Miles

***

— Ты испортила приём, Моргана. Снова, — отчитывал свою дочь Утер Пендрагон. Он говорил спокойно, но нотки злости и необузданного гнева проскальзывали в его голосе. Моргана лишь делала вид, что ей стыдно. — Ты привёл очередного потенциального жениха. Что мне оставалось делать? — она «виновато» опустила глаза.       Утер глубоко вздохнул и потёр переносицу. «Несносная девчонка» — пронеслось в его мыслях. — Ты обязана извиниться перед мистером Леонтием. Ты вела себя недостойно леди. Ты даже не представляешь, какая он выгодная партия для тебя, для меня и для всей нашей семьи, в конце то концов. Ты неблагодарная!       Конечно, ведь как только Моргане сообщили о вечернем приёме — она испачкала все свои приличные платья так, чтобы ни горничная, ни химчистка не успели их отстирать. Пришлось надеть старое чёрное платье. Больно короткое и обтягивающее. А ещё вся качественная косметика вдруг потерялась. Пришлось одолжить у горничной Гвиневры. — Моргана, простите, это не мое дело, но Вы ведь понимаете, — с лёгким испугом проговорила девушка. — Да-да, я всё понимаю, — «несносная девчонка» вырисовывала стрелки на веках с помощью жёлтой подводки. Идеально подходящей под чёрное платье, — мне плевать на этого… Леонтия, кажется, — девушка улыбнулась своему отражению, — он для меня очередной зритель. — И кого же Вы играете сегодня? — Падшую женщину, — Моргана встала и покрутилась перед зеркалом, — разве не похоже?       Театр — это ведь так интересно. Утер всегда поощрял увлечение искусством и давал немалые деньги для покупки билетов лучших спектаклей. И порою эти «лучшие» спектакли не стоили и гроша уличной пьесы, которую девушка увидела совершенно случайно. Там актеры жили своими ролями, а не играли ради денег, славы и высшего общества. — Если ты продолжишь так себя вести… — То что? — перебила его Моргана, — что ты сделаешь?       Утер не выдержал и дал дочери пощечину. Глаза девушки начали наполняться слезами, и она выбежала на улицу. Отец не стал её догонять, просто попросил охрану скорее найти и привести её домой.       Солнце уже давно село, и город был освещен полной луной и фонарями. Моргана шла на автобусную остановку, смахивая слезы и размазывая макияж. Ей нужно как можно быстрее сесть на любой маршрут и уехать, пока люди отца ее не нашли.       «11» — да какая разница. «Лютум-стрит»* — где это вообще?» — думала девушка, заходя в автобус. Оплатив проезд, она прошла по салону и села у окна. Пытаясь успокоиться, Моргана вновь подумала о своих несбыточных мечтах — играть в театре, в мюзиклах, петь на сцене. Утер разрешал ей лишь посещать подобные мероприятия, и то только вместе с высшим светом. Ей не нравилась такая жизнь. Дурацкие приемы — фестиваль лицемерия. «Отец совершенно не понимает ни меня, ни мои протесты» — ведь эта попытка в другой образ была не первой. Когда отец привёл мистера Годвина, шикарного и перспективного молодого человека, и представил его Моргане, в качестве её будущего супруга — она начала играть капризную и глупую особу, которую интересует лишь она сама и ничто больше. Второй раз она обратилась серой мышью, невзрачной тихоней, которая постоянно молчит, но только игра у Морганы никудышная. Но как же её забавляла реакция отца! Он так злился, что уши краснели! Только вот сегодня всё вышло из-под контроля…       «Аntiquis theatrum» что в переводе означает «театр древности». Исторические пьесы! Как же Моргана их обожает. Она мигом выскочила из автобуса и побежала к входу в театр, мельком взглянув на адрес, гласивший «Лютум-стрит 54», чтобы запомнить его, если представление ей понравится. Она попала в самый бедный район, но это ничуть её не останавливало. И не важно, что отец её искал. Войдя в фойе, девушка попросила билет на ближайший по времени спектакль. — Сейчас антракт, — косо смотрел на девушку кассир, чей бейджик гласил «Мерлин» — Вы можете приобрести билет на вторую половину спектакля о короле Артуре по произведению Томаса Мэлори «смерть Артура», — проговорил Мерлин. — Да, конечно, — Моргана лучезарно улыбнулась и протянула купюру.       