Крестраж-о-Котором-Не-Знали

«Что это было?» - задался Гарри вопросом пару часов спустя. Что они с Мраксом… устроили? Лёжа в постели, скрытый тяжёлым пологом от соседей по спальне, Гарри отчаянно старался разобраться в себе. Поначалу ведь всё шло нормально: Том сам отвёл его в сторону поговорить, Гарри, набравшись смелости, честно спросил его о Волдеморте… а потом что? А потом Том прикоснулся к нему. У Гарри всё лицо горело, особенно там, где до него дотрагивался Мракс. Это вообще нормально, когда парень вот так цепляет подбородок другого парня, чтобы встретиться с ним глазами? Ладонями зачем-то потом обхватил, да так, что у Гарри скулы заныли. Но не столько поведение Тома взбудоражило Гарри, сколько собственная реакция на его, вообще-то довольно грубые, фамильярные действия. Гарри всего прошило насквозь. Руки Тома напугали его и вызвали абсурдно приятные ощущения. Будто что-то внутри тянулось к чужим пальцам навстречу. Кожу на лице от одного только воспоминания начало слегка покалывать. Дикость какая-то! А что Гарри ему наговорил? Как вёл себя? Ведь он на полном серьёзе раздумывал достать палочку! Даже руку завёл за спину, чтобы в случае чего дотянуться до кармана. В случае чего, спрашивается? Что не так с его инстинктами? «Я идиот, - злился на себя Гарри, зарывшись лицом в подушку. – Параноик и идиот!» А что он про Реддла из дневника сказал? «Понравился»! Он серьёзно это сказал про Волдеморта?! Про пятнадцатилетнего Волдеморта! Про воспоминание пятнадцатилетнего Волдеморта! Воспоминание, которое пыталось убить Джинни и его самого! Мерлин! Хорошо ещё, что Том всё это вовремя остановил, сменив тему. «Будем друзьями, Гарри?» Помимо воли на лице расплылась счастливая улыбка. Гарри, конечно, идиот, но и Том не лучше. Нашёл, на что потратить желание… можно подумать, Гарри был бы против. И, нет, не то, чтобы Том ему так уж понравился. Просто он интересный. И нервирует Гарри. Очень. «Ладно, - вспоминал он свой неловкий ответ и свою ладонь в руке Тома. – Буду рад». И плевать, что он слизеринец. Плевать, что скажут друзья и товарищи по факультету. Гарри сам решит, с кем ему общаться. Это, в конце концов, только его выбор. … Снейп разделался с праздничным ужином, не чувствуя вкуса еды. Конечно, новый профессор ЗОТИ, Долорес Амбридж, одним своим сахарным видом убивала аппетит, но дело было не в ней. И даже не в переведённых студентах, один из которых – а то и все! – мог оказаться шпионом Тёмного Лорда. Шутка ли, что после тотального подрыва репутации Дамблдора и всего Хогвартса, в школу неожиданно захотело перевестись целых шесть студентов? Собственно, августовские события остались позади, и, конечно, нервничал Снейп не из-за проклятых статей в прессе, тем более, что предъявить ему лично так ничего и не смогли. Проверка палочки доказала, что он не использовал Империус. По той же причине наказания избежал и Каркаров. Впрочем, в случае последнего всё обернулось куда более трагично… Понимая, что операция в Хогсмиде была ловушкой, Снейп серьёзно опасался, что Тёмный Лорд раскрыл его предательство. И когда он призвал его, зельевар долго не решался ответить на зов. Он принял сторону Дамблдора, когда тот пообещал спасти Лили. Он остался на стороне директора, раз уж тот заботится о её сыне. И всё же… Снейп, несмотря ни на что, по-прежнему считал себя Пожирателем Смерти. … Он почти желал получить заслуженное наказание. Почти. Трансгрессировав на свой страх и риск, ни словом не обмолвившись Дамблдору, Снейп предстал перед своим повелителем, перед убийцей Лили… и пал на колени. Лорд Волдеморт восседал в кресле, словно на троне, его фигуру и даже лицо, как и в прошлый раз, полностью скрывала чёрная мантия с капюшоном. И у ног его извивался, истошно крича, Игорь Каркаров. Палочка, нацеленная на него рукой Тёмного Лорда, исключала всякую надежду: Снейп явился на собственную казнь. Как и Каркаров. - Опаздываешь, Северус, - низкий, шипящий голос заставил ещё ниже склонить голову. Магия Тёмного Лорда клубилась, заполонив весь зал Малфой-мэнора. Немыслимая