки. Обычная суббота, за исключением того факта, что «веселье» на этом не закончится, а инициатором его продолжения становится сам Исак. – Будто ты не понимаешь, как это работает, – серьезно недоумевает Магнус – сейчас будет долгое объяснение. – Любая вечеринка – это как короткая, жестокая демоверсия какой-нибудь игры в мире антиутопии. У каждого есть своя роль, есть правила и те, кто следит за тем, чтобы ты их соблюдал. Это иерархия, – парень словно действительно верит в то, что говорит. Исак не спешит рассудить – он не ходит на вечеринки, но даже он скептически относится к таким выводам. А Магнус продолжает: – Алкоголь или... без разницы, любой вид развлечения – своеобразная проверка, тут есть давление, поверь, Махди. Если ты не проходишь проверку, ты теряешь жизни до тех пор, пока тебя просто не перестают приглашать на вечеринки. Социальная смерть, – пожимает плечами друг. Кажется, каждый за столом в какой-то степени не согласен, но возразить никто не пытается. – Не знаю, куда ты ходишь развлекаться на выходных, Магнус, – в конечном итоге начинает Махди с надкушенным смешком, – но я о таком впервые слышу. – Мы ходим в одни и те же места. – Тем более. Каким-то образом мысленное послание Юнаса, что тот так интенсивно передает, становится только острее после этих слов. А ведь был период в его жизни, когда Исак позволил себе думать, что это навсегда. Юнас был первым человеком, которого он встретил в свой первый день в Ниссене, и с того самого дня они везде и всегда были за одно. Не взирая ни на что. Юнас был с ним, когда заболела его мама, он был там, когда Исак вышел из шкафа перед парнями. Он уже был его другом, когда Исак еще ничего не сделал, чтобы это заслужить. – Ну разве не логично спросить того, кто непосредственно устраивает вечеринку, – кислым голосом почти шипит Юнас. – Сегодня у нас есть эта возможность. Что скажешь, а, Исак? – три пары глаз упираются в него. Алкогольные напитки получают путем сбраживания сахаросодержащего сырья, например, такого, как природный сахар, содержащийся в винограде, или крахмал (при переработке зерновых культур), в результате образуются спирт и углекислый газ… Он глотает, чтобы взвесить мысли, прежде чем ответить: – Алкоголь покупал не я, но вы можете пить, все что душе угодно, – Исак держит собственный голос ровным каким-то чудом, хотя желание его повысить стучит ускорившимся пульсом в ушах. – Лично я считаю, что для школьной вечеринки это, – внимание снова уделяется чрезмерному количеству цветных бутылок на кухонной стойке, – перебор, – натянутая улыбка. – Но думаю, девочки хотели, чтобы у всех был выбор. Не так ли? В любом случае никто не будет осуждать вас за ваш любимый напиток, пока у всех стаканчики одинаковые. Диалог за их столом, если быть откровенным, волнует парня много меньше, чем его личные размышления. Что там было последнее? Юнас. Верно. И это тот самый вывод. Ничего нельзя сделать, просто потому что это Юнас. Исак не может просто стараться усерднее, ведь это не сработает. Нельзя просто сделать что-то, потому что он не знает, что именно. Исак так и не нашел универсального способа удержать людей вокруг себя, и если с Магнусом он просто пытается как можно больше отдать, в надежде на то, что этого будет достаточно, то с Юнасом это не сработает. И друг просто уйдет, как и все до него. Юнас, что на удивление, никак не комментирует его слова. С поступлением в кровь незначительного количества алкоголя подавляется активность центров мозга, управляющих поведением, особенно центров внимания и самоконтроля. Алкоголь начинает оказывать стимулирующее действие на человека: искусственно поднимается настроение, появляется болтливость, чрезмерная активность, человек теряет разумный контроль над своими поступками, нарушается правильное восприятие действительности. Ну что же, если следствие изменить никак не получиться, вполне логично, что Исак желает покопаться в причинах и поводах. Странные, многозначные комментарии и взгляды Юнас начал бросать в него с того славного обеда, когда внезапно в его ровно выстроенный мир ворвался Эвен и переделал все так, как самому было угодно. Вне сомнений, причина связана с этим парнем. Вернее, с его одержимостью им. В том, что он в конце концов просто Исак, он недостоин, и Юнас знает это. А разве не это друг пытается показать ему уже который день подряд? Точнее он сказать не сможет, но отступать сейчас смысла нет никакого. Почему? Потому что в очередной раз это же Юнас. И он был бы на стороне Исака с самого начала, если бы хотел, верно? По мере повышения концентрации алкоголя в крови центры коры головного мозга хаотично возбуждаются, изменяется эмоциональное восприятие окружающего мира. Поведение человека в таком состоянии непредсказуемо: возможны повышенная тревожность, беспричинная радость, развязность или чувствительность, часты проявления раздражительности и даже агрессивности. Следующий образ действий индивидуален для