Неважно, что играют, главное — как. Ей досталось неплохое место не особо далёкое от сцены. В принципе, зал сам по себе был полупустын, и казалось, что люди ушли и больше не вернуться.       Заиграла приятная музыка, и на сцену начали выходить актеры. Девушка внимательно смотрела, слушала их и разочарованно вздыхала. Ничего особо выдающегося, но актеры старались. «Боже, как пошло» — ругалась Моргана, глядя на сэра Ланселота и его побег с возлюбленной. Ничто не впечатляло её, пока она не увидела его… Молодого парня с темными кудрявыми волосами и проникновенным голосом. Он был облачён в доспехи, носил плащ, гласящий о верности королю, но все же плёл интриги против сюзерена и обвинял его жену в измене. Этот актёр затмил всех других. Он словно излучал свет, который и зрители, и другие актеры поглощали.       Восхитительная игра. Весь оставшийся спектакль девушка смотрела лишь на него, и кажется, что он заметил её зрительскую симпатию. Моргане было совершенно безразлично, что она вульгарно одета и выглядела, как девушка лёгкого поведения. Она решила, что несмотря ни на что, должна сказать этому молодому человеку о его таланте и том, что не нужно ему прозябать здесь. Она бы могла ему помочь выйти на большую сцену и продемонстрировать свою игру высшему свету. Легко добившись информации у Мерлина о его гримёрке, девушка постучалась. — Да? — Прости, — робко проговорила она, входя в гримерную, — я хотела сказать, что твоя игра восхитительна.       Он улыбнулся, глядя на нее. Так нежно, так по-доброму. Его голубые глаза засияли светом благодарности. — Спасибо, мне очень приятно. — Моргана, — она протянула руку для рукопожатия. — Мордред, — вместо рукопожатия, он поцеловал её руку, прямо как в рыцарских романах. Она засмущалась и отвела глаза в сторону, — а кого ты играешь? — Я? Так заметно? — она грустно усмехнулась. Конечно, девочка-паинька, раньше всегда слушалась отца, никогда не попадала в плохие компании. Конечно, она совсем не была похожа на падшую женщину, и актриса из неё пока что никудышная. — По взгляду, — он с интересом рассматривал её. — На самом деле я специально так оделась и накрасилась. — Макияж больше похож на размазанную краску, — он протянул ей салфетки. — Спасибо, — она начала протирать лицо, очищая его от некачественной косметики, — как часто ты здесь играешь? — Каждый день. — Правда? — Завтра играю Вергилия, послезавтра Орфея, послепослезавтра Кухулина… Мне продолжить? — он улыбнулся, забирая грязную салфетку у неё из рук. — Если честно, то этот театр… — Не самый лучший? — Да… То есть, я хочу сказать, что ты достоин большего. Например, играть в «Оptimus»*. — Спасибо, но мне нравится здесь. Понимаешь, Моргана, здесь часть моего сердца, которую я не могу просто так взять и вырвать, сменив этот театр на какой-нибудь ещё. Актеры. Начинающие актеры. Я учу этих людей играть также, как я. Жить на сцене. Я помогаю им, даю советы и они учатся. Я искренне верю в них! — Благородная цель. — Ты не ожидала такого, — он усмехнулся, но в его голубых глазах проскользнула печаль. — Нет, — она слегка прикусила губу, — просто мне непривычно видеть человека, который не стремится к славе и деньгам. С таким-то талантом, — она вздохнула, — в моем окружении — это главные приоритеты. Не у всех, конечно, но… — У тебя другие. И ты явно разочарована в высшем обществе. — Да. — Давай я провожу тебя. В таком виде лучше не разгуливать по Лютум-стрит.       Моргана кивнула и взяла его за руку в знак согласия. Они покинули театр и шли в сторону автобусной остановки. Ночной воздух освежал. Лёгкий весенний ветер ласкал кожу и игрался с волосами, а луна источала свет на плохо освещенную дорогу. — Знаешь, ты удивительный человек. Твоя игра, твои мысли… Это восхищает, — она вдруг остановилась, чтобы посмотреть ему в глаза. — Ты тоже меня удивила. Не каждый день ко мне приходит леди и говорит комплименты, — он слегка засмеялся, коснулся рукой пряди темных волос Морганы и заправил за ухо.       Буквально одно мгновение, одно пересечение взглядов, и Мордред нежно поцеловал её, словно она хрупкий цветок или хрустальная ваза, которые нужно беречь и прятать от испорченных людей. Она робко ответила на поцелуй, и отстранившись, улыбнулась. — Научи меня играть также, как и ты.