мощь давила, цепляла раскалёнными крючьями, жгла. Снейп поспешно сокрыл свой разум, наполнив сознание нужными, угодными Лорду мыслями. А Каркаров всё кричал, ломая пальцы о полированный пол. По своему опыту Снейп знал, пытки могли длиться долго. Так долго, что жертва рвала голосовые связки и харкала кровью, а невольные зрители глохли от чужих воплей. - До чего оперативно Дамблдор явился в Хогсмид, - отметил Волдеморт ровным, задумчивым голосом. Словно это не он мановением палочки медленно превращал человека в один обезумевший, искорёженный сгусток боли. – До чего удачно. Снейп молчал. Снейп не поднимал головы. Снейп различал каждое слово Тёмного Лорда, несмотря на… шум. - Меня предали, Северус. На этих словах зельевар вздрогнул. «Кто предал? Каркаров? Разумеется, он. Он бежал от повелителя. Это он сдал операцию Дамблдору. Кто ещё мог знать об этом?» Снейп не видел реакцию Лорда на свои тщательно выстроенные мысли, но палочку тот опустил, прервав, наконец, заклятие Круциатус. - Разумеется, Северус, - прокатился по залу яростный шёпот, – в наших рядах только один предатель. Авада Кедавра! Снейп вздрогнул, зелёная вспышка обожгла и без того натянутые страхом нервы, и он не успел скрыть мимолетно мелькнувшую, бессловесную мысль: свет Убивающего проклятья и доверчиво распахнутые глаза Гарри. Тело Каркарова в шаге от Снейпа резко – и навсегда – затихло. На зал опустилась истинно мёртвая тишина. - У меня для тебя новое задание, мой друг. Но справишься ли ты? Снейп молча поднял голову. На мгновение ему почудился проблеск усмешки среди тьмы капюшона. Это произошло сразу после завершения разбирательства инцидента в Хогсмиде. Получив задание от Тёмного Лорда, Снейп вернулся в школу, раздираемый противоречиями. Он ничего не сказал Дамблдору. Ещё не время. Следовало собрать больше информации, убедиться в собственных предположениях и лишь тогда делать выбор. Выбор. Одна фраза Тёмного Лорда, и Снейп снова на распутье. «Сделай всё, но сбереги Гарри Поттера». Но зачем? Волдеморт находился не в том настроении, чтобы отвечать на вопросы. Возможно, потом, когда Снейп снова докажет свою полезность, получится вытянуть из него хоть что-то о планах на Поттера. На Гарри. Сына Лили. Снейп никогда не давал никаких клятв, но, видит Мерлин, он сделает всё ради безопасности мальчика: выберет любую сторону, предаст и убьёт и, если понадобится, умрёт сам – что угодно, лишь бы снова не подвести Лили. Лили… и Гарри. … Утро Гарри началось с ссоры. Симус Финниган, который всегда ему нравился за открытую, эмоциональную натуру, неожиданно показал себя, как ограниченный маменькин сынок. Миссис Финниган поверила во всё, что было в «Пророке» о Дамблдоре и Гарри. Директора выставляли то выжившим из ума стариком, то корыстным манипулятором, возжелавшим власти. А Гарри после нападения лже-Пожирателей на Хогсмид превратился из жаждущего внимания мальчика в марионетку, если не сказать жертву Дамблдора. Именно сравнение с жертвой привело его в бешенство. По-хорошему, Симус ссору не начинал, лишь пожаловался, что мать не хотела пускать его в школу. - Из-за чего? – наивно спросил Гарри. - Наверно… из-за тебя. И Дамблдора. И пошло-поехало. Но опять же, оглядываясь назад, Гарри признавал, что Симус, ничего толком не зная, хотел услышать версию Гарри о том, что же всё-таки произошло на финальном испытании Турнира Трёх Волшебников. Это Гарри не выдержал – сорвался. - Меня-то ты что спрашиваешь? – резко спросил он в ответ. – Читай себе «Ежедневный Пророк», как твоя недалёкая мать, что тебе мешает? И головой думать не придётся. Позже Гарри смутило, насколько злы были его слова, насколько несправедливы, но поделать с собой уже ничего не мог: его захватила дурная злоба, отдававшая режущей болью в шраме. - Не смей так про мою мать! – ответная злость Симуса была правильной и адекватной. Гарри тоже никому не позволял говорить плохо о своей. «У твоей матери есть одно неоспоримое преимущество, - вкрадчиво прошептал Волдеморт. – В силу своей смерти она навсегда останется безгрешной и идеальной». - Я