каждого человека, поскольку зависит от… – То есть никто не собирается спрашивать у Исака какого черта? – Юнас даже не обращается к нему напрямую, косвенно вовлекая в разговор парней, – тот, кто никогда даже не ходит во все эти «места» вместе с нами, внезапно сам устраивает вечеринку, – с такой формулировкой это похоже на окончательный вердикт. Юнас переводит на него взгляд. – Ты не пьешь больше одной банки безалкогольного пива раз в неделю, ты не знаешь половины людей, кто сегодня придет в твой дом. Ты ненавидишь вечеринки, Исак, – глубокий вздох все равно не смягчает силу, с которой друг сейчас напирает. – Ты опаздываешь на уроки, приносишь с собой в школу сигареты, а теперь это, – широким жестом тот услужливо снова указывает на окружающие их атрибуты «настоящего веселья», – что заставило тебя подумать, что это хорошая идея? – его голос падает в конце фразы, а глаза искренне умоляют дать им объяснение, которое, честно говоря, он даже не пытался найти. При дальнейшем опьянении значительное количество алкоголя подавляет деятельность двигательных центров мозга. Человек перестает контролировать работу своих мышц, а, соответственно, и все движения. Исак просто не знает, что друг хочет, чтобы он ответил, Исак не знает, что нужно ответить, но явно не то, что он собирается. И не тем тоном – тупым давлением, скопившимся за эти дни. Он не должен. Это невзвешенное решение и необдуманные слова, но другого ответа у него нет. – А почему бы и нет? – хладнокровие, на которое он изначально рассчитывал, взрывается плотными пузырями вокруг с тем, как он сжимает до побелевших пальцев угол столешницы. – Почему мне нельзя так подумать? – это несправедливо. – Двойные стандарты, Юнас? Разве вы сами не делаете все это еженедельно, почему вам можно, а мне нет? Глаза Юнаса горят. – Потому что ты… – А Эвен придет сегодня? – Магнус быстро и смазано пытается перевести тему. – Третьекурсники сегодня будут тут? – Махди бессмысленно подхватывает его, – а третьекурсницы? – Вильде сказала, что пригласила всю группу уюта, – парень наклоняется ближе к столу, инстинктивно располагая свой корпус между Исаком и Юнасом, широко расставив локти на столе. – Должны прийти как минимум они, – никак не останавливаясь, лепечет Магнус. Но друг не может вовремя перехватить эстафету, что вероятно к лучшему, ведь от одного только упоминания имени Эвена плечи Юнаса напрягаются сильнее, хотя казалось, их предел был достигнут две ядовитые фразы назад. Что, естественно, вовсе не значит, что Махди не найдет другую, не менее неудачную тему для бессмысленного отвлечения всеобщего внимания от очевидного напряжения между ними двумя. – Мы как-то упустили из виду то, что Эвену в итоге действительно нравятся парни, раз он увлекся Исаком, – и, в целом, да, это неожиданная смена даже для него самого, но все-таки: – Мы не… – встревает Исак. – Гей-радар! – Магнус лучится на всех своей широкой улыбкой, что можно было бы признать очень милым, если бы друг не стучал обоими своими ладонями по столу в то же самое время. – А я говорил! – Исак пытается предложить свою кривую улыбку в ответ. Магнус сейчас, кажется, готов купиться на что угодно. – Как бы то ни было, это же хорошо, да? Если Эвен придет сегодня, это большой шанс, – Махди правда старается, учитывая все эти искренние подмигивания в конце, что крайне ценно в любое другое время, но в данную секунду это не совсем… успешный путь. – И я конечно не согласен полностью с этой концепцией Магнуса, – уверенно продолжает тот, – но парень все-таки с третьего курса. А выпускники на вечеринках те еще акулы, тебе нужно будет стараться в три раза больше, – это вроде шутка, так что Исак давит сухой смешок. И жизнь была бы слишком простой, если бы Махди на этом остановился, чего тот, естественно, не делает. – И Юнас тоже вроде как прав… – сомнение портит его гладкий тон, вставляя ломанные гласные в середине слов, – ну, знаешь, весь этот… – неопределенный взмах рукой. – Я имею в виду, ты уверен, что… Исак склоняет голову набок, щуря глаза. С одной стороны, он уже знает, куда Махди клонит, и нутром чувствует, что друг понял, что не стоит продолжать, чтобы тот там не собирался продолжать, судя по необычно частым и долгим паузам, но… Но некая извращенная его сторона все же хочет услышать, как двое его лучших друзей за один вечер открыто заявляют о своем разочаровании в нем. Исак только выжидающе вскидывает бровь. – … заходить так далеко и все такое? – заканчивает Махди. Ты ничтожество! Что там есть внутри тебя? Что ты из себя представляешь? Ничего! Ты пустышка, Исак. Просто зануда, что всех раздражает. Ты… – Я не собираюсь становится плохим парнем только чтобы впечатлить одного третьекурсника, Махди, – долгожданное спокойствие оборачивается ледяным безразличием. – У меня все-таки есть принципы, – и на этом вроде-как можно и завершить, но никто не стремится что-либо еще сказать, так что с дрожащей улыбкой Исак добавляет: – Я просто пытаюсь привлечь его внимание не совсем обычными способами, – он собирает все свое мужество, потому что: – Вы со мной? Вот в чем вопрос. … На самой последней стадии тяжелого опьянения человек теряет сознание, организм впадает в состояние оцепенения, которое при последующей блокировки центра дыхания в продолговатом мозге в конечном итоге переходит в… Он получает два утвердительных кивка, и Юнас даже не поднимает на него взгляд. Алкоголь это «весело», девочки и мальчики.※※※※
