Сумятица

—~|•|~—

      Как и пообещал ранее, Артём пришёл на назначенную встречу в точно обозначенное место, чтобы поговорить наедине, обойтись без вездесущих отцовских ушей и выводов, последовавших за услышанными и проанализированными фразами. Нет уж, твёрдо решил, что в этот раз стоит провести беседу без излишнего надсмотра и без штрафных карточек от строгого арбитра. Так гораздо спокойнее и надёжнее.       Войдя в здание, практически сразу же обнаружил искомую персону. Та была по-своему красива: длинные прямые волосы; пухлые губы, подчёркнутые ярко-алой помадой; выразительные тёмные глаза, похожие на глубокую бездну, в которую так и манило. Впрочем, Артём был готов не только заглянуть, а даже прыгнуть туда. Без тени сомнения, ведь его вовсе не пугали мрачные мысли или чрезвычайно редко проявляемые черты, которые могли таиться на дне. Он верил, что сможет разгадать, сможет совладать с ними. Возможно, считал, что периодически необходимо спускаться в чью-то бездну, чтобы впоследствии распознать и всецело принять свою. Поскольку устремился дать наболее полную трактовку возникшей ситуации, обратил внимание на позу, в которой находилась тогда сестра. Вальяжно, намеренно показывая и подчёркивая свою взрослость и независимость, восседала на мягком чёрном диване, что плотно и безропотно присоединился к стенке в фойе. Однако, при начатом разговоре, который не особо уж размеренно и точно складывался, — сбивался, не найдя свою прежнюю колею, что когда-то оставили в памяти совместные моменты, — девочка не могла скрыть неугомонность и бойкость, столь присущие ей в детстве. Они никуда не делись и поныне. Ерзала, поворачивала голову, перекидывала ноги; как могла, так и меняла положение, ни на минуту не поддаваясь усмирению. Явно томилась в ожидании кого-то, причём необычайно важного для неё, поскольку частенько бросала озабоченные и нетерпеливые взгляды сквозь практически прозрачную входную дверцу, выполненную из толстого стекла, удерживаемого зажимами меж перекладин. Данное эмоциональное состояние тотчас вызвало у внимательного и сообразительного мужчины недюжинное любопытство, а в горле застрял комок сожаления о том, что он многое пропустил, теперь придётся заново учиться искать и скреплять истончавшие ниточки, прежде так долго и крепко связующие их. Когда его посадили в тюрьму, то у младшей ведь ещё не было никаких серьёзных эротических отношений с представителями мужского пола, а подобную привязанность испытывала к единственному — к самому Артёму. Также обуревающий трепет, что накрывал не только при непосредственном нахождении рядом, а даже при переменчивых мыслях, разлетающихся в стороны и исчезающих через короткий промежуток, словно бабочки.       Несомненно, тогда догадывался, что любовь не ограничивалась только семейной, имела оттенки лёгкой романтики, но списывал это на девичью эмоциональность и юность, когда гормоны бушуют, когда невольно хочется познать широкий спектр дозволенного и запретного, а наиболее вероятным и подходящим объектом для проявления любви внезапно оказался именно брат, поскольку другие знакомые мальчики не вызывали доверия, не привлекали внешне, почти не оказывали заботливых знаков, да и просто... казались гораздо глупее, скучнее, чем прямолинейный и смелый Артём, так беззастенчиво глядящий в глубину и рубящий правду-матку, при этом криво изгибая губы в призрачной ухмылке, знаменуя свою победу и прозорливость от толкового прочтения ситуации, словно описанной на листах какой-то таинственной книги, содержащей настоящие биографические истории. Только эти тайны умел весьма быстро вытягивать, наблюдая за реакцией на своевременно заданные наводящие или компрометирующие вопросы или высказанные утверждения. Манипулятор — так прозвали некоторые, хотя ведь он не для своей выгоды проделывал подобные трюки, не издевался, не стремился превосходство демонстировать для несуразной потехи или гордыни; отнюдь не для этого, ведь основные цели были совсем иными — для помощи, для освобождения от блоков, от болезненных воспоминаний, от подавления кем-то, от неуверенности, от прошлых несложившихся отношений, от саморазрушения. При всех полезных навыках, благодаря которым успешно помогал окружающим наладить жизнь, почему-то не мог совладать с собственной. С семьёй. Терялся в пространстве, наполненном вариативностью, хоть и понимал и применял механизм адаптации, но не мог отказаться от попыток что-то вернуть в исходное состояние. Была и изнаночная сторона — некоторые характерные установки или социальные модели взаимоотношений напоминали растения, которые из-за прежних веток не могли обеспечить должным питанием и удобрением новые почки и соцветия, из которых впоследствии образуются яркие листья и плоды.       