буду так про любого, кто посмеет назвать меня лжецом, - прошипел Гарри. Горячая злость в нём после слов Волдеморта обратилась в ледяную ярость, в презрение к Симусу, выросшему в заботе матери и ставшему столь зависимым от неё. Ограниченным… слабым. «Им не понять твоей силы, Гарри, - шелестел низкий, извечно холодный голос. – Не понять одиночества, рождённого из чужого отчуждения и лжи». Да, не понять. Дурсли лгали Гарри всю его жизнь. Они ломали его, коверкали; своими кривыми руками они неумело пытались вылепить нечто нормальное. Слабое. «Но ты не слаб», - шептал голос. «Но я не слаб», - эхом откликался Гарри. - Повежливей со мной, понял! Гарри едва не рассмеялся в ответ. Только палочка вдруг оказалась в руке. - Что, проклянешь меня? – с вызовом рявкнул Симус, дёрнувшись. Чем больше он распалялся, тем холоднее становился Гарри. - Может быть, - собственный голос показался неправильным – слишком задумчивый, слишком заинтересованный. - Тогда ты точно псих, как и пишут в газете! «Хах». Последняя капля, и чаша терпения переполнилась. Палочка в руке стала нагреваться, реагируя, впитывая магию, готовая в любой момент атаковать противника – только выбери заклятие, только правильно взмахни. - Что тут творится? – зашёл в спальню Рон. Широко раскрытыми глазами он смотрел то на сжимавшего кулаки Симуса, то на замершего ледяным изваянием Гарри. - Он про мою мать высказывается! – завопил Симус. - Что? – не поверил Рон. – Да брось… С чего бы Гарри говорить что-то о твоей… - С того, что внимания ему мало! - Ладно, Симус, хватит… - «Хватит»?! Да я теперь с ним в одной комнате ночевать не желаю! Он же сумасшедший! «Заткни его», - посоветовал Волдеморт. «И выставить себя психом?» - возразил ему Гарри. - Всё, перестань, - снова попытался успокоить однокурсника Рон. - Ещё скажи, что веришь всем его россказням о возвращении Сам-Знаешь-Кого! - Да! – сердито воскликнул Рон. – Верю! - Значит и ты сам не лучше, псих! – бросил Симус зло. Палочка в руке Гарри снова дёрнулась, выдав сноп раскалённых добела искр. - Да? Но, к несчастью для тебя, я ещё и староста, - процедил Рон, указав пальцем на свой значок. – Так что, если не хочешь в наказание сидеть после уроков, следи за языком! Несколько секунд Симус выглядел так, словно хотел проверить угрозу Рона, но потом, фыркнув, резко развернулся и ушёл в ванную. Бросив в его сторону негодующий взгляд, Рон решительно повернулся к Невиллу и Дину, что всё это время ошарашенно наблюдали за развернувшейся ссорой. - Кто ещё имеет что-то против Гарри? – спросил он с угрозой. Гарри рядом с ним моргнул и, нахмурив брови, обернулся к оставшимся соседям по спальне. Дин молча пожал плечами, продолжив завязывать галстук, словно к нему и вовсе никто не обращался. - Бабушка говорит, что всё, что пишут в «Пророке», полная чушь, - нервно высказался Невилл. – Она всегда знала, что однажды Сами-Знаете-Кто вернётся, - и совершенно бесхитростно добавил: - Мы верим тебе, Гарри. «Как трогательно», - прокомментировал Волдеморт. «Да», - согласился с ним Гарри, ощутив прилив тепла и благодарности по отношению к Рону и Невиллу. Он почти забыл, что в этой войне не один. «Это тебе не поможет». «О чём ты?» «Выстоять против меня». Гарри и сам всё понимал. «А что поможет?» - отвернувшись от всех, прикоснулся он к затихавшему шраму. «Сила». «Сила?» «Тебе повезло с Квирреллом, повезло с воспоминанием из дневника, ты едва ноги унёс с кладбища. Но что ты сможешь противопоставить мне, живому и вернувшему могущество?» Гарри всего передёрнуло. Уловив на себе взгляд Рона, он поспешно потянулся за рубашкой и школьной мантией. Что Гарри мог противопоставить Волдеморту? Ответ очевиден: ничего. «Если бы воспоминание пятнадцатилетнего меня обрело тело, ты бы с ним справился?» «Не знаю. Наверно». «Наверно? – издевательски хохотнул Волдеморт. – Ты прозанимался неполное лето, когда как я наращивал мощь всю сознательную жизнь! Не льсти себе, мальчик». Гарри скрипнул зубами. Может, попросить дополнительных занятий по ЗОТИ? Кто там, кстати, новый преподаватель?