Вечеринка ужасна. Скорее всего, согласно общему мнению, она не так уж и плоха, ко всему прочему если еще и учесть количество людей в его квартире, наслаждающихся их времяпровождением, то однозначно хороша. На уровне. Нормально. Просто Исак считает, что она ужасна. Крайне субъективное мнение: он не ходит обычно на такие «мероприятия», вернее он совсем их не посещает, соответственно не может должным образом дать оценку. Он опирается на свои ощущения. Это кошмарно. Невыносимо шумно. Вся квартира, а парень убежден, что и весь остальной дом, заполнен криками, взрывами смеха, визгами, бесконечной мелодией, что переходит одна в другую и сводят его с ума. Все чувства другие. Даже пространство их обычно большой гостиной, заполненной сейчас пьяными подростками и не только, искажается, и мебель, и освещение, и запах, и… Он не узнает ни одно лицо, на которое падает его взгляд в течение последних пятнадцати минут. В самом начале было терпимо, даже в какой-то степени соответствовало его представлению субботнего веселья, когда пришли девочки и Эскиль в розовом парике, но с каждым разом, как дверь открывалась, чтобы впустить очередного незнакомца, вся расслабленность Исака заменялась новой мыслью. С тем же успехом можно было бы застрять в центре толпы на концерте нелюбимой группы и пытаться слушать свою музыку в наушниках. И сколько бы рациональная сторона не твердила ему, что это его дом, его вечеринка, это его чертово место, где он буквально хозяин, он все равно чувствует себя лишним. И словно каждый пьяный незнакомец знает это, словно они смеются над ним, потому что Исак точно не может считаться своим в таком месте, хотя в тоже самое время он абсолютно уверен, что никто даже не обращает на него никакого внимания. Никто и не замечает его, половина даже не знает о том, кто их так радушно пригласил. Что вовсе нельзя считать лучшим вариантом. И Эвена до сих пор нет. В любом случае, если тот и придет, что заставит Эвена заметить его, когда Исак этого даже не хочет? Все это «мероприятие», весь этот жаркий дискомфорт был создан только лишь с одной целью – встретить здесь Эвена. Вечеринки ведь устраивают только классные, забавные ребята, она должна была ему понравиться. Вероятно, это был не самый обдуманный шаг его плана. Исак переоценил свои актерские возможности: обмануть себя он никак не может. Парень понятия не имеет, что сейчас делать. Он в коридоре. Наблюдает через дверной проем, как люди проходят мимо него, прозрачные жидкости проливаются на ковер, сменяется очередная мелодия, чья-то сумка летит через половину комнаты, кто-то падает с дивана с резким хохотом. Вопли, вспышки света, бесформенное пятно танцующих в центре комнаты, трель звонка позади него, которую он игнорирует. Дверь хлопает, а с Исака хватит. Есть не так много вариантов. Он может найти своих друзей, и попытаться притвориться частью этого события рядом с ними, но Магнус скорее всего с Вильде, и прерывать их ему совершенно не прельщает. Махди он видел последней раз сорок минут назад, окруженного группой его новых модных знакомых, явно не ожидающего с нетерпением, что Исак присоединится к ним. А Юнас на кухне, куда парень действительно заглядывает должно быть только для того, чтобы стать целью цепкого взгляда и хмурых бровей, так что он просто оставляет свой полупустой стаканчик на столе и сразу же уходит. Остается единственный вариант. Комната Эскиля. Это святое место, дверь которого плотно закрыта для всех остальных. Одно условие, которое сосед поставил перед ним, когда Исак объявил о намечающейся вечеринке, – эта комната неприкосновенна, что возможно является хорошим решением для всех секретов, что Эскиль там прячет и неподготовленной психики всех гостей. Да, определенно мудрое решение. Там же и вся лишняя мебель с гостиной и ни единой живой души, хотя даже в собственной комнате Исака в данный момент может твориться все что угодно, поскольку там есть телевизор с приставкой и свободный балкон. С последствиями этого он разберется завтра, а сейчас парень спешным шагом пробирается в комнату соседа, закрывает дверь и… Ничего. Это по-прежнему невыносимо. Немного приглушенно тонкой стеной, но все еще ощутимо. Исак включает мягкий свет прикроватной лампы, задергивает толстые шторы, хаотично перемещаясь с одного конца в другой. Комната на удивление аккуратно прибрана, относительно нормальная, если не вглядываться на содержание плакатов над кроватью и фоторамок нестандартной