Когда вчера столкнулись нечаянно, то она засмотрелась, словно находясь под гипнозом, на его искажённое, исхудавшее лицо; впрочем, и он не мог оторвать жадный взор, сразу же устремился в полной мере изучить, ухватить произошедшие изменения, когда заметил её, только что вышедшую из автомобиля.       — Сестрёнка, — добродушно обратился психолог тогда, получив в ответ лишь дерзкий вопрос о том, что виновен ли оказался в том неоднозначном деле, за что провёл немалый срок в тюремном заключении. На его лице поселилась вновь фирменная гримаса. Конечно, ухмылка вовсе не была злой, в ней отражалась целая гремучая смесь: грусть, уверенность в своей невиновности, непокорность чужому влиянию, даже неистовая и истинная радость от того, что снова может быть с родной. Снова может беспрепятственно вступить в диалог, услышать выразительный голос. Она не посчитала брата виновным в том случае, в отличие от отца, который настроен сразу же склонять что-то в негативное русло, слишком категорически и черство расценивает условия. Возможно, что к посторонним относится немного помягче. Впрочем, Катерина всё равно старалась уважать каждое решение и влияние, оказываемое главой семейства, хоть и не могла одобрить или всецело увидеть причину.       Девушка помнила Артёма внешне несколько другим: удлиненная стрижка, отчего густые чёрные волосы неугомонно вздымались вверх или неряшливо спадали на лоб и виски, прилипая к коже, влажной от пота; части тела казались не таким уж изможденными, не таким напряженным, напротив, когда-то давно мышцы были более-менее расслабленными; также более приветливыми и беззаботными чарующие глаза, а щёки выпирали наружу, не впадали внутрь.       Он не утратил чувство своей ответственности, мог подарить частичку ласки и заботы. А она отчаянно твердила, что научилась обходиться сама. И это было сущей правдой, хотя совсем не полной, потому что в потаенном уголке сердца, если честно признаться, то нуждалась в этих самых качествах, проявляемых с его стороны, которых не хватало в эти долгие, нерасторопные годы, что вынуждены были провести в разлуке. Сестра навещала его когда-то; в сказках бы сказали, что давным-давно; затем отец запретил, да и некогда было, вдруг учёбы навалилось, к тому же парень появился... Жизнь шла своим чередом. Теперь брат нарушил этот черёд, внеся сумятицу.       Впрочем, вернёмся к нынешнему мгновению. Она что-то непрестанно щебетала о своём ухажере; о том, что самый выдающийся из ныне обитающих художников в целом городе; о том, что сделает ей татуировку, которая намеревается быть непрерывной, протянувшейся на немалое расстояние — от ступни и до самой шеи; даже гордо продемонстрировала начальное изображение; сказала, что ей мужчина помог развиться, на втором уровне уже находится в какой-то иерархии... Естественно, это сразу же насторожило Стрелецкого. То ли религиозная секта, то ли некое безобидное эзотерическое или оккультное собрание. Но не стал подавать никаких признаков своего беспокойства, так как надо бы выяснить подробнее, что за сборище; возможно, просто люди искусства так пытаются познать некие таинства мироздания, расширить грани восприятия, найти и удержать тонкие ниточки вдохновения. Однако предчувствие подсказывало, что есть тёмные и неясные пятна среди данных обстоятельств, поэтому решил, что необходимо незаметно и аккуратно приглядеть за родственницей. Оградить от опасности.       Вот и её возлюбленный приехал. Поспешила запрыгнуть на мотоцикл, перед этим утонула в страстном омуте. Артём не видел никогда, чтобы сестра кого-то настолько необузданно искушала, ласкала прямо в губы, на его памяти остались только робкие поцелуи в щеку, которые в юности ему безвозмездно дарила. Безусловно, не ожидал, что данная картина — её сладость, пылкость и романтика к чужому представителю мужского рода — вызовет какие-то смешанные чувства: возбуждение и неловкость, граничащую с собственничеством и желанием оказаться непосредственно на том месте. Вместо Павла. Стрелецкий отчётливо понимал, что его вмешательство может недюжинно смутить и озадачить сестру, поэтому постарался сдержать мощный поток мыслей и образов внутри. Хотя сделать это оказалось не так уж и легко. ___