друг

Адам так часто бывал в этом заброшенном туалете, что теперь считал его своим. Здесь он убивал время — просто сидел, глядя в одну точку, курил. В нём что-то происходило, через него будто тянулись мысли, но так медленно и болезненно, что он не мог поймать ни одну из них. Адам просто сидел, пытался дрочить, но обстановка явно не располагала. Кажется, такое состояние называли «отупением». Адам считал это место своим, потому что никого и никогда не видел здесь. Всё изменилось, когда Адам познакомился с Ханной Бейкер. Он не слышал, как хлопнула дверь, очнулся только от звуков приглушённого плача в соседней кабинке. Казалось, девчонка зажимала себе рот рукой, хотя в этом месте можно было рыдать в голос — никто не услышит, всем плевать. Адам не знал, что делать в таких ситуациях. Он определённо не собирался бросаться утешать её — такими вещами занимаются тупые лузеры. Но и уйти тоже было невозможно — она бы наверняка кинулась ему на грудь или же просто рассказала всей школе, что Адам Грофф прячется в старом туалете, потому что всё осточертело. Поэтому он решил переждать, даже попытался дышать совсем тихо, но чем-то выдал себя — рыдания за стенкой затихли, а после девушка неуверенно подала голос: — Кто здесь? Адам некоторое время молчал, придумывая, что сказать. — Я. — Кто я? — не поняла та. На этот вопрос Адам не нашёл ответа. Наконец раздалось шуршание и шаги — через несколько секунд он увидел заплаканное лицо старшеклассницы, потому что дверей у кабинки не было давным-давно. Адам и не думал прятаться за дверьми, ведь никто будто бы не знал об этом месте. — Грофф? — Привет. Девушка была ему незнакома, хотя он и помнил смутно её лицо — кажется, она училась на класс младше. Немного помолчав, она сказала: — Я Ханна. Бейкер. Ты наверняка про меня слышал. При этих словах лицо Ханны болезненно скривилось. Адам не понял, как на это реагировать, поэтому сказал: — Я Адам. Ханна чуть удивилась, а потом слабо улыбнулась. — Да, я знаю. Все знают, кто ты. — А ты та, у которой самая классная задница в школе? У Ханны был такой вид, словно её вот-вот стошнит. Закрыв глаза рукой, она снова скрылась в кабинке. Адам не знал, что сделал не так, поэтому остался на месте. — Ты тоже видел тот гадкий список. Тоже участвовал в составлении, да? — Нет. — Почему? — По-моему, это тупо. Некоторое время царила тишина. Адам даже подумал, что Ханна уже ушла, но за стенкой раздалось тихое «спасибо». Прежде чем он успел отреагировать, раздался шорох поспешных шагов. Заглянув в соседнюю кабинку, Адам понял, что остался один. Ему почему-то больше не хотелось здесь оставаться, поэтому он тоже ушёл, напряжённо хмурясь. Ещё немного — и он бы смог поймать за хвост мысль, бродящую в голове. На следующий день Адам снова пришёл сюда, но на этот раз будто бы чего-то ждал. Впервые за долгое время он предчувствовал что-то иное, что-то новое. Когда он уже решил, что всё это просто последствие трёх выпитых чашек кофе с утра, раздались шаги. Кто-то замер в нерешительности на полпути к нему, и Адам почему-то подумал, что искали его, но вот-вот могли передумать. Выглянув, он увидел Ханну. Она и правда застыла на месте, словно сомневаясь в собственном решении. Впрочем, увидев Адама, она чуть улыбнулась, но так ничего и не сказала, просто стояла на месте. Адам тоже молчал — кажется, так прошла не одна минута, прежде чем он собрал фразу по кусочкам: — Хочешь заняться кое-чем весёлым? Ханна настороженно прищурилась, оценивая взглядом огромную фигуру парня, но всё же кивнула. Словно почувствовав её недоверие, Адам пошёл вперёд, не оборачиваясь, давая ей возможность передумать в любой момент. Но когда они дошли до свалки, Ханна всё ещё была рядом. Протянув ей очки, он сказал: — Надень. Девушка послушалась. Потом он вложил ей в руки биту и добавил: — А теперь — бей. — Тебя? — испугалась Ханна. Адам на всякий случай сделал шаг назад и покачал головой. — Нет. Круши, что хочешь. Кроме меня. Когда девушка так и не сдвинулась с места, недоверчиво глядя на биту в руках, Адам забрал у неё оружие и со всего маху ударил по валявшейся тут же микроволновке. В несколько ударов он смял её до неузнаваемости и услышал, как Ханна смеётся. — Ладно, я поняла — крушить. Отдай! — воскликнула она с азартом, практически отбирая у него биту. За разбиванием старых, никому не нужных вещей, они не заметили, как стемнело. Ханна смеялась — Адам подумал, что улыбка идёт ей больше, чем заплаканные глаза. Он даже улыбнулся, когда девушка восторженно взвизгнула, разбив окна машины. В этот момент она была похожа на сосредоточие хаоса, счастливого хаоса. Они ещё посидели молча, потому что Адам не знал, что сказать, а Ханна не настаивала. — Я провожу. По дороге Адам подумал, что их могут увидеть. Похоже, о том же