формы; и тут взгляд Исака падает на приоткрытую дверцу небольшого гардероба в нише боковой стены. После краткого анализа и быстрого взвешивания всех за и против, он направляется внутрь с двумя декоративными подушками, цветастым одеялом и размещается прямо на полу деревянной коробки. Дополнительный слой изоляции из самых невероятных костюмов на вешалках охраняет Исака, а через незакрытую дверцу свет проникает внутрь его убежища, правильно представляя окружающие предметы. И будто все на своих местах. Исак закрывает глаза, откидывая голову назад. Некоторые из последних исследований показали, что определенные полифеноловые антиоксиданты, и в целом, полифенолы, находящиеся в составе… Да пошло оно все. Белый шум в его голове очень даже уютный. Исак окончательно расслабляется. Возможно, он даже заснет тут и проспит все это безумие снаружи. Он готов признать эту битву проигранной, если ему больше не нужно будет выходить из этой комнаты сегодня. Идеальный план. Больше никаких расчетов на сегодня, никаких сложных выборов, никаких последствий, больше не нужно ни перед кем притворяться другим человеком. Никаких схем и сложных выводов, не нужно больше так лихорадочно думать о сотне вещей одновременно. Только сегодня вечером. Просто Исак на полу гардеробной его соседа. Это просто Исак. Звуки вечеринки быстро вырывают его из своих мыслей. Однозначно, любой план, включая самые идеальные, всегда можно усовершенствовать. Всегда есть возможность сделать что-то лучше. Например, закрыть дверь на замок, прежде чем устраиваться тут поудобнее. Забаррикадировать или подставить спинку стула под ручку, в конце то концов. Тогда был бы шанс избежать встречи с тем, кто так нагло решил потревожить идиллию Исака. Кто бы там ни был, человек сейчас в комнате, и Исак решительно не хочет ни с кем сталкиваться. Он сильнее зажмуривает глаза, отчаянно надеясь, что его не заметят, раз он тоже никого не видит. Его гость все же замечает, судя по сбившемуся ритму шагов. Естественно. Глупо было даже надеяться. Тот нерешительно замер в центре комнаты. Исак затаил дыхание. Какова вероятность, что его гость окажется порядочным человеком, осознает, что комната занята, и просто оставит его в покое? Ох, ну и конечно шаги направляются в его сторону. Что же это, если не великая удача? Человек приседает перед ним, заслоняя единственный источник света в комнате, и больше ничего не предпринимает. Интересно на каком низком уровне находятся все защитные механизмы Исака, потому что парень практически не обеспокоен создавшейся ситуацией и вовсе не считает ее жуткой. Исак делает глубокий вздох и… Ого. Запах. Его гость очень приятно пахнет. Это кондиционер для белья, то, как чувствуется чистая кожа, и несомненно мужской одеколон. Очень-очень приятный запах. Он пытается запомнить его и одновременно с этим решить, открывать глаза или нет. Открыть или нет. Исак же обещал себе держаться сегодня подальше от сложных выборов. – Ты не спишь, Исак. Я знаю, что ты не спишь. – Может быть я и спал сейчас, если бы меня не тревожили каждые пять минут, умник! В любом случае, что ты собрался делать со спящим мной, а? – отвечает он, даже не задумываясь. В чем в принципе и состоял изначальный план. Хотя его гость – это Эвен. Вот так удача. Великая. Чудо, не иначе. Исак моргает несколько раз, прежде чем получить адекватную картинку мира – перед ним точно сидит Эвен. Чего в плане не было. В самом изначальном, а не том изначальном, который у него сформировался полчаса назад. С утра еще у Исака в планах Эвен был совсем в другом месте и при абсолютно других обстоятельствах. Сейчас он понятия не имеет, как с этим поступить. Даже не знает, что он должен сделать, каким образом Исак собирается определиться с тем, что он хочет сделать? Он внимательно смотрит на Эвена – парень напротив лишь несмело улыбается с горящими искорками в голубых глазах. И кажется, ничто другое больше не имеет значение. – Эвен, – возвращает он улыбку в ответ, когда понимает, что с ответом тот не торопится. – Какое... совпадение, – исключая тщательно продуманный и успешно проваленный план. Он откашливается. Эвен. Эвен. Эвен-Эвен-Эвен. Как только он произносит это имя, больше не может остановиться. Просто будто оно наконец-то правильно выскальзывает из его рта со всеми этими звуками, слогами и прочим. Так красиво. – Опять следишь за мной, Эвен? – но его тон теплый-теплый и только самую каплю игривый. Парень неловко смеется, проводя ладонью перед лицом. – Черт, – тихо вздыхает тот. – Что? – мягко спрашивает Исак. Маленькие сигналы бегают по всему его телу, пробуждая мурашки, как знак того, что вот оно. Он сидит прямо перед ним. Вот Он, прямо здесь. И все это так волнительно, что парень готов выпрыгнуть из собственной кожи, пробежать марафон и вернуться обратно к их маленькому разговору, но одновременно это так уютно, что он не хочет отсюда никуда уходить. – Просто… – улыбка теперь похожа на побежденную, и