Пусть весь мир подождёт

Хену спешит. Спешит домой поскорее. Все были удивлены, когда по первому же звонку на телефоне, он со скоростью света побежал к машине. А после до мемберов дошло: звонил Кристофер. Его мальчик приехал. Но ведь правда, как не пытайся быстрее попасть в свой дом, если там ходит мальчик в растянутой, вероятнее всего, черной майке и серых домашних, не менее растянутых, спортивных штанах. А возможно и в вещах Шону, ведь: «Хен, ну они такие крутые. Большие, мягкие и от них пахнет твоим прекрасным одеколоном». Хену не может отказать, вот совсем. Не откажет и в тот момент, когда Чан попросит показать эгье или проснется ночью и полезет к нему на бедра, это так, к примеру. Бан ему тоже не отказывает, Хену может попросить пойти с ним в зал, пусть у младшего и болит все, или ходить с голым торсом по квартире, ведь «Зачем прятать от меня такую красоту». Если же Кристофер покажет пресс на выступлении, то старший начинает лишь недовольно ворчать. Никто не знает как они сошлись. Даже Минхек был удивлен, собственно, вся Монста была удивлена. В группе Чана ситуация была получше: Чанбин с Джисоном ржали, пусть у самих были парни, самые младшие же лишь удивленно хлопали глазками. Первым признался Хёну, вогнав Бана в краску. Получив такой долгожданный ответ на свои чувства, конечно же взаимный, Сон предложил встречаться, младший не мог отказать. Первый поцелуй произошел в тот же вечер. Для Хёну Чан был чересчур красивым в свете солнечных лучей, румянцем на щеках и детской улыбкой. Шону не удержался, а тот ответил. Первый раз Хёну помнит очень хорошо. После выступления на премии обе группы остались в отеле, а Сон заранее забронировал номер, чтобы подольше побыть с таким нужным ему парнем. Кристофер выходит с ванны в одних лишь боксерах. Хёну сносит крышу. Губы у Кристофера мягкие, сладкие, со вкусом жвачки мятной. В глазах темнеет хуже чем у старшего. Руки шаловливые тянутся под футболку, а Сон поднимает за попу и тащит на кровать. Кожа у Кристофера бледная, на ней хорошо видны следы и отметины. Он и ставит первую отметку где-то возле ключицы. Плевать даже, что потом ругаться будут. Чан очень красивый, пиздец какой красивый. Хену рад, ведь он достался именно ему. Смазка у Сона была с собой, впрочем как и презервативы, мало-ли. Старший видит в глазах своего Кристофера легкий страх. А как же, когда ты старший в группе, довольно силён и широк в плечах, но лежишь под идеалом на ножках совершенно обнаженный. «Ты уверен?» — спросил Хену на всякий случай и лишь короткое «Да» получив в ответ, вводит палец на одну фалангу. Чан узкий, чересчур. Тугие стеночки пришлось довольно долго растягивать. В то время как младший извивался. Это было странно, и так приятно одновременно. Вошел он плавно. Как Хену не хотелось ускорить темп, он сдерживался. Ведь видел в уголках глаз своего мальчика слезки, пусть и сцеловывал в ту же секунду. Первый раз был нежен. Понравилось обоим. Хотя Чану было трудно признаться в этом. А после оба стали смелее. Да, Сон прекрасно помнил первый раз, как и все следующее. Вот он и дома. Ключ в двери, вдох, нужно взять в легкие побольше воздуха, дверь открывается, выдох. Кристофер перед ним:             босый, в черных джинсах и синей кофточке, а под ней полосатая рубашка. Кудряшки на голове и такая солнечная улыбка, глазки под очками широко открыты. — Хён! — кинулся на ручки и полез целоваться. Как похоже на него.  — Я тоже соскучился. Сейчас Хену счастлив, определенно.