подумала Ханна, потому что пошла намного быстрее, то и дело оглядываясь на него. У самого порога дома девушки стало окончательно неловко. Не ожидая никаких особенных прощаний, она двинулась к двери, но Адам вдруг сказал: — Не такая уж у тебя клёвая задница. Ханна обернулась, внимательно на него посмотрела и сказала «спасибо» — то же «спасибо», что и вчера, тихое и будто бы наполненное глубоким смыслом, который Адам не понял. Ханна приходила ещё много раз — так старый вонючий туалет стал их местом. — Спасибо. — Ты часто это повторяешь, — заметил Адам. — Тебе не нравится? — Не знаю, — пожал он плечами. — Скажи, если что-то не так, — настаивала Ханна. — Мы же друзья. Адам так долго и странно на неё посмотрел, что девушка встревожилась: — Что не так? — Меня никто прежде не называл другом. — Правда? Адам кивнул. — Значит, они упустили классного друга. Адам заподозрил бы её во лжи, если бы она была не так серьёзна. Казалось, Ханна только что вынесла приговор всем тем неудачникам, не оценившим дружбу Адама Гроффа. — Спасибо, — сказал он, немного подумав. Когда Ханна не пришла, Адам не удивился, но потом пошёл на свалку и разбил много-много вещей. Остыв, решил подождать следующего дня, но Ханны так и не было. Он слышал о слухах, ходящих о ней по всей школе, но не придавал им значения, потому что знал, что это ложь. Адам знал Ханну — она была доброй, милой и чистой, такой чистой, что он боялся одним фактом дружбы с ним испортить ей жизнь. Адам видел её в коридоре — теперь он больше не прятался в том туалете, ведь он перестал принадлежать ему, без Ханны там было непривычно пусто. Адам видел её в коридоре и каждый раз хотел подойти, но вокруг было столько людей, которые ничего не знали ни о нём, ни о ней. Адам не знал, хочет ли Ханна дальше быть его подругой. Он даже писал ей записки — так, чтобы никто не узнал, — но она не ответила ни на одну из них. Наконец, Адам решил, что от него отказались, и не ощутил ровным счётом ничего. Так происходило, слишком часто происходило, чтобы он ещё что-то чувствовал. Но в туалет он так и не вернулся — при мысли об этом ему хотелось что-нибудь разбить. Адам стал проводить больше времени дома — мама сочла это хорошим знаком. Поздно вечером, когда родители сидели в гостиной, он оставался на лестнице так, чтобы они не видели. И слушал тишину между ними — с некоторых пор даже иллюзия чьего-либо общества была необходима Адаму. Он даже почувствовал, что снова возвращается к тому состоянию, из которого его ненадолго вывела Ханна Бейкер. Так он думал, пока не раздался телефонный звонок. — Мне нужно срочно ехать. Мистер Грофф положил трубку и уверенно поднялся. — Что? Что случилось? — Старшеклассница покончила с собой. Ужасное происшествие. Я должен быть там как представитель школы… — А как же Адам? Бедный мальчик… — При чём здесь он? — резко спросил мистер Грофф. — Вдруг они были знакомы или даже дружили? — неуверенно предположила миссис Грофф. — У Адама нет друзей. Она училась в классе на год младше его. Ханна… Ханна Бейкер. Адам не понял, как оказался в гостиной. Отец и мать в удивлении воззрились на него, а Адаму хотелось что-нибудь разбить, например, лицо отца, который недовольно скривился: — Что тебе нужно? — Милый, ты знал эту девочку? — мягко спросила мать. — Ханну Бейкер? Адам смотрел в глаза матери. Внутри было пусто, словно туманом заволокло разом всё внутри него. Он тупо смотрел на неё, пока слова окончательно не дошли до его сознания — Ханна Бейкер покончила с собой. Сказанное то же самое отцом он мог бы поставить под сомнение, но мама никогда ему не врала — не врёт и теперь. — Нет, не знал. — Вот и прекрасно, — кивнул отец. — Постараюсь вернуться, как можно скорее. Адам делает вид, что ушёл в свою комнату. Но как только машина отъехала от дома, он выскользнул через заднюю дверь и пошёл, куда глаза глядят. Сначала он направился в школу, но потом понял, что это глупо. Ноги привели его на свалку — появился новый мусор, который можно было разбить, уничтожить, как Ханна Бейкер уничтожила себя. Адам взял в руки биту, но так и не смог размахнуться. Так и стоял на месте, будто забыл, как управлять руками, ногами — самим собой. Сдавшись, кинул биту на землю и опустился на землю. Адам понял, что прошло много времени, когда ощутил холод и влагу — он насквозь промок под дождём. Телефон утверждал, что он покинул дом больше двух часов назад, но он не верил. Прошло всего несколько минут, время не может лететь так быстро. Когда Адам глубоко за полночь вернулся домой, его приговорили к домашнему аресту и лишению телефона, но ему было плевать. Руки были в крови — только так Адам понял, что ему действительно больно. «до тебя никто не называл меня другом; после тебя никто не сможет быть лучшим другом, чем ты»