Исак больше не может сдержать свою. – Я бы тоже хотел сказать что-нибудь крутое, как ты всегда говоришь, но… – Но… – он подсказывает. – Я правда следил за тобой, – сознается Эвен, отводя глаза с еще одним проглоченным смехом. – О, – тянет, пытаясь внести в свой тон усмешку, – у меня появился сталкер-поклонник. – Нет, прекрати, Исак, – Эвен сегодня так много смеется. Маленькие черточки в уголках его глаз, румянец на его щеках, то, как его плечи делают это едва заметное движение. Сложно оторваться. – Я только пришел сюда и сразу заметил тебя, как ты зашел в эту комнату. – Двадцать минут назад, – все еще пытается дразнить парня Исак. – Я начал переживать, что ты никак не возвращаешься, – подхватывает его настроение Эвен. – Решил лично проверить? – Точно. – Очень ответственно с твоей стороны. – Да. Именно так. Они одновременно немного смещаются, комфортнее располагаясь вокруг друг друга. Исак наклоняется ближе, Эвен кладет ладони на пол перед своими скрещенными ногами. – Итак, Эвен, – уже тише предлагает Исак, – на что ты надеялся наткнуться? Тот сжимает рот в тонкую линию, а глаза широко распахиваются. Он может поклясться, что парень краснеет. – Ничего. Это очевидная ложь. Он не может так просто это отпустить. Его ладони, вне сомнения, очень мокрые, и сердце отбивает бешенный ритм – Исак сам в том же состоянии, но это забавная игра, где оба по очереди доказывают и отрицают, что они не так не заинтересованы и уравновешены, какими пытаются казаться. – Конечно... – сарказм капает с его языка на этот самый пол. Эвен смотрит вниз, будто правда может увидеть, но быстро возвращается к лицу Исака и с возмущением протестует: – Это правда! – А потом ты решил проверить, сплю я или нет, – выжидающе сощурив глаза. Парень хочет верить, что пока лидирует он. Эвен отчего-то так плохо скрывает собственные эмоции, Исак наслаждается всем, что может подметить. – Я просто хотел проверить, удобно ли тебе на полу. Я бы перенес тебя… – указывая на кровать Эскиля, идеально заправленную непозволительно дорогим постельным бельем. Стоит спросить соседа об этом позже, – или просто разбудил, чтобы ты сам... Неважно. Ты все равно не спишь, – заключает парень. Исак решает сменить тему. Шансов оказаться в подобной ситуации еще раз не так много, нужно воспользоваться всем, что предлагает судьба, пока он не слишком увлекся, представляя, как Эвен носит его на руках. – Ну, тут очень удобно, на самом деле, – с небольшим намеком он смотрит на свободный угол в его шкафу. – Да? – вскинув брови. – Ага, – он собирает свою смелость для следующего предложения. – Если бы ты, например, хотел ко мне присоединиться, я бы, к примеру… – Я бы хотел! – громко перебивает его Эвен, опираясь на свои ладони, чтобы наклонится к нему ближе. – Да? – Очень, – неестественно высокий голос парень пытается скрыть за приступом кашля. – То есть, да. Конечно. Если ты не против. – Ну что же, – Исак невинно переставляет ноги, освобождая больше места. – Тогда ты, наверное, можешь сесть туда, – он указывает в нужном направлении, шире открывая вторую дверцу и укладывая одну из подушек слева от себя. – В порядке? – переспрашивает, когда парень размещается на полу гардеробной напротив него. – Да, – и это весь краткий ответ. До этой минуты он не думал о том, сколько места между ними оставит Эвен и его бесконечные ноги. Недостаточно для того, чтобы каждый сохранил личные границы, Исак будет касаться его коленями, лодыжками и бедрами при любом малейшем движении. Он снова удобно откидывается на боковую стенку и наблюдает за Эвеном, вовсе этого не скрывая. Парень оглядывается, словно ищет за что зацепиться. – Так это твоя вечеринка? – Эвен решает начать прям с самого начала. Ладно. Хорошо. – Верно, – Исак настораживается, поскольку думает, что парень намекает на его полное игнорирование веселья снаружи, – в чем удовольствие быть хозяином, если ты не можешь сбежать со своей собственной вечеринки? – Точно, – тот, наверное, совсем не на это намекал, потому что… – тогда это твоя комната? – Нет, – с мягкой улыбкой Исак качает головой. Хотя лампа все еще освещает их маленькое убежище, внутри довольно темно. Практически интимно. Ему это нравится. – А кто тебя пригласил? – Вильде. Сказала, что ее хороший друг Исак будет рад видеть всех членов группы уюта на… Это что-то новенькое. – Так и сказала? – перебивает парня Исак. Эвен явно не может понять причину его внезапного интереса: замирает в середине своего движения. – Эм… – Вильде так и сказала: «хороший друг»? – он не сможет спросить потом, если сейчас не узнает. А это важно. Тяжело оценить насколько, но Исак чувствует, что это важно. – Да? – теперь Эвен тот, кто настораживается. Исак не догадывается из-за чего. – Почему ты спрашиваешь? Вы с Вильде не… – Просто так, – он не готов сейчас разбираться с этим самостоятельно, тем более пытаться объяснить кому-то другому. Эвен идеально понимает его сигналы, возможно, конечно, просто умеет читать мысли, во всяком случае, тот переводит тему: – Шкаф, – слабая попытка, но он готов принять что угодно, из того, что предлагает этот парень. – Эскиль, мой сосед, – быстро исправляется Исак, – предпочитает «Мой личный звездный гардероб для особых случаев», – проводит рукой по ровному ряду блестящих, кожаных, кружевных и латексных нарядов на вешалках над ними. – И часто ты тут зависаешь? Исак бы не против, если сейчас задуматься – в тесном шкафу рядом с Эвеном, иррационально, но он чувствует себя как дома. Улыбается и делает неопределенный жест рукой в качестве ответа на вопрос. – И у тебя такой же шкаф в твоей комнате? – и парень сразу же задает следующий. Интенсивно, но ему нравится быть на другой стороне. Нравится, что все внимание Эвена сосредоточено только на нем, даже если это простые мелочи, вроде его одежды. – Нет, – Эвен скорее всего вежливо опустил слова «чрезмерно огромный для такой небольшой комнаты», но Исак верно истолковывает скрытый смысл, – я ношу одно и то же каждый день. Нет необходимости, – пожимает плечами. – Не правда, – сверкает своими яркими глазами и игриво пинает ногу Исака. – Что? – У тебя разные толстовки, Исак. Они похожи, но они разные каждый день. Он заметил? Секунду… – А эта… – Мне очень нравится. Тебе идет, – парень имеет в виду его сегодняшний наряд. Дело в том, что сегодня Исак не хотел выбирать что-то одно. Не хотел получить только что-то одно, Исак хотел все и сразу. – И футболка тоже, – улыбается Эвен. Так что он надел футболку, а сверху накинул толстовку, расстегнув молнию, чтобы ему не пришлось выбирать. Хотя это обычная черная футболка и его ежедневная серая толстовка и… Эвен замечает, во что Исак одевается каждый день. Парень бы не поверил в это в любой другой день, но сегодня бесспорно какой-то необычный вечер, и все крайне странно разворачивается. ГАМК – органи… – Что, прости? – переводит взгляд и отмечает, что Эвен очень внимательно следит за его лицом. – Ты что-то сказал? – дополняет парень, пока он все еще молчит. Ой. – Ничего? Я молчу, – неубедительно отнекивается Исак. – Ты сказал: «Г-А-М-К». Эвен ждет, будто ему правда интересно. Исак может сейчас встать и уйти, а когда они в следующий раз встретятся, Эвен напомнит ему еще раз об этом, это будет первое, о чем тот спросит. Вот настолько, кажется, Эвену важен его ответ. Исак в замешательстве. – Кхм-м… Он откашливается. – Да? Исак хмурится, склоняя голову набок, ни на секунду не отрывая взгляда от лица Эвена. Светлое. Оно светлое. И глаза добрые. Нежная улыбка. И Эвен все еще ждет. Интересно, есть ли вероятность, что… – ГАМК – это гамма-аминомасляная кислота, тормозной нейромедиатор центральной нервной системы млекопитающих, – осторожно начинает Исак, полностью сосредоточенный на малейшем изменении, на любой реакции со стороны Эвена. Он глубоко вздыхает и на одном выдохе выпаливает: – А ты знал, что при остром алкогольном отравлении у подопытных животных нервные клетки коры головного мозга впадают в глубокий-глубокий сон, как бы предостерегая себя от воздействия алкоголя? Это называется охранительное торможение. – Нет, я не знал. Эвен говорит будто в оцепенении, и Исак хочет откусить себе язык, но… – Охранительное торможение? – переспрашивает парень. Исак медленно кивает. – То есть они вроде как отключаются от реальности чтобы защитить себя? Еще один несмелый кивок. – А эта тормозная кислота, ГАМК, она типа… помогает этому. Исак бы скривился на формулировку, но вроде как не против принять это за частично верное утверждение. Кивает. На мгновение пустая тишина – третий собеседник в их диалоге, похоже, Эвен надолго задумался о чем-то глубоком. Когда парень выносит свой вердикт, у Исака перехватывает дыхание: – Это очень интересно, Исак. Ты столько всего знаешь. Он не совсем понимает, что дальше сказать. Почти уверен, что его глаза пугающе широко распахнуты, он чувствует, как его щеки охватывает тепло. Эвен мило улыбается, а Исак глупо открывает и закрывает рот несколько раз подряд. – Ты правда книги совсем не читаешь? – неожиданно Эвен спрашивает его, сконцентрированный на невидимой точке чуть выше плеча Исака. – Не научные, очевидно, но, например, художественная литература, не знаю, политика, психология, спорт? А фильмы? Очевидно? Что значит очевидно? Я недостаточно сообразительный, по его мнению, для научной литературы? – Ну знаешь, – говорит, когда понимает, что тянуть с ответом дальше уже будет невежливо. – Художественное… – он берет паузу, – это все про чувства, внутренний мир и любовь? – изо всех сил пытается Исак. И результат оценить со стороны немного трудно. – Да? – реакция Эвена неоднозначна. – Безумные и отчаянные чувства, что влекут за собой поступки и слова, что совсем не должны были быть сотворены и сказаны. И все во имя истинной любви, лишь она одна способна на такое, – его тон нарочно драматичен. – Ослепленные, они погружены в это полностью и готовы на все ради друг друга. Любовь не подчиняется никому и ничему, никаким законам. Это красиво, разве не так? – Исак едва качает головой на вопрос в глазах Эвена. – Нет? – Не совсем, – Исак не знает откуда вся эта смелость говорить так открыто, но может ключ к разгадке в том, что это не сложно. С Эвеном так легко. Так легко ему поверить, отбросив все лишнее. – В кино и книгах они порой сильно преувеличивают, что создается впечатление, что все истории выдуманы. – А они не выдуманы? – губы неровно изгибаются. Эвен сдвигается ближе к Исаку, вытягивая ноги за пределы деревянной коробки. – Не все, – старается не отвлекаться, но сложно оторваться от хитро продуманных перемещений парня. – Слепая любовь есть. Просто обычно люди разумнее, чем все считают, – пальцы Эвена теребят подол рубашки. – Мысль не в том, чтобы хладнокровно взвесить все за и против и вынести рациональное решение относительно того, что будет лучше для тебя в будущем, – рисуют неизвестные глупости на полу между ними и возвращаются к шву его джинсов на лодыжке. – Чувства обычно мешают, но это не значит, что ты не можешь сесть и подумать о том, что ты чувствуешь. Сердце и мозг. В конечном итоге решать тебе. Но это решение ты примешь сам. Своим собственным разумом. Не безумие толкает на отчаянные поступки, а ты сам. Это красиво. – Сознательно предпочесть неразумное, – шепчет Эвен и Исак встречает его взгляд. Словно впервые. – Именно. Странная тень пробегает по лицу парня настолько быстро, что ее едва можно уловить. – Что? – прямо спрашивает он. – Ничего, – тот снова улыбается. – Просто не ожидал что ты скажешь что-то подобное. Вроде не врет. Ладно. – А что ты ожидал, что я скажу? – глаза Исака сужаются, он опускает подбородок. Эвен долго молчит, и он позволяет ему, заверяя, что тоже очень ждет ответ парня. – Ну, любовь – это химическая реакция, – прочищает горло, прежде чем чуть тише дополнить: – гормоны и все такое. Что? – Что? – Ну, химия, – Эвен ерзает на месте, задевая ногами Исака сразу в пяти местах. – Химия, – тупо повторяет он. – Да, – парень закусывает нижнюю губу, голос переполнен одной эмоцией. – Как в нашу первую встречу. – А кто говорит о нас? – широко улыбается. – А разве мы нет? Восторг, если спросить Исака. Он смеется. Отводит взгляд и качает головой. – Нет, Эвен, я не думаю, что любовь просто химическая реакция. Да, ты прав действие гормонов… окситоцин – гормон любви, как все привыкли говорить, верно? – Исак взволнован, хотя не может понять чем. – Но знаешь, все биохимические реакции протекают с определенной скоростью, твои гормоны… это занимает время. И что, если, – он не думал об этом много, но… – что, если это любовь с первого взгляда? Мгновенная. Что-то внезапно щелкает и все встает на свои места и одновременно переворачивается с ног на голову, – парень сам чувствует неясно откуда взявшуюся надежду в своем взгляде. Это вырывает из него угловатый смешок. – В любом случае, даже если это не так, я не думаю, что любовь – это просто химия. Это выбор. Это решение принять внутри себя нечто особенное, хранить и оберегать до последнего вне… вне зависимости от того, известно тебе, что кто-то хранит нечто особенное для тебя в ответ, – он смотрит прямо на парня. – Ты правда веришь в эти «гормоны и реакции», Эвен? – с сомнением и сощуренным взглядом. – Нет. Не верю, – глубокий голос заставляет все внутри дрожать. – Хотел впечатлить тебя своими познаниями. – Правда? – он не заметил, как они пересели так близко друг другу. Исак откинулся назад, а Эвен выпрямился над ним. – Ага. Но это также выбор без выбора, ты так не считаешь? – Исак ловит, как глаза Эвена мечутся по его лицу. – Я имею в виду, когда оно щелкает, у тебя даже нет шанса оценить, стоит ли оно того. Слишком быстро. Это притяжение между… вами, – Эвен буквально нависает сверху, положив ладонь на стенку за его спиной. – Я только надеюсь, что мне повезет. Я почти уверен, что так. – Повезет? – Исак едва слышит собственный голос. Эвен заполняет все пространство. Его запах. И его голос, и его глаза, и эти… – Да. Мне кажется, у меня был даже больше, чем один шанс. Сейчас должно что-то произойти. У Исака ноль идей, но он чувствует, как что-то меняется, и этот процесс должен привести к своему результату. Секунды тянутся, пока Эвен сокращает расстояние между их лицами. Все меньше и меньше. Громкое и продолжительное урчание прерывает что угодно, что должно было сейчас произойти. Сначала Исак не понимает, что это за звук, хотя Эвен прекрасно представляет. Его щеки заливает красный, а большие глаза широко распахиваются. Парень опускает голову вниз и смотрит на свой живот. Ох. Ладно. Из Исака выходит плохой хозяин – его гость голодает. Эвен смущенно отступает на свое прежнее место, избегая взгляда вверх, в то время как Исак быстро рассчитывает возможные варианты. – Я… – практически стеснительно тянет Эвен. – Хочешь кушать, – он не дает парню снова ощутить прилив дискомфорта и сделать что-то глупое. Исак уже встает. – Сиди, я сейчас что-нибудь принесу, – он надеется, что его голос звучит подбадривающе. Это не работает, если честно оценить выражение лица Эвена. – Все в порядке, правда. Это же моя вечеринка, можем делать что хотим, помнишь? – у того дергаются верх уголки губ. – Сейчас вернусь. Поход на кухню, спешный анализ продуктов и процесс готовки занимает промежуток времени, который сложно определить, но Исака беспокоит не это. Как только парень добирается к двери в комнату Эскиля, он осознает, что вообще не обращал внимание на окружение и обстановку в квартире. Исак даже не сможет сейчас сказать, сколько человек было на кухне, пока он там находился. Это его попросту не волновало. Он задумывается над тем, насколько действительно его беспокоит это осознание, и заходит внутрь. Эвен все еще на полу, скрестив ноги и повесив голову, но спешно расправляется, когда замечает Исака. Он молча размещает тарелку и чашку перед парнем и усаживается напротив, опираясь на бок массивной кровати. Не шкаф, но все еще уютно. Даже больше доступного света. – Один? – Эвен вскидывает бровь на так старательно приготовленный тост с сыром. – Я не голоден, – отрезает Исак. – Ты разогрел духовку ради меня? – Эвен всегда задает такие странные вопросы первым делом. – Микроволновки уже изобрели, умник, – поддразнивает с таким теплом в голосе, что это даже не считается, – ешь, пожалуйста, я что, зря старался? – А ты старался? – ловит его Эвен. – Молчи уже, – но не может не задержат дыхание, пока парень берет тарелку в руки и внимательно осматривает содержимое. – С сыром и специями? Что тут? – Адекватное количество трав. О, да он нервничает, оказывается. Интересно. – Адекватное количество трав? – это конечно забавно, но Эвен уже слишком затягивает. Исак не может усидеть на месте. – Абсолютно, – утвердительный кивок. – Я просмотрел рецепт и приготовил точно по нему. Эвен бросает на него странный взгляд прежде чем взять уже свою еду в руки и начать есть. Исак не может оторвать глаз, что наводит его на свои ранние размышления. Исак опять смотрит, как Эвен ест. Он считает, что это скорее всего часть какого-то механизма самозащиты. Прием пищи – очень интимное занятие. Животные крайне уязвимы, пока кушают или пьют, что вероятно передалось людям от дальних предков как инстинкт. Или вернее, внутреннее ощущение, поскольку подвержены ему не все. Что бы там ни было, пристальное внимание Исака Эвена, по-видимому, вовсе не тревожит. – Тебе некомфортно от того, что я смотрю, как ты ешь? – он замечает, что использует свой серьезный голос прилежного студента уже после того, как произносит фразу. – Ты смотришь, – тот правда так беспечен? – А зачем ты смотришь? Исак быстро оценивает изящные пальцы, обхватывающие маленький кусочек, крошки на розовой губе, что Эвен сразу слизывает, движение горла, когда тот глотает. – Ты аккуратно кушаешь. – Спасибо, наверное, – тот усмехается. – Ты забавный, Исак. И нет, мне всегда нравится, когда ты на меня смотришь, – чересчур легко признается Эвен. Что оставляет только еще больше вопросов. Парень наконец-то добирается до кружки и скептически вертит ее из стороны в сторону. – Это чай? – Да? – Исак отвечает неуверенно, сбитый с толку веселым тоном собеседника. – Исак Вальтерсен, ты заварил для меня чай на вечеринке? – глаза Эвена сверкают недобрым блеском. Исак пожимает плечами, задумавшись больше о том, откуда парень знает его фамилию, чем о том, что этот вопрос должен значить. – Это желтый чай, я заварил его еще утром, – он оборонительно скрещивает руки на груди. – Никогда раньше не пил желтый чай, – подносит кружку ближе и глубоко вдыхает. – Он вкусный? – Не узнаешь, пока не попробуешь, – густо сообщает Исак на одной ноте. Эвен покорно делает небольшой глоток. – Вкусно, – парень лучится на него, выглядя как самый довольный человек на Земле. – И тост тоже. Спасибо большое, Исак, ты невероятный. Лучшая вечеринка в моей жизни. И хотя он все еще считал, что она отвратительна, одна лишь эта улыбка заставляет его передумать. В конце концов, может быть это была не такая уж и глупая идея. Время летит незаметно. Чай и тост заканчиваются. Как и вечер. Исак уставший и сонный, не привыкший сохранять активную энергию до поздней ночи. Когда парни вместе выходят из своего убежища, Эскиль уже почти всех разогнал. Окна в доме черные, когда он задерживается в гостиной, Исак чувствует себя голым под темнотой ночи. Он снова пустой. Эвен почти забывает свою красную шапочку, но он передает ее парню на самом пороге. Они желают друг другу спокойной ночи, и на этом все заканчивается.※※※※
Под воздействием алкоголя происходит закупорка сосудов в головном мозге – нарушается интенсивность кровоснабжения, а соответственно снижается и уровень кислорода. Кислородное голодание нервных клеток приводит к головной боли, вялости и сниженной способности сосредоточиться. Что довольно известное явление. Утром человек испытывает похмелье.